— Мама, ты опять ничего нам не сказала! Юбилей уже завтра, а мы даже не успеем нормально подготовиться! — сын резко поставил чашку на стол.
— А что говорить-то? — Валентина Павловна тихо вытерла руки о фартук. — Семьдесят лет — это ж не круглая дата какая-то… Восемьдесят вот будет — тогда и отметим.
— Хватит прибедняться! — невестка всплеснула руками, не отрываясь от телефона. — У нас каждый год одно и то же. Ты сначала молчишь, потом обижаешься, что мы забыли.
— Я не обижаюсь, Анечка, — Валентина Павловна отвернулась к плите, где кипел суп. — Ну какие могут быть обиды в моём возрасте?
— Ладно, — сын вздохнул и полез в карман. — Вот, держи. Мы с Аней планировали завтра, но раз уж разговор зашёл…
Он протянул конверт. Валентина Павловна взяла его дрожащими пальцами и осторожно открыла.
— Десять тысяч? — она удивлённо посмотрела на купюры. — Петя, зачем так много?
— Купи себе что-нибудь, мама. Что хочешь.
— Спасибо, конечно… — она положила конверт на краешек стола. — А может, лучше Оленьке на курсы? Она ведь в художественную школу хотела.
— Мама! — сын стукнул ладонью по столу. — Хоть раз в жизни потрать деньги на себя! Вечно ты так — то внукам, то мне, то квартплата…
— А я и себе возьму, — Валентина Павловна улыбнулась. — На новые семена для балкона. Знаешь, какие петунии я присмотрела?
Сын только махнул рукой.
А через неделю они сидели за праздничным столом — семейный ужин на скорую руку. Невестка разливала чай, сын резал торт из супермаркета, внуки — десятилетняя Оля и четырнадцатилетний Димка — уткнулись в телефоны.
— Бабуль, а подарки будут? — внезапно спросила Оля, оторвавшись от экрана.
— Олька! — шикнул на неё брат.
— А что такого? У бабушки день рождения, значит, она должна дарить подарки, — пожала плечами девочка.
— Да ты всё перепутала, глупая, — фыркнул Димка. — Это ей должны дарить.
— Да? — удивилась Оля. — А почему тогда никто не дарит?
За столом повисла неловкая тишина.
— У нас есть подарок, — наконец сказала невестка, поднимаясь. — Сейчас принесу.
Она вышла и через минуту вернулась с маленькой коробочкой в блестящей упаковке.
— Вот, мама. С днём рождения.
Валентина Павловна медленно развернула упаковку. Внутри лежала коробка дешёвых конфет.
— Ой, спасибо, — она приложила руку к сердцу. — Мои любимые.
— Да? — невестка удивлённо подняла брови. — А я и не знала. Просто взяла, что на кассе было…
— Анютка, — сын бросил на жену предупреждающий взгляд. — Ты бы хоть соврала для приличия.
— А что? — пожала она плечами. — Мама и так знает, что мы не миллионеры. А эти конфеты вполне приличные.
Валентина Павловна поставила коробку на край стола и улыбнулась:
— Давайте чай пить. Я пирог испекла, с яблоками. Из тех, что вы на даче собрали.
— Бабуль, — Оля потянула её за рукав. — А тебе обидно, да?
— Что ты, детка, — Валентина Павловна погладила внучку по голове. — Главное, что мы все вместе.
Но рука её, резавшая пирог, дрогнула, и кусок получился кривой, почти развалившийся.
Утром, когда все разошлись, Валентина Павловна сидела у окна, перебирая старые фотографии. На них — молодая девушка с ясными глазами, красивый парень в форме, маленький сынишка на руках. Жизнь, пролетевшая как один миг.
Телефон зазвонил неожиданно.
— Валя, ты чего трубку не берёшь? — голос подруги Нины Сергеевны звучал обеспокоенно. — Я тебя со вчерашнего поздравить хотела.
— Батарейка села, — соврала Валентина Павловна. — Спасибо, Ниночка.
— Как отметили-то? Пётр с Анной небось праздник закатили?
Валентина Павловна отвела взгляд от телефона, глядя на коробку конфет, так и стоявшую нетронутой на краю стола.
— Да, чудесно посидели, — она прикрыла глаза. — Торт был, подарки…
— Вот и славно! — обрадовалась подруга. — А я тебе завтра зайду, гостинцы принесу. Испекла твой любимый пирог с маком.
Когда разговор закончился, Валентина Павловна отложила телефон. В пустой квартире было слышно, как тикают часы — старые, настенные, ещё от родителей.
