— У тебя хоть поесть есть? А то устала с дороги, — потребовала свекровь, явившись в дом Эллы без приглашения.
Элла замерла на пороге собственного дома с сумкой в руках. Марина Дмитриевна стояла возле крыльца с огромной дорожной сумкой, словно собиралась в отпуск на месяц.
— Добрый вечер, Марина Дмитриевна, — медленно произнесла Элла, пытаясь справиться с удивлением. — А откуда вы взялись?
— Да так, решила проведать, как вы тут живете. Автобус только что привез, — свекровь окинула критическим взглядом фасад дома. — Дом-то хороший получился. Просторный.
Элла открыла дверь и пропустила незваную гостью вперед. Марина Дмитриевна прошла в прихожую, оглядываясь по сторонам.
— Где же мой сынок?
— Саша еще на заводе. Смена до девяти, — Элла сняла куртку и повесила на крючок. — Проходите в гостиную.
Свекровь уже успела снять ботинки и направилась в комнату, продолжая осматриваться. Села в кресло и тяжело вздохнула.
— Ну что, покормишь усталую путницу? Дорога дальняя, в автобусе только булочка была.
Элла кивнула и пошла на кухню. В голове крутились вопросы — зачем приехала, надолго ли, почему не предупредила. За три года замужества свекровь появлялась в их доме всего пару раз, да и то по особым поводам.
— А дом у вас действительно хороший, — донесся голос из гостиной. — Большой, светлый. Место много.
— Спасибо, — откликнулась Элла, доставая из холодильника продукты. — Мы старались выбрать подходящий.
— Кредит-то еще выплачиваете?
— Да, еще семь лет.
Марина Дмитриевна появилась на пороге кухни.
— Семь лет — это много. А если что случится? Работу потеряете или еще что?
— Пока все нормально, — Элла включила плиту. — Яичницу будете?
— Давай. С картошкой можно? У меня желудок чувствительный стал, на пустое не ем.
Пока Элла готовила, свекровь расхаживала по кухне, открывала шкафчики, заглядывала в холодильник.
— Продуктов много держите. Это хорошо. А вот посуда у вас какая-то простая. Можно было бы и получше купить, раз дом такой.
— Нам хватает, — коротко ответила Элла.
— А холодильник новый? Хороший. У меня старый совсем, еще советский. Но работает пока.
Входная дверь хлопнула.
— Эллочка, я дома! — послышался голос Саши.
— Мы на кухне! — крикнула Элла.
Саша появился в дверном проеме и остолбенел.
— Мам? Ты откуда?
— Приехала сына проведать, — Марина Дмитриевна обняла сына. — Соскучилась по вам.
— Да ты предупреждала бы! Мы бы встретили, — Саша поцеловал мать в щеку.
— Зачем беспокоить? Сама добралась. Вот, Элла меня кормит. Хорошая у тебя жена, заботливая.
Элла поставила тарелку с яичницей на стол. Саша сел рядом с матерью, расспрашивал про дорогу, про дела в селе. Марина Дмитриевна ела и одновременно рассказывала новости про соседей, жаловалась на цены в магазине.
— А у вас тут красота какая, — она обвела рукой кухню. — Все современно, удобно. Совсем не то что у меня в селе.
— Мы потихоньку обустраиваемся, — сказал Саша.
— Потихоньку — это хорошо. Только жизнь быстро проходит. Вот я в своем доме уже тридцать лет живу, а все никак не обустроюсь до конца.
Элла мыла посуду и слушала разговор. Что-то в тоне свекрови насторожило. Слишком много она говорила про их дом, слишком внимательно все рассматривала.
— Мам, ты надолго к нам? — спросил Саша.
— Да так, дня на три-четыре. Отдохнуть от деревенской суеты. У вас тут тихо, спокойно.
— Конечно, оставайся сколько хочешь, — Саша взглянул на жену. — Правда, Элл?
— Конечно, — улыбнулась Элла, хотя внутри что-то сжалось.
После ужина Марина Дмитриевна попросила показать весь дом. Ходила по комнатам, щупала стены, проверяла окна, интересовалась планировкой.
— Три спальни — это хорошо. Для гостей места хватает, — заметила она, заглядывая в самую большую комнату. — А эта под что?
— Под детскую планировали, — ответил Саша.
— Планировали? А что, передумали?
— Нет, просто пока не получается, — Элла почувствовала неловкость.
