– Представляешь, мам, он даже не поморщился, когда Тимофей запрыгнул к нему на колени! – Марина прижимала телефон к уху, возбужденно расхаживая по кухне. – Обычно все мои ухажеры сразу начинали чихать или демонстративно отряхивать брюки, а Андрей просто улыбнулся и погладил его.
Вера Николаевна в трубке тихонько хмыкнула:
– Ну, значит, этот продержался дольше предыдущих.
– Мам! – Марина рассмеялась. – Ты говоришь так, будто я их на конвейере меняю. Просто… – она замялась, – просто с Андреем все по-другому. Знаешь, как будто я наконец-то встретила человека, который принимает меня целиком. Со всеми моими странностями, с моей любовью к старым фильмам, с привычкой петь в душе…
– И с котом, – мягко добавила мама.
– И с котом, – согласилась Марина, глядя, как Тимофей умывается на подоконнике. Закатное солнце окрашивало его рыжую шерсть в золотистые тона, делая похожим на маленького льва.
Октябрьский вечер медленно опускался на город. В старой квартире с высокими потолками и скрипучим паркетом было тепло и уютно. На столе остывал травяной чай в любимой чашке с котятами – подарок первоклашек с прошлого учебного года. Марина посмотрела на часы – через час должен прийти Андрей.
Их знакомство восемь месяцев назад казалось случайным, как и все важные встречи в жизни. День рождения Светки, ее лучшей подруги и по совместительству психолога, собрал удивительно разную компанию. Марина сначала чувствовала себя не в своей тарелке среди успешных бизнесменов и менеджеров – все-таки учительница начальных классов не совсем вписывалась в этот круг. Но потом к ней подсел высокий мужчина с добрыми глазами и удивительно располагающей улыбкой.
– Простите, но я случайно услышал, как вы рассказывали про своих первоклашек, – сказал он тогда. – У меня племянница в этом году пошла в первый класс. Такая же восторженная, как ваши ученики.
Они проговорили весь вечер. Андрей оказался инженером-строителем, руководил крупными проектами, но при этом умел рассказывать о своей работе так увлекательно, что Марина заслушалась. Он говорил о том, как важно создавать не просто здания, а пространства для жизни, как каждая деталь в проекте должна работать на комфорт будущих жильцов.
– А вы, получается, тоже строитель, – сказал он тогда. – Только строите не дома, а судьбы.
Эта фраза тронула Марину до глубины души. Обычно мужчины снисходительно относились к ее профессии – подумаешь, учительница младших классов. А Андрей увидел в этом что-то большее.
Их первое свидание состоялось через неделю. Андрей повел ее не в модный ресторан, как она ожидала от успешного мужчины его уровня, а в маленькую уютную кофейню рядом с ее школой.
– Я специально выбрал место поближе к вашей работе, – объяснил он. – Представляю, как вы устаете с детьми.
Эта забота подкупала. Как и то, что он всегда открывал перед ней дверь, помогал надеть пальто, интересовался ее мнением. После Димы, который в конце их отношений только и делал, что критиковал ее «приземленность» и «отсутствие амбиций», внимательность Андрея казалась настоящим чудом.
За те восемь месяцев, что они встречались, Марина постепенно начала замечать мелочи, которым поначалу не придавала значения. Например, то, как Андрей морщился, когда она предлагала провести вечер у нее дома.
– У тебя уютно, конечно, – говорил он, оглядывая старые обои и потертый паркет, – но согласись, у меня комфортнее.
Его трехкомнатная квартира в новом жилом комплексе действительно впечатляла: панорамные окна, дизайнерский ремонт, техника последнего поколения. Но Марине там всегда было неуютно – слишком стерильно, слишком правильно. Ни одной вещи не стояло не на своем месте, ни одной случайной фотографии на стенах, ни одной забытой чашки на журнальном столике.
– Порядок во всем – залог успеха, – любил повторять Андрей, и в такие моменты становился удивительно похож на свою мать, с которой Марина познакомилась месяц назад.
Ирина Петровна, безупречно одетая дама с идеальной укладкой, окинула Марину оценивающим взглядом и только потом протянула руку для приветствия.
– Учительница начальных классов? – переспросила она, когда Андрей представил Марину. – Как мило. А я думала, ты говорил о преподавателе университета.
