Скрежет ключа в замке отрезвил меня, словно пощечина. Я стояла на пороге собственной квартиры, словно чужая, с пакетами из супермаркета, набитыми продуктами, которые, честно говоря, уже и покупать не хотелось. Кому готовить? Для кого стараться? Аппетит пропал напрочь вместе с личным пространством и, кажется, здравым смыслом.
— Ну, наконец-то, явилась! – голос Елены Сергеевны, моей бывшей свекрови, прозвучал из глубины коридора, как гром среди ясного неба. Вернее, как вечный раздражающий фон, к которому, казалось бы, уже пора привыкнуть, но нервы предательски сбоили каждый раз, словно ток высокого напряжения.
Я молча разулась, поставила пакеты на пол. Не хотелось вступать в перепалку, хотя язык так и чесался ответить что-нибудь колкое. Но что толку? Елена Сергеевна все равно слышит только себя и свои обиды.
— Чего так долго? Я тут волнуюсь, между прочим! – продолжала она, выплывая из кухни, словно крейсер на параде, – уже чайник остыл, а у меня давление скачет, знаешь ли!
Давление у нее скакало, кажется, последние лет двадцать, как минимум с тех пор, как я вышла замуж за ее Серёжу. Скакало по любому поводу и без. Скакало от моего слишком яркого маникюра, от недостаточно соленых котлет, от громкости телевизора и, конечно, от моей собственной… неправильности. Я так и не поняла до конца, в чем именно заключалась моя неправильность, но чувствовала ее кожей каждый день, каждый час, каждую минуту нашего… совместного проживания. Правда, совместным его можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, это напоминало вялотекущую войну на моей территории.
— Елена Сергеевна, – я постаралась говорить как можно ровнее, хотя внутри все кипело, – я была в магазине. Пробки, очереди… Вы же сами просили купить вам…
— Ну и что теперь? Мне теперь твои оправдания слушать? – она махнула рукой, – лучше бы колбасы нормальной взяла, а то опять небось этой, дешевой…
Я глубоко вздохнула, досчитала до десяти, как меня учила психолог, хотя психолог, кажется, учила про ситуации с адекватными людьми, а не с… Еленой Сергеевной.
— Я купила докторскую, как вы и просили, – процедила сквозь зубы, развязывая пакет.
— Докторскую… Разве это докторская? Вот раньше, в наше время, докторская была – пальчики оближешь! А сейчас… одно название! – она закатила глаза к потолку, словно вспоминая какие-то гастрономические высоты, которых я, грешная, никогда не вкушала.
— Может, чай все-таки подогреть? – предложила я, стараясь перевести разговор в более мирное русло.
— Ладно, налей, – снизошла она, — только не крепкий делай, а то опять ночью бегать буду…
И вот так каждый день. Каждый божий день, уже несколько месяцев подряд. «В гости», как она выразилась, приехала. После того, как я развелась с Серёжей. Пять лет прошло, как мы развелись. Пять лет! Казалось бы, давно уже все точки над «i» расставлены, все мосты сожжены, все… бывшие. Но только не для Елены Сергеевны.
«Я тут пока поживу, пока ты тут одна кукуешь, совсем скиснешь», — сказала она тогда, приехав с огромной клетчатой сумкой и выражением лица спасительницы человечества. Я, честно говоря, растерялась. Не ожидала такого поворота. После развода мы с ней вроде бы даже в нормальных отношениях оставались. Звонили друг другу по праздникам, поздравляли с днями рождения… а тут – на тебе. «Поживу».
Сначала я даже обрадовалась. Ну, как бы, внимание, поддержка. В первые месяцы после развода было нелегко. Одиночество давило, тоска подступала… И тут вроде как родной человек рядом. Глупая, наивная. Лучше бы уж одна куковала.
Первые недели две все было относительно… терпимо. Ну, поворчит немного, ну, покритикует что-нибудь… Куда без этого? Я старалась не обращать внимания, списывала на возраст, на привычку, на… материнскую заботу, что ли? Хотя, заботой это назвать язык не поворачивался. Скорее, тотальный контроль и вечное недовольство.
Но время шло, недели сменялись месяцами, а Елена Сергеевна и не думала никуда уезжать. Наоборот, обжилась, расцвела, словно сорняк на ухоженной грядке. Мои вежливые намеки на то, что, может быть, пора бы и честь знать, она пропускала мимо ушей или отмахивалась, как от назойливой мухи.
