Раздался звонок в дверь. Вера посмотрела на часы. Муж был еще на работе, а дети в своих комнатах. Больше никого она не ждала.
Звонок повторился. Вера вытерла руки о кухонное полотенце и пошла к двери. Открыв ее, она застыла от удивления. На пороге стояла ее мать.
― Здравствуй дочка.
― И тебе привет. Какими судьбами?
Вера продолжала смотреть на маму, но в квартиру не пускала.
― Была рядом. Решила заехать.
― Рядом с чем? ― она усмехнулась. ― С нашим городом? Или с областью?
Вот уже пять лет, как они не общались и не виделись. Галина Ивановна вышла замуж и уехала жить в Ставропольский край, а Вера со своей семьей осталась в Ростовской области.
― По-твоему, это уместно? ― не поддержала ироничного тона мать.
― А, по-твоему, уместно появляться на пороге моего дома после пяти лет молчания?
Галина Ивановна отвела глаза. Она не знала, что сказать. Вера мельком осмотрела ее ― непривычно потрепанная. Было ощущение, что жизнь ее изрядно помотала.
― А чего ж ты одна? Где твой муж? Или он внизу парковочное место ищет?
― Я одна, ― спокойно ответила Галина Ивановна, но продолжала смотреть в сторону.
Вера вздохнула и сделала шаг вбок. Держать мать на пороге было не по-людски, несмотря на все разногласия. Галина Ивановна зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Несколько минут она продолжала стоять у входа и осматривать прихожую.
― Может, уже зайдешь, наконец? Или ты погреться?
Вера с интересом смотрела на маму. Та сильно изменилась с их последней встречи. Казалось, состарилась лет на десять. Хотя, может, дело в том, что она перестала за собой ухаживать и опрятно одеваться. В любом случае было непривычно видеть ее такой.
Галина Ивановна поставила сумку на пол и сняла верхнюю одежду. Вера же прошла на кухню, поставила греться чайник на плиту. Разговор явно предстоял непростой, однако не оставлять же гостя без чая. Неизвестно, сколько Галина Ивановна была в дороге и когда вообще в последний раз ела.
― Пока могу угостить только чаем и бутербродами. Ужин еще не готов, ― сказала Вера как бы между делом.
Галина Ивановна не спеша зашла на кухню, продолжая осматриваться.
― А вы неплохой ремонт сделали. И мебель хорошую купили.
― Твоими молитвами, мама.
Вера не смогла сдержаться, чтобы не уколоть мать. Последние пять лет она совершенно не интересовалась их жизнью и уж тем более не принимала в ней участия.
― А ты всегда была язвой. Мне теперь и слова нельзя сказать?
Галина Ивановна села за стол и посмотрела на дочь.
― Ну я же должна компенсировать пять лет молчания. Много, знаешь ли, накопилось.
― Я примерно этого от тебя и ждала. Ты ничуть не изменилась.
― Зато ты, мама, сильно изменилась. Из статной гордой женщины превратилась в…
Вера прервалась на полуслове. Она даже не знала, как назвать внешний вид матери, чтобы это не выглядело как оскорбление.
― Ну? Продолжай. Что ты хочешь сказать?
Вера отвернулась и занялась приготовлением чая, чтобы не поссориться с матерью в первые же минуты разговора. Решила перевести тему.
― И где же твой ненаглядный Сережа? Обобрал до нитки и на улицу выставил?
Пять лет назад Галина Ивановна повторно вышла замуж, что стало не просто новостью, а настоящим ударом для ее родственников и в особенности для дочери. Мало того что Сергей был моложе на семь лет, так еще и жил на полном содержании Галины Ивановны. Он настолько вскружил ей голову, что она совершенно перестала мыслить рационально. Родственникам даже стало казаться, что он ее чем-то опоил или приворот сделал.
― Он умер.
Вера обернулась и посмотрела на мать.
― Как? От чего?
― Что-то с сердцем.
Галина Ивановна вновь опустила глаза. Было видно, что она все еще любила мужа. Вера могла бы сказать что-то в духе «Откуда у него сердце вообще?», но тактично промолчала. Она не шутила над покойными, какими бы они ни были при жизни.
― А что его родственники? У него же две сестры было.
― Все в порядке с ними. Живут, как и прежде.
― А ты с ними почему не живешь?
― Жила, ― Галина Ивановна сделала небольшую паузу. ― Какое-то время.
― Они попросили тебя съехать?
Вера достала из холодильника сыр и колбасу для бутербродов. Почему-то ее вся эта ситуация вовсе не удивляла.
― Ну, у меня больше не было причин оставаться в том доме.
От этих слов у Веры перехватило дыхание.
― Не было причин? Ты серьезно? ― она пристально посмотрела на мать. ― Ты же свой дом продала, который тебе от родителей достался, и все деньги вложила в их дом. Поменяла все трубы, починила крышу, новый ремонт, мебель, да куча всего! ― на нее нахлынули эмоции, как бы ни сдерживалась. ― Ты же как говорила? «У них дом больше, там места всем хватит»!
― Ты опять тему денег поднимаешь? Все еще обижена, что тебе ничего не досталось?
Галина Ивановна встала с места, готовая уйти. Вера только и смогла всплеснуть руками, не зная, что на это ответить.
― Ты серьезно? Опять меня в чем-то обвиняешь? ― Вера села на стул, потому что не было сил стоять. ― Мама, я тебе пять лет назад это сказала и повторю сейчас. Мне от тебя ничего не нужно! Я за тебя переживаю! Посмотри, в каком ты положении оказалась. Тебя ободрали, как липку, и оставили на улице. Да там как минимум половина дома твоя, а ты говоришь «нет причин оставаться»! ― Вера не знала, как достучаться до матери. ― И почему ты в наследство не вступила? Вы же официально были женаты. По закону ты прямая наследница!
Галина Ивановна вновь села за стол и отвернулась.
― После смерти Сережи выяснилось, что все имущество на сестер оформлено.
Вера нервно усмехнулась, но не от злорадства, а скорее, от безысходности и абсурда ситуации.
― А выяснить это раньше ты не могла?
Галина Ивановна молчала. Ей было нечего ответить ― вопросы дочь задавала справедливые. Вера попыталась перейти на тон поспокойнее.
― Мама, ты же сама меня всегда учила поступать благоразумно. Всегда просчитывать все на три шага вперед. Тем более в браке. А сама что?
Галина Ивановна продолжала молчать. Вера понимала, что уже поздно что-то доказывать или объяснять. Она была в шоке, что именно ее мать оказалась в такой ситуации. Встав с места, она вернулась к приготовлению бутербродов, чтобы хоть немного успокоиться.
― Мам, если бы ты пять лет назад свой дом сиротам отписала, я бы тебе и слова не сказала. Мне не нужно ни твое имущество, ни твоя помощь, ни твои деньги тем более. Но вот так отдавать все в руки чужих, неблагодарных людей, которые тебя в итоге на улицу выгнали ― это безрассудно. Как ты могла о самой себе не позаботиться и не предусмотреть всего этого?
Вера пыталась утихомирить злость. Все эти годы она была обижена на мать. И дело было вовсе не в имуществе, а в том, что мать предпочла непутевого мужчину вместо дочери и внуков. Она потеряла столько лет общения с ними, чтобы в итоге остаться одной на улице.
― Я не знаю, что на меня нашло. От любви еще и не такие люди голову теряют. Но я бы и сейчас от него не отказалась.
У Веры сжалось сердце, и она случайно порезала палец. Галина Ивановна до сих пор стояла на своем. То ли гордость не позволяла признать ошибки, то ли она действительно так сильно любила этого своего Сергея. Но дочери не было легче ни от одной из этих мыслей.
Вера промыла ранку под краном, зажала чистой салфеткой. Она не знала, что еще ответить матери.
