Муж думал, что женился — и теперь всё моё стало общим. Квартира, ребёнок, жизнь. Он сказал, что не уйдёт, пока я не перепишу квартиру. Шантаж, угрозы и давление. Но кое-где он ошибся.
А она смотрела на дверь и понимала — муж никуда не уйдет. Потому что он решил, что квартира будет его.
В эту ночь она не сомкнула глаз. Впервые в своей квартире она чувствовала себя пленницей. Запертой в клетке с хищником. И единственное, что заставляло её дышать — тёплое тельце сына, прижавшегося к ней во сне.
«Я не отдам тебя», — шептала она, гладя тёмные волосики. «И квартиру — тоже».
За пятнадцать лет Ирина выплатила почти всю ипотеку за свою однушку. Лишь два года платежей осталось до полной свободы на момент свадьбы с Лешей. Выстраданный кусочек собственного пространства, обещание никогда больше не остаться на улице после развода — как с первым мужем.
Но теперь второй муж, отец её двухлетнего сына, поставил ультиматум: «Сначала перепиши квартиру, а потом решай, разводиться тебе или нет». Алексей, которого она когда-то считала нормальным и надёжным, оказался расчётливым и наглым шантажистом. Он был прописан в её квартире, грозился отобрать ребёнка и устроить ей невыносимую жизнь. Она решилась на развод.
Утро после очередного, но напряженного скандала наступило, как будто и не было ночи вовсе. Ирина поднялась с кровати с тяжелой головой и пустотой внутри. Ни страха, ни паники. Только прозрачная, звенящая пустота. И решимость.
Алексей не пришел домой. Это дало ей драгоценные часы тишины, чтобы собраться с мыслями. Миша играл с машинками в своем уголке, что-то тихо бормоча себе под нос, а она сидела за кухонным столом и смотрела на выцветшие обои напротив.
Что делать? Куда бежать? Как защитить сына и себя?
Телефон в кармане показывал три непрочитанных сообщения от Светки. Пальцы дрожали, когда она нажимала на кнопку вызова.
— Свет… — голос сорвался. — Мне нужен хороший юрист. Сейчас.
— Что случилось? — в голосе подруги тревога.
— Я… — слова застряли комом в горле. Как рассказать о таком унижении? О таком предательстве?
— Еду, — коротко ответила Светка, без лишних вопросов. — Буду через двадцать минут.
Ирина положила телефон на стол и закрыла лицо руками. Что-то горячее и соленое просочилось между пальцами. За долгое время она позволила себе разрыдаться, по-настоящему, без оглядки на то, что скажет Алексей, не боясь его презрительного взгляда и нападок.
— Мама? — маленькая ладошка коснулась её локтя.
Она быстро вытерла слезы и заставила себя улыбнуться.
Миша смотрел так серьезно, так недетски внимательно, что у неё сжалось сердце. Дети чувствуют фальшь лучше любого детектора лжи.
— Давай соберем твои игрушки? — она мягко взъерошила ему волосы. — Мы поедем к бабушке на выходные.
— Папа?
— Папа… занят.
К приезду Светки они уже собрали небольшую сумку с вещами для ночевки.
— Боже мой, у тебя такое лицо… — Светка переступила порог и заключила подругу в объятия, крепкие и теплые. — Что он натворил?
И Ирина рассказала. Выплеснула все, что копилось месяцами, каждое унижение, каждую колкость, каждую замаскированную под заботу манипуляцию. О том, как он забрал её карту, о том, как высмеивал её работу, о том, как отказывался заботиться о сыне, но при этом называл его своим, когда нужно было давить на жалость или ответственность.
— Сначала он просто жаловался на тесноту, — голос Ирины дрожал от еле сдерживаемых эмоций. — Потом начал открыто говорить, что нам нужна новая квартира, что эту надо продать. А когда я отказалась, стал требовать переоформить её на нас троих. Каждый день, каждый вечер — бумаги, юристы, угрозы… Принес какие-то образцы документов, чтобы я подписала. Говорил, что иначе я плохая мать, эгоистка, думаю только о себе. А ведь эта квартира — всё, что у меня есть! Я её пятнадцать лет в одиночку выплачивала, каждую копейку считала.
