никитаЧасы на стене показывали четыре утра.
Мария Анатольевна в очередной раз перевернула подушку, пытаясь найти прохладную сторону. Третью ночь подряд она не могла уснуть, дожидаясь, когда домой вернётся Эмилия.
Их квартира на пятом этаже старой пятиэтажки в Саратове за годы изучила все семейные тайны до единой, но сегодняшняя ночь, казалось, добавит в этот список ещё одну.
Рядом негромко похрапывал муж Сергей Петрович. В свои пятьдесят пять он спал как младенец крепко и безмятежно. Его не тревожили ни ночные исчезновения дочери, ни тот факт, что до свадьбы оставалась всего неделя, а невеста продолжала вести себя так, будто была свободна, как ветер в поле.
Когда в прихожей раздался звук открывающейся двери, Мария Анатольевна быстро закрыла глаза и выровняла дыхание. Притворяться спящей стало уже привычкой. Она могла бы встать и отчитать непутёвую дочь, но знала, чем это закончится — скандалом, который разбудит мужа, а тот, как всегда, встанет на сторону дочери.
Дверь в спальню приоткрылась, пропуская тонкую полоску света из коридора. Женщина сквозь ресницы увидела, как дочь заглянула в комнату, убедилась, что родители спят и тихо прикрыла дверь.
Сердце матери болезненно сжалось. Как у них с Сергеем, всю жизнь проживших честно и открыто, могла родиться такая дочь?
Эмилия с самого детства была другой: хитрой, самолюбивой, привыкшей добиваться своего любыми средствами. Ее красота — темные волосы, большие карие глаза, стройная фигура — стала еще одним оружием, которым девушка пользовалась безжалостно и расчетливо.
Мария Анатольевна осторожно поднялась с кровати, стараясь не разбудить мужа. В тапочках, которые не издавали ни звука по старому линолеуму, она подошла к двери и чуть приоткрыла ее.
Девушка стояла в прихожей, снимая туфли на высоком каблуке. Её движения были неловкими, а сумочка соскользнула с плеча и упала на пол. Девушка тихо выругалась.
«Пьяная», — с горечью подумала мать. — «И это за неделю до свадьбы!»
Месяц назад, когда дочь объявила о беременности, женщина схватилась за эту новость как за спасательный круг. Она наивно верила, что ребенок изменит Эмилию, сделает её ответственнее и взрослее.
Кирилл — её жених, успешный владелец строительной фирмы — сразу же сделал предложение и назначил свадьбу. Душа у парня была нараспашку, он обожал Эмилию и был готов свернуть для нее горы.
А девушка… Мария Анатольевна прикусила губу. Дочь продолжала гулять с подругами до утра, флиртовать с другими мужчинами и врать, врать без конца. Она знала об этом, хоть Эмилия и думала, что мать ничего не видит и не понимает.
Женщина уже хотела выйти и сказать, что так нельзя, что пора остановиться и подумать о будущем ребенке… Но тут девушка достала телефон и, покачиваясь, начала набирать чей-то номер.
— Алло, Светка? Ты не спишь? — голос дочери звучал громче обычного, как всегда бывает у подвыпивших людей, которые думают, что говорят шёпотом. — Да-да, я только вернулась… Слушай, я такая счастливая!
Мария Анатольевна замерла, не решаясь выйти. Что-то в голосе Эмилии заставило её остановиться и прислушаться.
— Нет, с Кириллом не виделась. Он на какой-то там стройке, проблемы у них… А я с Димкой была. Да, с тем самым соседом из второго подъезда.
Женщина почувствовала, как холодеет все внутри.
Диму она знала. Молодой парень с первого этажа соседнего подъезда, разведенный, работал где-то на шиномонтаже. Несколько раз она видела его с дочерью во дворе, но Эмилия всегда отмахивалась, говоря, что это просто сосед.
— Слушай, я не могу больше, — продолжала девушка, хихикая в трубку. — Кирилл такой наивный, верит всему, что я говорю. Считает своим этого ребёнка. А я-то знаю, чей он на самом деле.