В этот момент в кухню вошел младший сын.
― Мам, а можно печенье?
Галина Ивановна посмотрела на ребенка. Ему было шесть лет, и он совершенно не помнил бабушку и поздоровался с ней вежливо, как с незнакомкой:
― Здравствуйте.
Галина Ивановна попыталась улыбнуться, сдерживая слезы. Она взяла со стола пачку печенья и протянула мальчику.
― Здравствуй, Максим.
― А вы откуда мое имя знаете?
Максим видел Галину Ивановну только на фотографиях, но там она была значительно моложе и ухоженнее. Неудивительно, что не узнал.
― Это твоя бабушка, Максюш. Она погостит у нас некоторое время.
Мальчик посмотрел на маму, а затем еще раз на бабушку. Взял печенье из ее рук и пошел обратно в свою комнату.
― А мог бы сейчас к тебе радостно бежать с криками «Бабушка приехала!» ― пробубнила Вера. Ей ужасно не хватало мамы все эти годы. А внуки о бабушке перестали спрашивать уже давно.
Вера поставила на стол угощения. Из коридора донесся звук открывающейся двери. С работы пришел Андрей, муж Веры.
― А что так тихо? Уснули, что ли, все? ― Андрей зашел в кухню, однако при виде нежданного гостя перестал улыбаться. ― Галина Ивановна? Добрый вечер… Что-то случилось? Все живы?
Андрей недоуменно посмотрел на жену, зная, что она зарекалась пускать мать в свой дом.
― Все хорошо, Андрюш. Сейчас буду ужин готовить.
Галина Ивановна встала из-за стола и с грустью посмотрела на зятя. У них раньше были хорошие отношения, однако ссоры Веры с Галиной Ивановной не могли не сказаться на его мнение о теще.
― Не беспокойся Андрюш. Долго стеснять не буду. Сниму комнату, устроюсь на работу и будете жить, как раньше.
― Да вы меня и не стесняете, ― Андрей обеспокоенно покосился на жену. Его больше волновало ее состояние: знал, что Вера все принимает близко к сердцу.
Галина Ивановна прошла в гостиную, чтобы оставить их одних.
― И откуда она здесь? Что я пропустил? ― спросил шепотом, чтобы не обсуждать человека в полный голос, наверняка ведь услышит.
― Ну, это должно было рано или поздно случиться. Осталась одна, оказалась на улице, вспомнила, что у нее есть дочь.
― И ты вот так просто все забудешь?
― А что мне делать? Выгнать мать из дома? Как бы она ни поступила, она все же моя мать. Родила меня, вырастила, дала образование. Сделала все, что требуется от порядочного родителя. Теперь моя очередь принять ее и простить.
― Но она же обидела тебя? Променяла на какого-то мужика. Я уж молчу про все имущество.
― Вот и молчи про имущество. ― Вера сурово посмотрела на мужа. ― Я уже говорила, что это все неважно.
― Может, тебе и не важно. Но лучше бы нашим детям все досталось, чем посторонним людям.
― Своих детей мы сами обеспечим. Руки-ноги есть, голова работает. Заработаем все, что нужно. А мать есть мать. Какой я пример детям покажу, если их бабушку на улицу выгоню?
Андрей выдохнул. Он понимал логику жены, да и был в целом согласен. Однако не мог так быстро все принять и простить. Уж слишком много слез пролила его жена, да и дети были лишены любви и внимания бабушки долгие годы.
― Я приму любое твое решение. ― Андрей обнял Веру. ― Главное, чтобы ты не переживала.
Галине Ивановне потребовалось еще много времени, чтобы наладить отношения с семьей. Она сняла квартиру неподалеку, устроилась на работу и стала все свободное время уделять внукам, и постепенно отношения становились лучше. Горечь обиды никуда не делась ― но вместе с ней медленно и неуверенно росло что-то другое: нежность и любовь, какие должны были быть в отношениях близких людей изначально.
Лучше ведь поздно, чем никогда, правда?