— Ничего, получится обязательно. Главное — дом готов. Место есть.
Вечером, когда Марина Дмитриевна устроилась в гостевой комнате, Элла спросила у мужа:
— Она ничего не говорила, зачем приехала?
— Соскучилась, наверное. Одной в селе скучно.
— Мне показалось, она слишком внимательно дом рассматривала.
— Ну и что? Интересно же, как мы живем, — Саша лег на кровать. — Не придумывай лишнего.
Но Элла не могла отделаться от странного чувства. Что-то было не так в поведении свекрови.
Утром Марина Дмитриевна встала раньше всех и уже хлопотала на кухне.
— Доброе утро! Завтрак готовлю. Молодым нужно хорошо питаться перед работой.
— Спасибо, Марина Дмитриевна, но я обычно дома завтракаю, — Элла включила кофеварку.
— А я уже все приготовила. Омлет, бутерброды. Садись, кушай.
Элла не хотела спорить с самого утра. Села за стол, хотя привычка завтракать по-своему была нарушена.
— А соседи у вас какие? — спросила свекровь, намазывая масло на хлеб.
— Нормальные. Тамара Ивановна через дорогу живет, очень общительная. Валентин Петрович рядом — тихий, спокойный человек.
— Это хорошо. Соседи — дело важное. А участок большой?
— Восемь соток.
— Много. Можно огород разбить, теплицу поставить. У меня в селе тоже восемь соток, но там земля получше, чернозем.
Саша торопился на работу, быстро позавтракал и ушел. Элла тоже собиралась уходить, но свекровь задержала ее:
— А ты на машине ездишь на работу?
— Да, у нас две машины. Одна Сашина, вторая моя.
— Две машины — это расточительство. Одной хватило бы. Зачем лишние траты?
— Нам удобно, — Элла надела куртку. — Я поздно, извините.
— Иди, иди. Я тут прогуляюсь, с соседями познакомлюсь.
Весь день на работе Элла думала о свекрови. Почему она так интересуется их бытом? Почему задает столько вопросов про дом? И эта фраза про две машины…
Вечером, вернувшись домой, Элла увидела свекровь на крыльце с соседкой Тамарой Ивановной.
— А вот и Элла пришла! — Тамара Ивановна помахала рукой. — Мы тут с вашей свекровью знакомились.
— Тамара Ивановна очень интересная женщина, — сказала Марина Дмитриевна. — Столько всего рассказала про ваш район.
— Марина Дмитриевна, проходите в дом, на улице прохладно, — предложила Элла.
— Да мы уже заканчиваем, — Тамара Ивановна поправила платок. — Я домой пойду, ужин готовить. Было приятно познакомиться!
Когда соседка ушла, Элла спросила:
— О чем разговаривали?
— Да так, обо всем понемногу. Тамара Ивановна рассказывала, какие цены на дома в вашем районе. Интересно же узнать.
— Зачем вам это?
— Любопытно. Вы хорошее место выбрали. Дома тут дорогие, значит, район хороший.
Вечером за ужином свекровь снова завела речь про дом.
— А электричество дорого обходится? Дом большой, наверное, счета приличные.
— Нормально, — ответил Саша. — Мы экономим где можем.
— А отопление? Газ или электричество?
— Газовый котел стоит.
— Это хорошо. Газ дешевле. У меня в селе печное отопление, замучилась дрова таскать.
— Мам, может, тебе котел поставить? — предложил Саша.
— Да куда там. Дом старый, переделывать дорого. Да и одной зачем? Проще потерпеть.
Элла заметила, как свекровь многозначительно посмотрела на сына.
— А вообще, — продолжила Марина Дмитриевна, — в селе жизнь совсем другая стала. Молодежь разъехалась, магазин один работает, врач раз в неделю приезжает. Скучно стало.
— А вы подумывали переехать? — невинно спросила Элла.
— Да куда ж мне деваться? Дом есть, хозяйство. Но иногда думаю — а что если в город перебраться? Тут и магазины рядом, и врачи, и люди есть.
Саша поднял голову:
— Мам, если серьезно думаешь, то мы поможем. Дом продашь, купишь что-то в городе.
— Продавать жалко. Всю жизнь в нем прожила. Да и Яне пригодится — вдруг захочет из города уехать, в тишине пожить.
— Тогда как же? — не понял Саша.
Марина Дмитриевна помолчала, потом сказала:
— А вот у вас дом большой. И квартира в городе есть. Места много.
