— Ты что себе позволяешь? — возмущалась Люба возле порога. — Ты нас тогда зачем родила?
Таисия внимательно посмотрела на взрослую дочь, чуть наклонила голову, словно думала, что сказать, и негромко произнесла:
— Может, и не стоило рожать, — и вышла из квартиры.
— Нет, ты слышал? — Люба тут же вернулась к мужу в комнату. — Ты слышал, что она сказала?
— Вроде ничего, — пожал плечами муж.
— Она сказала, что не стоило нас рожать! Ты представляешь?
Нет, я так просто этого не оставлю, — Люба ходила по комнате кругами, пытаясь успокоиться, но не получалось.
Муж равнодушно отвернулся и занялся своими делами.
— Ты меня вообще слушаешь? Тебе что, вообще никакого дела нет?
— Это твоя мама, не моя, — пожал плечами мужчина, и Люба поняла, решать проблему придется ей.
А искать поддержку надо у брата младшего.
Через минуту Люба уже стояла в его комнате.
— Слышал, что мама твоя сказала?
— Почему только моя? — Коле были не очень интересны разборки, у него начиналась катка в игре, в которой его уже ждали друзья, было слышно, как те переговариваются с ним через наушники.
Люба вытащила шнур от компьютера из розетки и повернулась снова к брату.
— Ты что сделала? — закричал он, пытаясь отобрать шнур, но Люба увернулась.
— Да послушай меня, — повысила голос она. — Если мы сейчас не вмешаемся, то маму потеряем, понимаешь?
— Ты мне катку заруинила, — Коля опустился на стул и закрыл руками голову. — Парни меня не поймут…
— В детском доме нет компьютеров, — подвела итог Люба, бросила шнур ему на стол. — Если не хочешь в детский дом, жду тебя на кухне.
И вышла. Коля пару минут сомневался — то ли включать компьютер, (но в катку уже не попасть, из игры его выкинуло), то ли бежать за сестрой и пытаться понять, что произошло.
Интерес все же пересилил, и Коля поплелся на кухню.
— Вот смотри, — Люба перед ним крутила пустую кастрюлю. — Завтрака нет, обеда нет, — она уже распахнула холодильник. — Да и продуктов совсем немного.
— И что? — скривил лицо подросток.
— И то, что мама собралась нас бросить!
— С чего бы это? Она, наверное, в магазин пошла, как обычно.
— Обычно она в магазин ходит с вечера, а тут… Ты посмотри, посмотри, даже посуду не помыла…
— Так она же не готовила… — Коля пытался понять, откуда посуда, если мама не готовила и еды не было.
— Это мы ночью поели, — Любу бесила ту…пость брата и его долгое понимание ситуации. — А сегодня она ушла и заявила, что рожать нас не надо было.
— И что?
— Ты совсем что ли? — Люба уже кричала. — И то, что мама откажется от нас. Ну от меня ладно, я уже совершеннолетняя. А вот тебя посадят в детский дом.
— Посадят?
— Конечно, это же то же самое, что и тюрьма. Компьютера нет, на улицу не выйти. Считай, твой первый срок, второй уже автоматом пойдет от такой жизни.
Коля из слов сестры понимал немного, но решил, что лучше сделать так, как она скажет.
— Так что делать-то? — Коля осторожно тронул ложку в пустой кастрюле, будто там могла быть подсказка.
— Делать? — Люба прищурилась. — Мы должны взять всё в свои руки, по-другому никак.
Если мама сама не понимает, значит, мы заставим её понять.
— Как? — Коля всё ещё не мог поверить, что его мама вдруг стала угрозой.
Но Люба смотрела так серьёзно, что спорить не хотелось.
— Слушай внимательно, — Люба придвинулась ближе и заговорила быстро, словно боялась, что кто-то подслушает. — Во-первых, ты должен ей говорить всё в лицо. Не молчи, понял?
Она сказала, что устала? Скажи ей, что нам плохо без неё. Что у тебя желудок сводит от голода. Что ты ночью не спишь, переживаешь!
— Ну… ладно, — Коля кивнул.
— Во-вторых, — продолжила она, — ты должен ныть. Да, ныть! С утра до вечера!
Просыпаешься, сразу к ней: «Мамочка, а что у нас на завтрак?»
Она только рот откроет, ты дальше:
«А ты куда? А ты зачем? А ты надолго? Ты понял меня?»
Надо чтоб у неё голова кругом пошла, чтоб поняла — дома её место.