Она подошла к шкафу и достала шкатулку, где хранила самое ценное. Медали Павла Степановича, свидетельство о браке, свою трудовую книжку с записью о благодарностях, первый зуб Петеньки, его школьные грамоты…
— И зачем я всё это храню? — пробормотала она, рассматривая выцветшую фотографию, где маленький Петя задувает свечи на торте. — Кому оно нужно?
Рядом лежал потрёпанный блокнот с рецептами. Валентина Павловна открыла его, и между страниц обнаружила сложенный вдвое листок.
«Список того, что хочу к 70-летию», — было написано её рукой.
Поехать на море (была там только раз в жизни, ещё с Павлушей)
Купить красивое платье (тёмно-синее, как небо)
Новые очки (чтобы лучше видеть внуков)
Она медленно сложила листок и вернула на место. В прихожей зазвенел звонок.
— Ба! — Оля ворвалась в квартиру, запыхавшаяся. — Я за учебником забежала!
— Да, конечно, — Валентина Павловна быстро вытерла глаза. — Он на твоей полке.
Оля унеслась в комнату, но через минуту вернулась с учебником и странным выражением лица.
— Бабуль, а зачем ты мои конфеты спрятала?
— Какие конфеты, деточка?
— Ну те, что мама тебе вчера подарила. Они в твоём шкафу, на верхней полке.
Валентина Павловна замерла.
— Я не прятала, — Валентина Павловна отвела глаза. — Просто убрала, чтобы не мешали.
Оля нахмурилась:
— Бабуль, а ты их есть будешь?
— Конечно, — кивнула Валентина Павловна. — На чай с Ниной Сергеевной оставила.
— А можно мне одну? — Оля покачивалась с пятки на носок. — Я завтрак не доела…
— Бери, конечно.
Оля убежала в комнату и вернулась с коробкой. Открыла её, достала конфету, но вдруг замерла, разглядывая что-то на дне.
— Бабуль, а тут что-то написано!
Валентина Павловна подошла ближе. В коробке под золотистой бумагой действительно что-то было. Детский почерк, синяя ручка.
«Дорогая бабушка! С днем рождения! Извини, что в такой коробке — мама сказала, что так надежнее не потеряется. Целую, твоя Оля.»
А рядом — маленькое сердечко, нарисованное красным фломастером.
Валентина Павловна застыла.
— Оленька, милая, что это?
— Ну… — девочка отвела глаза. — Это мой подарок. Я копила на него три месяца. Всю стипендию от художественной школы откладывала.
— Но тут только записка, — Валентина Павловна растерянно вертела коробку.
— Посмотри внимательнее! — Оля перевернула коробку и аккуратно отогнула нижний картон.
Там, завёрнутая в тонкую ткань, лежала серебряная брошь в форме маленькой птички.
— Это… мне? — Валентина Павловна неверяще смотрела на украшение.
— Да! — Оля просияла. — Это чтобы ты всегда летала! Ну, в смысле, мечтала и всё такое.
— А мама знала?
— Конечно! Она же помогала мне подарок прятать. Мы с ней в магазине выбирали, и она сказала, что прикроет меня — будто это просто коробка конфет.
Валентина Павловна медленно опустилась на стул.
— А почему вчера не сказали?
— Так папа сразу начал ворчать про какие-то конфеты, и мама на него психанула, а потом ты так быстро убрала коробку… — Оля развела руками. — Я думала, ты посмотришь вечером и всё найдёшь. А ты что, не заглядывала внутрь?
Валентина Павловна покачала головой.
— Ой, так это я во всём виновата! — воскликнула Оля. — Надо было тебе сразу всё рассказать.
— Нет, милая, — Валентина Павловна прижала к себе внучку. — Это я…
Телефон в кармане Валентины Павловны зазвонил. На экране высветилось: «Анечка».
— Мам, привет! — голос невестки звучал необычно взволнованно. — Оля у тебя?
— Да, зашла за учебником.
— Она нашла?.. — невестка замялась. — Ну, в коробке…
— Нашла, Анечка. Спасибо тебе.
— Это всё Оля, — в голосе невестки слышалось облегчение. — Она сама выбирала. Знаешь, мам, я хотела извиниться за вчерашнее. Мы с Петей поссорились с утра, и он злой был, а я… Ну, ты понимаешь.
Валентина Павловна молчала, не зная, что ответить.
— Мам? Ты там? — заволновалась невестка.
— Я здесь, Анечка.
