Валентина Ивановна поставила чайник и оглядела свою кухню — единственное место в квартире, где только она теперь могла по-настоящему чувствовать себя хозяйкой.
Сначала пришлось сдать одну комнату молчаливому студенту-химику, потом вторую — девочке с филфака. Себе оставила только кухню.
— Всё для детей, всё ради внуков, — пробормотала она, выкладывая из сумки дешевые макароны и пачку творожной массы — единственное лакомство, которое могла себе позволить на этой неделе.
Потянулась к телефону — не звонили ли? Нет. Значит, у Светочки пока есть деньги.
А ведь всё начиналось с малого. Просто пять лет назад сноха зашла в гости с внуками, села за стол и вдруг запричитала, даже слезу пустила:
— Андрюшке ботинки нужны на весну, а у нас зарплату задержали. У Пети премия сорвалась. Машка в больницу попала с бронхитом — на лекарства половину отложенного ушло…
Тогда Валентина отдала им всю пенсию за месяц. Потом всё повторилось: и снова долги, снова дети, снова даже «кушать нечего».
Сын в таких разговорах стоял в стороне, глядя в пол, будто каждое слово жены пригвождало его к полу тяжестью вины. Он все же мужчина — добытчик.
Когда соседка предложила сдать комнату студенту, Валентина сначала отказалась — зачем ей посторонний человек? Как он жить-то будет с кем-то? Это же не просто жить — это и ванна, и уборная, кухня — все делить придется… А она уже не девочка совсем…
Но потом прикинула: это же еще десять тысяч в месяц. Можно и внукам помочь, и себе хоть на фрукты останется.
А через полгода Светочка снова сидела на кухне. Стучала ногтями по столу, крутила в руках чашку, вздыхала так выразительно, что Валентина не выдержала:
— Что случилось-то, Света? Говори уже.
— У нас с квартирой беда, Валентина Ивановна, — сноха закусила даже губы. — Хозяйка съезжать велит. Без предупреждения! Представляете? У неё, видите ли, дочка из Канады вернулась, надо где-то жить. А что нам теперь делать?
— Так поищите другую, — пожала плечами Валентина.
— Легко сказать! — Светлана всплеснула руками. — Сейчас такие цены! За трёшку просят как за дворец! А нам с двумя детьми меньше нельзя. Двушку бы ещё потянули. А трёшку… — она покачала головой. — У меня зарплата такая смешная, у Пети вообще… Денег нет даже на залог.
Она замолчала, уставившись в чашку. Потом подняла глаза на свекровь:
— А у вас тут… вторая комната пустует. Может, сдадите её? А деньги — нам. На первое время. Пока Петя опять работу нормальную найдёт.
Валентина задумалась.
Сдать вторую комнату? Остаться только с кухней? Это казалось дикостью. Она вспомнила, как Петя менял работу — третий раз за два года. Вечно у него что-то не ладилось. То начальник придирается, то коллектив не тот, то зарплату задерживают. А может, просто характер такой — мягкий, бесхребетный. Весь в отца. Тот тоже не мог нигде закрепиться, всё искал «своё место», да так и не нашёл до самой смерти.
«И снова я должна их выручать, — подумала Валентина. — Сколько можно? Сыну уже сорок. Когда же он сам научится решать свои проблемы? Когда перестанет прятаться за жену и за мать?»
Но тут же вспомнила внуков — Машку с её косичками и Андрюшу с вечно ободранными коленками. Как они будут мыкаться по съёмным квартирам, меняя школы, теряя друзей? Нет, этого она допустить не могла.
— Не знаю, Света. Тесно ведь будет.
— Не знаю, Света. Тесно ведь будет. Как я на диванчике-то этом жить стану?
— Да что вам тесно! — махнула рукой сноха. — Вы же одна. А комната большая. И диван там, и стол, и шкаф — все удобства. Пенсия у вас хорошая, а мы семьей голодаем. Всё на птичьих правах выживаем. Того и гляди — на улице окажемся.
Что-то в голосе снохи не нравилось Валентине. Но мысль о внуках, мыкающихся по чужим углам… Этого она представить не могла.
И Валентина сдала вторую комнату. Переехала на кухню. Соорудила себе спальное место между холодильником и окном.
Так потянулись дни. Недели. Света звонила регулярно — деньги нужны то на одно, то на другое. То Машке, то Андрюшке, то сыну на костюм для собеседования. Валентина не отказывала — как можно, ведь это же семья, дети. А кухня постепенно становилась ей домом — тесным, но своим. Привыкла даже к шуму воды в раковине по ночам и к шагам квартирантов за тонкой стенкой.
Последние годы слились для неё в один бесконечный круговорот — звонки снохи, перечисления денег, редкие встречи с внуками. Всё чаще Валентина ловила себя на мысли, что даже не помнит, когда в последний раз покупала что-то для себя. Новые туфли? Платье? Книгу? Всё уходило на «деточек».