Мария Анатольевна в ужасе зажала рот рукой. Ноги стали ватными, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
— Ты что, думаешь, я за этого батрака замуж выйду? — продолжала Эмилия; в её голосе звучала неприкрытая издевка. — За Димку? Да он нищеброд! Машину взял в кредит, квартира съёмная. Нет уж, я лучше за Кирилла выйду. У него своя фирма, квартира в новостройке и машина. Представляешь, он мне на свадьбу сюрприз готовит — путёвку в Таиланд!
Девушка рассмеялась, явно довольная собой.
— А что, Димке я ничего не обещала. Поразвлекались и хватит. Ребёнка Кирилл обеспечит так, как Димка и мечтать не может. А тест ДНК он делать не станет, зачем ему? Он и так уверен, что это его ребёнок. Я ему сказала, что ни с кем, кроме него, не была. Он такой доверчивый, аж противно иногда!
Женщина почувствовала, как по щекам текут слёзы. Всего в нескольких метрах от неё стояла её дочь и одновременно совершенно чужой, незнакомый ей человек, способный на такую подлость.
— Ладно, Светка, спать хочу ужасно! Завтра созвонимся. А через неделю я уже буду Эмилией Сергеевной Воронцовой, женой преуспевающего бизнесмена! Кстати, я ему сказала, что моя фамилия мне не нравится, и он предложил взять его. Вот и отлично, избавлюсь заодно от позорной фамилии папаши-инженера!
Договорив, девушка отключила телефон и, пошатываясь, направилась в свою комнату. Она прошла мимо двери спальни родителей, не заметив, что мать всё слышала.
Мария Анатольевна стояла, не двигаясь, ещё несколько минут. Потом медленно, беззвучно вернулась к кровати и легла, глядя в потолок.
Сон не шёл. Да и как можно спать, когда узнаешь, что твоя дочь — совершенно бессовестный человек, готовый обмануть доверчивого, влюблённого в неё мужчину, заставив его растить чужого ребенка?
Женщина ворочалась до рассвета, думая о том, что должна что-то сделать, как-то остановить этот обман. Но как? Кто поверит ей, а не любимой дочери Эмилии, которую все считают прекрасной девушкой? Муж точно встанет на сторону дочери, как всегда.
В окно уже пробивались первые лучи солнца, когда Мария Анатольевна наконец приняла решение. Завтра, за завтраком, она попробует поговорить с дочерью.
Может быть, не всё ещё потеряно? Может удастся достучаться до её совести?
***
Мать проснулась от запаха кофе. Всю ночь она почти не спала, лишь ненадолго проваливаясь в тревожное забытье.
Часы показывали девять утра.
Она медленно села на кровати, голова гудела, а во рту пересохло так, что язык едва ворочался. Слова, сказанные Эмилией ночью, всплывали в памяти до боли отчетливо, будто тот разговор случился не пять часов назад, а только что.
«Может, мне всё приснилось?» — с надеждой подумала Мария Анатольевна. Но глубоко внутри она знала — не приснилось.
В ванной она застыла перед зеркалом, разглядывая себя. Измотанный взгляд, лапки морщин у глаз, и эта предательская седина, что всё настойчивее проступала в каштановых прядях.
Когда-то Сергей говорил, что у неё самые красивые глаза. «Честные», — добавлял он. Только вот сейчас эта честность казалась никому не нужной.
***
На кухне Эмилия сидела за столом, листая что-то в телефоне. Перед ней стояла чашка с кофе и тарелка с бутербродом. На девушке был шёлковый халатик, волосы собраны в небрежный пучок. Выглядела она на удивление свежо для человека, который несколько часов назад вернулся домой пьяным.
— Доброе утро.
— Привет, — не отрываясь от экрана, ответила дочь.
Женщина налила себе чай и села напротив девушки. Руки слегка дрожали, и она сцепила их вокруг чашки, чтобы скрыть волнение.
— Эмилия, нам надо поговорить.
Дочь наконец подняла взгляд от телефона.
— О чём?
— О твоей свадьбе. О твоём будущем ребёнке. Я знаю, что он не от Кирилла.
На лице Эмилии на секунду промелькнуло удивление, которое тут же сменилось настороженностью.
— С чего ты взяла?
— Я слышала твой разговор ночью. Ты говорила со Светой. Рассказывала про Диму из соседнего подъезда. Про то, что ребёнок от него.
Несколько секунд девушка внимательно смотрела на мать.
— Ты подслушивала?!
