Валентина осторожно поднималась по ступенькам вагона, придерживая сумку и оглядываясь по сторонам. Плацкарт был почти полный, в проходе суетились пассажиры, кто-то уже раскладывал вещи, кто-то спорил с проводницей о белье.
Валентина окинула взглядом верхние полки: вот её место, 18-е. На нижнем уже сидела молодая девушка, в наушниках, с телефоном в руках. Рядом на полке лежал рюкзак, а на столе — бутылка воды и пачка печенья. Напротив сверху была другая девушка, а снизу пожилой мужчина с рукой в гипсе.
Валентина подошла ближе, тяжело вздохнула и, не снимая сумку, обратилась к девушке:
– Девушка, уступите мне нижнюю полку — у меня больная спина, на верхней совсем не смогу.
Девушка сняла наушник одним движением, посмотрела на Валентину с лёгким удивлением:
– Простите, но у меня билет именно на это место.
– Я тоже еду не бесплатно, у меня тоже билет, только на верхнюю, — не сдавалась Валентина. – Но мне тяжело туда забираться, вы же видите, я не молодая уже.
Девушка пожала плечами:
– Я понимаю, но я специально брала нижнюю полку. У меня вещи, ноутбук, я работать собираюсь в дороге.
Валентина уселась на соседнюю полку к старику с гипсом, не спрашивая разрешения, и продолжила:
– Ну что вам стоит? Молодая, гибкая, вам же это не трудно. А мне потом неделю лечиться придётся.
Девушка даже покраснела после этих слов, но не сдвинулась с места:
– Я не могу, правда. Я плохо сплю на верхней, мне неудобно.
Валентина закатила глаза:
– Вот молодёжь пошла, никакого уважения к старшим. Я всю жизнь работала, а теперь даже полку уступить не могут.
В проходе началось движение: кто-то из соседей заинтересованно прислушивался, кто-то делал вид, что ничего не слышит. Мужчина с «боковушки» напротив усмехнулся:
– Да ладно вам, девушка, уступите бабушке, вам что, жалко?
Девушка посмотрела на него с раздражением:
– Я купила это место заранее, специально, чтобы не было таких ситуаций. Почему я должна уступать?
Валентина не унималась:
– Потому что так принято – уважать старших! Потому что совесть должна быть! Я же не просто так прошу, мне тяжело.
Девушка отвернулась к окну, надела наушники и сделала вид, что больше ничего не слышит.
Валентина не собиралась сдаваться. Она достала из сумки платок, театрально высморкалась, громко вздохнула и обратилась к проводнице, которая как раз проходила мимо:
– Девушка, объясните ей, что надо уступать пожилым! Я же не могу на верхней полке, у меня спина больная.
Проводница, уже видавшая не одну такую сцену, устало посмотрела на обеих:
– У всех билеты, у всех свои места. Если хотите поменяться — договаривайтесь сами.
Валентина всплеснула руками:
– Вот и порядок у вас! Раньше такого не было. Всегда уступали, помогали, уважали.
Девушка молча смотрела в телефон. Соседи начали перешёптываться:
– Вот молодёжь, никакой совести, – шепнула женщина через проход.
– А что, она права, – возразил мужчина, – каждый за себя. Купила — и молодец.
Валентина решила действовать по-другому. Она достала яблоко, начала его чистить, кожуру аккуратно складывала на столик, при этом не сводила глаз с девушки. Потом громко сказала:
– Вот так и живём. Пенсию платят копейки, поезда неудобные, теперь ещё и молодёжь хамит.
Девушка не выдержала:
– Я вас не оскорбляла. Просто я тоже хочу ехать с комфортом. Почему вы считаете, что ваши проблемы важнее моих?
Валентина фыркнула:
– Потому что я пожилая! Потому что мне тяжело! А вы только о себе думаете.
Ситуация становилась всё напряжённее. Кто-то поддерживал Валентину, кто-то девушку. Проводница второй раз прошла мимо, бросила:
– Не шумите, люди отдыхают.
Валентина в ответ громко вздохнула:
– Вот так вот, никому до стариков дела нет.