Коля кивнул ещё раз, он не любил ныть, но Люба была страшнее мамы.
— И последнее, — Люба понизила голос почти до шёпота. — Если всё это не поможет — мы её запрем.
— Где?! — Коля вылупился. — Ты с ума сошла? Она нас прибьёт потом.
— Запрем дома, глупый ты или что? — шикнула Люба. — Дверь на цепочку, замок поменять, ещё что-то придумаем.
Пусть сядет и подумает, куда она собралась. Мы её семья, и она обязана быть рядом, заботиться о нас.
Она вдруг резко села на табуретку и уставилась прямо на брата:
— Ты вообще понимаешь, что она может квартиру продать? А мы тогда что, на улицу? Ты где спать будешь? В подвале?!
А она всё спустит, прогуляет с подружками.
— Может, она не продаст?.. — пробормотал он.
— Ага, не продаст! Она уже себя чувствует слишком свободной. Видел, как ходит? Летает!
Волосы распустила, губы накрасила, улыбается!
Чего она улыбается?! У нас пустой холодильник, кастрюля пустая, а она улыбается!
Коля не знал, что сказать. Ему и правда в голову не приходило, что мамины волосы или губы могут быть признаком опасности.
Ему казалось, мама просто стала красивая.
Но Люба знала лучше, раз так говорит, значит, правда.
— Ну и что ты стоишь? — рявкнула Люба. — Придёт и сразу иди к ней в комнату! Скажешь, что голодный, что боишься за неё.
Скажешь, что тебе страшно, что она уйдёт. Понял?
Если что — плачь.
Давай! Двигайся!
Через полчаса Таисия вернулась домой с пакетом яблок и хлебом в руках. Она даже не успела снять обувь, Коля выскочил из коридора, как маленький щенок, схватил её за руку:
— Мама, ты куда уходила?! Почему тебя так долго не было?! А что у нас на ужин?!
Я есть хочу! Я переживал! Я вообще один остался!
Таисия удивлённо смотрела, как сын шмыгает носом, стирает несуществующие слёзы кулаком.
— Коленька, милый, ты что? Я ведь ненадолго… Я же всё купила! Ты чего так?
— Не уезжай больше! Не ходи, дома сиди! — Коля почти завыл и уткнулся ей в плечо.
Таисия обняла его, растерянная, гладила по голове, а Люба стояла у дверного проёма и смотрела на всё это, прищурившись.
А Таисия и правда не видела под взглядом дочери ничего — она смеялась и обнимала Колю, шептала: «Глупый мой, чего ж ты так боишься?»
А Коля слышал только в голове: «В детдоме компьютеров нет…», — прижимался к матери ещё сильнее…
Таисия в тот вечер не стала сидеть дома, хотя Люба нарочно весь день вилась под ногами, то «мам, а что приготовила?», то «мам, а что делать с бельём, оно давно в стиралке лежит?», то просто заходила и смотрела, чем занимается мама.
Коля за целый день трижды ныл про ужин и завтрак, хватался за живот, жаловался, но Таисия только смеялась:
— Коленька, ты не прикидывайся. С утра бутерброды мог сделать. Люба могла обед приготовить или сам, не маленький. Чего вы от меня не отлипнете-то?
Люба скрипела зубами, но не сдавалась.
— Мам, может, ты дома посидишь? Ну куда тебе опять? Ты уже и так шляешься весь вечер по улицам.
— Люба! — Таисия посмотрела на неё почти с жалостью. — Я не шляюсь, я просто хочу выйти подышать, встретиться с подругой. С людьми поговорить, не про кастрюли и носки. Мне можно?
— Можно, конечно. — Люба скривилась. — А мы тут чего?
— Вы тут взрослые люди. Холодильник не пустой, я скоро буду.
Но не вернулась Таисия ни в девять, ни в одиннадцать. Коля ещё ждал её, сидел на кухне. Люба всё ходила по коридору кругами. В полночь позвонила матери, но та не брала трубку.
— Всё, — сказала она брату. — Она загуляла, её понесло. Завтра сделаем так, как я предлагала, чтобы не носило…
— Что сделаем? — Коля нервно крутил телефон в руках. — Ты же не всерьёз?
— Всерьёз, или ты хочешь в детдом?
— Нет… Не хочу.
— Вот и всё, ложись спать. Завтра встанешь пораньше, скажешь, что голодный. Я за замком схожу.
Таисия пришла под утро. Она тихо стянула куртку, поставила обувь в угол, надеясь проскользнуть в свою комнату и не разбудить никого.