— Не специально, — покачала головой женщина. — Я не спала, ждала, когда ты вернёшься. А потом услышала, как ты разговариваешь по телефону.
— Какое ты имеешь право лезть в мою личную жизнь? Следить за мной? Подслушивать мои разговоры?
— Дело не в этом, — Мария Анатольевна пыталась сохранять спокойствие. — Эмилия, послушай, так нельзя поступать. Кирилл любит тебя, он верит тебе. А ты обманываешь его в таком важном вопросе.
Неожиданно девушка громко рассмеялась. Это был холодный, неприятный смех.
— Мам, ты серьёзно? Вот только твоих советских проповедей мне не хватало! Честность, порядочность… Кому это сейчас нужно?
— Всегда нужно! Честность и порядочность не имеют срока годности. Это то, что делает нас людьми.
— Боже, какой пафос! — Эмилия демонстративно закатила глаза. — Мам, очнись! Ты всю жизнь была честной и порядочной, и что? Живёшь в хрущёвке, работаешь библиотекарем за копейки, ездишь на общественном транспорте. А я хочу для себя и своего ребёнка другой жизни.
— Но это обман! Ты собираешься всю жизнь жить с человеком, обманывая его? Заставить его растить чужого ребенка? Эмилия, подумай, что ты делаешь!
— А что я делаю? Кирилл любит меня и будет счастлив со мной. Он будет счастлив с этим ребёнком. Какая разница, чья там ДНК, если все довольны?
— Разница есть, — покачала головой мать. — Кирилл имеет право знать правду.
— Ага, и потерять меня? Мам, не глупи. Он в меня влюблён по уши, он богат, у него своя фирма. Такой шанс выпадает раз в жизни! Я не собираюсь его упускать и выходить замуж за Димку, который на шиномонтаже работает. Чтобы всю жизнь копейки считать, как вы с папой?
Мария Анатольевна смотрела на дочь и не узнавала её. Неужели это она вырастила такое бессердечное существо?
— А как же Дима? Он знает, что у вас будет ребёнок?
— Нет, конечно, — фыркнула Эмилия. — И не узнает. Зачем ему лишние проблемы? А если и узнает… что он сделает? У него ни денег на адвоката, ни связей.
— Я не могу поверить, что слышу это от своей дочери, — женщина чувствовала, как внутри нарастает отчаяние. — Я воспитывала тебя по-другому.
— Вот именно! Ты и папа воспитывали меня так, что я чуть не стала такой же глупой, как ты! Но знаешь что? Мне повезло. Я вовремя поняла, что в этой жизни нужно брать всё, что можешь. А твоя честность — это просто красивое оправдание для неудачников!
Хлопнула входная дверь, домой из магазина вернулся Сергей Петрович. В руках он держал свежий батон и пакет молока.
— О чём спорите? — спросил он, чувствуя напряжение между женой и дочерью.
— Мама тут решила поучить меня жизни, — ядовито ответила Эмилия. — Говорит, что я не должна выходить замуж за Кирилла. Что я обманываю его.
— Что? Маша, ты с ума сошла? Через неделю свадьба!
— Сергей, ты не понимаешь, — Мария Анатольевна покачала головой. — Эмилия обманывает Кирилла. Ребёнок не от него.
— Ты что несёшь? — лицо мужа побагровело от злости. — Какие у тебя доказательства? Или ты просто решила испортить дочери жизнь?
— Я слышала, как она разговаривала с подругой ночью. Говорила, что ребёнок от соседа Димы. Что она обманывает Кирилла.
— Папа, это неправда! Я просто пошутила со Светкой! Мама всё неправильно поняла! Она всегда меня ненавидела, всегда хотела, чтобы я была несчастна, как она!
На глазах девушки выступили слезы. Сергей Петрович мгновенно оказался рядом с ней, обнимая.
— Тише, доченька, тише, — мужчина бросил гневный взгляд на жену. — Маша, что с тобой происходит? Как ты можешь говорить такое о родной дочери?
— Сергей, я слышала это своими ушами! Она всё рассчитала! Она выходит за Кирилла только из-за его денег!
— Ну вот, теперь я ещё и корыстная! — сквозь рыдания произнесла девушка. — Папа, я люблю Кирилла, правда люблю! А мама… она просто не может смириться с тем, что у меня будет счастливая жизнь!
