— Старуха только мешает, отселить ее в пансионат, пусть с другими такими же доживает! — голос моей невестки звучал злобно и громко, конечно, она же уверена, что одна дома. — А квартира — пальчики оближешь, если продать с умом, миллионов десять минимум.
— Инга, ты дома? — крикнула я от двери.
— Все, пока, — невестка сказала это в телефон.
А потом ответила мне:
— Да, Ольга Вадимовна, сейчас чайник поставлю.
Когда твой единственный сын приводит в дом невестку, ты всегда надеешься на лучшее. Но моя интуиция сработала в первую же минуту, как шлагбаум опустился. Инга вплыла в нашу квартиру на шпильках, будто на подиум, а не в семейное гнездо. И глаза — холодные, оценивающие. Такими смотрят не на будущую родню, а на товар в магазине.
— Ну что, Ольга Вадимовна, теперь мы одна семья, — пропела она тогда, ставя на пол крохотный чемоданчик.
Я улыбнулась, как и положено счастливой свекрови. А что еще делать? Сергей смотрел на нее так, будто выиграл в лотерею главный приз. Шесть месяцев ухаживаний — и вот они уже муж и жена. А я даже не успела толком познакомиться со своей невесткой.
Инга кружила по квартире, задерживаясь возле каждой вещи чуть дольше необходимого. Пальцы с идеальным маникюром скользили по мебели, задержались на старинных часах, которые достались мне еще от бабушки.
— Какая прелесть! — сказала она. — Наверное, стоят целое состояние.
А я тогда подумала: «Девочка, не те вещи ты оцениваешь».
Потом был год тихой войны. Инга терпеливо ждала, когда я освобожу территорию. Готовила на моей кухне, стирала в ванной, но при этом все время подчеркивала, что наше соседство здесь временно. Как будто присутствие хозяйки дома — досадная помеха, которую нужно устранить.
И вот вчера карты были раскрыты.
— Сережа, — промурлыкала она за ужином, пока я смотрела телевизор в соседней комнате. — Нам нужно поговорить о будущем.
Ну еще бы, милая. Год — достаточный срок, чтобы перейти к активным действиям.
— Давай продадим эту квартиру? — прямо, без обиняков заявила она. — Купим новую, запишем на нас двоих. Так будет честно, правда?
Я чуть не подавилась чаем. Вот так, без предисловий «продадим» чужую квартиру. Моя невестка — сама щедрость.
— А как же мама? — растерянно спросил мой сын.
— О, для твоей мамы у меня замечательное предложение, — Инга понизила голос, но я все равно слышала. — Я разговаривала с подругой, она работает в прекрасном пансионате для пожилых. Чистые комнаты, врачи, программы досуга… Твоей маме там будет намного лучше, чем здесь. Спокойно, комфортно…
Она еще долго рассказывала о преимуществах «достойной старости» для меня. Сережа молчал. А я сидела, вцепившись в подлокотники кресла, и думала, что этот момент должен был наступить, ждала его. Просто не знала, что буду так зла.
Сергей мой — добрая душа. Слишком нараспашку для этого мира, где каждый второй норовит забрать последнее. Всегда был таким, с детства.
Помню, как отдал свой новенький велосипед соседскому мальчишке покататься, а тот его сломал. Сергей даже не расстроился.
— Зато ему было весело, — сказал он тогда.
Так и теперь — мечется между двумя женщинами, не желая никого обидеть. Я вижу, как он страдает, пытаясь сохранить мир в семье. Но все это — иллюзия, построенная на песке. И она уже начала осыпаться.
— Мам, я должен с тобой поговорить, — сказал он за завтраком.
— О чем, сынок? — я была вся внимание.
— Инга предложила… — он запнулся, подбирая слова. — У нее есть идея насчет квартиры.
— Я слышала, — спокойно ответила я, намазывая масло на хлеб. — Стены в этом доме тонкие.
Он покраснел, как мальчишка.
— Мам, я не хочу, чтобы ты думала…
— Вот и не надо, — перебила его. — Пока я не хочу об этом говорить, Сережа, давай завтракать.
Вся моя жизнь прошла в этой квартире. Здесь родился Сережа, умер мой муж, а каждая вещь хранит историю. Я знаю, что современной молодежи этого не понять. Для них дом — это просто место, а не часть души. Тем более для таких, как Инга, с ее вечно оценивающим взглядом.
А посмотреть было на что, не спорю. Трехкомнатная, в центре, после ремонта и с видом на парк. Такую квартиру не каждый может себе позволить. Мы с Петром всю жизнь работали ради этого. И теперь какая-то девица, появившаяся из ниоткуда, хочет все забрать. Вместе с моим сыном, разумеется.
Инга избегала меня весь день. Даже на кухню не заходила, хотя обычно крутилась там с утра до вечера — все проверяла, что и где лежит.
