Часть 1. Гроза в день свадьбы
Макс стоял у выхода из церкви, привычно теребя уголок своего галстука — этот жест он перенял у отца ещё в детстве. За спиной, под сводами старинного здания, до сих пор звучало эхо церемонии: смех, поздравления, шёпот зависти и восхищения. Казалось бы, всё должно быть прекрасно: белоснежное платье, счастливые друзья, бокалы шампанского… Но Макса не покидало тягостное ощущение, будто что-то висит в воздухе, как грозовая туча, готовая разразиться ливнем.
Он мельком взглянул на Анну. Её тёмные волосы, заплетённые в элегантную причёску, уже начинали намокать от первых капель дождя. Она стояла в дверном проёме, смотрела куда-то вдаль и улыбалась немного странновато. В её взгляде проскальзывала ледяная искорка, точно молния, затаившаяся среди туч. Макс почувствовал, как по спине пробежал озноб, и постарался отмахнуться от глупых мыслей: в конце концов, это его жена, и всё самое светлое только начинается.
— Дождь пошёл, — негромко сказал он, беря Анну за руку. — Нам надо срочно ехать, чтобы успеть добраться до гостиницы.
Они планировали провести первую брачную ночь в роскошном номере одного известного отеля в центре Лондона. Анна настаивала именно на этом месте: «Там особая атмосфера, — говорила она, — словно сама история шепчет тебе на ухо». Макс посмеивался над её романтической натурой, но сейчас понимал, что, возможно, для Анны «история» имеет какой-то особый, глубоко личный смысл.
Скользнув под холодными струями дождя, молодожёны побежали к арендованной машине — старомодному чёрному «Ягуару», который достался им по счастливой случайности. Макс едва успел закрыть дверь, когда ливень хлынул стеной, барабаня по крыше, как испуганные птичьи крылья.
— В такую погоду и водить опасно, — сказал Макс, глянув на невесту. Анна ответила коротким кивком и стала смотреть в окно, точно за стеклом был самый захватывающий пейзаж в мире.
Грозовые тучи заволокли небо, и дорогу было едва видно в свете фар. Макс чувствовал, как его начинает бить нервная дрожь: сегодня, в свой главный день, он почему-то ощущал себя несчастно и тревожно. Может, это от усталости, ведь свадебные хлопоты измотали и его, и Анну. А может, причиной были её глаза — то холодные, то горящие непонятной страстью. Он сосредоточился на дороге, стараясь отогнать мрачные мысли.
Однако природа словно решила проверить их союз на прочность: с каждым километром ливень становился сильнее, а небо то и дело разрывали вспышки молний. Макс не был опытным водителем, особенно на таких узких, петляющих дорогах, и уже через полчаса понял, что они заблудились. Навигатор перестал ловить сигнал, да и сам телефон Макса разрядился. Анна же казалась спокойной, будто её совсем не волновали ни погода, ни дорога.
— Может, найдём укрытие? — предложил Макс, вглядываясь в редкие придорожные огни. — Пока гроза не кончится.
Анна молчала, только кивнула, и тут же на очередном повороте перед ними возник массивный силуэт особняка, словно вырубленного из чёрного камня. Вспышка молнии на долю секунды осветила старинное здание с высокими окнами и остроконечной крышей. Макс невольно затормозил.
— Смотри, — прошептал он. — Похоже на старый дом из фильмов ужасов. Как думаешь, там кто-нибудь живёт?
— Может, там найдётся хоть телефон или сухое место переждать дождь, — ответила Анна, всё так же отрешённо глядя вперёд. — Давай попробуем.
Макс медленно направил машину к воротам, скрипнувшим от ветра. Вся территория вокруг дома выглядела заброшенной: бурьяном заросшая дорожка, облупившиеся каменные плиты. Однако ворота оказались не заперты. Внутри двора обнаружилась разрушенная беседка и следы от сквозной ржавой калитки, ведущей в сад.
Остановившись у крыльца, Макс выключил двигатель. Дождь не унимался, и капли громко стучали по лобовому стеклу, словно предупреждая: «Убирайтесь». Но у молодых, видно, не было выбора. Они вышли под проливной дождь, и Макс, продолжая терзаться странной тревогой, постучал в массивную дубовую дверь. Тишина. Никакого ответа — будто дом был вымершим.
Когда Макс повернул ручку, дверь поддалась с лёгким скрипом и открылась внутрь тёмного просторного холла.
— Может, лучше не входить? — спросил он, обращаясь к Анне. Но она уже стояла на пороге, осматривая высокие потолки, где паутина висела уродливым кружевом.
