— Вера Михайловна, куда опять мои журналы дели? — раздраженный голос невестки заставил Веру вздрогнуть. — Я же просила не трогать мои вещи!
— Я только протерла пыль, Леночка, — тихо ответила свекровь, продолжая нарезать лук. — Они на тумбочке в прихожей.
— На тумбочке? А почему не там, где лежали? — Елена демонстративно хлопнула дверцей шкафа. — Вы же знаете, что у меня своя система. Как теперь искать нужный номер?
Вера отложила нож и вытерла руки о фартук. Сердце предательски заколотилось — эти ежедневные стычки выматывали все больше. В свои шестьдесят два она чувствовала себя чужой в собственной квартире.
— Леночка, давай я помогу расставить…
— Не надо! — отрезала невестка. — Достаточно того, что вы уже помогли.
Вера молча вернулась к своему занятию. За окном накрапывал мелкий дождь, серое октябрьское небо давило безысходностью. Три года назад, когда сын предложил переехать к ним после смерти мужа, она думала, что это временно. Пока не найдет покупателя на свою квартиру в соседнем городе. Но рынок встал, цены упали, а невестка все чаще давала понять, что свекрови здесь не место.
«Мама, вы же понимаете, что нам тесно втроем?» — эти слова сына, сказанные месяц назад, до сих пор отзывались болью. Понимала. Но куда ей идти? Собственных накоплений хватит разве что на комнату в коммуналке.
В прихожей снова что-то грохнуло.
— Мам, ты видела мои ботинки? — Андрей, её сын, заглянул на кухню. — Те, коричневые…
— В шкафу должны быть, — Вера попыталась улыбнуться. — Я вчера все почистила.
— Опять! — воскликнула Елена из комнаты. — Андрей, я же просила предупреждать маму, чтобы она не наводила свои порядки! У меня от этого голова кругом!
Вера почувствовала, как предательски задрожали руки. Сын виновато посмотрел на мать:
— Мам, ну мы же говорили…
— Я просто хотела помочь, — тихо ответила она, борясь с подступающими слезами.
— Твоя помощь все только усложняет! — Елена появилась в дверях кухни, скрестив руки на груди. — Мы взрослые люди, сами справимся с уборкой. Вы лучше за своими вещами следите, а то опять будете искать очки по всей квартире.
Вера молча вышла из кухни. В своей комнате — бывшей детской сына — она опустилась на узкую кровать. За стеной приглушенно спорили Андрей с женой.
«Господи, дай мне сил», — беззвучно прошептала она, глядя на фотографию мужа на тумбочке. Виктор всегда говорил, что нужно держаться вместе, помогать друг другу. Но сейчас она чувствовала себя совершенно одинокой.
Вечером, когда Елена ушла на фитнес, а сын засел за ноутбук, Вера решилась заговорить:
— Андрюша, может, мне правда найти что-нибудь отдельное?
Сын оторвался от экрана:
— Мам, ну куда ты пойдешь? На твою пенсию сейчас ничего не снимешь. И потом, ты же знаешь Лену — она вспыльчивая, но отходчивая.
— Я могу продать гараж…
— Не выдумывай, — отмахнулся Андрей. — Это последнее, что осталось от отца. Просто… постарайся меньше вмешиваться в наши дела, ладно?
Вера кивнула, чувствуя, как сжимается горло. Раньше они с сыном были так близки. А теперь между ними словно выросла стена.
На следующий день, возвращаясь из магазина, она встретила соседку с пятого этажа — Анну Петровну. Та, как обычно, выгуливала своего пекинеса.
— Верочка, что-то ты совсем бледная, — участливо заметила соседка. — Давай присядем, у меня как раз печенье есть к чаю.
В уютной кухне Анны Петровны Вера впервые за долгое время почувствовала себя спокойно. Они говорили о детях, о ценах, о здоровье. И вдруг соседка спросила:
— А ты знаешь, что Нина Васильевна с третьего этажа ищет компаньонку? После инсульта ей тяжело одной, а дети в Канаде живут.
Вера удивленно подняла брови:
— Компаньонку?
— Ну да, — кивнула Анна Петровна. — Жить у нее, помогать по хозяйству. Квартира большая, трешка, места хватит. И пенсия у Нины хорошая, доплачивать обещает.