— Мы сегодня заедем вечером, хорошо? С Петей хотим тебя на выходные на дачу забрать. Там сирень зацвела, твоя любимая.
— Хорошо, — тихо ответила Валентина Павловна.
Положив трубку, она повернулась к внучке:
— Оленька, а что за стипендия? Ты не говорила, что тебе платят в художественной школе.
Оля вдруг заалела, как маков цвет:
— Это… ну… я на самом деле полы там мою после занятий. Чтобы родителям не говорить. Они ведь каждый раз твердят, что денег нет, нельзя тратить…
Валентина Павловна опустилась на стул, стараясь осмыслить услышанное.
— Ты моешь полы? Но зачем, Оленька?
— Бабуль, — девочка присела рядом, — я давно хотела сделать тебе хороший подарок. Помнишь, как ты мне платье на выпускной купила? И Димке телефон, когда у родителей денег не было…
— Так это совсем другое, — Валентина Павловна погладила внучку по волосам. — Я бабушка, я должна помогать.
— А я внучка, я тоже должна! — горячо возразила Оля. — Только, пожалуйста, не говори маме с папой. Они расстроятся. Или заставят бросить.
Валентина Павловна взяла брошь, осторожно поворачивая её в руках. Маленькая птичка с крошечным камушком вместо глаза казалась живой.
— Надень её, — попросила Оля. — Пожалуйста.
Дрожащими пальцами Валентина Павловна приколола брошь к кофте.
— Красиво, — выдохнула Оля. — Я так и знала, что тебе пойдёт.
— А мама правда помогала выбирать?
— Ага! — кивнула Оля. — Она даже добавила немножко денег, когда моих не хватило.
Валентина Павловна замерла.
— Так Анечка знала? И деньги давала?
— Конечно! — Оля вскочила. — Мам, папа, они не такие уж… Ну, знаешь… Просто они часто ссорятся из-за денег. Папа говорит, что мама транжира, а мама говорит, что папа жмот.
Валентина Павловна невольно улыбнулась. Потом снова посмотрела на брошь и вдруг вспомнила.
— Подожди-ка, — она поднялась и подошла к старому комоду.
Из верхнего ящика достала потрёпанную шкатулку, открыла её, перебирая содержимое трясущимися руками.
— Вот, — она извлекла выцветшую фотографию. — Смотри.
На снимке молодая Валентина Павловна стояла у фонтана. На её блузке сверкала маленькая брошь-птичка, почти точно такая же.
— Это мне твой дедушка подарил, когда мы познакомились, — голос её дрогнул. — Я потеряла её давно, лет тридцать назад. Помню, как плакала…
— Офигеть! — выдохнула Оля, тут же прикрыв рот ладошкой. — Извини, бабуль. Но это же… ничего себе совпадение!
— Я никогда никому не рассказывала об этой броши, — Валентина Павловна покачала головой. — Ни Пете, ни Анечке…
— А мне? — Оля напряжённо всматривалась в бабушкино лицо.
Валентина Павловна наморщила лоб.
— Может быть… Однажды я показывала тебе старые фотографии. Ты была совсем маленькая…
— Четыре года! — торжествующе заявила Оля. — Я помню! Ты сказала, что это была твоя любимая вещь, а потом ты её потеряла, когда ездила в санаторий. И что дедушка давно умер, и ты больше никогда такую не найдёшь!
Валентина Павловна потрясённо смотрела на внучку.
— Ты запомнила? Прошло шесть лет…
— Я всё запоминаю, — серьёзно кивнула Оля. — Особенно, когда ты грустишь. А потом я нашла такую же брошку в интернете. Попросила маму помочь заказать…
В дверь позвонили. На пороге стоял взъерошенный Пётр.
— Мам, ты Ольку не видела? — заговорил он с порога, но, увидев дочь, выдохнул с облегчением. — Слава богу! Школа звонила, сказали, на уроках нет…
— Пап, я за учебником забежала, — Оля отвела глаза. — Просто… поговорили с бабушкой немножко.
Пётр перевёл взгляд на мать и вдруг замер.
— Это что на тебе, мам?
— Брошь, — Валентина Павловна машинально коснулась украшения. — От Оленьки.
— А я думал… — он запнулся. — В смысле, красивая.
— Пап, — Оля вдруг заговорила тихо и серьёзно. — А почему вы не купили бабушке нормальный подарок? Почему только дешёвые конфеты?
Пётр переступил с ноги на ногу.