Но Люба сидела на кухне в халате — волосы собраны в пучок, в руках блокнот и какой-то ключ.
— Ну, здравствуй, — проговорила она без улыбки.
— Ты чего не спишь? — Таисия растерялась, но виду не подала.
— Ты сказала, придёшь вечером, сейчас шесть утра. — Люба не повышала голос, но от этого он звучал страшнее. — Ты где была? С кем?
— Люба, я взрослая женщина и не обязана перед тобой отчитываться. — Таисия поставила сумку на табуретку. — У меня всё хорошо, хочу пожить немного для себя. Тебе какое дело?
— Нам дело! — Люба резко поднялась. — Ты думаешь, мы тут сидим и не понимаем?! Ты сбежишь, нас бросишь, квартиру продашь — ты же можешь!
И куда мы? На улицу? С отцом ты тоже так хотела, да?! Только он успел уйти первый, а ты теперь гуляешь!
— Ты что несёшь?.. — Таисия отшатнулась, голос дрогнул. — Ты что выдумала, Господи…
— Мы ничего не выдумали, — в дверях кухни стоял Коля, лохматый, с подушкой под мышкой. — Ты перестала готовить, убирать, мыть посуду…
Замок они сменили днём. Люба сбегала к знакомому слесарю с соседнего подъезда — «мама потеряла ключи, надо срочно».
К вечеру всё было готово. Коля стоял рядом, когда она повернула новый ключ в двери.
— Что вы делаете? Вы что, издеваетесь?!
— Мама, ты дома посидишь. Тебе надо подумать, просто ты должна понять: мы твоя семья.
— Откройте дверь! — Таисия уже кричала. — Вы с ума сошли?! Вы что, хотите меня запереть, как в клетке?!
— Если надо — да, — прошипела Люба. — Пока ты не поймёшь, что всё должно быть, как было. Чтобы кухня твоя, кастрюли твои, а не прогулки ночью непонятно с кем!
Вечером Таисия слышала, как Люба за дверью на кухне шептала Коле:
— Ничего. Посидит, подумает, успокоится. А завтра всё снова будет, как раньше.
Утром Таисия встала, умылась, собрала волосы в хвост и пошла на кухню.
Люба сидела за столом, листала какие-то бумаги, Коля ел прямо из кастрюли.
— Доброе утро, — сказала Таисия спокойно.
Люба подняла глаза и тут же натянула улыбку:
— Вот и хорошо, что ты проснулась. Мы тут решили, тебе надо всё обдумать. Ты же сама говорила, что устала. Ну вот, дома и подумай…
— Думаю, — кивнула Таисия. — Вот прямо сейчас.
Она подошла к шкафу, достала папку с документами, аккуратно вытащила бумаги на стол.
— А теперь слушайте оба.
Коля застыл с ложкой во рту. Люба дёрнулась:
— Что это?
— Это моя квартира, Люба. Не твоя, не Колина. Не твоего мужа, который только и ждет, когда я отойду ногами вперёд.
Вы решили меня тут закрыть? Так вот что будет.
Люба, ты со своим мужем собираешь все свои пожитки и проваливаешь отсюда сегодня же. К вечеру чтобы я здесь даже твоих тапочек не видела.
— Мама! Ты что несёшь?! Ты куда нас выгонишь? На улицу?!
— Ты взрослая женщина, мать семейства. Иди и живи своей жизнью. Ходить за вами я не собираюсь.
— Да ты сама потом прибежишь! — выкрикнула Люба, но Таисия только подняла руку:
— Не прибегу и дверь не открою.
Люба вскинулась было что-то ещё сказать, но Коля вдруг тихо сказал:
— Мам, а я?..
Таисия развернулась к сыну и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты пока останешься, потому что ты ещё маленький д…рачок, которого напугали сказками про детдом.
Коля покраснел и опустил голову.
— Но слушай сюда, Коля, — продолжила Таисия, положив руку ему на плечо. — Либо ты учишься сам варить макароны, стирать носки и думать головой, либо через полгода собираешь рюкзак и идёшь жить к сестре. Понял?
— Понял, — пробормотал он тихо, почти шёпотом.
Люба собрала вещи и ушла вместе с мужем, а мама подошла к сыну:
— Ну что, повар, пойдём? Покажу тебе, где у меня кастрюля, а то вдруг у меня ещё свои дела появятся, чтоб ты голодным не сидел.