Элла почувствовала, как внутри все похолодело. Вот оно, зачем приехала свекровь.
— Что вы имеете в виду? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— Да ничего особенного. Просто думаю — вы молодые, можете и в квартире пожить. А я бы тут, в доме, старость доживала. Тихо, спокойно. И вам не мешала бы.
Саша отложил вилку:
— Мам, но это же наш дом. Мы его в кредит купили.
— Ну и что? Кредит можно и с квартиры выплачивать. А мне что — в селе сидеть до конца дней? Там уже жить невозможно стало.
— Марина Дмитриевна, — Элла старалась говорить ровно, — но мы этот дом для себя покупали. Планы у нас были…
— Какие планы? Детей пока нет, может, и не будет. Зачем вам столько места пустует?
— Дети обязательно будут, — резко сказала Элла.
— Ну будут, так и хорошо. В квартире тоже можно растить. Я вон Сашу и Яну в двухкомнатной вырастила, ничего.
Повисла тяжелая тишина. Саша растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Мам, давай не будем торопиться с такими решениями, — наконец сказал он. — Нужно подумать.
— А что тут думать? — Марина Дмитриевна поднялась из-за стола. — Я не прошу дворец. Просто хочу спокойную старость. А мой дом Яне оставлю — пусть будет, на всякий случай.
Элла тоже встала:
— Извините, но я не готова обсуждать такие вопросы. Это наш дом, и мы никуда отсюда не собираемся.
— Элла! — одернул ее Саша.
— Что «Элла»? Я что, не имею права высказать мнение про собственный дом?
Марина Дмитриевна покачала головой:
— Вот видишь, сынок, какая у тебя жена. Свекровь готова на улице оставить.
— Никто никого на улице не оставляет, — возмутилась Элла. — У вас есть свой дом!
— Есть, да только жить в нем стало невозможно. А здесь все условия — и магазины рядом, и больница, и автобусы ходят.
— Тогда продавайте и покупайте что-то поближе к городу.
— Я же сказала — продавать не хочу. Дом дедовский, как его продать?
Элла поняла, что разговор заходит в тупик. Свекровь хочет и рыбку съесть, и на косточке не подавиться — жить в их доме, а свой оставить дочери.
— Мне нужно подумать, — сказал Саша. — Это серьезный вопрос.
— Подумай, подумай, сынок. Только долго не тяни. Осень на дворе, зима скоро. В селе мне одной тяжело будет.
Элла ушла в спальню, не в силах продолжать этот разговор. Через полчаса к ней зашел Саша.
— Ты чего такая колючая?
— Колючая? Саша, она хочет забрать наш дом!
— Не забрать, а пожить. Мама старая, ей одной в селе тяжело.
— А нам что — легко? Мы этот дом три года выплачиваем, обустраиваем. И тут приходит твоя мать и заявляет, что мы должны освободить место!
— Она так не говорила.
— Именно так и говорила! Мы молодые, нам все равно где жить, а ей нужен комфорт.
Саша сел на край кровати:
— Ну а что, если подумать? Квартира тоже неплохая. И кредит с нее выплачивать можно.
Элла не поверила своим ушам:
— Ты серьезно?
— А что такого? Маме действительно в селе тяжело стало.
— Саша, это наш дом! Наши планы, наша жизнь! Мы его выбирали, покупали, обустраивали!
— Ну и что? Места много, можем и вместе жить.
— Вместе? С твоей матерью?
— А что плохого? Многие так живут.
Элла встала с кровати:
— Я не готова жить с твоей матерью под одной крышей.
— Почему? Она хорошая женщина, поможет по хозяйству.
— Саша, ты не понимаешь. Она уже ведет себя как хозяйка. Завтракает готовит, с соседями знакомится, про наши дела расспрашивает.
— Так она заботится.
— Она разведывает обстановку! Узнает, сколько дом стоит, какие у нас доходы, какие планы.
— Ты преувеличиваешь.
Элла поняла, что муж ее не слышит. Для него мать — святое, а жена должна подстраиваться.
Следующие два дня были напряженными. Марина Дмитриевна продолжала вести себя как хозяйка дома — переставляла вещи на кухне, критиковала Эллину готовку, жаловалась соседке Тамаре на невестку.
— Представляете, — слышала Элла ее голос из-за забора, — такой дом большой, а делиться не хочет. Эгоистка, одним словом.
