Зазвонил телефон. Незнакомый номер. Сердце кольнуло недобрым предчувствием. Ну кто там еще? После развода хотелось тишины и покоя, а не вот этих вот… Елена взяла трубку, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Алло? — Это ты, что ли? – голос в трубке был резкий, пронзительный, словно стекло царапали. – Это Ирина Петровна.
Не узнала? Елена поморщилась. Узнала, конечно. Как не узнать этот вечно недовольный тон, который за пятнадцать лет брака стал таким знакомым, что казалось, будто он врос в подкорку.
— Здравствуйте, Ирина Петровна, – постаралась ответить максимально вежливо, хотя внутри уже все похолодело. – Что-то случилось? — Случилось? – в голосе свекрови зазвучали истерические нотки. – Да у нас тут такое случилось, что ты себе представить не можешь! И все из-за тебя, между прочим! Елена вздохнула. Ну вот, началось. Она знала, что этот звонок рано или поздно случится.
После того, как она подала на развод, после того, как Дмитрий, ее уже бывший муж, съехал обратно к маме, Ирина Петровна, словно коршун, начала кружить над ними, высматривая, кого бы заклёвать. — Ирина Петровна, давайте, пожалуйста, без криков, – попросила Елена, стараясь сохранять ровный тон. – Если вы позвонили, чтобы просто накричать на меня, то я, пожалуй, положу трубку.
— Ах, вот как ты заговорила! – в голосе свекрови послышалось оскорбленное визжание. – Положить трубку она хочет! Да ты хоть понимаешь, что натворила? Ты моего сына бросила! Бросила, как ненужную вещь! После всего, что он для тебя… — Ирина Петровна, давайте честно, – перебила Елена, уже не выдерживая. – Дмитрий для меня ничего особенного не сделал. Скорее наоборот.
И, простите, бросила – это сильно сказано. Я ушла, потому что больше не могла. Потому что жить так, как мы жили, было невозможно. — Невозможно ей было! – передразнила свекровь. – А что тебе было невозможно? Мой Димочка, разве он тебя обижал? Разве он плохо к тебе относился? Да он пылинки с тебя сдувал! А ты… ты неблагодарная! Ты… Елена закрыла глаза, стараясь успокоиться. Димочка пылинки сдувал. Ага, сдувал. В основном с себя, любимого. Лежал на диване, играл в свои игры компьютерные, пока Елена крутилась как белка в колесе, пытаясь и дом содержать, и деньги зарабатывать, и его маму, вечно недовольную, ублажать.
— Ирина Петровна, давайте не будем сейчас вспоминать прошлое, – устало сказала Елена. – Это ни к чему не приведет. Мы развелись. Всё. Точка. — Точка она поставила! – взвилась свекровь с новой силой. – А ты хоть подумала, что будет с Димочкой? Он же теперь один! Он же страдает! Ты ему жизнь сломала! — Ирина Петровна, Дмитрий – взрослый мужчина, – попыталась объяснить Елена. – Ему уже сорок лет, если вы забыли. Он не ребенок. Он сам в состоянии о себе позаботиться.
— Сам позаботится! – засмеялась свекровь, и смех этот был каким-то злым, неестественным.
– Ты посмотри на него! Он как ребенок! Он без тебя пропадет! Кто ему теперь рубашки гладить будет? Кто ему есть готовить будет? Ты подумала об этом? Елена прикрыла глаза. Рубашки гладить. Есть готовить. Вот, значит, в чем была ее роль в жизни Дмитрия. Домашняя обслуга. А она-то, глупая, надеялась на семью, на любовь, на поддержку. — Ирина Петровна, я больше не собираюсь гладить Диме рубашки, – спокойно ответила Елена.
– И готовить ему тоже не собираюсь. Пусть сам учится. Или вы ему готовьте. Это теперь ваши проблемы. — Мои проблемы? – в голосе свекрови прозвучало искреннее изумление. – Да ты что такое говоришь? Это все твои проблемы! Ты его бросила, ты и отвечай! — Отвечать за что? – не выдержала Елена. – За то, что я решила жить своей жизнью? За то, что я устала от этого всего? За то, что я… Она запнулась, не договорив. Не хотела говорить лишнего. Не хотела выплескивать всю ту боль, всю ту обиду, что накопилась за годы брака. Не хотела оправдываться перед этой женщиной, которая никогда ее не понимала и не хотела понимать.
— Ты должна была думать раньше! – перебила свекровь, торжествуя. – Надо было думать головой, когда замуж выходила! А теперь вот, бросила, и все довольна! А ты знаешь, как ему тяжело? Ты знаешь, сколько он денег на тебя потратил? Вот оно! Деньги! Вот, что на самом деле волновало Ирину Петровну. Не сын, не его страдания, а деньги. Вернее, то, что денег стало меньше. — Деньги? – горько усмехнулась Елена.
– Ирина Петровна, вы шутите? Это я тратила деньги на вашу семью! Это я работала на двух работах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами! Дмитрий… Дмитрий пальцем о палец не ударил, чтобы хоть что-то заработать! Все на мне было! И вы еще смеете говорить о деньгах, которые он на меня потратил?