Сергей Петрович гладил дочь по голове, успокаивая, а потом повернулся к жене:
— Маша, ты переходишь все границы. Я не знаю, что на тебя нашло, но твоя ревность и злоба просто отвратительны. Прекрати немедленно! Если ты сломаешь жизнь нашей дочери своими фантазиями, я тебе этого никогда не прощу.
— Это не фантазии. Это правда.
— Какая еще правда? — раздраженно бросил муж. — Твоя правда? Твоя честность? Кому она нужна, эта твоя правда? Ни мне, ни дочери, ни людям вокруг! Только проблемы от неё! Всю жизнь с твоей честностью живём как нищие, а теперь ты и дочери хочешь жизнь испортить!
Мария Анатольевна смотрела на супруга и дочь. Они стояли обнявшись, два самых близких ей человека, объединившись против нее.
Эмилия украдкой бросила на мать торжествующий взгляд из-за плеча отца, и женщина поняла — никто ей не поверит. Никто не встанет на сторону правды.
— Иди, успокойся! И больше не смей говорить такие вещи. Слышишь? Через неделю свадьба, и я не позволю тебе всё испортить.
Мария Анатольевна медленно поднялась из-за стола. Внутри всё окаменело. Она впервые в жизни почувствовала себя совершенно одинокой в собственной семье, рядом с людьми, которых любила больше всего на свете.
— Хорошо. Я пойду прилягу.
В спальне женщина села на край кровати и закрыла лицо руками. Перед глазами стояло лицо Кирилла: открытое, доброе, искреннее. Он не заслуживал такого обмана. Никто не заслуживал.
Неделя до свадьбы. Всего неделя, чтобы решить, что делать дальше. И сможет ли она жить с таким грузом на совести, если промолчит.
***
День свадьбы начался с суеты.
Сергей Петрович носился по квартире как заведенный, проверял всё по десять раз, то и дело звонил в ресторан, уточняя количество гостей и согласовывая меню.
Из спальни Эмилии доносился смех и болтовня подруг, прилетевших помогать с макияжем и прической.
Только Мария Анатольевна неподвижно сидела на кухне, кутаясь в домашний халат и сжимая в руках чашку с давно остывшим чаем.
После того разговора за завтраком вся неделя в доме прошла как в вакууме. Муж почти не разговаривал с ней – только короткие фразы о бытовых мелочах. А дочь и вовсе делала вид, что матери не существует.
Вчера вечером она решилась на последний разговор с Эмилией. Зашла к ней, когда та примеряла свадебное платье – ослепительно белое, с кружевами и длинным шлейфом. Сердце на секунду сжалось от нежности и гордости – дочка выглядела просто потрясающе.
— Эмилия, давай еще раз поговорим.
— О чём? — холодно спросила дочь, не поворачиваясь.
— Ты знаешь о чём. Завтра еще не поздно всё исправить. Поговори с Кириллом.
— Мама, — дочь обернулась с жестким взглядом, — предупреждаю последний раз. Если испортишь мне завтрашний день, если хоть слово скажешь Кириллу или его родителям, если устроишь сцену – я тебе этого никогда не прощу. Ты перестанешь для меня существовать. И внука своего никогда не увидишь. Понятно?
Мария Анатольевна смотрела на дочь, не веря своим ушам. Когда крошка, которую она носила под сердцем, которую учила первым шагам, которой читала сказки перед сном, превратилась в такое жестокое, бессердечное существо?
— Эмилия, прошу тебя… подумай, что делаешь…
— Я не просила тебя меня рожать! И точно не просила воспитывать своими советскими принципами. Так что оставь меня в покое!
После этого она долго рыдала в ванной, включив воду на полную, чтобы никто не услышал. А утром сказала мужу, что на свадьбу не поедет.
— Как это не поедешь? — уставился на нее Сергей как на сумасшедшую. — Ты мать невесты!
— Я не буду участвовать в этом… обмане, — твердо сказала она. — Не могу.
— Господи, Маша, ты всё со своими фантазиями! Что люди подумают? Что дочь скажет? Её мать не пришла на собственную свадьбу!
— Сережа, я не могу. Это против всего, во что я верю.