«Куда я поеду? Мне тут хорошо, спокойно, ты тут за мной хоть присмотришь, а то совсем одна помру…» — жаловалась она, делая при этом такие страдальческие глаза, что хотелось ей тут же скорую вызвать. Хотя, скорая ей нужна была скорее от тоски, чем от реальных болезней.
А потом случилось то, что и должно было случиться. Мое терпение лопнуло. Однажды утром, за завтраком, когда она в очередной раз начала критиковать мой кофе – «Ну что это за помои? Раньше кофе был – аромат на всю квартиру, а это… вода какая-то!» – я не выдержала.
— Елена Сергеевна, – сказала я, стараясь сохранить вежливый тон, хотя внутри все клокотало, – может быть, вам пора уже домой?
Она подавилась кофе, закашлялась, покраснела, словно рак вареный. Потом посмотрела на меня таким взглядом, будто я ей лично плюнула в этот самый кофе.
— Что ты такое говоришь? Какой домой? Это что, не мой дом, что ли? – прошипела она, ставя чашку на стол с таким грохотом, что чуть не расколола блюдце.
— Елена Сергеевна, это моя квартира, – спокойно ответила я, хотя внутри уже все звенело от напряжения. – Вы приехали в гости, погостили достаточно, мне кажется… У меня своя жизнь, мне нужно личное пространство…
— Личное пространство? – передразнила она меня, – а раньше, значит, тебя мое пространство не смущало? Когда ты к моему Серёже в дом пришла? Ничего, не жаловалась! А теперь, видите ли, пространство ей нужно!
— Елена Сергеевна, это совсем другое дело, – я попыталась объяснить, но поняла, что это бесполезно. Стена. Бетонная стена непонимания и обиды. – Я развелась с Сергеем, пять лет назад. Квартира моя, я ее покупала до брака. Вы здесь гостите…
И тут она произнесла эту фразу. Фразу, которая стала квинтэссенцией всего нашего конфликта, фразой, которая врезалась в память, словно выжженная каленым железом:
— Из твоей квартиры меня вынесут только вперед ногами! – заявила Марине бывшая свекровь, – тебе чего от меня надо? Ты что, выгоняешь меня, старую, больную, на улицу?!
И все. Дальше говорить было бессмысленно. С этого момента начался новый этап нашей «совместной жизни». Этап глухой обороны с ее стороны и нарастающего отчаяния с моей.
Я пробовала говорить с Серёжей. Звонила, писала, умоляла повлиять на мать. Но Серёжа, как всегда, умывал руки. «Мама сама разберется, не лезь, будет хуже…», — бормотал он, словно заведенная пластинка. Ему всегда было проще спрятать голову в песок, чем решать проблемы. Собственно, именно поэтому мы и развелись. И вот теперь его трусость и безответственность больно било и меня.
«Не лезь, будет хуже…» А хуже куда? Куда может быть хуже, чем жизнь в собственной квартире, превратившейся в поле битвы? Хуже, чем постоянное напряжение, чем вечное недовольство, чем чувство, что ты чужая в собственном доме?
Я налила Елене Сергеевне чай, поставила чашку перед ней. Она демонстративно отвернулась.
— Я такой чай пить не буду, – буркнула она, – он совсем без души.
«Без души? Это мой чай без души?» — хотелось мне закричать. «Да у меня уже самой души не осталось после всего этого! Вы ее выпили, по капле, каждый день, своим вечным нытьем и придирками!»
Но я промолчала. Стиснула зубы. Взяла себя в руки. Надо было что-то решать. Так больше продолжаться не могло. Это уже не жизнь, а ад какой-то. В собственной квартире.
Вечером позвонила Ирке, моей лучшей подруге. Единственному человеку, которому я могла доверять безоговорочно. Выговорилась ей, выплакалась, как девчонка.
— Ирка, я больше не могу! Я просто схожу с ума! Она меня доведет до ручки!
— Марин, ну ты даешь! – усмехнулась Ирка в трубку, – вот это свекровь тебе досталась! Прямо сказка про Бабу-Ягу в реальности.
— Да уж, сказка… Кошмарный сон какой-то! – вздохнула я, — что мне делать? Я уже все перепробовала! И говорила по-хорошему, и намекала… Все бесполезно! Она как танк, прет напролом!
