Когда возвращался с вахты и его окликнул собственный сын возле остановки (худ. рассказ)

Спина горела от усталости. Макс тащился к остановке, переваливаясь с ноги на ногу, будто старик. Тридцать пять дней на буровой — не шутка. Вахта, которая высосала все соки. Баклажка с водой — пустая, башка — пустая, карманы — полные. Толку-то.

— Дядь, а дядь, сигаретки не найдётся?

Макс скривился, даже не повернувшись. Школота местная. Вот делать ему больше нечего, кроме как малолеток снабжать.

— Нету, — буркнул он, ускоряя шаг, насколько позволяла гудящая поясница.

— А если поискать?

Голос показался странно знакомым. Что-то царапнуло в нём — интонация? тембр? Макс невольно сбавил темп. Левая лопатка вдруг зачесалась, прямо нетерпимо. Он не выдержал — обернулся.

И застыл.

Пацан, лет пятнадцати-шестнадцати. Худой, как жердь. Глаза — большие, зелёные. Круглый шрам над правой бровью — ещё в детстве упал с качелей. Родинка на шее, точь-в-точь такая же, как у Макса. И у отца Макса. Фамильная метка.

— Кирилл? — имя собственного сына прозвучало так, будто горло забили стекловатой.

Пацан усмехнулся. Одним уголком губ — совсем как Ленка, его мать.

— Ну привет, папаня. Вспомнил всё-таки.

Макс почувствовал, как колено — левое, которое травмил ещё в прошлом году — начало дрожать. Неудобно, не вовремя. А правая щека наоборот онемела, словно заморозилась.

— Ты… как ты здесь? — он с трудом выталкивал слова.

— А ты как думаешь? Мамка позвонила, сказала, что ты сегодня с вахты возвращаешься.

— Ленка звонила?

Пацан смотрел на него тяжело, не по-детски.

— Не звонила, конечно. Она не звонит тебе уже лет восемь как. Я сам узнал, когда твоя смена заканчивается. Интернет, знаешь, такая штука — там всё можно нарыть. Даже расписание смен на буровой.

Макс опустил сумку на асфальт. Вокруг шумела вечерняя улица — машины, люди спешили куда-то. А он стоял, будто гвоздями к месту прибитый. Сын — его сын, которого он не видел… сколько? Лет шесть? Семь?

— Что, так и будем столбами стоять? — Кирилл засунул руки в карманы потёртой джинсовки, которая была явно ему велика. — Может, по мороженке?

Макс вдруг почувствовал, как внутренности скручивает спазмом.

— Кирюх, ты это… прости, я сейчас… — он метнулся к ближайшим кустам и его вывернуло. Прямо при сыне, которого не видел столько лет. Вот так встреча.

Когда он вернулся, вытирая рот рукавом, Кирилл стоял, глядя куда-то вбок. Делал вид, что не заметил.

— Укачало? — спросил небрежно.

— Да нет… просто устал сильно. Вахта тяжёлая была.

— А-а-а, — протянул Кирилл. — Понятно. Тяжёлая вахта. Поэтому и не звонил? И не писал? И денег не присылал?

Вопросы били, как молотком по гвоздям. Прямо в висок.

— Да я пытался… — начал Макс, но осёкся. Чушь собачья. Ни разу он не пытался. Ни разу за эти годы. — Слушай, давай не здесь. Пойдём куда-нибудь посидим.

— Мне через час к репетитору, — Кирилл пожал плечами. — Английский.

— В какой класс ходишь? — вопрос вырвался сам собой, такой нелепый, такой запоздалый.

— В десятый.

— Хорошо учишься?

— Нормально, — Кирилл фыркнул. — Только это тебя никогда не интересовало.

Макс поднял сумку. Вдруг представил, как, должно быть, выглядит — небритый, пропахший потом и машинным маслом, с мешками под глазами. А рядом — его собственный сын, почти взрослый. Незнакомец с родинкой, как у него.

— Что тебе нужно, Кирилл? — спросил он тихо.

Пацан вздёрнул плечи.

— Ничё не нужно. Просто хотел посмотреть, какой ты.

— И как? — Макс попытался улыбнуться. Губы не слушались, растягивались в какую-то кривую гримасу.

— Ну такое, — Кирилл оглядел его с ног до головы. — Я, знаешь, думал, ты больше. И… не знаю… другой как-то.

Макс чувствовал, как что-то рвётся внутри. Какая-то плёнка, какая-то защита, которую он так старательно наращивал все эти годы.