— Здесь сухо, — сказала она, наконец обернувшись к Максу. — И безопаснее, чем на дороге.
Макс шагнул за ней и захлопнул дверь. Он не мог знать, что эта дубовая дверь закроет за ним путь не только из этого мрачного особняка, но и путь обратно в его прежнюю, спокойную жизнь.
Часть 2. Тени старого особняка
В холле царил полумрак, а сырость от дождя странным образом смешивалась со спёртым запахом пыльных штор и прогнивших половиц. По стенам тянулись резные панели из тёмного дерева, а лестница с массивными перилами упиралась во второй этаж, теряясь в темноте. Макс пошарил по стене в поисках выключателя, но его пальцы нащупали только холодный камень.
— Надо найти хоть какую-то свечу или фонарь, — пробормотал он.
— Похоже, где-то дальше в коридоре есть подсобка, — ответила Анна, заметив слабый отблеск в глубине дома. — Давай сходим, посмотрим.
Их шаги гулко разносились под сводами, а дождь стучал по крыше так, что казалось, в любую минуту ветхое здание рухнет. В дальнем конце холла они наткнулись на приоткрытую дверь, за ней обнаружилась небольшая комната, судя по всему, бывшая кладовая: пыльные стеллажи с потрескавшимися банками, несколько пустых картонных коробок и старая керосиновая лампа. Макс взял лампу, поискал керосин — и, о чудо, нашёл полупустую бутылку под одной из полок.
— Похоже, мы не умрём в темноте, — усмехнулся он, пытаясь зажечь фитиль. Вскоре на стенах заплясали колеблющиеся огненные отблески.
Анна прошла обратно в холл, и теперь ярко-оранжевые язычки света выхватывали детали интерьера: высокие картины в масивных рамах, потускневшие гобелены, узорчатую плитку на полу. Макс чувствовал всё большую тревогу — неужели этот дом действительно пуст? А если пуст, то почему дверь не заперта, и керосиновая лампа с почти полным запасом топлива стоит как специально припасённая?
— Может, хозяева ненадолго уехали, — предположила Анна, дотронувшись до резного столика у стены.
Она повела рукой по поверхности, и с её пальцев слетели пушистые комки пыли. Макс не был уверен, есть ли в этом доме какие-то жильцы и, честно говоря, уже подумывал вернуться к машине. Но гроза всё не утихала. За окнами стыла чёрная ночь, в которой не было видно ни огоньков соседних домов, ни даже указателей на дорогу. Оставалось надеяться, что хотя бы до утра им удастся переночевать тут — насколько это возможно.
— Идём наверх, — предложила Анна. — Может, найдём спальню или хоть какие-то одеяла.
Они медленно поднялись по лестнице. На стенах второго этажа висели портреты. Макс отогнул полу пыльного занавеса, прикрывавшего один из них, и чуть не вздрогнул: на полотне была изображена мрачная женщина с холодным взглядом. Что-то знакомое скользнуло в этом лице, и Макс ощутил, как по его коже пробежали мурашки. Но он не мог вспомнить, где видел подобное выражение глаз.
— Пойдём дальше, — поторопила Анна.
За следующей дверью они увидели старомодную спальню: огромная кровать с массивными столбиками по углам, шёлковые шторы, когда-то, должно быть, роскошные, а теперь поблёкшие и пропитанные влагой. Над камином висело зеркало в потускневшей серебристой раме. Анна направила на него свет лампы, и на миг в отражении мелькнули их силуэты — жених и невеста, но выглядели они, будто сошедшие с обложки старинного романа. Макс почувствовал, что между ним и Анной вдруг появилась странная, гнетущая дистанция, словно в зеркале их разделяла стена.
— Давай растелем плед, — предложил он. — Я возьму его из машины, у нас в багажнике оставался.
Анна кивнула, но Макс успел заметить, что она не выглядит ни испуганной, ни озадаченной всей этой ситуацией. Скорее, напротив — он видел в её взгляде нечто похожее на необъяснимую радость. Будто именно такого она и хотела — остаться наедине с Максом в отрезанном от мира месте, где никто им не помешает.
Он вышел из комнаты, взяв лампу, и зашагал к лестнице, стараясь не обращать внимания на сердитый скрип половиц. Анна осталась в спальне. На полпути Макс почувствовал, что сердце у него бьётся с учащённой силой. Почему-то внутри снова вскипало беспокойство. Он вспомнил, как Анна в последние дни подготовки к свадьбе была сама не своя: становилась то невероятно ласковой, то холодной и отстранённой, как камень. Может, на неё так влияли переживания и страх перед новой жизнью? Макс заставил себя выбросить из головы все эти подозрительные мысли. «Это просто усталость, просто нервы», — сказал он себе.