Она замолчала, перевела дыхание и продолжила уже тише:
— Вчера я сказала, что хочу развестись. И тогда он прямо сказал: «Сначала перепиши квартиру, а потом решай, разводиться тебе или нет». Пригрозил, что иначе отберет Мишу, что его «влиятельные друзья» помогут признать меня неподходящей матерью. Что он меня со света сживет, но своего добьется…
— Негодяй, — тихо, но с чувством произнесла Светка. — Прости, но иначе не скажешь.
Ирина только пожала плечами. Не было сил спорить или защищать человека, которого она когда-то впустила в свою жизнь.
— У меня сосед — адвокат, — продолжила Светка. — По семейным делам специализируется. Давай я прямо сейчас ему позвоню? Поговоришь с ним, расскажешь ситуацию. Он поможет.
И она набрала номер. Ирина слушала, как подруга коротко объясняет, что к чему, не вдаваясь в подробности. Затем ей передали трубку.
— Здравствуйте, Ирина, — голос в телефоне звучал спокойно и деловито. — Давайте я сразу уточню несколько важных моментов. Муж прописан в вашей квартире?
— Да.
— Квартира приобретена до брака? На ваши средства?
— Да, почти пятнадцать лет назад. В ипотеку.
— Это хорошо. Сохранились ли договор купли-продажи, банковские выписки по оплате ипотеки?
— Где-то должны быть… Ну в банке можно запросы сделать… — она огляделась растерянно. — Не уверена, время много прошло.
— Постарайтесь найти. Ещё вопрос: есть ли какие-то доказательства психологического давления или угроз? Записи разговоров, сообщения, свидетели?
Ирина почувствовала, как надежда, едва затеплившаяся, начинает угасать. Нет, у неё не было записей. Кто записывает повседневную жизнь? И свидетелей тоже. Всё происходило за закрытыми дверями их маленькой квартиры.
— Но, — добавил адвокат, и в его голосе проскользнуло что-то человеческое, мужчина словно почувствовал, как стремительно тает её надежда, — не всё так мрачно, как кажется. Даже если сейчас у нас нет всех доказательств, мы можем их получить. Главное, что мы имеем на руках — квартира приобретена до брака. Это железный факт, и он на нашей стороне.
— Понимаете, по закону такая квартира не является совместно нажитым имуществом. Если вы докажете, что сами вносили платежи по ипотеке — а выписки из банка нам в этом помогут — у мужа нет никаких оснований претендовать на неё. Ни-ка-ких.
Эти слова, произнесенные с такой убежденностью, заставили что-то внутри Ирины расправиться, как смятый лист бумаги. Неужели не всё потеряно?
— А прописка? — спросила она, боясь поверить в хорошее.
— С пропиской будем работать через суд, — он не стал её обманывать. — Это сложнее, но решаемо. Особенно если у вас будут доказательства его угроз. Кстати, — тут его тон стал серьезнее, — если он действительно угрожает вам и ребенку, нужно немедленно обратиться в полицию. Это не просто юридический вопрос, это вопрос вашей безопасности.
— А они что сделают? — вырвалось у неё с горькой усмешкой. — Пока не пришибет, никто не пошевелится.
— К сожалению, это частая проблема. Но заявление оставить стоит. А пока советую вам с ребенком пожить у родителей или подруги, если есть возможность. Не оставайтесь с ним наедине. И самое главное — начинайте собирать доказательства его неадекватного поведения. Записывайте разговоры. Ведите дневник инцидентов. Если будут свидетели — ещё лучше.
Света забрала у неё телефон и договорилась о встрече на понедельник. Ирина смотрела в пространство, переваривая услышанную информацию. Неужели всё настолько сложно? Ведь она ничего ни у кого не отнимает. Просто хочет сохранить своё, заработанное честным трудом годами.
— Едем к твоей маме, — скомандовала Светка, вешая трубку. — Переночуешь у неё, а завтра я заеду, помогу с документами.
— А если Алексей вернется? И не найдет нас? Что он сделает с квартирой?
— Запри всё на ключ. А лучше поменяй замки.
— Но я не могу… — она растерянно покачала головой. — Он же прописан тут.
— Ты и не можешь ему запретить входить, — согласилась Светка. — Но ты можешь создать небольшую заминку. Несколько часов форы, пока он будет искать слесаря. Поменяй замок. Сегодня.
— И что это даст?
— Время. Чтобы подумать. Чтобы подготовиться к встрече с адвокатом. Чтобы найти документы. И сделать это без него за спиной.
План был не идеальным. Но лучше, чем ничего.
Мать встретила её молча. По тому, как сжались её губы, Ирина поняла — Светка уже позвонила и рассказала. В воздухе витало невысказанное «я же говорила». Но мать не произнесла этих слов вслух, и Ирина была ей за это благодарна.
— Располагайтесь, — она показала на застеленный старенький диван в гостиной. — Мишенька, бабушка печенье тебе испекла. Любишь печеньки?
Миша, уже уставший от напряжения, витавшего между взрослыми весь день, оживился и побежал на кухню.
— Что ты собираешься делать? — спросила мать, когда они остались одни.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Но я не отдам квартиру.
— Правильно, — кивнула мать. — Не для того мы с отцом тебе помогали, чтобы какой-то проходимец всё отобрал.
— Я так ошиблась в нём, — Ирина опустилась на стул, внезапно почувствовав, как усталость наваливается каменной плитой. — Как я могла не видеть?
— Не кори себя, — мать села рядом. — Они всегда сначала одни, потом другие. Медленно меняются. Или маски снимают. Это не твоя вина.
— А чья?
— Его, — мать сжала её руку. — Только его. И этих треклятых законов.
Они посидели молча, слушая, как за стеной Миша увлеченно болтает что-то со своими игрушками.
— Хочешь, отец завтра съездит, новый замок поставит? — вдруг спросила мать.
— Правда?
— Конечно. Он сам хотел предложить.
Ирина вспомнила, как отец всегда избегал эмоциональных сцен и семейных драм. Предпочитал уйти на балкон или в гараж, переждать бурю. Но потом всегда приходил на помощь — тихо, без лишних слов, просто делал то, что нужно.
Ночь прошла беспокойно. Миша долго не мог уснуть в незнакомой обстановке, капризничал, просился домой. А когда наконец заснул, прижавшись к матери, она еще долго лежала, глядя в потолок и прокручивая в голове события последних месяцев.
И что теперь делать? Допустим, она добьется выписки его из квартиры. Допустим, отстоит своё право на собственность. Но ведь он отец Миши. У него есть права. Он может потребовать совместную опеку. Или свидания. Готова ли она видеть его регулярно, терпеть его присутствие в своей жизни ради сына?
С этими мыслями она забылась тревожным сном под утро, чтобы проснуться от звука мобильного телефона. На экране высветилось имя, от которого внутри всё сжалось: «Алексей».
Она сбросила звонок, но через минуту он позвонил снова. И ещё. И ещё.
После пятого звонка она наконец ответила, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Алло.
— Ты где? — в его голосе не было беспокойства. Только холодная ярость.
— У мамы, — сказала она. Врать не имело смысла.
— А ребенок?
— Со мной.
— Немедленно возвращайтесь домой.
Она глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках.
— Нет.
— Что значит «нет»? — он почти закричал, забыв о своей обычной маскировке под «приличного человека». — Я твой муж! Ты моя жена! Ты должна быть дома!
— Я не вернусь, пока мы не обсудим условия развода.
Пауза. Долгая, тяжелая.
— Никаких разводов, — процедил он наконец. — Я не отдам тебе сына.
— Не ты решаешь.
— Посмотрим, что скажет суд, — он хохотнул. — У меня есть друзья. Влиятельные. А у тебя что? Поехавшая мамаша и истеричная подружка? Тебя признают непригодной матерью в два счета.
— Не сможешь, — голос предательски дрогнул.
— Уже могу. Я вчера с твоим начальством разговаривал. Рассказал, в каком ты состоянии находишься, как срываешься на ребенке, как работать нормально не можешь. Они очень обеспокоены, представляешь?
Ирина похолодела. Её работа… Единственный источник дохода. Если она потеряет место, как будет выплачивать остаток ипотеки? Как будет содержать себя и сына?
— Ты… — слова не находились.
— Или возвращаешься и мы забываем этот разговор, или я уничтожу всё, что у тебя есть. Выбирай.
Он отключился, оставив её с телефоном в руке и ужасом в сердце.
Когда Светка приехала после обеда, Ирина была бледнее полотна. Она коротко пересказала разговор с Алексеем.
— Вот же негодяй, — снова выругалась Светка, но на этот раз с каким-то восхищением. — Надо же, как продумал всё. Но это даже хорошо.
— Хорошо? — Ирина посмотрела на неё как на сумасшедшую.
— Ты не понимаешь. Он сам себя закапывает. Чем больше он будет пакостить, тем больше улик против него. Ты записала разговор?
— Нет, — Ирина покачала головой. — Как?
— Эх, — Светка достала свой телефон. — Ладно, сейчас поставим тебе приложение. Будем записывать всё. А пока я вот что скажу. Звони своему начальству. Прямо сейчас. Бери инициативу в свои руки. Скажи, что у тебя проблемы в личной жизни, муж неадекватен, угрожает тебе. Попроси о встрече. Объясни ситуацию.
— Они не поверят…
— Поверят. Особенно если ты не будешь истерить, а спокойно всё расскажешь. Кстати, могу и я с тобой пойти, как свидетель. А характеристика с работы нам еще пригодится.
План действий начал вырисовываться. Заявление в полицию. Встреча с адвокатом. Разговор с начальством. Ремонт замка. Поиск документов. Сбор улик.
— А если он не откроет квартиру? — вдруг спросила Ирина. — Если не пустит меня?
— Вызовешь полицию. Скажешь, что муж незаконно удерживает твое имущество. Квартира-то твоя. Документы на неё у тебя. Ничего он не сделает.
— Вы с юристом так уверены…
— Послушай, — Светка села рядом. — Я знаю, что у таких, как Лёшка, одно преимущество — наглость. Они привыкли, что все им уступают, боятся конфликтов. Но как только встречают сопротивление — отступают. Он ждет, что ты сломаешься. Что не осмелишься. Именно поэтому ты не должна.
В этот момент в комнату вошел отец Ирины — невысокий, коренастый, с сединой на висках. Молча положил на стол связку ключей.
— Готово, — коротко сказал он. — Поменял замок. Твои вещи еще там?
— Да, — кивнула Ирина. — Документы некоторые остались, одежда. Но я не хочу возвращаться, пока он там.
— Он не там, — отец покачал головой. — Квартира пуста. Соседка сказала, что он ушел еще вчера. С какой-то женщиной — она ждала его у подъезда.
Немая сцена. Ирина и Светка переглянулись.
— Интересно, где он сейчас ночует, — протянула Светка. — И с кем?
— Неважно, — Ирина почувствовала странное облегчение. Словно последняя нить, связывавшая её с Алексеем, оборвалась. — Главное, что у нас есть возможность забрать документы без скандала.
— Едем прямо сейчас, — решительно сказала Светка. — Бери Мишку, а я за рулем.
— А если Лёшка вернется? — тревожно спросила мать, появляясь в дверях. — Что тогда?
— Не волнуйтесь, Анна Петровна, — ухмыльнулась Светка. — Я с ним справлюсь. Не впервой разбираться с подобными типами.