— Марин, ну хватит нюни распускать! – резко сказала Ирка, – ты что, тряпка, что ли? Это твоя квартира! Твоя собственность! Ты что, позволишь ей вот так тебе жизнь испортить?
— Да я не позволяю! Я просто не знаю, как с ней справиться! Она же старая женщина, что я могу сделать? Выгонять на улицу? Люди что скажут?
— А люди пусть что хотят, то и говорят! – отрезала Ирка, – ты о себе подумай! Ты молодая еще, хочешь нормально жить, а не вот это вот все терпеть! Она тебе сядет на шею и ноги свесит, если ты ей волю дашь!
— Ну и что ты предлагаешь? Полицию вызывать? Силой вытаскивать? – спросила я с сарказмом.
— Ну не полицию, конечно, – задумалась Ирка, – хотя… как вариант… Ладно, не торопись с полицией. Давай попробуем по-другому. Завтра выходной?
— Да, – кивнула я, — слава богу. Хоть от работы отдохну. Хотя, какой там отдых…
— Вот и отлично! Завтра утром встаешь пораньше, собираешь вещички, и едешь… куда-нибудь. К подруге, на дачу, не знаю, в санаторий! Куда угодно, только чтобы ее дома не было.
— И что это даст? Она же никуда не денется, будет сидеть тут, как приклеенная!
— А вот это ты не угадала! – заговорщицки прошептала Ирка, – ты замки меняешь, пока ее нет! Вот что это даст!
Я замерла, переваривая ее слова. Замки поменять? Пока ее нет? Это что, реально можно сделать? И что будет потом? Скандал? Крики? Истерика? Наверняка. Но… а вдруг это единственный выход? Вдруг это единственный способ вернуть себе свою жизнь?
— Ирка, ты серьезно? – переспросила я, не веря своим ушам.
— Абсолютно серьезно! – твердо ответила подруга, – хватит уже церемониться! Действуй! Иначе она тебя окончательно съест! Завтра утром, как штык, звони мастеру, пусть приезжает и меняет замки! А сама – куда-нибудь подальше, чтобы под руку не попалась. И телефон выключи, чтобы не трезвонила и не ныла!
Я задумалась. Идея, конечно, радикальная. Даже, пожалуй, слишком. Но, с другой стороны… а что мне терять? Хуже уже точно не будет. А может, это и правда выход? Может, только так она поймет, что перешла черту? Что ее «гости» затянулись на неприлично долгий срок?
— Хорошо, – тихо сказала я, — я попробую. Завтра утром позвоню мастеру.
— Вот это по-нашему! – обрадовалась Ирка, – вот это я понимаю! Держись, Марин! Я в тебя верю! Главное – не отступай! И помни – это твоя квартира! Твоя крепость! И никто не имеет права в ней командовать, кроме тебя!
Положив трубку, я долго сидела в темноте, глядя в окно. Внутри все дрожало от волнения и страха. Страшно было решиться на такой шаг. Страшно представить себе скандал, который наверняка разразится. Но еще страшнее было продолжать жить так, как сейчас. В постоянном напряжении, в атмосфере недовольства и чувствуя себя узницей в собственном доме.
Нет, так больше нельзя. Я должна что-то сделать. Я должна вернуть себе свою жизнь. Свою квартиру. Свое спокойствие.
Ирка права. Хватит церемониться. Пора действовать. Решительно и бесповоротно.
Утром, едва рассвело, я, как шпион, на цыпочках вышла из спальни. Елена Сергеевна еще спала, храпя на всю квартиру. Я быстро надела спортивный костюм, выскользнула из дома и побежала к ближайшему торговому центру. Купила себе кофе на вынос, булочку и… новый замок. Самый надежный, какой только нашла в отделе скобяных изделий.
Потом, дрожащими руками, нашла в интернете телефон мастера по замкам. Позвонила, объяснила ситуацию. Мастер, к счастью, оказался понимающим и обещал приехать через час.
Вернувшись домой, я, как мышь, прокралась в квартиру. Елена Сергеевна все еще спала. Слава богу. У меня был час форы.
Мастер приехал вовремя. Быстро и профессионально заменил замки. Пока он работал, я нервно ходила по квартире, прислушиваясь к каждому шороху. Боялась, что Елена Сергеевна вот-вот проснется и обнаружит все это… вероломство.
Но, к счастью, обошлось. Мастер закончил работу, вручил мне новые ключи и уехал. Я осталась одна, с новым замком и сердцем, колотящимся как птица в клетке.