Он добрался до машины, схватил из багажника плед и пару бутылок минеральной воды. Дождь не ослабевал, капли жалобно барабанили по крышке багажника, но Макс вдруг ощутил облегчение на свежем воздухе, вдали от удушливого полумрака этого дома. На мгновение ему захотелось остаться в машине, переждать тут до рассвета. Но ведь он не может бросить жену. Верно?
Закрыв багажник, Макс снова пошёл к воротам и увидел высокие окна второго этажа. В одном из них на миг мелькнула тень — должно быть, Анна смотрит на него. И всё же внутри что-то кольнуло — будто тень была не одна, а две или три. Но это лишь игра воображения, решил он.
Уже подходя к входной двери, Макс ощутил, что странная дрожь пробирается к самому сердцу. В глубине души, помимо страха, шевелилось ещё и тёмное любопытство. Ведь этот дом, похоже, скрывает в себе нечто древнее, холодное и вполне зловещее.
Часть 3. Портреты и секреты
Когда Макс вернулся в спальню, Анна сидела на краю кровати, разглядывая в полумраке старый альбом в кожаном переплёте. Она так увлеклась, что не заметила, как он вошёл.
— Смотри, — обратилась она к Максу, взяв лампу из его рук и поднеся ближе к страницам. — Это какие-то семейные фотографии. Похоже, этот дом принадлежал семейству Гаррисонов или что-то вроде того. Смотри, тут жена, муж, дети… Но у мужа почему-то лицо замазано или стёрто.
Макс посмотрел на выцветшие снимки: действительно, на нескольких фотографиях женская фигура чётко видна, а мужская словно обведена пятном, будто кто-то специально зашкурил это место. Было в этом что-то почти маниакальное.
— Жутковато, — признался он, пытаясь отвести взгляд. — Может, они рассорились, а жена выместила злобу на снимках?
Анна улыбнулась, и её улыбка, при колеблющемся свете, показалась Максу пугающе спокойной. Она перевернула страницу. На следующем снимке та же женщина была уже одна, а на фоне виднелась та же комната, где сейчас находились они с Максом. Похоже, фотография сделана много лет назад. В углу фотографии стояли едва различимые инициалы: A.G. и дата: 1856 год.
— Анна Гаррисон, — вслух произнесла жена Макса, указывая на буквы. — Возможно, так её звали.
— Наверное, — кивнул Макс. — Давай закроем это и постараемся поспать, а?
Анна провела пальцем по выцветшим строчкам, будто вглядываясь в прошлое. Потом она захлопнула альбом и с тихим вздохом отложила его в сторону. Макс расстелил плед на кровати, помог Анне устроиться. Ветер за стенами завывал, словно голодный зверь, а дождь продолжал монотонно стучать по оконным стёклам.
— Макс, — позвала Анна. — Ты счастлив?
Он на миг задумался. Странный вопрос для первой брачной ночи, особенно когда они застряли в незнакомом заброшенном особняке. Но он всё равно ответил:
— Да… Конечно, — соврал он, стараясь убедить себя в этом. — Просто этот дом действует мне на нервы, вот и всё.
Анна мельком улыбнулась и потянулась к нему, обняв за шею. Макс ощутил прикосновение её прохладных пальцев, почувствовал тонкий аромат духов, смешанных с запахом сырости и старости, которым пропитались её волосы. Слишком странное сочетание, подумал он, но горячо поцеловал Анну, а она ответила ему удивительным пылом, которым, казалось, горели её губы.
— Пусть дождь не помешает нам насладиться друг другом, — шепнула она, и в её глазах вспыхнула та самая искра, от которой Максу становилось то жарко, то холодно. — Это наша первая ночь. Мы вместе, Макс. Всегда вместе.
В какой-то момент ему показалось, что снаружи, в коридоре, послышались шаги. Но это мог быть всего лишь скрип рассохшихся половиц или игра ветра. Макс не хотел прерывать волшебную близость. Он старался отрешиться от всех гнетущих мыслей, от странностей самого дня. Иногда следует просто довериться чувствам. Разве не этого заслуживают счастливые молодожены?
Однако чувство тревоги, словно заноза, по-прежнему сидело глубоко внутри. И когда они оба уснули под мерный шёпот дождя, снаружи дома вновь скрипнула дверь, будто кто-то тайком пробрался внутрь… или вышел наружу.
