— Ты понимаешь, что делаешь с нашей репутацией? — голос Марины Викторовны дрожал от ярости. — Мне на работе в глаза смотреть стыдно!
Лена сидела на краю дивана, инстинктивно прикрывая живот руками. Пять месяцев — уже не скроешь. Родители узнали случайно, когда соседка проговорилась маме в поликлинике.
— Мам, я взрослая. Мне уже девятнадцать…
— Взрослая? — Марина Викторовна рассмеялась истерично. — Взрослая не залетела бы от первого встречного на студенческой вечеринке!
Андрей Сергеевич молчал, как всегда в конфликтных ситуациях. Лена искала в его глазах хоть каплю поддержки, но видела только растерянность.
— Завтра едем к врачу, — отрезала мать. — Еще не поздно все исправить.
— Нет, — тихо, но твердо сказала Лена.
— Что «нет»? — Марина Викторовна замерла.
— Я не буду делать аборт. Это мой ребенок.
Тишина длилась вечность. Лена слышала, как тикают настенные часы, как шумит за окном вечерний город. Как трещит что-то внутри семьи.
— Тогда найди себе другое место для жизни, — процедила мать сквозь зубы.
Детство Лены прошло в доме прабабушки Валентины Ивановны. Родители, молодые специалисты, строили карьеру и считали, что ребенку лучше в деревне. «Воздух свежий, бабушка опытная», — объясняли они знакомым.
В десять лет Лену забрали в город. «Образование нужно получать в областном центре», — решили родители. Девочка тяжело переживала разлуку с прабабушкой, но привыкла подчиняться.
Теперь, собирая вещи в тот же дом, где провела детство, Лена думала о справедливости судьбы. Круг замкнулся.
Дом Валентины Ивановны стоял пустой уже три года. После похорон прабабушки Лена приезжала сюда только летом, наводила порядок. Сейчас здесь предстояло жить.
Соседи встретили без удивления. В деревне быстро узнают все новости.
— Что, родители выперли? — спросила прямо баба Зина, та самая, что когда-то осуждала Валентину Ивановну за то, что та взяла на себя чужих детей.
— Сама решила, — соврала Лена.
— Ну-ну. Видала я таких решений.
Но помогала. Принесла круп, консервов, помогла подключить газ. Деревенская солидарность оказалась крепче городской морали.
Маша родилась в январе. Роды принимала местная фельдшер — до больницы в метель не добраться. Лена держала дочку и плакала от счастья и страха одновременно. Как жить дальше?
Материнского капитала и детского пособия катастрофически не хватало. Дом требовал ремонта, отопление съедало последние деньги. К весне Лена поняла — так продолжаться не может.
Работу нашла случайно. Баба Зина сказала, что в новом коттеджном поселке ищут помощницу по хозяйству.
— Люди приличные, из города переехали. Она больная, он на пенсии. Может, с ребенком возьмут.
Георгий Павлович и Нина Константиновна встретили настороженно, но когда увидели, как ведет себя годовалая Маша — спокойно сидит, не капризничает, — решили попробовать.
— У нас есть внуки, но они далеко живут, — объяснила Нина Константиновна. — Дом большой, одним тяжело управляться.
Лена работала добросовестно, Маша быстро привязалась к «дедушке Жоре» и «бабушке Нине». Впервые за два года девушка почувствовала, что у нее есть семья.
Поэтому появление родителей в ясный майский день стало шоком.
— Мы узнали, где ты живешь, — сказала Марина Викторовна, оглядывая коттедж оценивающим взглядом. — Соседи рассказали.
Лена вышла к калитке с Машей на руках. Девочка испуганно прижалась к маме — незнакомые люди ее пугали.
— Здравствуйте, — сухо поздоровалась Лена.
— Мы подумали… — начал Андрей Сергеевич, но жена его перебила.
— Хорошо устроилась. Богатые покровители нашлись.
— Это мои работодатели.
— Работодатели? — Марина Викторовна усмехнулась. — В твоем возрасте я уже карьеру делала, а ты в прислуги подалась.
— Мам, ты зачем приехала?
— Мы готовы тебя простить. Ошибки молодости бывают у всех. Возвращайся домой.
Лена замерла. Неужели родители поняли, передумали?
— С ребенком? — уточнила она.
— Конечно, нет. Ребенка устроим в хорошую семью. У меня связи есть, найдем достойных людей.
Мир вокруг Лены завертелся. Она крепче прижала Машу к себе.
— Вы хотите, чтобы я отдала дочь?
— Не дочь, а ошибку молодости, — поправила мать. — Тебе двадцать один год, вся жизнь впереди. Получишь образование, найдешь достойного мужа, родишь нормальных детей.
— Маша и есть нормальный ребенок!
— Лена, не упрямься, — впервые за разговор подал голос отец. — Мы все обдумали. Снимем тебе квартиру рядом с институтом, будем помогать с учебой…
— А что взамен? Отдать дочь чужим людям?
— Не чужим, хорошим! — вспылила Марина Викторовна. — Ты же не сможешь ей ничего дать! Что ты можешь предложить? Жизнь в деревне? Работу прислугой?
Лена посмотрела на родителей — этих чужих, холодных людей, которые когда-то тоже отдали ее на воспитание другим.
— Я могу дать ей любовь, — сказала она спокойно. — То, что вы мне никогда не давали.
— Как ты смеешь!
— Я не смею, я констатирую факт. Вы меня тоже отдали бабушке, как только стало неудобно. Теперь хотите, чтобы я поступила так же с Машей.
— Это совсем другое дело!
— Да, другое. Я была вам в тягость, а Маша — мое счастье.
Марина Викторовна побледнела от ярости.
— Значит, ты выбираешь этих чужих людей вместо родной семьи?
— Я выбираю семью, которая принимает нас такими, какие мы есть.
— Тогда больше не рассчитывай на нашу помощь. Никогда.
— Я и не рассчитывала.
Родители развернулись и ушли. Лена стояла у калитки, качая заплакавшую Машу, и думала, что некоторые двери, захлопнувшись, больше никогда не откроются.
Из дома вышел Георгий Павлович.
— Лена, все в порядке?
— Да, — ответила она, вытирая слезы. — Теперь все в порядке.
Маша успокоилась и потянула к дедушке ручки.
— Мо-оо! — радостно сказала она, и Георгий Павлович рассмеялся.
— Пойдем, внучка, бабушка Нина печенье испекла.
Лена смотрела, как они уходят в дом — настоящий дедушка с настоящей внучкой. Семья не всегда определяется кровным родством. Иногда она рождается из любви, понимания и взаимной заботы.
Где-то в областном центре Марина Викторовна рассказывала знакомым, что дочь нашла себе богатого спонсора и живет припеваючи. Где-то Андрей Сергеевич молчал за рабочим столом, думая о том, правильно ли они поступили.
А здесь, в маленьком коттеджном поселке, трехлетняя Маша училась говорить «дедушка» и «бабушка», а ее мама училась не оглядываться назад.
Некоторые мосты приходится сжигать, чтобы построить новые.
