— Не понимаю, как ты можешь так поступать с родной матерью, — голос Валентины Петровны дрожал от негодования. — После всего, что я для тебя сделала!
Андрей Владимирович молча переложил телефонную трубку из одной руки в другую. В животе что-то болезненно сжалось — знакомое ощущение, преследовавшее его с детства всякий раз, когда мать была им недовольна.
— Мам, я же объяснил: зарплата теперь в два раза меньше. Света беременна, нам самим денег не хватает.
— А мне что, умирать прикажешь? — в голосе матери зазвучали слезы. — Лекарства нужны, коммунальные растут, Оксанка с животом сидит без работы…
Андрей машинально потер виски. Этот разговор повторялся уже третий месяц подряд, с тех пор как он переехал из северного города домой. Врачи категорически запретили ему возвращаться в суровый климат — сердце и легкие дали сбой после двенадцати лет работы на нефтяных месторождениях.
— Оксана взрослая женщина, — осторожно начал он. — Может, стоило подумать о последствиях, прежде чем…
— Что ты такое говоришь! — взорвалась мать. — Она имеет право на материнство! И вообще, кто, как не родной брат, должен помочь в трудную минуту?
Андрей посмотрел на жену, которая молча готовила ужин на маленькой кухне их двушки. Светлана была на пятом месяце, живот уже заметно округлился. Она старалась не вмешиваться в его семейные дела, но он видел, как сжимаются ее губы всякий раз, когда звонит мать.
— Мам, я подумаю, — устало произнес он. — Но обещать ничего не могу.
— Подумаешь! — фыркнула Валентина Петровна. — Двенадцать лет ты нам исправно помогал, а теперь женился — и мы стали чужими?
После этих слов в трубке раздались короткие гудки.
Андрей положил телефон на стол и тяжело вздохнул. Светлана подошла к нему, положила руку на плечо.
— Опять требует денег? — тихо спросила она.
Он кивнул, не поднимая головы. В памяти всплыли воспоминания: как в пятнадцать лет он бросил мечты об институте и пошел работать на склад, чтобы поддержать семью после смерти отца. Как мать распределяла его заработки — себе на лекарства, Оксане на учебу, потом на свадьбы, разводы, съемные квартиры.
— Знаешь, — сказал он, глядя в окно на заснеженный двор, — я иногда думаю: когда же я начну жить для себя?
Светлана присела рядом, взяла его руки в свои. Ее ладони были теплыми, успокаивающими.
— А что мешает начать прямо сейчас?
— Как я могу бросить мать? Она же больна, ей лекарства нужны…
— Андрей, — Светлана помолчала, подбирая слова. — А ты видел эти лекарства? Рецепты? Справки от врачей?
Он удивленно посмотрел на жену. Такая мысль ему просто не приходила в голову. Мать сказала — значит, так и есть. Всегда было именно так.
— Ты думаешь…?
— Я ничего не думаю, — аккуратно сказала Светлана. — Но если человек действительно серьезно болен, то документы должны быть. Льготы, инвалидность, бесплатные лекарства.
Андрей задумался. Валентине Петровне было пятьдесят восемь лет, работала она лаборанткой на том же заводе уже больше тридцати лет. Если у нее действительно проблемы с сердцем, как она утверждала, то имела бы право на досрочную пенсию.
— Может, поговорить с соседями? — предложила Светлана. — Тетя Рая же всегда рассказывает про всех подряд.
На следующий день Андрей решился позвонить Раисе Ивановне, соседке матери. Старая учительница на пенсии знала все новости района и всегда была рада поболтать.
— Андрюша! — обрадовалась она. — Как дела, как здоровье? Слышала, что с Севера переехал.
После обычных расспросов он осторожно поинтересовался самочувствием матери.
— Да что ты, мальчик! — рассмеялась Раиса Ивановна. — Твоя мамаша здорова как лошадь. Каждое утро в семь встает, на работу бежит. В выходные на дачу ездит, грядки копает. Какая там болезнь!
— Но она говорила про лекарства…
— Ну разве что витамины покупает иногда. А так — даже простудой редко болеет.
