никита— Мам, ты же завтра с Мишкой посидишь? У нас с Игорем билеты в театр пропадают, — Катя даже не подняла глаза от телефона, продолжая что-то строчить большими пальцами.
Мария Степановна замерла с недомытой тарелкой в руках. В горле застрял комок, а в желудке будто что-то сжалось в тугой узел. Завтра среда… Её день. Единственный день в неделе, когда она наконец-то записалась на плавание.
— Кать, я… — начала она, но осеклась, когда дочь наконец подняла взгляд. — Завтра среда.
— И что? — Катя нахмурилась, убирая прядь волос за ухо тем самым жестом, который делала ещё в детстве, когда не понимала, почему ей не разрешают чего-то. — А, ты ж в свой бассейн собиралась? Так сходишь в другой раз. Это ж не последняя среда в жизни.
Мария Степановна крепче стиснула тарелку, чувствуя, как тёплая вода стекает по запястью. Ноющая боль в пояснице, преследовавшая её последние месяцы, снова дала о себе знать.
— Но я уже три раза пропустила, — голос дрогнул против воли. — Врач сказал, только регулярные занятия помогут. И я уже абонемент…
— Господи, мам! — Катя закатила глаза. — Ты как ребёнок прям! Миша твой внук вообще-то. Или он тебе уже в тягость? Или, может, у тебя дела поважнее есть?
Мария Степановна повернулась к раковине, чтобы дочь не увидела, как задрожали губы.
— Хорошо, — выдохнула она, чувствуя, как что-то внутри сжимается и опускается. — Конечно, я посижу.
Дверь за Катей захлопнулась. Мария Степановна оперлась на кухонный стол и медленно опустилась на табурет. В квартире наконец-то стало тихо.
Миша спал в детской, убаюканный сказкой. Три часа она пыталась накормить внука, который капризничал и выплёвывал еду. Потом ещё два часа уговаривала лечь спать, а он носился по квартире, сшибая всё подряд. А ведь раньше она справлялась с этим легко… Когда это всё стало так выматывать?
Телефон завибрировал. Сын.
— Алло, Димочка, — она старалась, чтобы голос звучал бодро.
— Мам, привет! Слушай, тут такое дело… — знакомые нотки в голосе сына заставили её внутренне сжаться. — Мы с Леной хотим на выходных на дачу съездить, там дел по горло. А Сашку не с кем оставить. Может, к тебе его? Он тихонько посидит, не помешает.
Мария Степановна прикрыла глаза. Суббота… Первый раз за полгода она договорилась встретиться с подругами. Билеты в театр уже куплены.
— Дим, я в субботу… — начала она.
— А что в субботу? — в голосе сына появилась та самая интонация, которую она знала наизусть. — Опять твои посиделки с бабульками? Ну перенеси. Ты же на пенсии, у тебя каждый день — суббота.
Она почувствовала, как к горлу подкатывает что-то горячее и колючее.
— Хорошо, привози Сашку, — сказала она. — Конечно.
— Вот и славно! Знал, что на тебя можно положиться. Ты ж у нас золото!
Когда разговор закончился, Мария Степановна долго сидела в тишине. Потом медленно достала из ящика стола свой ежедневник, пролистала до субботы и зачеркнула запись «Театр с девочками, 18:00».
— Так, мам, я в холодильник колбасу положила и сыр. Кашу ему на молоке вари, он другую не ест. И мультики не больше часа, а то потом не уснёт. Я в десять заберу, — Катя чмокнула мать в щёку и умчалась, оставив Мишку, который уже вовсю раскладывал свои машинки по всей гостиной.
Прошло всего полчаса, а голова уже гудела от шума. Поясница ныла всё сильнее.
— Бабуль, а почему ты такая грустная? — вдруг спросил Мишка, подняв на неё свои большие карие глаза, так похожие на Катины в детстве.
— Я? — растерялась Мария Степановна. — Я не грустная. Просто устала немножко.
— А мама говорит, что старые люди всегда устают, — деловито сообщил Мишка, возвращаясь к своим машинкам. — Потому что они старые.
Что-то кольнуло у неё в груди. Старые люди. Когда это она успела стать «старым человеком»? Ей ведь всего шестьдесят два. Её мать в этом возрасте ещё в школе работала и по грибы ходила.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя невестки.
— Алло, Леночка.
— Мария Степановна, извините, что беспокою. Мы завтра Сашку к вам привезём, как договаривались, но, может, вы сами к нам приедете? А то у нас машина барахлит, да и Сашка у вас все игрушки уже знает, скучно ему.
Мария Степановна прикрыла глаза. До их дома час езды в одну сторону. С её спиной эта дорога — настоящая пытка.
— Конечно, Леночка, — сказала она. — Я приеду.
В пятницу утром Мария Степановна проснулась от острой боли в спине. Она с трудом села на кровати, массируя поясницу. До автобуса идти десять минут, потом час трястись, потом ещё от остановки…
И тут что-то внутри неё словно щёлкнуло.
