Май выдался прохладным. Оля подула на озябшие пальцы и прибавила газу. Древняя «Нива» загрохотала в ответ, словно сетуя на неправильное обращение. Проселочная дорога петляла между деревьями, выбоины и ухабы заставляли машину подпрыгивать, и ей каждый раз казалось, что это последний прыжок перед смертью. Ольга прикусила губу. Она не привыкла к такой езде — все-таки в городе асфальт, пусть и с ямами, но не настолько ужасный.
Дача показалась неожиданно — двухэтажный бревенчатый дом с пристройкой, крепкий забор, высокие ели по периметру участка. Оля остановилась, заглушила мотор и несколько минут просто сидела, вцепившись в руль. Вот и всё. Приехала. Начинается новая жизнь, о которой она и помыслить не могла еще месяц назад.
— И куда тебя понесло? — пробормотала она, глядя на себя в зеркало заднего вида.
Глаза красные от недосыпа, волосы растрепались, бледность кожи казалась болезненной. Тридцать четыре года, а выглядит как загнанная лошадь. Впрочем, после месяца такой жизни кто угодно стал бы похож на привидение.
Оля вышла из машины, потянулась. Хрустнуло в спине — последствия сидячей работы в офисе. Она вдохнула полной грудью и неожиданно почувствовала аромат хвои, прелой листвы и чего-то неуловимо лесного, сырого, настоящего. В городе запахи другие — выхлопные газы, пыль, дым от заводов. Здесь воздух был густым, его хотелось жевать, как кусок ржаного хлеба.
— Ольга Андреевна! — раздался голос со стороны калитки.
Полная женщина в цветастом платке махала ей рукой, улыбаясь так, словно встретила родную дочь.
— Приехали, голубушка! А я уж думала, не соберетесь. Ключи готовы, всё прибрала, как договаривались.
Это была Анна Степановна, местная жительница, приглядывавшая за домом последние полгода. Оля познакомилась с ней по телефону, когда оформляла документы на куплю-продажу.
— Здравствуйте, — Оля кивнула и попыталась улыбнуться, но вышло криво, будто у нее болел зуб.
— Ой, да что ж вы такая бледная-то? Заходите скорее, чай поставлю!
— Спасибо, не нужно. Я лучше осмотрюсь сначала, разберу вещи.
— Как знаете, — Анна Степановна протянула ей связку ключей. — Если что понадобится — я в третьем доме по правую сторону. Зеленый забор, не промахнетесь.
Оля поблагодарила, взяла ключи и, когда женщина ушла, снова посмотрела на дом. Теперь он был ее. Только ее.
«Мама моя поживет у тебя на даче недолго? — спросил как ни в чем не бывало муж у Оли». Фраза, изменившая всё. Обычное утро, обычный завтрак. Она готовила омлет, Вадим пил кофе и листал новости в телефоне. А потом он произнес эти слова таким будничным тоном, словно спрашивал, не кончился ли сахар.
«Какая дача?» — только и спросила тогда Оля, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
«Ну как какая? Та, что в Васильевке. Двадцать соток, дом, банька. Всё как полагается».
У них не было дачи. Ни в Васильевке, ни где-либо еще. За двенадцать лет брака они скопили на трехкомнатную квартиру в спальном районе, машину и поездку в Таиланд четыре года назад. Дача не входила в их планы.
«Я не понимаю», — произнесла она тогда, ощущая, как омлет пригорает.
«Что тут понимать? — Вадим поднял на нее глаза, в которых не было ни капли раскаяния. — Мне нужно было место для мамы. Она у меня в возрасте, ей тишина нужна, природа. В городе ей тяжело».
Его мать, Регина Павловна, жила в соседнем городе. Властная, жесткая женщина, которая никогда не скрывала своего отношения к невестке. «Не та партия», «не родила внуков», «работает вместо того, чтобы домом заниматься». Оля давно смирилась с этим и держалась на расстоянии. Виделись они редко, по большим праздникам, и то мельком.