Что дальше? Что будет, когда она вернется? Как она отреагирует? Представить страшно.
Я решила уйти из дома. Не хочу быть здесь, когда начнется скандал. Поеду к Ирке. Пусть поддержит, если что.
Собрала в сумку самое необходимое, оделась и уже собиралась выйти, как вдруг… звонок в дверь.
Сердце подскочило к горлу. Неужели она уже вернулась? Так быстро? Но откуда? Она же спала еще час назад!
Медленно, с замиранием сердца, подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной клетке стояла… Елена Сергеевна. Живая и невредимая. И, судя по выражению лица, очень даже злая.
— Марина, открывай немедленно! – загремела она в дверь, колотя в нее кулаками, — я все знаю! Мне соседи позвонили! Что ты тут устроила, бессовестная?!
Соседи… Вот тебе и на. Добрые люди. Не удержались, доложили. Ну, что ж, теперь отступать поздно. Дело сделано. Замки поменяны. Пути назад нет.
— Елена Сергеевна, – сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя голос предательски дрожал, — я не открою.
— Как это не откроешь? Ты что, издеваешься?! Это мой дом! Я тут живу! Открывай, говорю, по-хорошему!
— Елена Сергеевна, это моя квартира, – повторила я, — и я хочу, чтобы вы ушли. Я устала от всего этого. Вы живете здесь уже слишком долго, и я хочу жить своей жизнью.
— Ах ты, неблагодарная! – завизжала она, — я тебя, змею, пригрела на груди! Я тебе, сироте, помогала! А ты… ты меня, старую, выгоняешь на улицу?!
— Елена Сергеевна, никто вас на улицу не выгоняет, – попыталась я возразить, — у вас есть своя квартира, вам есть куда идти. Просто… пора уже…
— Пора?! – завопила она, — это тебе пора! Тебе пора провалиться сквозь землю! Ты разлучница, ты сына моего увела! Ты мне всю жизнь испортила! И теперь ты меня выгоняешь?! Да я… да я тебя прокляну!
Соседи начали выглядывать из дверей. Шептались, переглядывались. Кому понравится такой концерт под дверью? Особенно в выходной день.
— Елена Сергеевна, – я сделала глубокий вдох, – если вы сейчас же не прекратите этот шум, я вызову полицию.
— Полицию?! – хохотнула она, — ну вызывай, вызывай! Я им все расскажу! Как ты меня, старую мать, из дому выгоняешь! Они тебе покажут!
— Хорошо, – сказала я, доставая телефон, – как скажете.
Угроза, кажется, подействовала. Она замолчала, запыхтела, как рассерженный паровоз. Потом буркнула что-то себе под нос и отошла от двери.
Я вызвала полицию. Не знаю, зачем. Просто, чтобы зафиксировать ситуацию. Чтобы быть уверенной, что все под контролем.
Полиция приехала быстро. Выслушали обе стороны, посмотрели документы на квартиру. Пообщались с Еленой Сергеевной, убедили ее, что она не права. Что квартира – моя собственность, и я имею право распоряжаться ею по своему усмотрению.
Елена Сергеевна возмущалась, кричала, плакала, угрожала жалобами во все инстанции, но полицейские оставались невозмутимыми. Спокойно и вежливо объясняли закон.
В итоге, Елена Сергеевна сдалась. Собрала свои вещи, с грохотом и проклятиями вытащила их из квартиры. Уходя, бросила на меня злобный взгляд, полный ненависти.
— Ты еще пожалеешь! – прошипела она, — ты еще вспомнишь меня, змея! Я тебе устрою сладкую жизнь!
И ушла, хлопнув дверью так, что стены задрожали.
Я осталась одна. В тишине. В своей квартире. С новыми замками и ощущением… пустоты. И какой-то горечи. Несмотря на долгожданное освобождение.
Да, я вернула себе свое пространство. Свою свободу. Свою жизнь. Но цена оказалась слишком высокой. Отношения с бывшей семьей разрушены окончательно. И в душе остался неприятный осадок.
Но другого выхода не было. И я знала, что поступила правильно. Нужно было защищать свои границы. Иначе они просто перестали бы существовать. И от меня самой ничего бы не осталось.
Я села на диван, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Тишина. И только тихое тиканье часов нарушало ее. Тишина в моей квартире. Моя тишина. Наконец-то.