— А во что ты веришь, Маша? — голос мужа сочился ядом. — В свою правоту? В то, что твои «принципы» важнее счастья родной дочери? А знаешь, что я думаю? Ты просто ей завидуешь! Да, завидуешь! Потому что она будет жить лучше тебя, потому что у неё будет то, чего у тебя не было!
Слова резанули по сердцу, но она не стала спорить. Бесполезно. Он всё равно не поймет. Не захочет понять.
— Делай как знаешь, — бросил Сергей напоследок. — Только потом не жалуйся, что дочь тебя знать не хочет!
Он вылетел из кухни, грохнув дверью. Через пять минут влетела Эмилия, уже в свадебном платье, но еще без макияжа и прически.
— Ты что творишь?! — заорала она на мать. — Издеваешься?! Или решила назло всё испортить?!
— Эмилия, успокойся! Тебе нельзя нервничать в твоем положении.
— Не указывай, что мне делать! — дочь тяжело дышала, глаза горели от ярости. — Или ты сейчас собираешься и едешь с нами, или можешь забыть, что у тебя есть дочь!
— Я не могу участвовать в том, что считаю неправильным. Пойми, я люблю тебя, но…
— Любишь?! Если б любила, не пыталась бы разрушить мое счастье! Последний шанс, мама. Либо едешь на свадьбу и улыбаешься всем, как положено матери невесты, либо всё – нет у тебя больше дочери!
Слова повисли в воздухе тяжелыми свинцовыми шарами. Мария Анатольевна смотрела на разъяренную дочь и чувствовала, что между ними – непреодолимая пропасть.
— Хорошо, — выдавила она после долгой паузы. — Я поеду.
***
Жених обещал подъехать к одиннадцати на выкуп.
К десяти квартира Корольковых превратилась в муравейник. Подружки невесты активно перемещались по квартире, обклеивая стены плакатами с заданиями и привязывая шарики во всех возможных местах. Сергей Петрович с покрасневшим от волнения лицом переносил из кухни тарелки с бутербродами и канапе. Эмилия сидела перед зеркалом неподвижно, пока визажист работала над её макияжем.
Мария Анатольевна стояла у окна гостиной. Тёмно-синее платье, которое она выбрала в бутике месяц назад, сейчас казалось неуместно тяжелым. Происходящее напоминало постановочный спектакль, где ей досталась самая неискренняя роль.
Без минуты одиннадцать у подъезда остановились три белых машины, украшенные лентами и цветами. Первым вышел Кирилл – взволнованный, с видимым счастьем на лице, держа огромный букет белых роз. За ним последовали друзья и родственники.
Она молча наблюдала из окна. Молодой человек улыбался, разговаривал с друзьями, поправлял галстук. Мария Анатольевна почувствовала, как сжимается горло. Глядя на него, она думала – если бы он только знал…
***
Квартира гудела от криков и хохота. Выкуп шел полным ходом – Кирилл прыгал на одной ноге, пел серенады, отгадывал нелепые загадки про невесту и послушно доставал из кармана деньги, когда требовалось пройти в следующую комнату.
Мария Анатольевна жалась к стенке в коридоре, рассматривая его украдкой. В парне чувствовалась какая-то настоящая радость – глаза блестели, смеялся без фальши, не обижался на подколки и розыгрыши.
Неподалеку стояли его родители – немолодая пара в строгих костюмах. Наблюдали с тихими улыбками, иногда перешептываясь. В их лицах, осанке, манере держаться читалась порядочность. Достойные люди.
Когда жених наконец «выкупил» Эмилию и впервые увидел её в свадебном наряде, его лицо озарилось таким выражением любви и восхищения, что у Марии Анатольевны защемило сердце. Этот парень действительно любил её дочь. А она… она собиралась построить своё счастье на его доверии и доброте.
— Ну что, поехали в ЗАГС? — весело спросил Сергей Петрович, когда с традиционным выкупом было покончено.
Все начали выходить из квартиры. Мария Анатольевна шла последней. Что-то внутри неё кричало, что она должна остановить это безумие, но страх потерять дочь навсегда сковывал её.
***
Свадебный кортеж из трех машин подкатил к зданию ЗАГСа в центре Саратова. У входа уже толпились гости: родня с обеих сторон, друзья, сослуживцы. Эмилия вся светилась, вцепившись в руку Кирилла. Смотрелись они отлично – высокий широкоплечий парень и хрупкая девушка в белом платье с фатой.