«Ты купил дачу? На какие деньги?» — спросила она, выключая плиту. Омлет безнадежно сгорел.
«На наши», — просто ответил Вадим.
Тогда она и узнала, что последние три года он откладывал часть зарплаты на отдельный счет. Деньги, которые могли пойти на их будущее — путешествия, новый автомобиль, может быть, даже ребенка, которого они все откладывали и откладывали «до лучших времен».
«Я не буду жить с твоей матерью», — сказала она тогда. Спокойно, без истерики. Просто констатировала факт.
«А я и не предлагаю. Она будет жить на даче. Летом — постоянно, зимой — наездами».
«На даче, которую ты купил на наши общие деньги? Без моего ведома?»
«Оля, ну ты же понимаешь, что она моя мать. Я не могу ее бросить».
«А я твоя жена. И меня ты бросить можешь?»
Разговор перерос в скандал. Потом были слезы, обвинения, дни молчания. Вадим съехал к другу, забрав минимум вещей. А через неделю прислал сообщение: «Приезжай в воскресенье. Нам нужно поговорить».
Она приехала. В их квартире сидела Регина Павловна, царственно восседая в кресле, словно на троне. Рядом стоял Вадим, непривычно тихий, будто нашкодивший школьник.
«Здравствуй, Оленька, — проворковала свекровь. — Мы с Вадиком тут поговорили и решили, что тебе лучше пожить отдельно. Нервы успокоишь, подумаешь. Дача как раз пустует. Зачем добру пропадать?»
Оля смотрела на мужа, пытаясь найти в его глазах хоть каплю прежнего Вадима — того, кто клялся ей в любви, кто говорил, что они всегда будут вместе, несмотря ни на что. Но перед ней стоял другой человек — с опущенными плечами, избегающий ее взгляда.
«Я подал на развод, — сказал он наконец. — Квартира оформлена на меня, но я готов выплатить компенсацию. И дача — она твоя. Я переоформлю документы».
«Дача взамен на двенадцать лет жизни?» — только и смогла выдавить она.
«Не передергивай, — вмешалась Регина Павловна. — Мой сын предлагает справедливое решение. У тебя будет крыша над головой и компенсация. Чего еще хотеть?»
Чего еще хотеть? Может быть, любви? Верности? Уважения? Оля не стала озвучивать эти мысли. Она молча развернулась и ушла. А через две недели, когда все документы были подписаны, села в машину и поехала смотреть на свое новое жилище. Дачу, которая досталась ей вместо семьи.
Оля открыла дверь и вошла в дом. Внутри пахло свежевымытыми полами и топленой печью. Анна Степановна постаралась на славу — нигде ни пылинки, занавески чистые, на столе — ваза с полевыми цветами. Будто ждали дорогого гостя.
Дом оказался неожиданно просторным. Первый этаж — большая комната с диваном и телевизором, кухня, ванная. На втором — две спальни и что-то вроде кабинета с книжными полками. Мебель добротная, хоть и не новая. Вадим не поскупился.
Оля опустилась на диван и закрыла глаза. Тишина обволакивала, как теплое одеяло. Ни городского шума, ни голосов за стеной, ни гудения лифта. Только ветер шумел в еловых ветках да где-то далеко лаяла собака.
Звонок мобильного вырвал ее из оцепенения. На экране высветилось имя Вадима. Оля помедлила, но ответила.
— Ты доехала? — голос мужа звучал обеспокоенно.
— Да.
— Как дом? Нормально всё?
— Нормально, — она старалась говорить ровно. — Спасибо за заботу.
— Оль, я… — он запнулся. — Я понимаю, что ты злишься.
— Я не злюсь, Вадим. Я просто ничего больше не чувствую.
Повисла пауза. Было слышно, как он дышит в трубку.
— Деньги я перевел. Проверь карту.
— Хорошо.