— Денег хочешь? У меня есть. Много, — он полез в карман куртки.

Кирилл дёрнулся, как от пощёчины.

— Иди ты! Думаешь, я за этим пришёл?

— Нет, я просто… ты мог бы репетитора получше найти. Или куртку новую… — Макс осёкся, увидев выражение лица сына.

— Куртка нормальная, — Кирилл одёрнул рукава джинсовки, и Макс вдруг понял — это отцовская куртка, его бывшего тестя. — И у меня хороший репетитор.

Мимо проехал автобус. Тот самый, на который Макс должен был сесть. Чёрт с ним, будет следующий.

— Ты куришь? — спросил Макс.

— А ты что, типа отец озабоченный? — Кирилл скривился.

— Нет, просто… ты же сигарету просил.

— Да я так. Хотел узнать, дашь или нет. Мамка говорит, ты бы и винтовку дал, если б была, — он усмехнулся. — У меня дед от рака лёгких умер. Не курю я.

Дед. Бывший тесть. Значит, Лёнькин отец умер.

— Давно?

— В прошлом году. От тебя даже телеграммы не было.

Снова как обухом по голове. Имеет право пацан. Всё имеет право сказать.

— Извини, я не знал.

— Да ладно, — Кирилл дёрнул плечом. — Будто тебе не насрать было.

И тут Макса прорвало. Нутро скрутило, и из горла вырвался какой-то странный звук — не то смех, не то всхлип.

— Что? — Кирилл отступил на шаг.

— Ничё, — Макс тёр глаза рукавом. — Просто… ты прямо как маманя говоришь. Слово в слово. Тот же тон, те же выражения.

— Она хорошая, — сказал Кирилл тихо, но твёрдо. — Она нормально меня растила. Без твоей помощи.

— Я знаю, — Макс кивнул. — Ленка всегда была… сильная.

Сын смотрел на него, слегка прищурившись. И в этом прищуре Макс вдруг увидел себя — совсем молодого, только-только женившегося на Ленке, счастливого до одури.

— Тебе правда к репетитору надо? — спросил он. — Или можем где-то посидеть? Я расскажу тебе… ну, о себе. Если хочешь.

Кирилл вытащил телефон из кармана, глянул на время.

— Ладно, полчаса есть. Тут кафешка за углом, нормальная.

Они молча пошли рядом. Не глядя друг на друга, но и не отдаляясь. Макс чувствовал, как отчаянно трезвонит каждый нерв в теле. Сумка оттягивала плечо, в горле пересохло, и в висках стучала только одна мысль — что говорить? Что, чёрт возьми, говорить сыну, которого бросил?

В кафе было прохладно и почти пусто. Они сели у окна.

— Чё будешь? — спросил Макс.

— Капучино и, наверное, чизкейк, — Кирилл положил руки на стол. Макс заметил обкусанные ногти — совсем как у него в детстве.

Когда официантка отошла, Кирилл спросил:

— Ты насовсем вернулся?

Макс покачал головой:

— Через две недели опять на вахту.

— Ясно, — Кирилл кивнул, как будто подтвердил что-то для себя.

— А ты… как ты меня нашёл?

— Я же говорю — интернет. Ты на Фейсбуке зарегался, забыл? Там и место работы указал, и город. Не такой уж ты Джеймс Бонд, пап.

«Пап». Макса как током ударило от этого короткого слова. Пап. Сколько лет он его не слышал?

— У тебя девушка есть? — спросил он, цепляясь за любую тему.

Кирилл покраснел.

— Есть. Только маман не знает, — он чуть улыбнулся. — Она строгая стала.

— Как её зовут?

— Алина.

— Красивое имя.

Принесли их заказ. Кирилл отхлебнул капучино и тут же поморщился — видно, обжёг язык. Макс машинально протянул ему салфетку, и их руки на мгновение соприкоснулись.

— А ты… у тебя есть кто-то? — спросил Кирилл, промокая губы.

— Нет, — Макс покачал головой. — После вашей мамы… как-то не срослось.

— Она тоже одна.

Макс удивлённо поднял брови.

— Серьезно? Такая красивая женщина…

— Времени нет, говорит, — Кирилл ковырял вилкой чизкейк. — Работает много. На двух работах.

И снова как обухом. Макс физически ощутил, как внутри что-то опускается — тяжёлое, ледяное.