В тот вечер Марина впервые заметила, как Андрей словно становится другим рядом с матерью – более напряженным, более официальным. Он то и дело поправлял безупречно сидящий галстук и старательно поддерживал разговор о преимуществах инвестиций в недвижимость.
– Милая, тебе нужно сменить имидж, – сказал он после того ужина. – Давай я свожу тебя к своему стилисту? И может быть, пора задуматься о карьерном росте? С твоими способностями ты могла бы стать завучем или даже директором школы.
Марина тогда отшутилась, но червячок сомнения впервые шевельнулся где-то глубоко внутри. Впрочем, эти моменты терялись на фоне всего хорошего, что было в их отношениях.
Андрей умел быть невероятно внимательным. Он помнил все важные даты, всегда дарил именно то, о чем она мечтала, но никогда не решалась купить сама. Когда у нее был тяжелый день в школе, он приезжал с ее любимым тирамису из итальянской кондитерской на другом конце города. Когда она болела, присылал курьера с лекарствами и термосом куриного бульона.
Светлана, ее подруга-психолог, однажды заметила: – Он слишком идеальный, тебе не кажется?
– Ты просто завидуешь, – отмахнулась тогда Марина.
– Нет, – Светлана задумчиво помешивала кофе. – Знаешь, в чем проблема идеальных людей? Они ждут идеальности и от других. И очень злятся, когда не получают ее.
Марина вспомнила этот разговор, когда Андрей впервые по-настоящему рассердился. Это случилось после того, как она отменила их ужин в ресторане – у одного из ее учеников случился приступ астмы прямо на уроке, и она поехала с ним в больницу, дождалась родителей.
– Ты могла просто вызвать скорую и передать ребенка медикам, – отчеканил он по телефону. – У тебя были планы, мы собирались встретиться с моими партнерами по бизнесу.
– Андрей, это же ребенок! Как я могла его оставить?
– Это чужой ребенок, Марина. Ты не мать Тереза, чтобы жертвовать своей жизнью ради каждого встречного.
Тогда он впервые назвал ее по имени – обычно говорил «милая» или «солнышко». И от этого «Марина», произнесенного таким тоном, ей стало не по себе.
Но потом он приехал к ней домой с огромным букетом роз и виноватой улыбкой: – Прости меня, милая. Я просто волновался за тебя. И потом, ты же знаешь, как важны для меня эти деловые контакты.
И она простила, конечно. Как прощала и другие моменты: его снисходительные замечания о ее «скромной» зарплате, его попытки «помочь» с планированием бюджета, его настойчивые советы по поводу ее гардероба и прически.
Тимофей был единственным, кто с самого начала относился к Андрею с настороженностью. Обычно ласковый и общительный кот при его появлении уходил в дальнюю комнату. Марина списывала это на ревность – в конце концов, последние шесть лет они жили вдвоем, и появление постороннего человека было для кота стрессом.
История появления Тимофея в ее жизни была особенной. После болезненного расставания с Димой Марина впала в депрессию. Казалось, весь мир рухнул. Три года отношений, совместные планы, мечты – все оказалось построено на песке. «Ты слишком простая для меня,» – сказал Дима напоследок. – «Я не могу всю жизнь прожить с учительницей начальных классов.»
Именно тогда Светлана притащила ее в приют для животных – якобы просто помочь с уборкой и кормлением. И там, среди десятков кошачьих глаз, она встретилась взглядом с худым рыжим котом. У него была сломана лапа, и волонтеры рассказали, что его нашли на улице.
– Представляешь, – сказала тогда волонтер Аня, – его уже забирали в семью, но вернули через неделю. Сказали, что он «недостаточно ласковый» и «слишком независимый».
Что-то екнуло тогда в сердце Марины. Недостаточно хорош, слишком простой – они с котом оказались товарищами по несчастью. Она забрала его домой в тот же день.
Первое время Тимофей действительно держался особняком – прятался под кроватью, выходил только ночью поесть. Но Марина не торопила события. Просто каждый вечер, вернувшись с работы, рассказывала ему о своем дне: о забавных случаях в школе, о проделках учеников, о своих мыслях и чувствах. И постепенно кот начал оттаивать.