В дверь позвонили. Валентина вздохнула: «Вот и дожили до новой недели — кончились у них деньги».
На пороге стояла Светлана. Крашеные светлые волосы убраны в высокий хвост, ногти — огненно-красные, накладные ресницы — как опахала.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна! — она шагнула в квартиру, держа в руках небольшой пакет. — Я вам гостинцев принесла.
— Какие гостинцы? — удивилась Валентина, пропуская сноху в кухню. — С чего вдруг?
— А что, нельзя свекрови гостинцев принести? — Светлана фыркнула и высыпала содержимое пакета на стол: пачка печенья, банка растворимого кофе и маленькая шоколадка. — Вот, балуйтесь на здоровье.
Валентина опустилась на табурет. Чего-чего, а «гостинцев» от снохи она не ожидала.
— Что случилось, Света? — напрямик спросила она.
Света плюхнулась на табурет напротив, подперла ладонью подбородок.
— Ничего не случилось. Просто… Мы тут с Петей подумали… У вас же тесно. На кухне-то. А внуки большие растут. Им бабушка нужна рядом. И вам с нами веселее будет.
— Это ты к чему ведешь? — напряглась Валентина.
Света просияла:
— Давайте вы к нам переедете! Мы комнату вам выделим. Хорошую, светлую. С телевизором. А квартиру целиком сдадим. Представляете, сколько денег будет? На всех хватит! И вам, и нам, и детям.
Валентина молчала, перебирая в уме все странности этого предложения.
— А где вы сами жить будете? — спросила она. — У вас же трёшка съёмная, но комнаты крохотные. Вы же сами жаловались, что детям места не хватает.
— Так мы присмотрели уже новую трёшку! — Светлана вскочила, заходила по кухне. — В современном доме. С большой кухней-гостиной. Считай, почти четырёхкомнатная получается! Там места всем хватит. И вам у нас отдельная комната будет, светлая, с балконом. А не этот… закуток, — она обвела взглядом кухню Валентины. — Решайтесь, Валентина Ивановна! Там и школа рядом для детей хорошая. Магазины. До метро пять минут. Всё удобно!
— Подожди-ка, — Валентина подняла руку. — Трешка с ремонтом? И где вы на нее денег возьмете?
Светлана замялась на секунду.
— Ну… есть варианты. Петя сверхурочные берет. Да и… — она сделала неопределенный жест рукой. — Разберемся как-нибудь.
— Ясно, — сказала Валентина, хотя ничего ясного в этом не было. — Мне подумать надо.
— Конечно, думайте! — Светлана снова оживилась. — Только не тяните. Мы хотели на следующей неделе с документами всё уладить.
— С какими документами?
— Ну, — Светлана замялась, — чтобы всё официально было. Договор составим. Что мы вас содержим, заботимся. А то вдруг что случится, мало ли…
Валентина промолчала. Эта идея с переездом и документами казалась ей странной, неестественной. Но возразить она не успела — в прихожей хлопнула дверь. Пришел студент-квартирант.
— Я в другой раз зайду, — засуетилась вдруг Светлана. — Вы подумайте хорошенько. И внуки соскучились — приезжайте завтра, посидите с ними. Петя за вами заедет.
На следующий день Валентина собрала гостинцы для внуков — немного фруктов, домашнее печенье. Петя должен был приехать к трем, но опаздывал. Она решила ехать сама.
Сын с семьей жил на другом конце города. Путь неблизкий — сначала на автобусе, потом на метро. Валентина не любила метро — душно, шумно, люди все чужие. Но ради внуков терпела.
Дверь открыла Машка — тринадцатилетняя копия матери, только еще без яркого макияжа.
— Бабушка! — она обняла Валентину. — А мама с папой дома нет.
— Как нет? — удивилась Валентина. — Они же знали, что я приеду.
— Мама сказала, они по делам уехали. Велела тебя чаем напоить и сказать, что скоро будут.
В квартире было прибрано — необычно для Светы, которая терпеть не могла домашнюю работу. На столе стояли чашки, в вазочке — конфеты. Валентина напрягла память — сегодня не праздник, не день рождения. К чему такие приготовления?
— Бабуль, — Андрюша, младший, вынырнул из своей комнаты, — а правда, что ты к нам жить переедешь?
— Кто тебе такое сказал?
— Мама говорила папе, — мальчик плюхнулся на диван рядом с ней. — Что бабушка к нам переедет, а мы в новую квартиру поедем. С евроремонтом и балконом!
— Не выдумывай, — Валентина погладила его по голове.
— Правда-правда! — вмешалась Машка. — Я сама слышала. Мама говорила, что нам нужно только бумаги какие-то подписать.
— Какие бумаги? — насторожилась Валентина.
— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Просто бумаги какие-то. Я не поняла.
В прихожей что-то загремело. Хлопнула дверь — приехали хозяева. Валентина услышала приглушенные голоса, а потом смех Светланы:
— Не переживай ты так! Старуха твоя ничего не заподозрит. Подпишет бумаги, и всё!
— Так а если откажется? Мама не глупая совсем, как ты думаешь — это был голос Пети, тихий, неуверенный.
— Да куда она денется? — снова рассмеялась Света. — Мы ей покажем бумаги, что вроде как содержать её будем. Она и подпишет. Нотариус уже готов, я договорилась. Половина квартиры твоя по наследству — дарственную оформим, а потом… — она понизила голос, но Валентина всё равно расслышала: — А потом и со второй половиной разберемся. Главное — побыстрее всё сделать, пока она не горяченькая!
В кухне что-то упало с грохотом. Валентина вздрогнула.
— Ой, это я кружку уронила, — крикнула Машка. — Не разбилась!
Дверь распахнулась. На пороге стояла Светлана — нарядная, с макияжем, блестящими от лака волосами. За ней маячил Петя — как всегда, в тени жены.
— Ой, Валентина Ивановна! — Света расцвела в улыбке, но глазки забегали на дочь и на свекровь.
Валентина смотрела на сноху и сына. Как они могли?
— Мы тут с Петей решили… — начала Светлана, но Валентина перебила:
— Я уже знаю, что вы решили. Только ничего у вас не выйдет.
— О чем вы? — растерялась Светлана, но в глазах у нее мелькнуло беспокойство.
— О вашем плане. С квартирой. С нотариусом, — Валентина встала. — С тем, как вы собирались меня обмануть.
— Да вы что такое говорите! — Светлана всплеснула руками. — Мы же как лучше хотели! Чтобы вам не одиноко было, чтобы с внуками рядом…
— Хватит врать, — оборвала ее Валентина. — Я все слышала. Про «старуху», про дарственную. Всё.
Лицо Светланы исказилось. Она повернулась к мужу:
— Чего стоишь? Скажи ей! Объясни!
— Мама, ты не так поняла, — пробормотал Петя, не поднимая глаз.
— Всё я правильно поняла, — Валентина направилась к выходу. — Только не выйдет у вас ничего. Прощайте.
— А как же внуки?! — крикнула вслед Светлана. — Они же голодают! У нас же денег нет! Вы что, не видите — мы же впроголодь живем!
Валентина обернулась:
— Да, вижу. У тебя новый маникюр каждую неделю, ресницы эти… — она сделала неопределенный жест у глаз. — Дети у тебя в новой одежде, а муж каждый день на машине на работу ездит. Очень голодно живете, да.
И, больше не оглядываясь, вышла за дверь.
Всю ночь Валентина не спала. Мысли крутились, как карусель. Сначала — обида и злость. Потом — растерянность. Под утро пришло решение. Простое, как всё гениальное.
В восемь утра она позвонила риелтору — тому самому, через которого когда-то искала квартирантов.
— Нужно срочно продать квартиру, — сказала она, удивляясь собственному спокойствию.
— Причина? — деловито уточнил тот.
— К сыну переезжаю, — соврала Валентина и сама удивилась, как легко это получилось.
К полудню риелтор нашел покупателя — странного мужчину с жиденькой бородой, готового платить наличными сразу, если будет хорошая скидка.
— Инвестор, — пояснил риелтор. — Таким всегда наличка нужна и срочность.
На следующий день они встретились в банке. Валентина подписала договор купли-продажи, получила деньги — пачку крупных купюр в плотном банковском конверте — и открыла два счета. На один положила половину суммы, указав в качестве получателей внуков. На второй — остаток, для себя. Чтобы хватило и на билеты, и на первое время где-то пожить.
К вечеру квартира опустела. Пришлось выгонять квартирантов — даже оплату вернула. Мебель Валентина продала за бесценок соседям. Что-то отдала просто так — зачем добру пропадать? Личные вещи уместились в два чемодана и пару коробок. Коробки оставила соседке на балконе. Один чемодан отправила в камеру хранения на вокзале. Второй взяла с собой.
Перед уходом Валентина оглядела пустую квартиру. Написала короткую записку: «Голодайте без меня. Валентина». Наклеила на дверь в ванну у входной, чтобы сразу бросалась в глаза и вышла на улицу.
Впервые за многие годы ей не нужно было возвращаться к определенному часу. Не нужно было экономить каждую копейку. Не нужно было ни перед кем отчитываться. Странное чувство — свобода в шестьдесят семь лет.
На следующий день Светлана названивала свекрови с утра. Телефон был недоступен.
— Странно, — пробормотала она, — никогда трубку не выключает. Мне кажется она и не знает как это делать!!!
— Может, разрядился? — предположил Петр, не отрываясь от газеты.