Почему? Почему она каждый раз говорит «да», когда всё внутри кричит «нет»? Почему её время, её здоровье, её жизнь — всё это менее важно, чем чужие планы?
Она медленно взяла телефон и набрала номер невестки.
— Доброе утро, Леночка. Знаешь, я сегодня не смогу приехать. У меня спина совсем разболелась.
— Ой, — в голосе невестки послышалось разочарование. — А как же тогда? Мы уже всё спланировали…
— Привезите Сашу ко мне, если хотите, — твёрдо сказала Мария Степановна. — Но я к вам не приеду. Извини.
Повисла пауза. Потом Лена сухо сказала:
— Ладно, я Диме передам. Он вам перезвонит.
— Мам, что случилось? — в голосе Димы слышалось раздражение. — Лена говорит, ты приехать не можешь.
— Да, Дима. У меня спина болит, я с трудом хожу. Два часа в автобусе мне не выдержать. Я ведь тоже человек, Дима.
— Ты на что намекаешь? — в его голосе появились знакомые обиженные нотки. — Что мы тебя используем? Что внуки тебе в тягость?
Сашу можете привезти в воскресенье, буду рада его видеть.
Повисла долгая пауза.
— Ты что, серьёзно? — наконец выдавил Дима. — Какой ещё театр? Мам, ну это уже слишком! Мы же на тебя рассчитывали! У нас планы!
— У меня тоже есть планы, сынок, — тихо сказала она. — И моё здоровье… оно важно. Для меня важно.
— Вот как, — холодно произнёс Дима. — Ну ладно. Извини, что побеспокоили.
Связь оборвалась. Мария Степановна смотрела на потухший экран телефона и чувствовала, как по щекам текут слёзы. Но странное дело — вместе со слезами пришло какое-то новое, почти забытое чувство. Она никак не могла понять, что это, пока не осознала — это было облегчение. И… уважение к самой себе?
— Мам, можно войти? — Катя стояла в дверях, непривычно робкая и растерянная.
Прошла неделя. Неделя тишины. Ни звонков, ни внуков, ни просьб. Только сухие сообщения от детей: «У нас всё хорошо, как ты?»
— Конечно, Катюш, — Мария Степановна отложила книгу. — Чаю будешь?
— Буду, — Катя прошла на кухню и села за стол. — Мам… Дима сказал, ты в театр ходила?
— Да, — кивнула Мария Степановна, ставя чайник. — С Валей и Ниной. «Вишнёвый сад». Очень понравилось.
— А… как твоя спина? — осторожно спросила дочь.
— Лучше, — она достала чашки. — Я на массаж записалась и в бассейн хожу. Помогает.
Катя помолчала, вертя в руках салфетку.
— Мам, ты на нас обиделась? За то, что мы… ну… слишком многого требуем?
Мария Степановна села напротив дочери и взяла её за руку.
— Нет, Катюш, не обиделась. Просто… поняла кое-что важное. Знаешь, всю жизнь я ставила вас с Димой на первое место. И это правильно, вы мои дети. Но сейчас вы выросли. У вас своя жизнь. А я… я тоже имею право на свою. На время для себя, на заботу о своём здоровье.
— Но ты же всегда говорила «да», — Катя подняла на мать растерянные глаза. — Всегда нам помогала. Мы привыкли, что ты…
— Всегда доступна? — мягко закончила Мария Степановна. — Да, так было. Но я тоже устаю. Болею. Хочу иногда просто посидеть с книжкой или сходить с подругами куда-то. Это не значит, что я не люблю вас или внуков.
— Мы с Димкой обсуждали… — Катя запнулась. — Мы правда не замечали, что слишком многого от тебя хотим. Ты никогда не жаловалась.
— А должна была? — спросила Мария Степановна.
— Нет, — Катя опустила голову. — Мы сами должны были видеть. Прости нас.
— Нечего прощать, родная. Просто… давайте договариваться. Заранее. Учитывать мои планы тоже.
— А… Мишку в следующую среду сможешь взять? — осторожно спросила Катя и тут же рассмеялась, увидев выражение лица матери. — Шучу-шучу! Но в субботу, может… если ты не занята?
Мария Степановна улыбнулась.
— В субботу буду рада видеть Мишку. А в воскресенье, может, все вместе в парк сходим? И Диму с Леной и Сашей позовём.
Катя подошла и обняла мать.
— Знаешь, мам, ты какая-то… другая стала. Как будто… не знаю… расправилась.
— Выдохнула, — тихо сказала Мария Степановна. — Я просто наконец-то выдохнула.
Вечером она сидела у окна с чашкой чая, глядя на огни города. Телефон мигнул — сообщение от Димы: «Мам, как насчёт воскресенья в парке? Сашка соскучился по бабушке».
Она улыбнулась и напечатала: «Буду очень рада. Люблю вас».
Потом открыла ежедневник и посмотрела на свою аккуратную запись на среду: «Бассейн, 18:00».
Никто и ничто теперь не заставит её пропустить это занятие. Потому что её здоровье, её время, её жизнь — это действительно важно.
Она имеет право сказать «нет». И теперь она это знает.