Вера задумчиво помешала чай:
— Не знаю… Это же чужой человек.
— А сейчас ты среди своих живешь? — проницательно посмотрела на нее соседка. — Я же вижу, как тебе тяжело. И Нина — женщина интеллигентная, вы с ней быстро общий язык найдете.
Домой Вера вернулась в смятении. Предложение казалось одновременно пугающим и заманчивым. С одной стороны — чужая квартира, чужая жизнь. С другой — возможность быть нужной, иметь свой угол, не чувствовать себя обузой.
Вечером она долго не могла уснуть, прислушиваясь к звукам засыпающей квартиры. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, сомнений. Под утро пришло решение.
За завтраком, собравшись с духом, она объявила:
— Андрюша, Лена, я хочу с вами поговорить.
Невестка демонстративно уткнулась в телефон, сын вопросительно посмотрел на мать.
— Я решила переехать. Мне предложили работу компаньонкой у одной женщины здесь, в доме.
— Какую еще работу? — нахмурился Андрей. — Мам, ты что придумала?
— Это Нина Васильевна с третьего этажа, — спокойно продолжила Вера. — У нее трехкомнатная квартира, она после инсульта, ей нужна помощь…
— И сколько она будет платить? — неожиданно заинтересовалась Елена.
— Тридцать тысяч плюс проживание, — ответила Вера, чувствуя, как колотится сердце.
— Мам, это несерьезно, — покачал головой сын. — Ты что, правда собралась в прислуги идти?
— Это не прислуги, — тихо возразила Вера. — Это помощь. И мне, и ей. Она одинокая женщина, дети далеко…
— А ты не одинокая? У тебя сын есть! — вспылил Андрей.
— У меня есть сын, — согласилась Вера. — Но у него своя жизнь. И я не хочу быть помехой.
— При чем тут помеха? — Андрей раздраженно отодвинул чашку. — Мы же семья!
— Андрей, — неожиданно вмешалась Елена. — А может, твоя мама права? Это же хороший вариант — и работа, и жилье. И недалеко совсем, в любой момент можем видеться.
Сын ошарашенно посмотрел на жену:
— Ты серьезно? Мам, она тебя что, уже достала?
— Нет, что ты! — испуганно замахала руками Вера. — Просто… я чувствую, что так будет лучше. Для всех.
— Знаешь что? — Андрей встал из-за стола. — Делай что хочешь. Я умываю руки.
Он вышел, хлопнув дверью. Елена неожиданно мягко улыбнулась:
— Не переживайте, Вера Михайловна. Он отойдет. Хотите, я с вами схожу к этой Нине Васильевне?
Вера удивленно посмотрела на невестку. Впервые за три года та говорила с ней по-человечески.
Нина Васильевна оказалась приятной женщиной лет семидесяти, бывшей учительницей литературы. Её квартира была заставлена книгами, повсюду стояли живые цветы. Последствия инсульта почти не были заметны — только легкая хромота и некоторая медлительность движений.
— Я ведь вас помню, Верочка, — улыбнулась она. — Вы всегда такие красивые цветы на балконе выращивали. А у меня вот руки не те стали, тяжело за растениями ухаживать.
— Я помогу, — тихо ответила Вера. — У меня еще рассада герани осталась…
Они проговорили несколько часов. Оказалось, что у них много общего — любовь к классической музыке, увлечение цветоводством, даже похожие истории замужества. Нина Васильевна показала фотографии своих внуков, рассказала о жизни в Канаде, куда уехали её дети.
— Зовут к себе, конечно, — вздохнула она. — Но я не могу. Здесь вся моя жизнь, моя страна. Да и язык в моем возрасте уже не выучить.
Через неделю Вера перевезла свои вещи в просторную светлую комнату в квартире Нины Васильевны. Сын до последнего дулся, не помогал с переездом, только Елена неожиданно суетилась, упаковывая коробки и советуя, что взять.
«Как странно устроена жизнь,» — думала Вера, раскладывая вещи на новом месте. «Иногда нужно отпустить что-то привычное, чтобы обрести что-то новое.»
Вечером они с Ниной Васильевной пили чай на кухне, обсуждая планы по переделке балкона в зимний сад.
— Знаете, Верочка, — задумчиво произнесла хозяйка, — а ведь мы с вами друг другу как подарок судьбы. Вы не находите?