— Это не совсем так, Оль. Мы на прошлой неделе десять тысяч дали…
— И что? — Оля вскинула голову. — Разве деньги — это подарок от сердца? Бабушка столько всего для нас делает!
— Тише, милая, — Валентина Павловна попыталась остановить внучку. — Твоему папе виднее…
— Нет, не виднее! — Оля почти кричала. — А ты знаешь, что бабушка хотела на свой юбилей? Поехать на море! Хоть раз в жизни! А ещё купить синее платье!
Пётр медленно обернулся к матери.
— Это правда, мам?
Валентина Павловна беспомощно пожала плечами:
— Петенька, перестань… Какое море в моём возрасте? И платья мне хватает…
— В тот день, когда я мыла полы в художке, — продолжала Оля, — я нашла бабушкин блокнот. Она забыла его, когда заходила за мной. Там был список…
— Хватит! — Валентина Павловна неожиданно повысила голос. — Оленька, иди в школу. Петя, не надо допросов.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старых часов.
— Извини, ба, — Оля схватила учебник и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
Пётр медленно опустился на стул.
— Мам, я не понимаю… Почему ты не сказала, что хочешь на море?
— Петенька, милый, — Валентина Павловна присела рядом, — я давно никуда не хочу. Оля придумала.
— Придумала список в твоём блокноте? — он покачал головой. — Знаешь, иногда мне кажется, что я вообще тебя не знаю. Мы живём рядом, но ты как китайская шкатулка — открываешь одну, а внутри ещё десять.
— Это возраст, сынок, — она улыбнулась. — Такую жизнь прожила, что и сама себя иногда не понимаю.
Пётр потёр лоб.
— Значит, про подарок ты нашла… А мы тут с Анькой уже весь мозг сломали, думали, как объяснить. Она вчера специально так про конфеты сказала, чтобы ты насторожилась, коробку проверила.
— Я не проверила, — просто ответила Валентина Павловна. — Поставила в шкаф.
— Мама… — Пётр вдруг взял её руки в свои. — Ты правда хотела поехать на море? И платье?
— Петенька, я каждый год чего-то хочу, — она погладила его по руке. — Такова жизнь — чем старше становишься, тем меньше сбывается. Главное, что вы у меня есть.
Он достал телефон и быстро что-то набрал.
— Ань, привет… Да, я у мамы… Она нашла. Слушай, а насчёт нашего разговора… Да, того самого… Давай сделаем. Прямо сейчас.
Спрятав телефон, он посмотрел на удивлённую мать:
— Мам, поехали сейчас в торговый центр. Купим тебе синее платье.
— Что за глупости! — Валентина Павловна всплеснула руками. — Мне в огород надо, помидоры высаживать.
— Помидоры подождут, — твёрдо сказал Пётр. — А летом поедем на море. В августе у меня отпуск, и Анька давно говорит, что детям полезно. Поедем вместе.
— Но это дорого…
— Сейчас всё дорого, — он вздохнул. — А потом нас не будет, и ты опять отложишь свои мечты в дальний ящик.
Валентина Павловна неожиданно всхлипнула:
— Ты серьёзно? Правда поедем?
— Правда-правда, — Пётр улыбнулся, и на мгновение стал похожим на того мальчишку с фотографии, который задувал свечи на торте. — Бабуль, — внезапно добавил он её любимым детским обращением, которого она не слышала, кажется, лет тридцать.
Вечером они сидели все вместе — Валентина Павловна в новом тёмно-синем платье, с брошью-птичкой на груди, Пётр с Аней и детьми. На столе стояла та самая коробка конфет, уже наполовину пустая.
— Бабуль, — Оля потянула Валентину Павловну за рукав, — а ты знала, что конфеты-то просроченные были?
— Что? — Валентина Павловна ошеломлённо уставилась на коробку.
— Ага, на два месяца! — захихикала Оля. — Когда мы с мамой твой подарок выбирали, коробку нам на складе дали, где списанное лежит.
Валентина Павловна растерянно посмотрела на невестку.
— Прости, мам, — Аня покраснела. — Мы не проверили…
И тут, неожиданно для всех, Валентина Павловна рассмеялась — громко, от души, как не смеялась уже много лет.
— Надо же, — она вытирала слёзы, — просроченные конфеты и броши-птички. Вот так сюрприз!
— Бабуль, ты не сердишься? — Оля обняла её.
— За что, милая? — Валентина Павловна прижала внучку к себе. — За то, что вы научили старую бабку смеяться и мечтать?
Птичка-брошь поблёскивала в свете настольной лампы, словно подмигивая своим маленьким хрустальным глазом.