Андрей медленно положил трубку. В груди росло странное чувство — смесь облегчения и горечи. Получается, двенадцать лет он отправлял деньги на несуществующие лекарства?
Вечером он рассказал обо всем Светлане. Она выслушала молча, лишь иногда покачивая головой.
— Знаешь, что самое страшное? — сказал Андрей. — Я даже не злюсь. Просто… пусто как-то.
— Это нормально, — тихо ответила жена. — Ты же понимал на каком-то уровне, что что-то не так. Просто не хотел в это верить.
— А теперь что делать? Оксана все-таки беременна. И ей действительно может быть тяжело одной.
Светлана встала, подошла к окну. За стеклом мелко падал снег, скрывая очертания дворовых построек.
— Послушай, — сказала она, не оборачиваясь. — Твоя сестра — взрослая женщина тридцати восьми лет. Она сознательно решила родить ребенка, не имея ни мужа, ни нормальной работы. Это ее выбор и ее ответственность.
— Но ребенок-то ни в чем не виноват…
— Конечно, не виноват. Но и ты не обязан нести ответственность за чужие решения. — Светлана повернулась к мужу. — У нас скоро будет свой ребенок. Ты хочешь, чтобы он рос, видя, как папа отдает последние деньги дяде и бабушке, которые умеют только требовать?
Эти слова дошли до него не сразу. Андрей представил своего будущего сына или дочь, представил, как объясняет ребенку, почему они не могут купить новые игрушки или поехать в отпуск — потому что дядя Оксана и бабушка нуждаются в помощи.
— Ты права, — медленно произнес он. — Но как сказать матери?
— Просто и честно. Скажи, что знаешь правду про лекарства. Что теперь у тебя своя семья и свои приоритеты.
— Она не поймет.
— Не поймет — ее право. Но ты не обязан оправдываться за то, что хочешь жить собственной жизнью.
На следующий день Андрей набрался смелости и позвонил матери. Разговор был тяжелым. Валентина Петровна сначала все отрицала, потом плакала, потом кричала, обвиняя сына в черствости и эгоизме.
— Значит, жена тебя настроила против родной матери! — рыдала она в трубку. — Я так и знала, что эта твоя Светка нас ненавидит!
— Мам, прекрати, — устало сказал Андрей. — Светлана тут ни при чем. Я сам принял решение.
— Какое решение? Оставить нас умирать?
— Решение жить своей жизнью. И растить своих детей.
В трубке наступила тишина. Потом мать тихо, почти шепотом произнесла:
— Значит, ты выбираешь ее, а не нас.
— Я выбираю свою семью, — твердо ответил Андрей. — Как и должен выбирать взрослый мужчина.
После этого разговора мать не звонила две недели. Андрей ждал — привычное чувство вины терзало его, заставляя сомневаться в правильности принятого решения. Но рядом была Светлана, которая каждый день напоминала ему простую истину: он имеет право на собственную жизнь.
Когда Валентина Петровна все-таки позвонила, голос ее звучал удивительно бодро.
— Знаешь, Андрюша, — сказала она, — я тут подумала и решила: раз ты взрослый и самостоятельный, то и мы справимся сами. Оксана оформила все пособия, даже подработку нашла — через интернет переводы делает. А я прибавку к зарплате получила.
Андрей растерянно молчал. Неужели все было так просто?
— Мам, — осторожно начал он, — а как же лекарства?
— Ах да, лекарства… — в голосе матери прозвучала неловкость. — Ну, в общем, врач сказал, что мне достаточно профилактики. Витаминки там, зарядка…
Он понял, что дальше копать не стоит. Главное — найдено решение, которое устраивает всех.
Через месяц у них со Светланой родилась дочь. Маленькая, розовая, с удивительно серьезным взглядом. Валентина Петровна приехала в роддом с букетом цветов и торжественно объявила, что будет самой лучшей бабушкой на свете.
— Только, — добавила она, глядя на внучку, — воспитывать буду по-новому. Чтобы она выросла самостоятельной и не зависела ни от кого.
Андрей обнял жену и дочь, чувствуя, как на сердце становится легко и спокойно. Впервые за много лет он не чувствовал вины. Впервые он был по-настоящему свободен.