— Вам… деньги нужны? — снова спросил он, и тут же пожалел.

Кирилл вскинул голову:

— Нет, не нужны! Всё у нас нормально. Не голодаем.

— Понимаю, — Макс отпил из чашки. Кофе казался безвкусным. — Просто спросил.

Они помолчали.

— Ты знаешь, почему я ушёл? — спросил наконец Макс.

— Мамка говорит, потому что ты трус, — пожал плечами Кирилл. — Говорит, ты испугался ответственности.

Макс медленно покачал головой.

— Я ушёл, потому что думал, что так будет лучше. Я пил тогда… сильно пил. После армии крышу сорвало. Я боялся… — он запнулся, подбирая слова. — Боялся, что причиню вам вред. Что будет хуже, если останусь.

— Ты мог бы… ну… бросить пить, — тихо сказал Кирилл.

— Мог бы, — согласился Макс. — Должен был. Но я слабак, ты прав.

— Я этого не говорил.

— Но думал.

Кирилл скривил губы:

— Я много чего думал. Что ты разбился. Что ты уехал и новую семью завёл. Что ты… не знаю… в тюрьме. Или в больнице. А потом перестал думать.

На последних словах голос у него дрогнул. И Макс вдруг увидел перед собой не почти взрослого пацана, а маленького мальчика, своего сынишку, который верил, что папа всё может.

— Кирюш, послушай, — он наклонился через стол. — Я всё проебал. Всё, что только мог. Я знаю. Но если ты… если бы мы могли… — слова не шли, застревали в горле.

— Я не для этого пришёл, — Кирилл вдруг выпрямился. — Я просто хотел убедиться. Что ты реальный. Что ты существуешь.

— И как? Убедился?

— Да, — Кирилл допил капучино. — И знаешь, что? Ты оказался… обычным. Просто мужик. Ничего особенного.

Это должно было задеть, но Макс почувствовал странное облегчение. Да, он не монстр. Но и не герой. Просто мужик, который всё проебал.

Кирилл глянул на телефон:

— Мне пора. Репетитор ждёт.

— Я могу тебя подвезти, — быстро сказал Макс.

— На чём? — усмехнулся Кирилл.

— Такси вызову.

— Не надо, я сам доеду. Я привык.

Они вышли из кафе. На улице уже стемнело. Фонари отбрасывали жёлтые круги на тротуар.

— Ладно, бывай, — Кирилл протянул руку для рукопожатия, как взрослый.

Макс взял его ладонь — тёплую, сухую. И не выдержал — потянул сына к себе и обнял. Кирилл напрягся, но не отстранился. Макс чувствовал его острые лопатки под курткой, запах какого-то подросткового дезодоранта.

— Прости меня, — прошептал он в макушку сына.

Кирилл медленно высвободился.

— Я попробую. Когда-нибудь, — сказал он просто и, повернувшись, зашагал прочь.

— Кирилл! — окликнул его Макс.

Сын обернулся.

— Я могу тебе позвонить? — Макс сглотнул ком в горле. — Если дашь номер.

Кирилл помедлил, потом кивнул:

— Запоминай.

Макс несколько раз повторил цифры, пока не убедился, что запомнил. Телефон остался в сумке, а лезть за ним было страшно — вдруг Кирилл передумает.

— И ещё, — сын снова заколебался. — Мамке не звони. Она… короче, не надо пока.

— Хорошо, — кивнул Макс. — Только тебе.

— Типа, секрет от мамки? — неожиданно по-детски спросил Кирилл.

— Как скажешь, — ответил Макс.

Кирилл кивнул, а потом, помявшись, спросил:

— Ты правда позвонишь? Или опять пропадёшь на десять лет?

Макс почувствовал, как немеет щека — теперь уже правая.

— Я позвоню, — сказал он. — Обещаю. Сегодня же.

— Ну, давай, — Кирилл махнул рукой и пошёл по улице, всё больше отдаляясь.

Макс смотрел ему вслед, пока фигура сына не растворилась в темноте. Потом медленно сел на скамейку у остановки и достал телефон. Руки дрожали, когда он набирал номер.

— Алло, это я… Да, вернулся… Слушай, тут такое дело… Мне нужно остаться в городе, не поеду на следующую вахту… Да, насовсем… Работу? Найду. Тут найду… Знаешь, у меня тут… сын.

Слово «сын» он произнёс так, будто впервые пробовал его на вкус. И оно оказалось сладким.

Источник

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: