— Это просто невероятно! Ты представляешь, что она мне написала? — Анна Петровна сидела за кухонным столом и крутила в руках телефон. Её пальцы, сухие и жилистые от многолетней работы в саду, слегка подрагивали.
Виктор Николаевич оторвался от газеты и поднял голову.
— Кто написал? Марина?
— Да. Вот, смотри, — Анна развернула экран телефона к мужу. — «Летом будем жить на вашей даче, вещи заберите свои оттуда, они нам мешают». Вот так, даже не спросила, можно ли. Просто поставила перед фактом!
Виктор Николаевич нахмурился, сдвинув седые брови, и медленно положил газету на стол.
— Может, ты неправильно поняла? Может, она имела в виду что-то другое?
— Что тут можно понять неправильно? — Анна Петровна встала и начала ходить по кухне. — Я ей ответила, спокойно так: «Марина, там есть вещи, которые имеют для нас ценность, давай обсудим, что можно убрать». А она мне: «Вы ими все равно не пользуетесь, а нам с детьми неудобно». Представляешь?
Телефон Анны Петровны звякнул снова. Она взглянула на экран и выдохнула:
— Павел. Наверное, она ему нажаловалась.
Отношения Анны Петровны с невесткой никогда не были простыми. Пять лет назад, когда Павел привел Марину в родительский дом и представил как свою будущую жену, Анна сразу заметила в глазах девушки холодную расчетливость. Но Павел был влюблен, и кто она такая, чтобы вмешиваться? Свадьбу сыграли скромную. Молодые поселились в квартире, которую Виктор Николаевич помог купить сыну перед женитьбой.
Даче Соколовых было больше сорока лет. Родители Виктора Николаевича получили этот участок еще в семидесятые годы, когда распределяли земли вокруг города. Старый, но ухоженный дом, шесть соток земли, яблоневый сад, который Анна Петровна высадила сама, и огород, где каждое лето вызревали помидоры, огурцы и кабачки на всю семью. За эти годы дача стала не просто местом отдыха, а настоящим семейным гнездом.
Последние два года Анна Петровна и Виктор Николаевич стали реже бывать на даче. У Виктора Николаевича подскочило давление, врачи не рекомендовали физические нагрузки. А работа на участке — это всегда нагрузка. Но все равно несколько недель в сезон они проводили там, ухаживая за садом.
Марина с Павлом часто привозили детей на дачу на выходные. Соня, их четырехлетняя дочка, обожала бабушкин сад и дедушкины истории. Анна Петровна радовалась, что внучка в таком маленьком возрасте тянется к земле, к природе. Два месяца назад у Марины и Павла родился второй ребенок — мальчик Кирилл. И вот теперь это сообщение…
— Мама, может, давай просто поговорим спокойно? — голос Павла в телефоне звучал устало. — Марина волнуется из-за детей. Она хочет, чтобы летом мы все жили за городом. Соне нужен свежий воздух, а Кирилл еще совсем маленький.
— Паша, я все понимаю, — Анна Петровна старалась говорить мягко. — Но ведь мы никогда не были против. Вы всегда могли приезжать на дачу, когда хотели. Мы даже ключи вам отдельные сделали.
— Да, но Марина хочет там жить все лето. Без разъездов туда-сюда. И вещей ваших там много. В комодах, в шкафах. Ей негде разместить детские вещи.
— А мои фотоальбомы? Книги дедушки твоего? Комод, который твой прадед делал своими руками? Это все выбросить?
— Никто не говорит «выбросить», мама. Просто перевезти в город, в вашу квартиру.
— Паша, этим вещам сто лет! Некоторые и не переживут переезд. Да и куда мы их положим? У нас же двушка, не резиновая.
В трубке повисло молчание.
— Давайте встретимся все вместе и обсудим, — наконец сказал Павел. — Я заеду к вам в субботу, хорошо?
В субботу Павел приехал к родителям один. Кольца под глазами выдавали недосып — с маленьким ребенком в доме это неудивительно.
— Марина не смогла приехать? — спросила Анна Петровна, разливая чай.
— Она с детьми осталась. Кирилл всю ночь плакал.
Виктор Николаевич сидел, скрестив руки на груди. Он редко вмешивался в семейные споры, предпочитая наблюдать со стороны. Но сейчас его обычно спокойное лицо было напряженным.
— Сынок, — начал он, — я не понимаю, в чем проблема. Дача большая. Всем места хватит. Мы с мамой можем приезжать, когда вас там не будет.
— Пап, Марина хочет создать там нормальные условия для детей. Современные. А у вас там все… как в прошлом веке.
— А что именно ей мешает из наших вещей? — спросил Виктор Николаевич.
— Ну, там столько всего… Старая мебель, эти ваши сундуки, банки… Она хочет сделать детскую в маленькой комнате, а там сейчас полки с книгами от пола до потолка.
Анна Петровна поджала губы:
— Книги моего отца. Он всю жизнь собирал.
— Мама, я понимаю. Но детям нужно пространство. Марина хочет купить новую мебель, современную. И еще…
— Что еще? — нахмурился Виктор Николаевич.
— Сарай. Она считает, что его надо снести. Там все трухлявое, может обвалиться.
Виктор Николаевич вдруг побагровел:
— Снести? Ты в своем уме? Там инструменты моего отца! Там верстак, который мы с ним вместе делали!
— Пап, я понимаю, но…
— Ничего ты не понимаешь! — Виктор Николаевич повысил голос. — Это наша семейная история! Это память!
Павел опустил глаза:
— Мне пора, меня Марина ждет.
Через три дня Анне Петровне позвонила соседка по даче, Нина Васильевна.
— Аня, ты знаешь, что у вас на даче происходит?
Сердце Анны Петровны екнуло:
— А что там?
— Машина приезжала. Грузовик. Вещи какие-то вывозили.
Анна Петровна похолодела. Не спрашивая, не обсуждая, Марина начала действовать. Она схватила телефон.
— Паша! Что происходит? Вы наши вещи вывозите?
— Мама, — голос Павла звучал виновато, — Марина наняла перевозчиков. Она хочет до конца недели все подготовить. Мы в пятницу переезжаем.
— Куда вывезли вещи?
— К вам домой.
— Что?
Анна Петровна выбежала на лестничную клетку. У двери стояли коробки и два старых чемодана.
— Как вы могли без спроса? — ее голос дрожал от возмущения. — Мы же договорились обсудить!
— Мама, извини. Марина решила, что так будет лучше.
— Лучше? Для кого лучше? — Анна Петровна чуть не плакала. — Среди этих вещей есть такие, которые дороже денег! Там фотографии твоего деда! Там письма, которые твой прадед писал с фронта!
— Я попрошу Марину, чтобы она была аккуратнее с остальными вещами, — тихо сказал Павел. — Прости, мам. Мне пора.
К вечеру Анна Петровна и Виктор Николаевич разобрали коробки у двери. Большинство вещей были свалены как попало, без всякой системы. Фотоальбом, который Анна Петровна так берегла, был поврежден — переплет треснул, несколько страниц выпали.
— Я не могу поверить, что Паша это допустил, — Анна Петровна сидела на диване, держа в руках поврежденный альбом. — Он же знает, как мы дорожим этими вещами.
Виктор Николаевич молчал, но желваки на его скулах ходили ходуном.
На следующий день Анна Петровна сама поехала на дачу. Она хотела увидеть, что еще осталось, и, возможно, забрать самое ценное до того, как Марина доберется до остального.
Дача выглядела непривычно пустой. Книжные полки в маленькой комнате уже были сняты со стен, на полу валялись опилки. В большой комнате старый диван был сдвинут в угол, а половицы застелены какой-то пленкой.
Анна Петровна прошла в спальню. Здесь еще оставался старый комод, который сделал ее дед. Она открыла верхний ящик. Там лежали письма ее родителей, которые они писали друг другу еще до свадьбы. Анна Петровна осторожно собрала их и положила в сумку.
В дверях дачи появилась женская фигура. Анна Петровна подняла глаза и увидела Марину. Молодая женщина выглядела усталой, но решительной.
— Здравствуйте, Анна Петровна, — сказала она сухо. — Я не знала, что вы сегодня приедете.
— Это моя дача, Марина. Я могу приезжать сюда, когда захочу.
— Конечно, — Марина кивнула. — Но мы с Павлом договорились, что с пятницы здесь будем жить мы с детьми.
— И я до сих пор не понимаю, почему нельзя просто разделить лето? Месяц вы, месяц мы.
— Потому что детям нужна стабильность. Соня только привыкнет к месту, как надо уезжать. А потом снова привыкать. Это неправильно.
— А выбрасывать историю семьи — это правильно? — Анна Петровна повысила голос.
— Никто ничего не выбрасывает, — холодно ответила Марина. — Мы просто хотим жить в нормальных условиях. С современной мебелью. С удобной детской.
— За счет наших воспоминаний.
— Воспоминания в голове, а не в старых шкафах, — отрезала Марина.
Анна Петровна почувствовала, как к горлу подступает комок:
— Ты никогда не понимала, что такое семья. Настоящая семья. Где уважают друг друга, где ценят историю.
— Вы говорите об уважении? — Марина усмехнулась. — А вы уважаете наше желание дать детям лучшие условия?
— При чем тут это? Мы никогда не были против того, чтобы вы с детьми жили здесь! Но почему нельзя было обсудить? Почему нельзя было вместе решить, какие вещи убрать, а какие оставить?
— Потому что вы бы не согласились, — просто сказала Марина. — Вы бы нашли причину, почему каждая ваша вещь должна остаться на месте. А нам нужно пространство. И, Анна Петровна… — Марина сделала паузу. — Если вы продолжите сопротивляться, я серьезно подумаю о том, стоит ли вообще привозить к вам детей.
Анна Петровна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она схватилась за косяк двери, чтобы не упасть.
— Ты угрожаешь мне? Своими собственными внуками?
— Нет, я просто говорю, как есть. Либо мы решаем этот вопрос сейчас и навсегда, либо…
Анна Петровна молча развернулась и вышла из дома. Она не могла больше находиться рядом с этой женщиной.
Вечером Павел пришел к родителям. Один, без Марины.
— Мама, папа, давайте поговорим, — сказал он, садясь за стол. — Я знаю, что Марина была сегодня резкой. Она устала, дети, ночные недосыпы…
— Не оправдывай ее, — резко ответил Виктор Николаевич. — Она сознательно действует так, чтобы выжить нас с дачи.
— Папа, это не так…
— Она угрожала, что не даст нам видеться с внуками, — тихо сказала Анна Петровна. — Это нормально, по-твоему?
Павел побледнел:
— Что? Она не могла такого сказать.
— Могла, — кивнула Анна Петровна. — И сказала.
— Я поговорю с ней…
— И что? — горько усмехнулся Виктор Николаевич. — Что ты ей скажешь? «Дорогая, не угрожай моим родителям»? А она ответит, что ничего такого не говорила, и ты ей поверишь. Как всегда.
Павел опустил голову:
— Я разберусь с этим, обещаю.
— Знаешь, сынок, — Анна Петровна вздохнула, — мне кажется, все это уже не важно. Мы уступим. Забирайте дачу, живите там. Делайте ремонт, сносите сарай. Только… пусть Марина хотя бы позволит нам самим решить, какие вещи забрать, а какие можно выбросить.
— Мама, ну что ты…
— Нет, Паша. Я устала от этой борьбы. Если для вас с Мариной эта дача так важна — хорошо. Она ваша.
Павел неожиданно встал и крепко обнял мать:
— Я обещаю, что мы найдем решение, которое устроит всех. Правда.
Прошла неделя. Марина с детьми переехала на дачу, а Павел приезжал к ним на выходные. Анна Петровна не звонила сыну, ждала, что он сам проявит инициативу.
Однажды утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Нина Васильевна, соседка по даче:
— Анечка, у меня новости. Катя Зимина скончалась.
Анна Петровна ахнула. Катя Зимина была их соседкой по даче уже много лет. Одинокая пожилая женщина, которая часто заходила к ним в гости, приносила свои фирменные пироги.
— Когда?
— Вчера. Тихо, во сне. Ей ведь восемьдесят три было, — Нина Васильевна вздохнула. — Но есть еще кое-что. Она оставила завещание. И часть участка, примыкающую к вашему, завещала тебе.
— Мне? — изумилась Анна Петровна.
— Да. Там небольшой домик, но крепкий еще. Катя говорила, что ты всегда была ей как родная. Вот и решила так.
В голове Анны Петровны начал формироваться план. Их дача с участком Кати Зиминой составили бы отличный единый участок. Но можно поступить иначе…
Через три дня Анна Петровна пригласила Павла и Марину в гости. Виктор Николаевич молча сидел рядом с женой, пока она рассказывала новости.
— У меня есть предложение, — сказала Анна Петровна. — Мы с папой переедем в домик Кати Зиминой. Будем жить там. А основной дом останется вам.
Марина и Павел переглянулись.
— Но как же… — начал Павел.
— Нет, сынок, так будет лучше для всех, — твердо сказала Анна Петровна. — Мы с отцом будем рядом, сможем видеться с внуками. Вы получите пространство, которое хотели. Только у меня одно условие.
— Какое? — спросила Марина. В ее голосе впервые за долгое время не было холода.
— Сарай остается. И верстак тоже. И несколько вещей, которые важны для нас с Виктором.
Марина задумалась на мгновение, потом кивнула:
— Хорошо. Это справедливо.
— И еще, — добавил Виктор Николаевич, — огород остается общим. Мы будем выращивать овощи для всех, как и раньше.
Павел улыбнулся:
— Конечно, папа.