— Неправда! – закричала свекровь. – Димочка работал! Он старался! Просто… ну, не всегда получалось. Бывает же такое! — Бывает, – согласилась Елена, тяжело вздохнув. – Только у него это “бывает” продолжалось пятнадцать лет. Пятнадцать лет, Ирина Петровна! Я устала от этого “бывает”. Я устала тянуть на себе все и всех. Я хочу пожить для себя. И имею на это право, между прочим. — Право она имеет! – передразнила свекровь. – А кто тебе это право дал? Бог? Так Бог велел семью сохранять, а не бросать мужа в трудную минуту!
— В трудную минуту? – удивленно подняла брови Елена. – Ирина Петровна, когда у Дмитрия была трудная минута? Когда ему приходилось работать, чтобы содержать семью? Когда он хоть раз в жизни столкнулся с настоящими трудностями? Нет, Ирина Петровна, трудные минуты были у меня. Каждый день, проведенный рядом с вашим сыном, был для меня трудной минутой. В трубке повисло молчание. Елена даже подумала, что связь оборвалась. Но потом услышала тяжелое дыхание свекрови. Кажется, ее слова все-таки дошли до нее. Хотя бы частично.
— Ты… ты чудовище, – тихо проговорила свекровь. – Ты бесчувственная эгоистка. Ты думаешь только о себе. Ты… — Ирина Петровна, давайте закончим этот разговор, – перебила Елена, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все дрожало от напряжения. – Я не собираюсь слушать ваши оскорбления. Мы с Дмитрием развелись. Это наше решение. И я вас прошу, оставьте нас в покое. Оставьте меня в покое.
— В покое? – в голосе свекрови снова появились истерические нотки. – А кто нам покой даст? Ты подумала, на что мы жить теперь будем? У нас же кредиты! У нас ипотека! Кто это все платить будет? Елена на секунду растерялась. Кредиты? Ипотека? Она знала, что у Дмитрия есть какие-то долги, но не думала, что все так серьезно. Хотя, чего удивляться? Дмитрий никогда не умел жить по средствам. Брал кредиты направо и налево, покупал всякую ерунду, а потом платить приходилось Елене.
— Ирина Петровна, извините, но это не мои проблемы, – твердо сказала Елена. – Кредиты Дмитрия – это его ответственность. И ипотека, если она есть, тоже. Я больше не имею к этому никакого отношения.
— Как это не имеешь отношения? – взвизгнула свекровь. – Ты же жила в нашей квартире! Ты пользовалась нашими вещами! Ты должна нести ответственность!
— Ирина Петровна, квартира, в которой мы жили, – моя квартира, – спокойно возразила Елена. – Я ее купила до брака. И все вещи, которые там были, куплены на мои деньги. Если вы хотите, я могу забрать свои вещи, и тогда у Дмитрия вообще ничего не останется. Снова повисла тишина. На этот раз – долгая, напряженная. Елена даже подумала, что свекровь бросила трубку. Но потом услышала тихий, полный ненависти голос:
— Ты… ты все равно не уйдешь от расплаты. Бог тебя накажет. За все, что ты нам сделала. — Ирина Петровна, не смешите меня, – усмехнулась Елена. – Бог накажет меня за то, что я решила жить своей жизнью? За то, что я не хочу больше быть несчастной? Нет, Ирина Петровна, Бог меня не накажет. Он, наоборот, меня благословит. А вот вам бы следовало задуматься о своих поступках. Может быть, тогда и вам станет легче жить.
— Да как ты смеешь меня учить? – взвилась свекровь.
– Ты… — До свидания, Ирина Петровна, – перебила Елена, не желая слушать дальнейшие оскорбления.
– Мне некогда. У меня дела. И, не дожидаясь ответа, она нажала на отбой. В трубке запиликали короткие гудки.
Елена откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сердце колотилось, как бешеное. Руки дрожали. Но в душе, несмотря на все неприятные слова, царило какое-то странное облегчение. Словно гора с плеч свалилась. Словно она наконец-то смогла вырваться из этого душного, липкого болота, которое затягивало ее в свою трясину долгие пятнадцать лет. Она открыла глаза и посмотрела в окно.
Солнце светило ярко, птицы пели весело. Мир был прекрасен и полон возможностей. И этот мир был теперь открыт для нее. Только для нее. И она была свободна. По-настоящему свободна. Впервые за долгие годы. Уголок губ дрогнул в легкой, робкой улыбке. Может быть, все и правда будет хорошо.
Может быть, жизнь только начинается. И она обязательно будет счастлива. Обязательно. Ведь она этого заслужила. Заслужила право на счастье, на любовь, на спокойствие. И никто, даже Ирина Петровна, не сможет ей этого помешать. Елена встала, подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
В зеркале на нее смотрела женщина, немного уставшая, немного грустная, но уже свободная. И в глазах этой женщины горел слабый, но все же заметный огонек надежды. Огонек новой жизни. И этот огонек нужно было беречь и раздувать. Чтобы он разгорелся ярким пламенем и осветил ей путь в будущее. Будущее, в котором она обязательно будет счастлива. Непременно будет.