Часть 4. Семейная традиция
Макс проснулся в потёмках от странного ощущения, что рядом никого нет. Анна исчезла. Постель остыла, а вокруг царила холодная тишина — ливень к этому часу прекратился, но сырость не ушла, и мрак второго этажа давил на сознание сильнее прежнего. Он нащупал керосиновую лампу — фитиль ещё тлел. Тусклый свет разлился по комнате, выхватывая обои с облупившимся рисунком и те же портреты на стенах.
— Анна? — позвал он.
Никакого ответа. Макс почувствовал, как внутри сжимается грудная клетка. Он встал с кровати, накинул пиджак — стало зябко. Выйдя в коридор, он прислушался. Тишина. Только сердце стучит в висках. Где она могла быть? Внизу на кухне? Или решила исследовать дом?
В свете лампы Макс побрёл по коридору. Он посмотрел в одну комнату — пусто, в другую — тоже никого. В третьей, закрытой ранее двери, оказался небольшой зал с камином и ветхой мебелью. По стенам висели старомодные часы да какие-то репродукции картин. Но его больше всего поразило другое: у камина, на стене, ровно в центре, висел ещё один портрет. На этот раз — молодой девушки, в чертах которой сквозило знакомое изящество и тень безумия. Макс прищурился. Что-то в лице напоминало Анну — та же форма губ, та же тень высоких скул. Он, наконец, сообразил, почему чувство дежавю не отпускало его весь вечер: на старых фотографиях из альбома и на портретах в этом доме женщины выглядели так, словно были родственницами Анны. Но откуда такая связь?
— Макс! — вдруг раздался голос Анны из-за двери в дальнем конце зала.
Он вздрогнул, чуть не выронив лампу. Подойдя ближе, он увидел узкий проход, который вёл в небольшую комнату, где Анна стояла перед старым комодом, верхний ящик которого был выдвинут. На лице жены застыло необъяснимое выражение — смесь восторга, страха и… какого-то безумного наслаждения.
— Что случилось? — спросил Макс, ныряя в комнату, чтобы встать рядом с ней.
Анна показала ему маленькую шкатулку с металлической застёжкой. Судя по эмалевому рисунку на крышке, шкатулка могла принадлежать той самой Анне Гаррисон. Внутри лежал потускневший медальон и несколько жёлтых писем, перевязанных выцветшей лентой.
— Я не могу разобрать часть слов, — прошептала Анна, дрожащими пальцами разворачивая одно из писем. — Но тут… какие-то признания в любви. Словно… — она замолчала, вчитавшись в приписку.
Макс увидел, как её глаза расширились, а на губах появилась улыбка. Он тоже взглянул на послание. Текст был фрагментарным, полным пятен и дыр, но кое-что угадывалось:
«…Ты будешь моим навеки. Мне не нужно твоего согласия…
…как и моя мать, что передала мне этот дар…
…обещай остаться здесь, и мы вместе похороним твоё старое „я“.
…Никто не смеет уйти от меня…»
Макс охрипшим голосом повторил последние фразы: — «Никто не смеет уйти…» Это что, любовное письмо?
— Похоже, да, — ответила Анна, странным тоном. — Но очень… страстное. И зловещее.
Он осторожно взял медальон из шкатулки. Внутри — миниатюрная фотография мужчины, который выглядел растерянным и будто напуганным. Рядом узкая надпись: «Мой навеки».
— Думаешь, в этом доме творилось что-то ужасное? — спросил Макс.
Анна долго молчала, сжимая письмо. Потом повернулась к Максу и пронзила его взглядом своих тёмных глаз: — Может, когда-то здесь жили женщины, которые умели… привязывать к себе мужчин навсегда.
От её слов Макса передёрнуло. И в тот же миг он подумал, что Анна действительно похожа на тех женщин с портретов — в ней есть нечто, что скользит во взгляде, в лёгкой улыбке. Он попытался отмахнуться, но страх засел глубже.
— Давай… Давай вернёмся в спальню, — пробормотал он. — Скоро рассвет. Уедем, как только дождь стихнет окончательно.
Анна посмотрела на него с насмешливой жалостью: — Думаешь, что сможешь просто так уйти?
Он хотел спросить, что она имеет в виду, но язык будто прилип к нёбу. Анна уже шла к выходу, неся в руках шкатулку и письма. Максу оставалось лишь следовать за ней, поражённому нахлынувшими мыслями: «Кто ты такая, Анна? И насколько далеко зайдёт эта игра?»