А потом случилась та ночь, когда воспоминания и боль накрыли ее с головой, и она рыдала, свернувшись калачиком на кровати. И вдруг почувствовала, как что-то теплое и пушистое прижимается к ее спине, а через минуту раздалось утешительное мурлыканье. С тех пор они стали неразлучны.
Впрочем, Андрею она никогда не рассказывала эту историю полностью. Почему-то казалось, что он не поймет, посмеется над ее сентиментальностью. И теперь, восемь месяцев спустя, глядя на спящего на подоконнике Тимофея, Марина думала о том, как удивительно переплетаются в жизни случайности и закономерности.
Телефон снова завибрировал – на этот раз сообщение было от Андрея: «Милая, сегодня особенный вечер. Надень то синее платье, которое я тебе подарил. И сделай укладку – я записал тебя к стилисту на пять часов.»
Марина улыбнулась. Она догадывалась, к чему идет дело – за последний месяц Андрей несколько раз как бы между прочим заводил разговор о совместном будущем, о том, как хорошо они смотримся вместе, о том, что в его возрасте пора задуматься о создании семьи.
Она посмотрела на себя в зеркало. Молодая женщина двадцати девяти лет, с живыми карими глазами и непослушной русой челкой, которую она то и дело заправляла за ухо – совсем не похожа на будущую жену успешного бизнесмена. Но разве это важно, если они любят друг друга?
В салоне красоты пахло дорогой косметикой и чужими ожиданиями. Молодая девушка за стойкой администратора, узнав фамилию Андрея, расплылась в улыбке:
– Проходите, Марина, вас уже ждут. У нас строгие инструкции – сделать вас сегодня особенной.
«Особенной,» – мысленно повторила Марина, глядя на свое отражение в огромном зеркале. Интересно, какой она должна стать, чтобы соответствовать этому определению?
– Предлагаю убрать челку, – решительно заявила стилист, вооружившись расческой. – И сделать укладку более строгой. Как я понимаю, вас ждет важное событие?
Марина кивнула, чувствуя легкое раздражение. Ей нравилась ее челка, пусть даже Андрей называл такую прическу «простоватой». В последнее время она все чаще ловила себя на таких мыслях – будто каждая уступка, каждое изменение в угоду чужому вкусу отнимает частичку ее самой.
Телефон снова завибрировал – на этот раз сообщение было от матери: «Доченька, загляну к тебе вечером? Нужно поговорить.»
«Прости, мам, сегодня не получится – у нас с Андреем планы,» – быстро набрала Марина.
«Ясно. Береги себя,» – ответила Вера Николаевна, и от этих простых слов почему-то защемило сердце.
Мама редко приходила без предупреждения. После развода с отцом она жила одна в маленькой квартирке на окраине города, преподавала хореографию в детской школе искусств и, казалось, была вполне довольна жизнью. Но иногда, в редкие минуты откровенности, Марина замечала в ее глазах какую-то особенную грусть.
– Готово! – голос стилиста вырвал ее из размышлений. – Посмотрите, как вам?
Из зеркала на Марину смотрела незнакомая женщина – с гладко зачесанными назад волосами, с безупречным макияжем, подчеркивающим скулы и делающим взгляд более выразительным. Красиво, стильно, дорого. Именно так, как любил Андрей.
– Восхитительно, – улыбнулась она, но улыбка почему-то вышла натянутой.
Выйдя из салона, Марина посмотрела на часы – до встречи оставалось полтора часа. Можно было бы заехать домой, покормить Тимофея, но времени впритык. Она набрала номер соседки: – Нина Петровна, простите за беспокойство. Не могли бы вы насыпать Тимофею корма? Я задержусь сегодня.
– Конечно, деточка, – ласково отозвалась соседка. – Не переживай, присмотрю за твоим рыжим разбойником.
Нина Петровна, пожилая учительница литературы на пенсии, часто выручала Марину. Они подружились три года назад, когда Тимофей случайно забрался к ней на балкон по пожарной лестнице. С тех пор у кота появился второй дом – он частенько наведывался к соседке на чай с печеньем, а та баловала его рыбными консервами.
Такси остановилось у ресторана «Палаццо» ровно в семь. Андрей уже ждал у входа – безупречный в своем сером костюме, как всегда подтянутый и уверенный в себе.