— Если что-то понадобится — звони. Я всё-таки…
— Всё-таки кто? — перебила его Оля. — Муж? Уже нет. Друг? Сомневаюсь.
— Не начинай, — в его голосе послышалось раздражение. — Я делаю всё, что могу.
— Да, я вижу. Дачу купил. Маму привез. Жену выставил. Молодец, справился.
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь. И никогда не поймешь.
Она нажала отбой и швырнула телефон на диван. Слезы, которые она сдерживала весь день, наконец прорвались. Оля плакала долго, навзрыд, как в детстве, когда разбила коленку и бежала к маме за утешением. Но мамы рядом не было. Вообще никого не было.
Утро выдалось солнечным. Оля проснулась от щебета птиц за окном — непривычный, но приятный будильник. Она потянулась, разминая затекшие мышцы. Диван оказался неожиданно удобным, и она проспала почти десять часов — впервые за долгое время.
Вчера она так и не распаковала вещи. После разговора с Вадимом сил хватило только на то, чтобы сходить в душ и рухнуть спать. Теперь же, при свете дня, всё казалось не таким мрачным. По крайней мере, у нее был дом. И деньги на счету — она проверила. Вадим не обманул, перевел обещанную сумму. Хватит, чтобы какое-то время жить, не беспокоясь о заработке.
Оля заварила чай — на кухне нашлось всё необходимое, даже продукты в холодильнике. Наверняка забота Анны Степановны. Она сделала себе бутерброд и вышла на веранду. Солнце ласково грело лицо, ветер шелестел листвой, где-то неподалеку стучал дятел. Почти идиллия. Если забыть, как она здесь оказалась.
Со стороны калитки послышались шаги. Оля напряглась — кого еще принесло? Но это оказался всего лишь почтальон — молодой парень в форменной кепке.
— Здравствуйте! Вы Ольга Быкова? — он сверился с бумагой в руках.
— Да, это я.
— Вам письмо, распишитесь, пожалуйста.
Оля расписалась в журнале и взяла конверт. Отправителем значился какой-то «Васильевский сельсовет». Странно. Она вскрыла конверт и пробежала глазами текст. С каждой строчкой ее брови поднимались всё выше.
«Уважаемая Ольга Андреевна! Напоминаем Вам о необходимости явиться на общее собрание жителей Васильевки 15 мая с.г. по вопросу прокладки новой дороги через территорию поселка. В случае неявки решение будет принято без учета Вашего мнения. С уважением, председатель сельсовета Петров П.И.»
Оля нахмурилась. Какая еще дорога? Через чью территорию? И почему она должна на это собрание идти?
— Нравится вам письмецо-то? — раздался голос из-за забора.
Оля обернулась. Там стоял сухонький старичок с хитрыми глазами, опираясь на палку.
— Прошу прощения?
— Говорю, нравится письмо? — старик кивнул на конверт в ее руках. — Все такие получили. Дорогу хотят через нас пустить. Скоростную.
— Через поселок? — Оля удивилась. — Разве так можно?
— Э-э, милая, еще как можно, — старик усмехнулся, показав желтые зубы. — Когда деньги большие крутятся, всё можно. У нас тут земля дорогая стала. Дачники понаехали, коттеджи строят. А тут трасса — цены упадут. Вот кто-то и решил по-быстрому землю скупить, пока дешево. А потом через суд отменят проект дороги, и — бах! — золотое дно.
— Подождите, — Оля подошла ближе к забору. — Вы хотите сказать, что это какая-то афера?
— А то! — старик важно кивнул. — Я, милая, тут пятьдесят лет живу. Всякого навидался. Как новый председатель пришел, так и начались эти фокусы. Людям письма, в газете объявления. Паника, суета. А земельные участки кто-то скупает потихоньку.
— И что, никто ничего не делает?