План Анны Петровны подействовал — но не совсем так, как она ожидала. Через неделю объявилась дочь Кати Зиминой, Елена. Она жила в другом городе и уже много лет не общалась с матерью. Узнав о завещании, она приехала с намерением его оспорить.
— Это нечестно! — кричала она на весь участок. — Мама была не в себе! Она не могла просто так отдать часть участка чужим людям!
Виктор Николаевич, с его юридическим образованием, разобрался в ситуации. Завещание было составлено по всем правилам, Катя Зимина была в здравом уме и твердой памяти. Но он понимал, что судебная тяжба никому не нужна.
— Есть вариант, — сказал он Елене. — Мы выкупим этот участок. По рыночной цене.
Елена согласилась — ей нужны были деньги, а не дачный участок в сотнях километров от ее дома.
Когда Павел узнал о решении отца, он был поражен:
— Пап, но у вас же нет таких денег!
— Есть, — спокойно ответил Виктор Николаевич. — Мы с мамой всю жизнь копили. На черный день, как говорится. Видимо, он настал.
— Нет, — решительно сказал Павел. — Я не позволю вам тратить сбережения на это. Мы с Мариной поможем.
Виктор Николаевич посмотрел на сына долгим взглядом:
— Спасибо, сынок.
Лето выдалось жарким. Марина с детьми жила на даче, Павел приезжал на выходные. Анна Петровна и Виктор Николаевич тоже часто бывали там — теперь официально на своем участке.
Домик Кати Зиминой требовал ремонта, но был вполне пригоден для жизни. Павел помогал отцу с необходимыми работами. Вечерами они сидели на веранде, и Виктор Николаевич рассказывал истории из своей молодости, которые Павел раньше никогда не слышал.
Однажды Анна Петровна застала Марину в сарае. Молодая женщина стояла у верстака и рассматривала старые инструменты.
— Что-то ищешь? — спросила Анна Петровна, стараясь, чтобы ее голос звучал нейтрально.
Марина вздрогнула:
— Нет, просто… Соня спросила, откуда этот сарай, и я не знала, что ответить.
— Этот сарай построил отец Виктора Николаевича, — сказала Анна Петровна. — Дедушка твоего мужа. Он был столяром, делал мебель. Вон тот комод в доме — его работа.
Марина кивнула:
— Я не знала.
— Откуда тебе знать? Мы никогда не рассказывали.
Они стояли молча, не глядя друг на друга. Потом Марина неожиданно сказала:
— Извините меня. За то сообщение. И за угрозы. Я была не права.
Анна Петровна почувствовала, как что-то внутри нее смягчается:
— Ты устала. С маленькими детьми всегда тяжело.
— Это не оправдание, — покачала головой Марина. — Я просто… Я хотела создать идеальное место для детей. И не подумала о том, что для вас важно.
Анна Петровна помолчала, потом сказала:
— Знаешь, я ведь тоже была невесткой. И тоже считала, что свекровь слишком вмешивается в мою жизнь. Теперь я на ее месте.
Марина слабо улыбнулась:
— Когда-нибудь Соня приведет в дом мужа, и я буду на вашем месте.
— Надеюсь, ее невестка будет добрее к тебе, чем ты ко мне, — Анна Петровна сказала это без упрека, просто констатируя факт.
Марина опустила глаза:
— Я постараюсь исправиться. Правда.
Лето подходило к концу. Участок Кати Зиминой официально перешел к Соколовым. Домик отремонтировали, и Анна Петровна с Виктором Николаевичем иногда оставались там ночевать, хотя чаще возвращались в городскую квартиру.
Отношения между Анной Петровной и Мариной оставались натянутыми, но уже без открытой враждебности. Обе женщины старались ради детей, ради Павла.
В последний летний день вся семья собралась за большим столом на веранде. Соня бегала по саду, а маленький Кирилл спал в коляске под яблоней.
— Я тут подумал, — сказал Павел, — может, записать истории нашей семьи? Про прадеда, про то, как дача строилась. Чтобы дети знали.
Анна Петровна удивленно посмотрела на сына:
— А это хорошая идея.
— Я могу помочь, — неожиданно предложила Марина. — У меня хорошая камера, можно записать видео. И фотографии старые отсканировать.
Виктор Николаевич хмыкнул:
— Давайте начнем с сарая. С него все и началось.
Все засмеялись, и даже Марина улыбнулась.
В этот момент Анна Петровна поняла, что, возможно, не все потеряно. Да, их отношения с невесткой никогда не будут идеальными. Да, будут еще споры и обиды. Но они справятся. Ради детей, ради семьи.
А дача… Дача всегда была и будет местом, где переплетаются истории разных поколений. Местом, где хранится память семьи Соколовых. И никакой ремонт, никакие новые вещи не смогут это изменить.