— Да что вы говорите! — ахала Тамара. — А я думала, она такая хорошая.
— Хорошие не выгоняют свекровь на улицу.
Элла стиснула зубы и прошла мимо. Объясняться с соседкой было бесполезно — Марина Дмитриевна уже настроила ее против невестки.
Вечером того же дня свекровь объявила:
— Завтра Яна приедет.
— Зачем? — спросила Элла.
— Хочет с вами познакомиться поближе. Давно не виделись.
Саша обрадовался:
— Отлично! Сестру давно не видел.
Но Элла почувствовала подвох. Зачем золовке вдруг понадобилось приезжать? Раньше она появлялась в их доме только на Новый год.
Яна приехала на следующий день во второй половине дня. Высокая, худощавая женщина с жесткими чертами лица и холодными глазами. Поздоровалась с Эллой сухо, зато с братом расцеловалась.
— Как дела, Сашенька? Хорошо выглядишь.
— Нормально. Работаю, дом обустраиваем.
— Дом действительно хороший, — Яна осмотрелась по сторонам. — Мама рассказывала.
За ужином Яна поддержала мать:
— Мам, ты правильно думаешь. В селе тебе делать нечего. Одной опасно, да и скучно.
— То-то и оно. А здесь все рядом, люди хорошие.
— А дом наш пустовать будет, — добавила Яна. — Жалко такое добро.
— Пустовать не будет, — возразила Элла. — Если Марина Дмитриевна переедет в город, может сдавать его.
— Сдавать? — Яна посмотрела на нее с удивлением. — Чужим людям?
— А что такого? Многие так делают.
— Мы не привыкли чужих в дом пускать, — холодно сказала Яна. — У нас дом семейный.
— Тогда продавайте и покупайте что-то в городе.
— Зачем продавать? Дом хороший, в семье останется. А мама пусть здесь, у вас, поживет.
Элла почувствовала, как терпение заканчивается:
— Яна, это наш дом. Мы его покупали для себя.
— Ну и живите. Никто же не выгоняет. Просто маму пустите.
— Дом не резиновый.
— Что значит не резиновый? — встрял Саша. — Комнат хватает.
— Саша, ты не понимаешь. Твоя мать хочет не пожить, а поселиться. Навсегда.
— И что плохого? — спросила Яна. — Мама одна, вам поможет, внуков нянчить будет.
— Каких внуков?
— Которые будут. Или вы детей не планируете?
Элла встала из-за стола:
— Простите, мне нужно подышать свежим воздухом.
Она вышла во двор и стала ходить по участку, пытаясь успокоиться. Теперь против нее два человека плюс муж, который не видит проблемы. Они решили за нее, что она должна отдать свой дом и радоваться.
Через полчаса к ней подошел сосед Валентин Петрович.
— Элла, здравствуй. Не спится?
— Здравствуйте, Валентин Петрович. Да так, мысли разные.
— Видел, гости у вас. Свекровь с золовкой?
— Да.
Валентин Петрович помолчал, потом сказал:
— Знаешь, у меня три дочери выросли. Всех замуж выдал. И скажу тебе одну вещь — уступишь раз, будут требовать постоянно. Это закон жизни.
— Валентин Петрович, а вы с женой к дочерям не переезжали?
— Да что ты! У каждого своя жизнь должна быть. Мы к ним в гости ездим, они к нам приезжают. А жить вместе — это беда для всех.
— Почему?
— Да потому что три бабы в одном доме не уживутся. Это природа такая. Каждая хозяйкой быть хочет.
Элла вздохнула:
— А если муж на стороне матери?
— Тогда тебе решать — смириться или бороться за свое. Только помни — один раз уступишь, второй раз и не спросят.
Валентин Петрович ушел, а Элла еще долго стояла во дворе. Слова соседа крутились в голове. Уступишь раз — будут требовать постоянно.
Когда она вернулась в дом, свекровь с золовкой сидели в гостиной и что-то обсуждали. Увидев Эллу, замолчали.
— Мы тут с Яной думали, — сказала Марина Дмитриевна, — может, завтра по городу пройдемся, посмотрим, какие тут условия для жизни.
— Это хорошая идея, — согласилась Элла. — Увидите, что город предлагает.
— Мам, а давай и риелтора найдем, — предложила Яна. — Пусть покажет варианты квартир.
— Зачем? — удивилась Марина Дмитриевна.