— А кто что сделает? — старик пожал плечами. — У нас народ тихий. Дачники вообще мимо проходят — им бы отдохнуть в выходные и обратно в город. Местные старики да старухи, вроде меня, — какой с нас спрос? Один Егор воюет, да толку-то…
— Какой Егор?
— Да сосед ваш. Вон, через два дома живет, — старик махнул рукой куда-то вправо. — Крепкий мужик, хозяйственный. У него тут питомник, деревья выращивает. Так его землю первым делом хотели оттяпать — прямо через питомник дорогу нарисовали. Он в суд подал, шум поднял. Теперь ему жизни не дают.
Оля задумалась. Странная история. И неприятная. Если здесь такие дела творятся, не лучше ли продать дом, пока не поздно, и уехать куда-нибудь подальше? Хотя… куда? В квартиру к Вадиму и его маме? Снимать комнату? Начинать всё с нуля в тридцать четыре года?
— Спасибо за информацию, — поблагодарила она старика. — А вас как зовут?
— Михаил Тимофеевич я, — старик приосанился. — Участок пятнадцатый. Если что нужно — заходи, не стесняйся. А на собрание-то пойдешь?
— Пойду, — решительно кивнула Оля. — Хочу посмотреть, что там происходит.
— Ну-ну, — Михаил Тимофеевич усмехнулся и заковылял прочь. — Посмотрим, что ты запоешь после.
Оля вернулась в дом, задумчиво вертя в руках письмо. Ситуация вырисовывалась неприятная. Если старик прав, и это действительно афера с землей, то ее новое жилище может обесцениться в одночасье. Или того хуже — его снесут ради дороги, дав какую-нибудь смешную компенсацию.
Она достала ноутбук — интернет здесь ловил с перебоями, но связь была. Загрузив поисковик, Оля вбила запрос: «Васильевка трасса строительство». Результаты не заставили себя ждать. Несколько статей в местных газетах, обсуждения на форумах. Везде одно и то же — проект новой скоростной трассы, которая якобы разгрузит существующую дорогу и даст толчок развитию региона.
Но попадались и другие мнения. Кто-то писал, что трасса пройдет не через поселок, а в стороне. Кто-то утверждал, что проект вообще заморожен из-за недостатка финансирования. А некоторые открыто называли всё это аферой местных чиновников, желающих нажиться на панике.
Оля откинулась на спинку стула. В этой путанице сложно было разобраться. Но одно она поняла точно — нужно идти на собрание. И, возможно, стоит поговорить с этим самым Егором, который «воюет». Чем черт не шутит, может, она сможет помочь? Все-таки в юридическом отделе проработала десять лет, кое-что в законах понимает.
К дому Егора Оля отправилась после обеда. Она нашла его без труда — большой участок с теплицами и ровными рядами саженцев за аккуратным забором. На калитке висела табличка: «Питомник декоративных растений «Зеленый дом»». Ниже — часы работы и телефон.
Оля позвонила в звонок. Никакого ответа. Она позвонила еще раз, подождала и уже собиралась уходить, когда калитка распахнулась.
— Закрыто, — буркнул высокий мужчина лет сорока с небритым лицом и в рабочем комбинезоне, заляпанном землей.
— Я не за покупками, — поспешила объяснить Оля. — Я ваша новая соседка. Дом номер двадцать шесть купила.
— А, так это вы, — он смерил ее взглядом с ног до головы. — Наслышан уже. Городская штучка, от мужа сбежала.
Оля вспыхнула.
— Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, я не сбегала, а…
— Да мне без разницы, — он отмахнулся. — Чего хотели-то?
— Мне Михаил Тимофеевич рассказал про ситуацию с дорогой. Сказал, что вы в курсе и даже в суд подавали.
Егор нахмурился, но калитку открыл шире.
— Заходите, — кивнул он. — Не на улице же разговаривать.
Оля прошла за ним. Участок впечатлял — ухоженные грядки с саженцами, большие теплицы, аккуратные дорожки. Видно было, что хозяин вкладывает душу в свое дело.