У нее была привычка переставлять вещи. Немного, незаметно. Сначала чашки на другую полку, потом — специи, потом — всю кухню. Тихая, методичная оккупация.
Вечером она вернулась с работы с букетом цветов для меня. Первый раз за год совместной жизни.
— Ольга Вадимовна, хотела извиниться, если вчера вас чем-то обидела, — проговорила она, протягивая мне лилии. — Я… думала так будет лучше. Вы не принимайте близко к сердцу.
— Как лучше? — подумала я. — Для кого?
Через неделю после этого разговора все изменилось. Инга перестала притворяться. Теперь она открыто говорила о продаже квартиры. Каждый вечер любой разговор за ужином сводился к этому.
— Сережа, ты не понимаешь, — говорила она, качая длинной, красивой ногой. — Это наш шанс начать с чистого листа, вдвоем.
Когда-то я думала, что она красива. Эти длинные ноги, осиная талия, густые каштановые волосы. Но теперь видела, как кривится ее рот, когда она говорит о «нашей» квартире. Сужаются глаза, когда Сергей медлит с ответом. В такие моменты красота слетает с человека, как фальшивая позолота.
В тот вечер она выложила на стол буклет дома престарелых. Глянцевая бумага, улыбающиеся старички на фотографиях, длинный список услуг. «Ваши родители заслуживают лучшего», — гласил слоган.
— Инга, я не думаю, что мама согласится…
— А ты спросил ее? — резко сказала она. — Ты вообще разговаривал с ней об этом? Или только о своих чувствах думаешь?
Сергей вздрогнул, отшатнулся, поднял глаза на жену.
— Я просто хочу, чтобы все были счастливы, — пробормотал он.
— Тогда сделай выбор, — отрезала Инга. — Или мы продаем эту квартиру и начинаем новую жизнь, или я ухожу. Больше не могу жить здесь, понимаешь? Это не мой дом. И никогда им не станет.
Вот оно, ультиматум. Я даже не удивилась, ждала этого момента. Все невестки рано или поздно приходят к этой точке. Предлагают выбор «или я, или твоя мать». Мужчины между двух огней — вечная история.
Сергей поднял глаза и увидел меня в дверях. По его лицу пробежала тень — радость или страх, не разберешь.
— Мама, — начал он.
Я подняла руку.
— Не сейчас, Сережа.
И ушла к себе. Дверь за мной закрылась, но крик Инги все равно прорвался:
— Видишь, она даже разговаривать об этом не хочет! А ты все ходишь вокруг да около!
Сергей работает дома, как и многие сейчас. Сидит за компьютером, что-то пишет, программирует — я толком не понимаю. Главное, что хорошо платят, и он доволен. Но в те дни, после ультиматума Инги, он совсем перестал работать. Бродил по квартире, как призрак.
Инга же, наоборот, развила бурную деятельность. Приводила риелторов, по телефону обсуждала варианты новых квартир. Все громко, демонстративно, чтобы я слышала.
— Ольга Вадимовна, — сказала она мне как-то утром, — я понимаю, вам сложно принять перемены. Но подумайте о Сереже. Ему нужна своя жизнь, нормальная семья.
Я помешивала кофе, наблюдая, как крутятся в чашке маленькие воронки.
— А что-то мешает вам иметь свою семью здесь? — спросила я. — Места достаточно. Три комнаты.
Она поджала губы.
— Дело не в месте, а в… атмосфере. Сереже нужно пространство для развития.
— Для развития, — повторила я. — Интересно.
— Вы все вывернете, да? — вдруг разозлилась она. — Я просто хочу, чтобы у нас было будущее! Мы с Сережей могли бы…
— Продать квартиру, отправить меня в дом престарелых, а потом развестись и забрать половину имущества, — закончила я за нее.
Инга побледнела.
— Что вы такое говорите?
— Правду, Инга. Я говорю то, что вижу и слышу. А теперь, если позволишь, я пойду заниматься своими делами. Завтра у меня маникюр и встреча с подругами. Знаешь, в этом возрасте очень важно сохранять социальные связи.
И я вышла, оставив ее с открытым ртом. Маленькие радости жизни — увидеть, как спадает маска с лица такого человека.
Вечером Сергей пришел ко мне в комнату. Сел на край кровати, как в детстве, когда хотел о чем-то поговорить.
— Мам, я не знаю, что делать, — сказал он тихо. — Инга… Она хорошая, правда. Просто ей нужна уверенность в будущем. И… я хочу ее дать.
— Всем нужна уверенность в будущем, — ответила я, откладывая книгу. — Вопрос в том, за чей счет мы ее получаем.
Он потер переносицу — жест, унаследованный от отца. Петр всегда так делал, когда был в растерянности.
— Я не хочу выбирать между вами.