– Здравствуйте! Воронцов и Королькова? – администратор ЗАГСа, лощеная тетка в синем костюме, встретила их у дверей. – Проходите в зал ожидания, ваша церемония через двадцать минут.
Все потянулись в просторную комнату с рядами кресел вдоль стен. Играла какая-то приторная мелодия. Гости болтали, обнимались с женихом и невестой, совали конверты и цветы. Мария Анатольевна забилась в самый дальний угол, стараясь не отсвечивать.
Она смотрела на сияющую физиономию Кирилла, на его родителей, которые тискали Эмилию и хлопали ее по плечам, как родную дочь… И что-то внутри у нее лопнуло.
Сама не понимая, что творит, она поднялась на ноги. Колени тряслись, сердце бухало как отбойный молоток. Но она все равно шагнула вперед.
– Простите, – произнесла она так, что все головы разом повернулись к ней. – Мне нужно сказать кое-что важное.
По лицу Эмилии пробежала судорога ужаса. Сергей Петрович дернулся, будто хотел схватить жену и заткнуть ей рот, но было поздно.
– Моя дочь… – Мария Анатольевна почувствовала, как горло сдавило спазмом. – Моя дочь недостойна этого мужчины!
Повисла такая тишина, что звенело в ушах. Все застыли как восковые фигуры. Только настенные часы продолжали отщелкивать секунды, приближая момент, когда правда вырвется наружу.
***
– Моя дочь недостойна этого мужчины, – повторила она, и голос вдруг окреп.
Тишина обрушилась на зал тяжелым одеялом. Лица гостей исказились – шок, недоумение, неловкость.
Эмилия окаменела. Кровь отхлынула от ее лица – оно стало почти таким же белым, как свадебное платье.
– Маша, что ты творишь?! – муж рванулся к ней, но она остановила его взмахом руки.
– Нет, Серёжа. Я должна это сказать, – отрезала Мария Анатольевна и посмотрела прямо на Кирилла. – Знаю, меня осудят. Назовут ужасной матерью. Наверное, так и есть. Но я не могу позволить, чтобы такой хороший человек, как ты, Кирилл, стал жертвой обмана.
– Мария Анатольевна, о чём вы? – растерянно пробормотал жених.
Она набрала в грудь воздуха. Назад пути не было. После этих слов всё изменится: отношения с дочерью, с мужем, вся ее жизнь. Но иногда правда важнее всего.
– Кирилл, ребёнок, которого ждёт Эмилия, не от тебя, – произнесла она негромко, но в звенящей тишине каждое слово било как молот. – Она тебя обманула. Отец ребёнка – наш сосед Дмитрий.
По залу прошла волна шепотков. Жених глядел на нее, словно не понимая смысла сказанного.
– Это… какая-то шутка? – выдавил он, переводя взгляд с матери на невесту.
– Не верь ей! – вдруг завизжала Эмилия, хватая его за руку. – Она врёт! Всегда меня ненавидела! Просто завидует моему счастью!
– Эмилия, – Кирилл заговорил почти шепотом, отчего вопрос прозвучал страшно отчетливо, – это правда?
Все замерли. Невеста медленно повернулась к жениху, глаза лихорадочно блестели. Мария Анатольевна на миг подумала, что дочь снова будет отрицать, изворачиваться, лгать.
Но вдруг плечи Эмилии поникли. По щекам потекли слезы, размазывая тушь и тональный крем.
– Можешь сделать тест ДНК, – прошептала она еле слышно. – Всё равно узнаешь…
– Значит, правда, – не спросил – констатировал парень.
– Кирюша, послушай! Да, я ошиблась, сглупила, но я тебя люблю! И ребёнок будет любить тебя как отца!
– Любишь? – он горько усмехнулся. – Так любишь, что изменяла и врала с самого начала? Так любишь, что готова была заставить меня растить чужого ребенка, даже не сказав правду?
Он осторожно высвободил руку и повернулся к Марии Анатольевне.
– Спасибо вам, – сказал тихо. – Это было… нелегко.
– Прости, – только и смогла выдавить она.