Они прошли к дому — небольшому, но добротному, с большой верандой. Егор кивнул на плетеное кресло.
— Садитесь. Чай будете?
— Нет, спасибо, — Оля присела на краешек кресла. — Я ненадолго. Просто хотела узнать, что происходит на самом деле. Я ведь только переехала, еще не во всём разобралась.
Егор хмыкнул и сел напротив.
— На самом деле происходит элементарное разводилово, — он достал сигарету, закурил. — Прикрываясь государственным проектом, наш дорогой председатель и его дружки скупают землю за бесценок. Людей запугивают, мол, всё равно отберут под дорогу, так лучше сейчас продать хоть за какие-то деньги.
— И многие продают?
— Уже человек десять согласились. В основном пенсионеры, которым деваться некуда. Да дачники, которые приезжают раз в месяц.
— А вы?
— А я, как видите, нет, — Егор выпустил дым. — У меня тут бизнес. Я десять лет горбатился, чтобы всё это построить. И не собираюсь отдавать за копейки каким-то прохиндеям.
— Поэтому подали в суд?
— Поэтому, — он кивнул. — И выиграл первую инстанцию, между прочим. Доказал, что проект дороги нарушает кучу норм и не прошел положенные согласования. Но они подали апелляцию. А пока суд да дело — давят на людей, запугивают.
— А что органы власти? Полиция? Прокуратура?
Егор расхохотался.
— Вы откуда такая наивная? Из сказки? Тут все повязаны. Председатель — брат жены начальника районной полиции. А прокурор — их друг семьи. Куда ни плюнь — родственники да кумовья.
Оля вздохнула. Картина вырисовывалась неприглядная.
— И что вы предлагаете? Смириться?
— Я? — Егор вскинул брови. — Я предлагаю бороться. Вот, листовки печатаю, — он достал из кармана сложенную бумагу. — Развешиваю по поселку, разношу по домам. Людям глаза открываю.
Оля развернула листовку. Крупными буквами было напечатано: «НЕТ ДОРОГЕ ЧЕРЕЗ ВАСИЛЬЕВКУ! НЕТ КОРРУПЦИИ!» Ниже — факты о проекте, выдержки из законов, призыв не продавать землю.
— И как, помогает?
— Не очень, — признался Егор. — Люди боятся. Или не верят. Или просто равнодушны. Многие махнули рукой — мол, всё равно ничего не изменишь.
— А собрание? Может, там стоит выступить, рассказать всем правду?
— Собрание, — Егор скривился, словно съел что-то кислое. — Это просто формальность. Они там уже всё решили. Проголосуют «как надо» и разойдутся.
— И всё-таки я пойду, — решительно сказала Оля. — И вы, надеюсь, тоже.
— Конечно пойду, — Егор затушил сигарету. — Как же без главного смутьяна? — он вдруг посмотрел на нее с интересом. — А вы, значит, тоже решили повоевать? С чего бы?
— Это мой дом, — просто ответила Оля. — Единственное, что у меня осталось. И я не позволю его отнять.
Егор помолчал, разглядывая ее, словно видел впервые.
— Ну что ж, — наконец произнес он. — Добро пожаловать в ряды сопротивления, Ольга… — он запнулся. — Простите, не знаю вашего отчества.
— Андреевна. Но можно просто Оля.
— Егор Матвеевич, — он протянул руку. — Но тоже можно просто Егор.
Они пожали руки. Его ладонь была шершавой и теплой. Оля почувствовала, как впервые за долгое время что-то внутри нее дрогнуло. Может быть, надежда?
Собрание назначили в здании бывшей школы, теперь превращенной в клуб. Облупившиеся стены, выцветшие шторы, ряды старых стульев — всё говорило о запустении и безразличии. Оля пришла заранее и села в последнем ряду, наблюдая, как подтягиваются люди.