Часть 5. До гробовой доски
Макс не знал, сколько времени прошло, когда он вновь оказался в той самой спальне. Может, час, а может, и вся ночь. Во всяком случае, за окнами начало светлеть. На востоке небо порозовело, дождь почти стих, оставив только капли, неохотно стекающие по стеклу. Но тишина показалась ещё более жуткой, чем сам ливень.
Анна стояла перед зеркалом, разглядывая своё отражение и словно любуясь собой. На её бледном лице вспыхивали осколки рассветного света. Когда Макс вошёл, она обернулась:
— Скажи, Макс, ты же любишь меня? — спросила она тихо, почти шёпотом. — Ведь мы, когда говорим «да» у алтаря, обещаем быть вместе, пока смерть не разлучит нас. Или я ошибаюсь?
Макс медленно кивнул, но горло сдавило спазмом страха. От Анны веяло такой непонятной, тяжёлой силой, что он не мог пошевелиться.
— А если я скажу, что смерть — это не конец? — продолжала она. — Что наши души могут сливаться воедино куда крепче, чем любые узы, записанные в церковном реестре?
— Ты… о чём ты говоришь? — Макс с трудом выдавил слова. — Пожалуйста, давай просто уедем. Мне всё это не нравится.
Она подошла к нему. Её глаза горели. И вдруг Макс увидел, как изящная улыбка на её лице превращается во что-то звериное.
— Моя мама учила меня, что истинная любовь не знает преград. И именно поэтому… — Анна провела ладонью по груди Макса, словно прикасалась к его сердцу. — Я не позволю тебе уйти. Ты станешь моей частью навеки, как все мужчины в нашей семье, Макс.
Последние слова прозвучали холодным приговором. Макс попятился, но Анна с неожиданной силой толкнула его, и он отлетел к кровати, ударившись о край спинки. Боль пронзила его. Анна выглядела невесомой, но в её теле скрывалась пугающая мощь — или же это был лишь всплеск адреналина, вызванный безумием, что бурлило в её жилах?
— Ты сошла с ума! — выкрикнул Макс, пытаясь подняться.
— Нет, — прошептала она, делая шаг к нему. — Просто я верна семейной традиции.
С этими словами Анна метнулась к камину. Макс даже не успел среагировать, когда она схватила с каминной полки тяжёлую кочергу с острым наконечником. В её глазах светилась безумная решимость.
— Анна, остановись! — Макс вскинул руки, пытаясь её образумить. Но она уже замахнулась.
Поначалу он решил, что у него есть шанс отразить удар, но Анна двигалась с дикой ловкостью. Крюк с острой насадкой вонзился в плоть, и Макс закричал от боли. Не в силах бороться, он упал на пол. Всё смешалось перед глазами: коричневые потёмневшие половицы, пятна крови, хриплое эхо собственного дыхания. Анна склонилась над ним, поставив ногу ему на грудь, чтобы он не смог вырваться.
— Тише, — шептала она, проводя пальцами по его волосам. — Уже скоро всё закончится. Я буду любить тебя даже после смерти. Я буду хранить твою душу здесь, в этом доме, как делала моя мать и её мать до неё. У нас долгая история, Макс. Мы всегда получаем то, чего хотим.
В глазах Макса темнело. Он попытался позвать на помощь, но знал, что в этом заброшенном особняке некому услышать его крик. Всё, что он мог, — это глотать горький вкус крови и смотреть на безумное лицо женщины, которую всего несколько часов назад взял в жёны, мечтая о счастливой семейной жизни.
Он почувствовал, как Анна склонилась к нему и поцеловала его в губы — холодным, почти призрачным поцелуем. И перед тем как сознание Макса угасло, он успел подумать, что любовь, если она безумна, способна лишить человека жизни.
…
Ранним утром соседи, заметившие странное мерцание огня в окне старого особняка, вызвали полицию. Когда офицеры вошли в дом, они обнаружили ужасающую картину: тело Макса лежало на полу в спальне, изувеченное и омытое дождевыми потоками, пробившимися через разбитое окно. Анны нигде не было.
Единственное, что осталось — фотографии, письма и медальон. На одной из фотографий полицейские увидели нечто, заставившее их окаменеть: в центре кадра стояла женщина, неотличимая от Анны, а на её лице играла та же странная, завораживающая улыбка. Под снимком красовалась подпись: «Анна Гаррисон, 1856 год». Но и это было не всё. В нижнем углу виднелся размытый силуэт мужчины, стоявшего рядом с ней. Судя по очертаниям, он был похож на Макса.
С тех пор в окрестностях Лондона ходили слухи, что мрачная красавица в белой фате появляется на дорогах и подбирает одиноких водителей, а потом уводит их в свой старый особняк, где исполняет свой кровавый обряд.