Девушка сжала губы, убрала рюкзак, но уступать не собиралась. Она достала книгу, углубилась в чтение, делая вид, что больше никого не существует.
Через пару часов Валентина решила попробовать ещё раз:
– Девушка, ну подумайте, я же не на зло прошу. Мне реально тяжело. Я бы и не просила, если бы могла.
Девушка устало посмотрела на неё:
– Я понимаю, но я не могу. Я не обязана. Я тоже устала, у меня свои проблемы.
Валентина всплеснула руками:
– Вот, и всё поколение у них такое. Только о себе думают. А я, значит, должна страдать?
– Никто не должен страдать, – тихо сказала девушка. – Просто я не виновата, что у вас билет на верхнюю. Я тоже не богата, например, не могу себе купе позволить.
Валентина обиженно отвернулась, но продолжала бубнить себе под нос:
– Вот так и живём. Никто никому не нужен и не должен. Раньше соседи были как родные, а теперь каждый сам по себе живёт.
Соседи начали уставать от конфликта. Мужчина напротив предложил Валентине:
– Давайте я вам помогу забраться наверх, если так тяжело.
– А если я упаду? – возмутилась Валентина. – Кто отвечать будет?
Девушка закатила глаза, но промолчала.
Вечером, когда все начали готовиться ко сну, Валентина продолжила наступление:
– Девушка, ну уступите, вы же видите, мне плохо.
Девушка встала, собрала свои вещи и сказала:
– Я не буду уступать.
Ночь прошла беспокойно. Валентина ворочалась, стонала, периодически вставала, чтобы размять спину, громко вздыхала, будила соседей.
Утром атмосфера была напряжённой. Валентина жаловалась на боль в спине, рассказывала всем, как тяжело быть пожилым человеком в наше время. Девушка молча собирала вещи, стараясь не встречаться с ней взглядом.
Когда поезд подошёл к станции, Валентина громко сказала на весь вагон:
– Вот так у нас теперь ездят: старикам никто не уступит, все только о себе думают. Позор.
Потом она взяла свою сумку и медленно пошла к выходу, по пути жалуясь проводнице:
– Вот так теперь живём. Никому до стариков дела нет.
Проводница только пожала плечами.
Валентина ушла, не попрощавшись, и весь вагон облегчённо вздохнул.
На перроне пенсионерка стала отдохнуть, тяжело дыша. Она оглянулась на вагон, где только что закончился её маленький бой за справедливость. В душе было горько: никто не поддержал по-настоящему, никто не встал на её сторону до конца. Она чувствовала себя обиженной, хотя всю жизнь была уверена, что старших должны уважать просто так, без условий.
Девушка, оставшаяся на своей нижней полке, старалась не встречаться взглядом ни с кем из попутчиков. В груди жгло неприятное чувство — вроде бы права, но почему-то стыдно. Она вспоминала, как покупала билет заранее, чтобы не попасть в такую ситуацию, как экономила, чтобы позволить себе хоть немного комфорта. Но теперь вместо радости от поездки осталась только усталость и раздражение.
Валентина шла по перрону, бормоча себе под нос:
– Вот и доехала. Никому не нужна. Всё сама, всё одна. Раньше люди были другими.
Девушка уже на выходе из вагона на своей станции услышала за своей спиной чей-то голос:
– Молодёжь пошла — ни совести, ни сочувствия.
Она ускорила шаг, не оглядываясь. В голове крутились мысли: а если бы она уступила, стало бы лучше?
Вечером обе были дома, каждая в своей квартире. Валентина жаловалась дочери по телефону:
– Представляешь, не уступила. Я ей говорю — у меня спина, а она ни в какую. Вот так теперь живём.
Девушка молча мыла посуду, вспоминая этот день. Она чувствовала себя виноватой, хотя понимала, что поступила по закону, по билету. Но осадок остался.
Так и разошлись их дороги: одна с обидой, другая — с чувством вины. И ни у одной не было ощущения, что поступила правильно. Только усталость и желание в следующий раз ехать в поезде вообще без соседей.