Вера улыбнулась, глядя в окно на зажигающиеся в домах огни. Каждое окно — чья-то жизнь, чья-то история. И теперь у нее начиналась новая глава.
Прошло полгода.
Весна выдалась ранняя. На балконе, превращенном в настоящий зимний сад, цвели орхидеи и пеларгонии. Вера как раз опрыскивала растения, когда в дверь позвонили.
На пороге стоял Андрей.
— Привет, мам, — он смущенно переминался с ноги на ногу. — Можно войти?
— Конечно, сынок, — Вера провела его на кухню. — Чай будешь?
— Буду, — он осмотрелся. — У вас тут… уютно.
— Да, мы с Ниной Васильевной постарались, — она достала чашки. — Как вы там?
— Нормально, — Андрей помолчал. — Лена беременная. Двойня будет.
Вера замерла с чайником в руках:
— Правда? Андрюшенька, как же я рада!
— Мам, — сын вдруг встал и обнял ее. — Прости меня. Я вел себя как эгоист.
— Ну что ты, — она прижалась к его плечу, как в детстве. — Все хорошо. Главное, что вы счастливы.
— Знаешь, после твоего ухода многое изменилось, — Андрей сел за стол, обхватив чашку руками. — Лена призналась, что ей было тяжело соответствовать роли идеальной хозяйки. Говорит, все время чувствовала, будто ее сравнивают с тобой.
Вера удивленно подняла брови:
— Я никогда…
— Знаю, — кивнул сын. — Это все в её голове было. А теперь… — он усмехнулся, — теперь она каждый день спрашивает, как ты, и жалеет, что раньше вела себя так глупо.
В этот момент на кухню вошла Нина Васильевна, опираясь на трость:
— О, у нас гости! Здравствуйте, молодой человек.
— Ниночка, это мой сын, Андрей, — представила Вера. — А это Нина Васильевна, моя… — она запнулась, подбирая слово.
— Подруга, — мягко закончила хозяйка квартиры. — Мы с вашей мамой отлично поладили. Она буквально вдохнула новую жизнь в этот дом.
Андрей внимательно посмотрел на женщин:
— Знаете, я… я очень рад, что все так сложилось. Честно.
— Мы с Верочкой как раз обсуждали, — продолжила Нина Васильевна, присаживаясь к столу, — что неплохо бы летом съездить на дачу. У меня участок под городом, давно там не была. А теперь, может, и внуков ваших туда возить будем, когда подрастут.
— Двойня, представляете? — просияла Вера. — Я ведь теперь бабушкой буду!
— Дважды бабушкой, — поправил Андрей. — И… мам, мы с Леной подумали… Может, ты будешь приходить помогать с малышами? Не переезжать обратно, нет, — поспешно добавил он, заметив, как напряглась мать. — Просто… ну, как бабушка.
Вера почувствовала, как к горлу подступают слезы:
— Конечно, сынок. Конечно, буду.
— И ко мне тоже не забывайте дорогу, — улыбнулась Нина Васильевна. — У меня для малышей столько книжек припасено…
Они проговорили до вечера. Андрей рассказывал о работе, о планах купить машину, о том, как они с Леной выбирают имена для близнецов. Нина Васильевна вспоминала, как растила своих детей. Вера просто слушала, чувствуя удивительное умиротворение.
Когда сын собрался уходить, она вышла проводить его до лифта.
— Мам, — вдруг сказал Андрей, — ты же знаешь, что я тебя люблю?
— Знаю, родной, — она погладила его по щеке. — И я тебя люблю.
Вернувшись в квартиру, Вера подошла к окну. В соседних домах зажигались огни, спешили по своим делам люди, где-то плакал ребенок, где-то играла музыка. Обычный вечер большого дома, в котором каждое окно — это чья-то судьба, чья-то история.
Её история тоже продолжалась. Немного иначе, чем она представляла, но разве не в этом красота жизни — в её непредсказуемости, в умении принимать перемены, в способности находить свет даже в самые темные времена?
Нина Васильевна окликнула её из комнаты:
— Верочка, не поможете с вечерними таблетками? А потом посидим, почитаем?
— Иду, — отозвалась Вера, в последний раз взглянув на вечерний город.