– Великолепно, – оценил он ее преображение. – Я же говорил, что тебе нужен профессиональный стилист.
Метрдотель проводил их к столику у окна. Марина отметила, что место выбрано идеально – достаточно уединенное для важного разговора, но при этом на виду у других посетителей. Андрей любил производить впечатление.
– Шампанского для начала? – предложил он, когда они устроились за столиком.
Марина кивнула, разглаживая складки на синем платье. Оно село идеально – Андрей никогда не ошибался с размерами, когда делал ей подарки. Как и со вкусами – платье было именно таким, какое она бы выбрала сама, если бы могла позволить себе такие траты.
– Знаешь, – начал Андрей, когда официант наполнил бокалы, – я давно хотел поговорить о нашем будущем.
Сердце пропустило удар. Вот он, тот самый момент. Сколько раз она представляла его, прокручивала в голове возможные сценарии?
– За последние восемь месяцев я понял, что ты – именно та женщина, которую я искал, – продолжал он. – Умная, добрая, понимающая. С тобой я чувствую себя… правильно.
«Правильно,» – эхом отозвалось в голове Марины. Не «счастливым», не «влюбленным» – правильно.
– У нас с тобой все совпадает, – Андрей отпил шампанского. – Взгляды на жизнь, планы на будущее. Конечно, тебе нужно будет немного измениться – например, научиться вести себя в обществе на определенном уровне. Но это дело времени.
Он достал из кармана пиджака бархатную коробочку, и у Марины перехватило дыхание. Кольцо оказалось именно таким, как она мечтала – небольшой бриллиант в классической оправе, элегантное и неброское.
– Ты станешь моей женой? – спросил Андрей, глядя ей в глаза.
И в этот момент, когда нужно было просто сказать «да», когда все вокруг замерло в ожидании ответа, Марина вдруг отчетливо вспомнила вчерашний вечер.
Она сидела на диване, проверяя тетради своих первоклашек. Тимофей устроился рядом, время от времени пытаясь поймать лапой ручку с красной пастой. По телевизору шел старый фильм – один из тех, что Андрей называл «банальными мелодрамами». На столе стояла чашка с недопитым чаем, на подоконнике цвела герань, которую Андрей советовал выбросить, потому что «это цветы для бабушек». И ей было так спокойно и хорошо в этом несовершенном, неидеальном мире.
– Да, – услышала она свой голос, словно со стороны. – Да, я согласна.
Андрей просиял, надел кольцо ей на палец и поднял бокал: – За нас! И за наше совместное будущее.
«За будущее,» – мысленно повторила Марина, чувствуя, как холодит палец металл кольца.
– Кстати, раз уж мы заговорили о будущем… – Андрей поставил бокал и посмотрел на нее с той самой улыбкой, от которой у нее всегда почему-то холодело внутри. – Когда поженимся, твою квартиру сдадим и переедем ко мне, только кота выбрось.
В ушах зашумело, словно кто-то включил белый шум. Марина смотрела на Андрея, пытаясь найти в его лице хоть намек на шутку, но видела только привычную уверенность человека, который точно знает, чего хочет от жизни.
– Прости, что? – она машинально коснулась кольца на пальце.
– Ну а что такого? – пожал плечами Андрей. – Это логичное решение. Моя квартира больше, район престижнее, а твою однушку можно сдавать – неплохая прибавка к семейному бюджету.
– А Тимофей? – тихо спросила Марина, чувствуя, как к горлу подступает ком.
– Милая, – Андрей накрыл ее ладонь своей, – пора взрослеть. Мы будем семьей, а не приютом для животных. К тому же, – он слегка поморщился, – я недавно узнал, что у меня аллергия на кошачью шерсть.
– Недавно узнал? – Марина удивленно подняла брови. – За восемь месяцев ни разу не чихнул, а теперь вдруг аллергия?
– Я принимал антигистаминные, – отмахнулся он. – Не хотел тебя расстраивать. Но согласись, это не выход. Вечно сидеть на таблетках из-за какого-то кота?
«Какого-то кота.» Эти слова ударили больнее, чем она ожидала. Перед глазами вспыхнули картины: вот Тимофей встречает ее после работы, вытянувшись стрункой у двери; вот он греет ей ноги холодными зимними вечерами; вот прижимается к подушке, когда она болеет, и мурлычет свои кошачьи песни…
– Андрей, – она осторожно высвободила руку, – Тимофей – член моей семьи. Я не могу просто…
– Член семьи? – он насмешливо фыркнул. – Марина, это животное. Обычный беспородный кот из приюта. Их там сотни таких.