— В два у нас встреча с нотариусом! — Светлана нервничала. — А я до матери твоей дозвониться не могу. Поехали сейчас, посмотрим, что там.
Когда они подъехали к дому Валентины, Петр заметил, что окна квартиры открыты.
— Проветривает, что ли? — нахмурилась Светлана.
В подъезде их остановила консьержка.
— Вы к Валентине Ивановне? А она уехала.
— Как уехала? — опешила Светлана. — Куда?
— Не сказала. Вещи вчера увезла. Сказала, квартиру продала.
— Продала?! — Светлана побледнела. — Не может быть!
Она бросилась к лифту, Петр за ней. На площадке семнадцатого этажа Светлана уже трясущимися руками доставала запасные ключи.
— Не может она… не должна… это же наше наследство! — бормотала она.
Дверь открылась. Они вошли в пустую прихожую. Ни вешалки, ни зеркала, ни старого комода. Дальше — пустые комнаты. Голые стены. Даже занавесок не осталось.
— Нет… — выдохнула Светлана, опускаясь на пол. — Что она наделала?
Петр заметил белый лист на подоконнике. Подошел, взял, прочитал.
— «Голодайте без меня. Валентина», — произнес он вслух.
— Дай сюда! — Светлана вырвала записку, пробежала глазами. — Вот старая… Да как она посмела?! Это же наша квартира! Наши деньги! У нас дети, между прочим!
Звонок в дверь заставил их вздрогнуть. На пороге стоял мужчина в костюме с кожаным портфелем — нотариус, которому Светлана назначила встречу здесь.
— Добрый день, — начал он. — Я по поводу договора…
— Какой договор?! — взвилась Светлана. — Вы видите, что тут творится? Она квартиру продала! Свою квартиру! Нашу квартиру!
Нотариус растерянно оглядел пустую прихожую.
— Боюсь, в таком случае я не смогу оформить сделку. Мне нужно присутствие владельца квартиры и…
— Какое присутствие?! — Светлана перешла на крик. — Её нет! И квартиры нет! Она нас обманула!
— В таком случае, я, пожалуй, пойду, — нотариус попятился к выходу. — Позвоните, когда прояснится ситуация.
Когда за ним закрылась дверь, Светлана развернулась к мужу:
— Звони ей! Немедленно! Пусть объяснит, что она наделала!
Петр набрал номер матери. Длинные гудки, никто не отвечал.
— Не доступен, — сказал он.
— Конечно, не доступен! — Светлана металась по пустой квартире. — Знает, что натворила! Пять миллионов! Ты понимаешь? Трешка в центре пять миллионов стоит! И где эти деньги?!
Она кричала всё громче, а Петр вдруг почувствовал странное облегчение. Что-то рвануло внутри — как гнилая нитка.
— Перестань орать, — сказал он непривычно твердым голосом.
— Что?! — Светлана осеклась на полуслове.
— Перестань орать, говорю. Сами виноваты. Мама всё правильно сделала.
— Да ты… Да как ты… — Светлана задохнулась от возмущения. — Да твоя мать нас обворовала! Нас, твоих детей!
— Нет, — Петр впервые за много лет посмотрел жене прямо в глаза. — Это ты пыталась её обворовать. И меня втянула. Больше так не будет.
Он развернулся и пошел к выходу. Светлана бросилась за ним, выкрикивая проклятия.
Когда Валентина включила телефон он разрывался от звонков. Сначала — от снохи и сына. Потом подключились какие-то незнакомые номера — видимо, Света подняла на уши всех родственников и знакомых. Валентина отключила звук и смотрела в окно поезда.
За стеклом мелькали незнакомые пейзажи. Леса сменялись полями, поля — маленькими станциями. Билет у нее был до Иркутска. А там — рукой подать до Байкала.
Почему Байкал? Она сама толком не знала. Просто когда-то, еще в молодости, мечтала туда поехать. Но сначала не было денег. Потом — времени. А после смерти мужа — смелости ехать одной.
Вечером, когда звонки стихли, она написала короткое сообщение сыну: «Половину денег перевела внукам на отдельный вклад. Они смогут воспользоваться в 18 лет. Вторую — трачу на себя — поехала на Байкал. Хочу увидеть лёд и простор, пока ещё живу. Мама».
Она выключила телефон и спрятала его в сумку. Достала фотоаппарат — новенький, компактный, купленный вчера в магазине. Первая прихоть за долгие годы. Повертела в руках, улыбнулась своему отражению в черном экранчике.
Поезд мчался сквозь ночь, а Валентина Ивановна впервые за много лет засыпала без чувства вины. Без гнетущей мысли о том, что она кому-то что-то должна. Без необходимости откладывать свою жизнь на потом.
Впереди ждал Байкал. Ослепительный лед. Бескрайние просторы. И новая Валентина.