Кирилл кивнул и, не говоря больше ни слова, пошел к выходу. Следом потянулись гости, перешептываясь, бросая на всех троих сочувственные или осуждающие взгляды.
Эмилия рухнула в кресло, закрыв лицо руками. Её трясло от рыданий.
– Что ты наделала, Маша? – Сергей Петрович стоял перед женой с перекошенным от ярости лицом. – Ты уничтожила жизнь нашей дочери! Довольна теперь?
Мария Анатольевна не успела ответить. К ней подошла мать Кирилла – высокая женщина с прямой спиной и гордо поднятой головой.
– Хочу сказать вам спасибо, – проговорила она вполголоса. – На ваш поступок нужна немалая смелость. Редкая мать найдет в себе силы поставить правду выше личных интересов, даже рискуя отношениями с собственным ребенком. Мой сын такое не забудет. Да и я тоже.
Она крепко сжала руку потрясенной Марии Анатольевны и направилась к дверям.
***
Через некоторое время в помещении остались только Корольковы и несколько их ближайших родственников. Эмилия продолжала плакать. Сергей Петрович мрачно сидел рядом с ней, обнимая за плечи.
Тётя Сергея Петровича, полная женщина в ярком платье, подошла к Марии Анатольевне и гневно зашипела:
— Да как ты могла?! Своей родной дочери жизнь испортить! И ради чего? Ради какой-то дурацкой честности? Да кому она нужна, эта твоя честность? Ребёнок остался без отца, дочь — без мужа, а всё из-за твоих принципов! Ты эгоистка, вот ты кто!
— Оставь её, Зин, — вмешалась двоюродная сестра Марии Анатольевны, Валентина, единственная из родственников, кто не бросал на женщину уничтожающие взгляды. — Она сделала то, что считала правильным.
— Правильным?! А что правильного в том, чтобы сломать жизнь родной дочери?! Да она всю жизнь одна теперь будет! С ребёнком на руках! Кому она нужна будет? А если бы промолчала, всё было бы хорошо!
— Построенное на лжи счастье никогда не бывает прочным, — тихо ответила Мария Анатольевна. — Рано или поздно всё равно бы всё раскрылось. И было бы еще больнее.
— Ой, да катись ты со своей философией! — махнула рукой тетя и отошла к Эмилии.
Сергей Петрович поднял голову и посмотрел на жену тяжёлым взглядом:
— Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь простить тебя, Маша. Я даже не уверен, что смогу жить с тобой дальше после такого.
Эти слова больно ранили, но супруга понимала, что муж имеет право на свои чувства. Она сделала выбор и должна была быть готова к последствиям.
— Я понимаю, Сережа. Ты можешь ненавидеть меня, Эмилия может никогда не простить. Но я не могла иначе. Я бы не смогла жить с этим грузом на душе.
Двоюродная сестра подошла к ней и крепко обняла:
— Ты всё правильно сделала, Маша. Нелегко было, знаю. Но правда всегда лучше красивой лжи. Поедем ко мне сегодня, переночуешь. А там видно будет.
***.
Выходя из ЗАГСа под руку с сестрой, Мария Анатольевна ощутила странное чувство – будто гора с плеч. Да, скорее всего, она потеряла семью. Да, в пятьдесят три придётся всё начинать с чистого листа. Но впервые за долгие годы она могла прямо смотреть в глаза своему отражению.
На улице ярко светило солнце. Возле входа в ЗАГС носилась ребятня, визжа и хохоча. Мир не остановился, как ей казалось ещё час назад.
— Что теперь делать будешь? — Валентина нарушила молчание, когда они отошли на приличное расстояние.
Она глубоко втянула воздух и подставила лицо солнечным лучам.
— Понятия не имею. Но что бы дальше ни случилось – останусь верна себе. Это единственное, чего у меня никто не отнимет.
Сестра стиснула её локоть, и они медленно двинулись по улице, с каждым шагом отдаляясь от несостоявшейся свадьбы и того, что могло стать началом новой лжи, а вместо этого стало концом старой.
Мария Анатольевна не тешила себя иллюзиями – впереди ждала тяжёлая дорога. Но она сделала выбор, за который не стыдно. А это значило больше любых похвал.
Иногда труднее всего поступить правильно. Но именно так сохраняешь самое ценное – собственную душу.