— Ну как же, если ты в город переезжаешь, нужно же где-то жить.
— Так я думала здесь остаться, — свекровь кивнула в сторону стен.
— Мам, но это же чужой дом.
— Какой чужой? Сашкин дом, значит, и мой.
Элла поняла, что Яна играет свою игру. Делает вид, что предлагает матери альтернативы, а сама подталкивает к захвату дома.
— Яна права, — сказала Элла. — Если Марина Дмитриевна хочет жить в городе, логично найти собственное жилье.
— А зачем, если здесь место есть? — спросила Яна невинно.
— Потому что это наш дом, и мы не планировали делить его ни с кем.
— Ого, как жестко, — Яна посмотрела на нее с удивлением. — А я думала, вы гостеприимные люди.
— Гостеприимство и захват жилья — разные вещи.
— Захват? — возмутилась Марина Дмитриевна. — Да я что, бандитка какая?
— Марина Дмитриевна, вы хотите жить в нашем доме, а свой оставить дочери. Как это назвать?
— Практичностью, — встрял Саша. — Зачем два дома пустовать?
— Наш дом не пустует!
— Ну не пустует, но места много. А мама одна мается.
Яна довольно улыбнулась. План работал — брат поддерживал мать, а невестка выглядела злой и жадной.
— Саша, может, ты с женой поговоришь? — предложила она. — Объяснишь, что мама не враг.
— Я и так понимаю. Просто Элла привыкла распоряжаться.
— Распоряжаться? — вспыхнула Элла. — В собственном доме?
— Ну вот видите, — покачала головой Марина Дмитриевна. — Какая агрессивная. И это при гостях.
Элла поняла, что попала в ловушку. Что бы она ни сказала, будет выглядеть плохо. Если согласится — потеряет дом. Если откажется — станет злой невесткой, которая выгоняет свекровь.
— Я устала, — сказала она. — Пойду спать.
В спальне Элла легла на кровать и уставилась в потолок. Три дня назад у нее была нормальная жизнь. А теперь чувствовала себя чужой в собственном доме.
На следующее утро ситуация достигла предела. Элла проснулась от звонка в дверь. Открыв, увидела незнакомую пожилую пару.
— Добрый день, — сказал мужчина. — Марина Дмитриевна нас пригласила посмотреть дом.
— Какой дом? — не поняла Элла.
— Ну как же, она говорила, что сдает. Мы квартиру ищем, а тут такой хороший дом.
Элла почувствовала, как земля уходит из-под ног. Свекровь уже рассказывает чужим людям, что дом ее.
— Подождите минутку, — попросила она и прошла в гостиную.
Марина Дмитриевна завтракала, делая вид, что ничего не происходит.
— Марина Дмитриевна, к нам пришли люди. Говорят, вы пригласили их посмотреть дом.
— А, да, — невозмутимо ответила свекровь. — Вчера на рынке встретила, разговорились. Они съемное жилье ищут.
— Съемное? Но дом не сдается!
— Ну пока не сдается. А потом посмотрим.
— Как это — потом посмотрим? — голос Эллы поднялся. — Это наш дом!
— Тише, тише. Люди же слышат.
Элла вышла к гостям:
— Извините, произошло недоразумение. Дом не сдается.
Пара удивленно переглянулась и ушла. Элла вернулась к свекрови.
— Марина Дмитриевна, что это было?
— Да ничего особенного. Познакомилась с людьми, они дом хвалили.
— И вы решили показать им наш дом?
— А что такого? Дом хороший, почему не показать?
— Потому что он не ваш!
— Не мой, но Сашкин. А значит, и мой тоже.
Элла поняла, что свекровь окончательно потеряла границы. Она уже ведет себя как полноправная хозяйка.
Когда вечером пришел Саша, Элла рассказала ему о происшествии.
— Мам, зачем ты людей приглашала? — спросил он.
— Да так, познакомилась. Они хорошие, порядочные. Если что, можно будет комнату сдать.
— Какую комнату?
— Ну одну из спален. У вас их три, а живете вдвоем.
— Мам, мы никому ничего сдавать не будем, — сказал Саша.
— Почему? Лишние деньги не помешают.
— У нас достаточно денег.
— Достаточно? А кредит как выплачиваете? Еле-еле небось.
Элла не выдержала:
— Марина Дмитриевна, хватит! Вы три дня здесь распоряжаетесь, людей приглашаете, соседям жалуетесь. Это наш дом, и мы сами решаем, что с ним делать!