В этот момент к столику подошел официант с десертом – изысканное пирожное, украшенное свежими ягодами и золотой фольгой. Марина почувствовала тошноту.
– А моя квартира? – спросила она, когда официант отошел. – Почему мы должны жить именно у тебя?
– А где еще? – искренне удивился Андрей. – В твоей убогой однушке с облезлыми обоями и скрипучим паркетом? Милая, я предлагаю тебе лучшую жизнь. Престижный район, охраняемая территория, консьерж, подземный паркинг – это совсем другой уровень.
«Убогой.» Слово резануло слух. Марина огляделась по сторонам – дорогой ресторан, изысканная публика, приглушенный свет хрустальных люстр. Всё вдруг показалось искусственным, ненастоящим.
– Знаешь, – она медленно сняла кольцо, – мне нужно подумать.
– О чем тут думать? – в голосе Андрея появились стальные нотки. – Я делаю тебе предложение, предлагаю комфортную жизнь, о которой любая бы мечтала. А ты из-за какого-то…
– Дело не в коте, – перебила его Марина. – Точнее, не только в нем.
Она положила кольцо на стол и поднялась.
– Ты куда? – растерянно спросил Андрей.
– Домой. К Тимофею. В мою «убогую» квартиру с облезлыми обоями.
Выйдя из ресторана, Марина глубоко вдохнула вечерний воздух. Ноги сами понесли ее вперед, подальше от «Палаццо» с его искусственным великолепием. Телефон в сумочке разрывался от звонков, но она не обращала внимания.
Через двадцать минут ходьбы она оказалась у дверей старой пятиэтажки. Поднялась на третий этаж, позвонила в знакомую дверь.
– Мариночка? – удивленно распахнула дверь Вера Николаевна. – Что случилось?
Марина молча шагнула в квартиру, где провела все свое детство. Ничего не изменилось: те же книжные полки до потолка, тот же старый диван, укрытый бабушкиным пледом, те же черно-белые фотографии на стенах. И среди них – любимый снимок матери в пуантах, сделанный тридцать лет назад.
– Мам, – Марина опустилась на диван, – расскажи мне еще раз свою историю. Про балет.
Вера Николаевна вздрогнула. Она редко говорила о прошлом, но сейчас, глядя на дочь, поняла – время пришло.
– Сейчас, – она скрылась на кухне и вернулась с двумя чашками травяного чая. – Только сначала сними эту укладку – она тебе совсем не идет.
Марина послушно распустила волосы, и челка привычно упала на глаза. Мама села рядом, обняла ее за плечи:
– Мне было двадцать пять, когда я встретила твоего отца. Я танцевала в кордебалете и готовилась к главной партии. Впереди были гастроли, перспективы… А потом появился он – красивый, успешный, уверенный в себе. Говорил правильные слова, дарил дорогие подарки. «Балет – это несерьезно,» – сказал он тогда. – «Тебе нужна настоящая жизнь, настоящая семья.»
Она помолчала, отпивая чай.
– И я поверила. Бросила театр, вышла замуж, родила тебя. Первые годы была даже счастлива. А потом… потом поняла, что потеряла себя. Превратилась в тень, в приложение к успешному мужу. Он решал, как нам жить, где жить, с кем общаться. Даже какие шторы повесить в гостиной – и то решал он.
– Почему ты никогда не рассказывала? – тихо спросила Марина.
– Не хотела влиять на твой выбор. Каждый должен набить свои шишки, – Вера Николаевна грустно улыбнулась. – Но сегодня, когда ты написала про «планы с Андреем», я вдруг увидела себя тридцать лет назад. И испугалась.
Марина вспомнила, как несколько часов назад сидела в салоне красоты, позволяя менять себя, подгонять под чьи-то стандарты. Как послушно надела подаренное платье, хотя синий никогда не был ее любимым цветом. Как старательно училась правильно держать бокал с вином и различать десять видов вилок.