— А тебе и не нужно, — сказала я. — Ты уже выбрал, когда женился. И я это приняла, Сережа. Но есть вещи, на которые никогда не соглашусь. Например, продажа квартиры.
— Но если бы ты только поговорила с ней… Может, мы найдем компромисс?
Я посмотрела на сына. Мой мальчик, всегда верящий в лучшее. Даже когда никакого выхода нет и не предвидится.
— Сережа, иногда компромисса не существует. Иногда есть только правда. И я думаю, пришло время ее узнать.
Я пригласила Ингу на разговор в свою комнату. Не на кухню, где обычно происходили все наши «семейные советы», а именно сюда. Она вошла настороженно, оглядываясь, будто впервые здесь оказалась.
— Присаживайся, — сказала я, указывая на кресло.
Она села, выпрямив спину. Длинные ногти цвета спелой вишни, безупречный маникюр.
— Инга, ты же понимаешь, что квартиру никто продавать не будет? — я не стала ходить вокруг да около.
— А я считаю, что это вопрос справедливости. У нас должно быть общее имущество, записанное на обоих. И Алексей меня поддерживает. В конце концов, он владелец. А вы тут… просто временный жилец.
— Но почему именно продажа? Не переезд в другое место? Вы могли бы снять квартиру.
— Потому что… — она запнулась. — Эта квартира стоит дорого. Мы сможем купить что-то получше.
— А меня на свалку, — повторила я. — Понятно.
Я открыла ящик стола и достала папку. Синюю, с потрепанными краями. Положила перед собой.
— Знаешь, что здесь?
Инга покачала головой.
— Документы на квартиру, — сказала я. — И еще кое-что интересное. Но сначала я хочу тебе кое-что сказать, Инга.
Я сделала паузу, наблюдая, как она напряглась, подалась вперед.
— Эта квартира никогда не принадлежала Сергею. Ни целиком, ни частично. Она всегда была записана на меня. Мой муж оставил ее мне, а не сыну. Сергей здесь просто прописан.
Я видела, как изменилось ее лицо — сначала недоверие, потом шок, потом злость.
— Это невозможно, — выдохнула она. — Сережа говорил…
— Мой сын ничего не утверждал, — мягко поправила я. — Ты сама все придумала. Он никогда не говорил, что квартира его. Ты просто решила, что так и есть.
Она вскочила, сжав кулаки.
— Вы лжете, просто хотите все испортить!
— Инга, сядь, — сказала я спокойно. — У меня есть еще кое-что для тебя.
Я раскрыла папку и достала распечатки. Ее переписки с подругой. Той самой, что работает в «чудесном пансионате». Скриншоты сообщений, где Инга обсуждает, как быстро она сможет «избавиться от старухи» и «прибрать к рукам хату». Планы развода «через полгодика, когда все будет оформлено».
— Откуда у вас это? — прошептала она, побелев как мел.
— У меня есть друзья, которые разбираются в технике, — пожала я плечами. — Ты оставляла свой телефон без присмотра много раз. А пароль… У тебя не самый надежный выбор, дорогая.
Дверь открылась, и вошел Сергей. Он стоял молча, глядя на разложенные по столу бумаги, на побелевшее лицо жены.
— Это правда? — спросил он тихо.
Инга рассмеялась — резко, истерично.
— Ты еще спрашиваешь? После того как твоя мать шпионила за мной? Рылась в моем телефоне?
— Это правда или нет? — повторил он.
— А если и правда?
Она вдруг выпрямилась. Маска слетела окончательно.
— Ты обманул меня! Позволил думать, что у нас есть будущее!
— Я никогда не говорил…
— Ты знал, чего я хочу! — закричала она. — И молчал! Год жизни я потратила на тебя!
Она повернулась ко мне, содрогаясь от негодования.
— А вы… Вы все это срежиссировали! Подслушивали, подсматривали, шпионили! Вам не стыдно?
— Нет, — просто ответила я. — Совсем не стыдно. Я защищала свое настоящее и будущее.
Инга схватила сумку, швырнула туда телефон.
— Я ухожу и подаю на развод, — бросила она Сергею. — Ты жалкий маменькин сынок. И всегда им будешь.
Она выскочила из комнаты. Хлопнула входная дверь. В квартире стало тихо.
Сергей прислонился к стене, на него было больно смотреть.
— Мама, — сказал он после долгого молчания. — Я должен был догадаться. Она ведь не особо и старалась скрываться. Совсем я одичал с этой удаленкой.
— Нет, — покачала я головой. — Ты не должен был догадываться. Просто хотел быть счастливым.
Прошло три месяца. Инга забрала свои вещи — и только. На развод подала быстро, как и обещала. Сережа не возражал, подписал все бумаги. Он все так же работает из дома. И пока не ищет новую любовь, но я не теряю надежды, что обязательно найдет. И тогда… возможно, все будет иначе.