— Ой, какая грозная, — покачала головой свекровь. — Прямо тигрица.
— Элла, не кричи на маму, — одернул Саша.
— Не кричи? Саша, твоя мать ведет себя как хозяйка! Она уже чужим людям дом показывать собралась!
— Преувеличиваешь.
— Преувеличиваю? Она два дня назад заявила, что мы должны переехать в квартиру, а дом ей отдать. Вчера сестра твоя приезжала поддержать. Сегодня она людей приводит дом смотреть. Что еще должно произойти, чтобы ты понял?
— Мама просто хочет жить поближе к нам.
— Не поближе, а вместо нас!
Марина Дмитриевна встала из-за стола:
— Все, хватит. Я вижу, меня здесь не ждут. Завтра уеду.
— Мам, не нужно, — заволновался Саша. — Останься, мы разберемся.
— Нет, сынок. Я не хочу быть обузой. Лучше в своем селе доживу век.
— Вот видишь, — обратился Саша к жене, — довела маму до слез.
— Довела? — Элла не могла поверить. — Саша, это она довела меня! Я три дня терплю издевательства в собственном доме!
— Какие издевательства? Мама же ничего плохого не делает.
— Ничего плохого? Она хочет забрать наш дом!
— Не забрать, а пожить.
— Пожить — это на неделю. А она хочет поселиться навсегда!
— И что в этом ужасного?
Элла поняла, что муж ее не слышит. Для него мать важнее жены, а мнение жены не имеет значения.
— Либо мама уезжает, либо уходишь ты сам.
— Что? — Саша не поверил услышанному.
— Я не буду жить в доме, где мне не рады. Где меня считают эгоисткой за то, что не хочу отдавать свое жилье.
— Элла, ты с ума сошла? Это же моя мама!
— А я кто? Чужая?
— Не чужая, но мама — это святое.
— Святое? Саша, твоя святая мама три дня терроризирует меня, требует отдать дом, жалуется соседям, приводит чужих людей. И ты это называешь святым?
— Мама просто хочет спокойной старости.
— За мой счет!
— Элла, успокойся. Подумаем, найдем компромисс.
— Какой компромисс? Отдать дом частично? Она уже сказала — либо мы уезжаем, либо она. Золотой середины нет.
Марина Дмитриевна, которая молча слушала перепалку, вдруг заговорила:
— Саша, может, пойдем домой? Я не хочу больше здесь оставаться.
— Мам, не говори так.
— Нет, сынок. Я вижу, какая у тебя жена. Свекровь для нее — враг. Лучше мне в селе сидеть, чем такое терпеть.
— Мам, подожди, — Саша растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Не подожду. Завтра уезжаю. А ты решай сам — с кем тебе жить. С матерью, которая тебя родила и вырастила, или с женщиной, которая родную кровь на улицу выгоняет.
Элла почувствовала, как в ней все закипело:
— Никто никого на улицу не выгоняет! У вас есть свой дом!
— Дом в селе, где жить невозможно!
— Тогда продавайте и покупайте в городе!
— Не буду я дом продавать! Это семейное!
— А наш дом что — не семейный?
— Ваш дом в кредит взят. А мой — честно заработан.
— Марина Дмитриевна, мы тоже честно работаем и честно выплачиваем кредит!
— Работаете, да только результата пока нет. А я тридцать лет в своем доме живу.
— И живите дальше!
— Не буду! Хочу здесь жить!
— Но это невозможно!
— Почему невозможно? Места хватает!
— Потому что это наш дом!
— Сашкин дом! А Саша мой сын!
— И мой муж!
— Сын важнее мужа!
Саша стоял между ними, не зная, что сказать. Наконец он тихо произнес:
— Элла, может, попробуем? Хотя бы на время?
Элла посмотрела на него и поняла — он сделал выбор. Выбрал мать.
— Нет, Саша. Я не буду пробовать. Это мой дом, и я не собираюсь ни с кем его делить.
— Тогда я ухожу с мамой, — сказал он после паузы.
— Уходи.
— Элла, подумай. Это же семья.
— Семья — это когда муж поддерживает жену, а не выбирает чужую сторону.
— Мама не чужая!
— Для меня чужая. И ты тоже стал чужим.
Саша молча пошел в спальню собирать вещи. Марина Дмитриевна села в кресло и довольно улыбнулась. План сработал — сын выбрал мать.