Ирина благодарно улыбнулась подруге. Светка была как луч солнца в этом беспросветном тумане. Решительная, сильная, знающая, что делать. Без неё Ирина, наверное, так и сидела бы парализованная страхом в родительской квартире, боясь пошевелиться, боясь даже думать о завтрашнем дне. А что было бы с Мишей? С квартирой, на которую она положила столько лет жизни?
Зайти в собственную квартиру, открыв дверь новым ключом, оказалось странным опытом. Сердце колотилось где-то под горлом, руки дрожали так, что ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. «Я как вор в собственном доме», — мелькнуло в голове, и от этой мысли стало горько.
— Ну и свинарник, — присвистнула Светка. — Как будто из вредности всё разворошил.
— Так и есть, — Ирина оглядела своё жилище с болью. — Давай найдем документы и уйдем. Не хочу здесь оставаться дольше необходимого.
И они принялись за поиски. Миша, уставший от взрослых разговоров и напряжения, забрался в свой уголок с игрушками и затих.
Документы на квартиру нашлись в старой коробке из-под обуви, куда Ирина складывала все важные бумаги. Договор купли-продажи, банковские выписки, квитанции об оплате — все было на месте. Бумажное доказательство её права на эту маленькую, но такую важную часть мира.
— Смотри, — Светка указала на разбросанные бумаги на столе. — Это же те образцы документов для переоформления квартиры, о которых ты говорила?
— Да, — кивнула Ирина, подойдя ближе. — Он хотел, чтобы я всё переписала на всех троих.
— Возьмем, — решительно сказала подруга. — Пригодится как доказательство его намерений.
Они быстро собрали всё необходимое и были готовы уходить, когда ключ повернулся в замке. Но дверь не открылась — новый замок не поддавался старому ключу. Последовала ругань, а потом стук — сначала деликатный, затем всё более настойчивый.
— Ирина! — голос Алексея звучал приглушенно. — Открой немедленно!
Она застыла, парализованная страхом. Светка молча показала ей на телефон — «записывай».
— Алексей, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Я заберу некоторые вещи и уйду. Нам нужно поговорить, но не сейчас.
— Какого лешего ты поменяла замки? — он уже не сдерживался. — Я тебя засужу! Ты не имеешь права не пускать меня в мой собственный дом!
— Это мой дом, — сказала она твердо. — Я его купила до нашей встречи. Я его выплачиваю.
— У меня есть права! Я тут прописан! Я отец нашего ребенка! А ты… ты мне мстишь!
Ирина вздрогнула. Миша смотрел на дверь широко распахнутыми глазами. Он никогда раньше не слышал, чтобы его отец так кричал.
— Иди давай в комнату, — шепнула ему Ирина, указывая на балкон. — Поиграй там, хорошо?
Когда ребенок скрылся из вида, она снова обратилась к двери.
— Алексей, я не буду сейчас открывать. Ты не в том состоянии. Позвони мне, когда успокоишься, и мы обсудим, как быть дальше.
— Я тебе сейчас покажу! — заорал он в ответ. — Открывай!
И тут дверь затряслась от ударов. Он колотил в неё кулаками, пинал ногами. Соседская дверь напротив приоткрылась — пожилая женщина выглянула на шум, увидела разъяренного мужчину и тут же захлопнула дверь. Но через секунду из-за неё раздался её голос.
— Участковый уже едет! Я вызвала полицию!
Удары прекратились. Тяжелое дыхание за дверью, затем удаляющиеся шаги.
— Вот и первый свидетель, — пробормотала Светка. — Надеюсь, она правда вызвала полицию.
Они выждали еще десять минут, прислушиваясь к звукам подъезда. Потом осторожно открыли дверь и выглянули — коридор был пуст.
— Идем, — скомандовала Светка. — Пока он не вернулся.
Они спешно покинули квартиру, забрав документы и самое необходимое. Уже в машине Ирина осознала — она только что выиграла первый раунд в этой битве. И сделала это без насилия, без истерик, просто отказавшись сдаваться.