– Знаешь, что самое страшное? – продолжала мать. – Не то, что я бросила балет. А то, что позволила другому человеку решать, чего я стою и кем должна быть.
Марина вернулась домой за полночь. Тимофей встретил ее у двери, потерся о ноги, требовательно мяукнул – мол, где тебя носило так долго?
– Прости, друг, – она подхватила кота на руки, зарылась лицом в теплую шерсть. – Больше такого не повторится.
Ночь прошла без сна. Марина сидела на подоконнике, глядя на спящий город, а в голове крутились слова матери, обрывки воспоминаний, моменты из их отношений с Андреем. Как же она раньше не замечала? Или не хотела замечать?
Телефон разрывался от звонков и сообщений. Андрей писал: «Милая, давай поговорим. Ты просто устала, переволновалась. Мы всё решим.» Потом: «Не будь ребенком, ответь.» И наконец: «Ты ведешь себя глупо. Я предлагаю тебе будущее, о котором мечтает любая женщина.»
Под утро пришло сообщение от Светланы: «Я дома. Приходи, когда будешь готова.»
Марина появилась на пороге подруги в восемь утра, с красными от бессонницы глазами и растрепанными волосами.
– Знаешь, – сказала она, грея руки о чашку с кофе, – я ведь правда его любила. Или думала, что любила.
– А может, любила не его, а образ? – мягко спросила Светлана. – Идею о правильной жизни, о надежном плече?
– Наверное… – Марина задумчиво покрутила чашку. – Просто после Димы, после всех этих «ты слишком простая», хотелось доказать… Не знаю, себе? Всем? Что я могу быть другой.
– А зачем быть другой? – Светлана села рядом. – Ты замечательная именно такая, какая есть. Учительница, которая знает по именам всех своих первоклашек и их родителей. Которая остается после уроков с отстающими. Которая спасает бездомных котов и дружит с соседкой-пенсионеркой.
Марина улыбнулась: – Знаешь, когда он назвал мою квартиру «убогой», я вдруг так ясно увидела… Это же не просто квартира. Это мой дом. Здесь полки с книгами, которые я собирала годами. Здесь фотографии моих учеников. Здесь цветы на подоконнике и старое кресло, в котором так уютно читать вечерами. Здесь живет Тимофей…
– И ты сама, – добавила Светлана. – Настоящая ты.
Через неделю Андрей появился у школы. Стоял у ворот с огромным букетом роз, такой безупречный в своем дорогом костюме.
– Марина, давай поговорим, – начал он. – Я всё обдумал. Мы можем найти компромисс. Например, отдать кота твоей матери…
– Нет, Андрей, – она покачала головой. – Дело не в коте. И не в квартире. Дело во мне. Я не хочу меняться, подстраиваться, становиться «правильной». Я хочу остаться собой.
– Но я люблю тебя! – в его голосе звучало искреннее недоумение.
– Правда? – она грустно улыбнулась. – Или ты любишь то, что мог бы из меня сделать?
Прошел год. Многое изменилось. Марина получила повышение – стала заведующей методическим объединением начальных классов. В ее «убогой» квартире с облезлыми обоями теперь проходили еженедельные встречи клуба любителей детской литературы – идея пришла случайно, когда она заметила, как много родителей её учеников интересуются, что почитать детям.
Нина Петровна по-прежнему баловала Тимофея рыбными консервами, а мама… мама вернулась в театр. Нет, не танцевать – вести детскую балетную студию. «Никогда не поздно вернуться к своей мечте,» – сказала она.
А вчера Марина случайно встретила Андрея в супермаркете. Он был с женой – высокой блондинкой в дорогом брендовом костюме, точь-в-точь как те деловые женщины, которых она когда-то видела в «Палаццо». Они обменялись вежливыми кивками и разошлись.
Вечером, сидя в своем старом кресле с книгой, Марина думала о превратностях судьбы. Тимофей мурлыкал на коленях, в окно заглядывала полная луна, а на столе остывал чай в любимой чашке с котятами. Телефон тихо звякнул – пришло сообщение от Олега, нового учителя физкультуры, с которым они недавно начали встречаться. «Как насчет прогулки в парке завтра? С Тимофеем и пледом для пикника?»
Марина улыбнулась. Жизнь продолжалась – несовершенная, неидеальная, но такая настоящая.
И это было прекрасно.