Через час они уехали. Саша напоследок сказал:
— Когда одумаешься, звони.
Элла не ответила. Смотрела, как машина скрывается за поворотом, и чувствовала странное облегчение. Впервые за три дня в доме стало тихо.
Первые дни она плакала. Потом злилась. Потом начала анализировать произошедшее. Поняла, что жила в постоянном напряжении, постоянно оправдывалась, подстраивалась под чужие требования.
Соседи отреагировали по-разному. Тамара Ивановна избегала встреч — видимо, считала Эллу виноватой. Валентин Петрович, наоборот, заходил поинтересоваться, как дела.
— Правильно сделала, — сказал он однажды. — Уступила бы — всю жизнь под каблуком ходила.
— А вдруг я ошиблась? — спросила Элла.
— В чем ошиблась? В том, что защитила свой дом? Или в том, что не захотела жить с чужим человеком?
— Саша говорил, что это его мать.
— Его мать, а не твоя. У каждого должна быть своя территория. Это закон природы.
Через три недели позвонил брат Олег:
— Как дела, сестренка?
— Нормально. Живу одна.
— Саша больше не появлялся?
— Нет.
— И правильно. Этот маменькин сынок тебе не пара.
— Олег, может, я действительно была слишком жесткой?
— Жесткой? Элла, ты защищала свой дом! Это нормально!
— Но он же муж…
— Муж должен поддерживать жену, а не мать против жены. Это основа семьи.
Разговор с братом помог. Элла поняла, что поступила правильно.
Через месяц Саша вернулся. Постучал в дверь вечером, стоял на пороге с виноватым видом.
— Можно войти?
— Заходи.
Он прошел в гостиную, огляделся. Ничего не изменилось, только стало как-то уютнее.
— Как дела? — спросил он.
— Хорошо.
— Я по тебе скучал.
— А я нет.
Саша удивленно посмотрел на нее:
— Совсем?
— Совсем. Первые дни было тяжело, а потом поняла — мне спокойнее одной.
— Элла, я хочу вернуться.
— А мама?
— Мама осталась в селе. Поняла, что в город переезжать не стоит.
— Поняла или ты ей объяснил?
— И то, и другое. Элла, прости меня. Я был неправ.
— В чем именно?
— Во всем. Не должен был поддерживать маму против тебя.
— А сейчас будешь?
— Нет, конечно.
— Саша, ты говоришь это сейчас, потому что остался один. А как только твоя мать снова начнет требовать, ты опять встанешь на ее сторону.
— Не встану!
— Встанешь. Потому что для тебя мама важнее жены. Ты сам это сказал.
— Я не то имел в виду…
— Именно то. Саша, наша семья закончилась в тот момент, когда ты выбрал сторону против меня.
— Но мы же можем начать заново!
— Нет. Я не хочу постоянно доказывать право на собственный дом. Не хочу каждый раз бояться, что появится твоя мать и снова начнется.
— Она больше не появится!
— Появится. Может, не сейчас, но появится. И ты снова встанешь на ее сторону.
Саша молчал. Понимал, что Элла права.
— Значит, все? — спросил он наконец.
— Все.
— А дом?
— Дом мой. Я буду выплачивать кредит сама.
— Элла, подумай еще раз…
— Я уже подумала. Лучше быть одной, чем жить в постоянном напряжении.
Саша ушел. Больше не возвращался.
Элла осталась в своем доме. Планировала ремонт, думала о будущем. Понимала, что сделала правильный выбор. Дом наполнился покоем, которого не было, пока здесь жили другие.
Иногда встречала Тамару Ивановну, которая отворачивалась и шептала что-то про «разрушенные семьи». Но Валентин Петрович всегда здоровался и иногда заходил поговорить.
— Не жалеешь? — спросил он однажды.
— О чем?
— О муже.
— Нет. Жалею только о том, что не поняла раньше — он не мой человек.
— А как понять заранее?
— Наверное, никак. Только в критической ситуации видно, кто есть кто.
Элла поняла главное — дом это не просто стены и крыша. Это место, где ты чувствуешь себя защищенной. Где никто не может диктовать тебе условия. Где ты сама решаешь, кого пускать, а кого нет.
И она не собиралась отдавать это никому. Ни свекрови, ни мужу, ни кому-либо еще. Это была ее территория, ее жизнь, ее выбор.
А выбор был правильным.