Сразу бросалось в глаза разделение — с одной стороны зала сидели явно местные жители, в основном пожилые, с другой — дачники, отличающиеся городской одеждой и манерами. Среди последних Оля с удивлением заметила знакомое лицо — Ирина, ее бывшая коллега из юридического отдела. Они не виделись года три, с тех пор как Оля ушла в другую компанию.
Ирина тоже заметила ее и, после секундного замешательства, помахала рукой. Оля кивнула в ответ, но подходить не стала. Сейчас было не до светских бесед.
Егор появился минут за пять до начала. Он осмотрелся, заметил Олю и сел рядом.
— Много народу, — шепнул он. — Это хорошо. Значит, не всем плевать.
— А кто тот мужчина за столом? — Оля кивнула на полного краснолицего человека, который раскладывал какие-то бумаги.
— Петров. Председатель сельсовета и главный инициатор всей этой затеи.
— А с ним кто?
— Типа юрист, — Егор хмыкнул. — Якобы представитель компании-застройщика. На самом деле — двоюродный брат Петрова. У них семейный подряд.
Собрание началось с опозданием на пятнадцать минут. Петров встал, откашлялся и начал говорить — долго, путано, используя канцеляризмы и жаргон чиновников. Суть сводилась к тому, что проект дороги — благо для всех, что он одобрен «на самом верху», что компенсации будут «достойными», и всякое сопротивление бессмысленно.
— Вопросы? — наконец спросил он, обводя зал взглядом.
Руки поднялись сразу у нескольких человек. Петров демонстративно не замечал поднятую руку Егора.
— Пожалуйста, дама в синем, — он указал на пожилую женщину.
— Скажите, а когда начнется строительство? И сколько времени оно займет?
— Предварительные работы начнутся в следующем месяце, — ответил Петров. — Срок строительства — около двух лет.
— А компенсация? — подал голос какой-то мужчина. — Как она будет рассчитываться?
— По рыночной стоимости, — заверил Петров. — Независимые оценщики уже работают.
— Независимые, как же, — буркнул Егор себе под нос.
Оля внимательно слушала, отмечая нестыковки и явные нарушения законодательства. Наконец, она подняла руку.
— Да, новенькая, — кивнул ей Петров с натянутой улыбкой.
— Ольга Быкова, — представилась она, вставая. — У меня вопрос касательно правовой стороны. Насколько я знаю, для такого проекта требуется экологическая экспертиза и общественные слушания, которые должны проводиться до принятия решения. Были ли они?
В зале стало тихо. Петров поджал губы.
— Разумеется, все необходимые процедуры соблюдены, — отрезал он. — Экспертиза проведена, заключение положительное.
— Могу я ознакомиться с документами? — настаивала Оля. — В соответствии с законом, они должны быть общедоступны.
— После собрания подойдите, я всё предоставлю, — Петров явно хотел замять тему. — Следующий вопрос!
Но Оля не сдавалась.
— Еще вопрос: согласно схеме, которую вы показали, дорога проходит через территорию местного заказника. Это является нарушением закона об особо охраняемых природных территориях.
По залу пробежал шепоток. Петров побагровел.
— Откуда у вас такая информация? — прищурился он.
— Из общедоступных источников, — спокойно ответила Оля. — Границы заказника обозначены на картах Росреестра. Любой может проверить.
— Вы не понимаете… — начал было Петров, но его перебил гул голосов.
Люди оживились, начали переговариваться между собой. Кто-то даже захлопал.
— Тихо! — повысил голос председатель. — Давайте по порядку. Следующий вопрос!
Но теперь уже поднял руку Егор, и Петров не мог его игнорировать.
— Матвеев, — процедил он. — Чего еще?
— У меня не вопрос, а заявление, — Егор встал во весь рост. — Я требую провести независимую экспертизу проекта. И напоминаю, что в первой инстанции суд уже признал нарушения в процедуре утверждения плана трассы.
— Суд еще не вынес окончательного решения, — парировал Петров.
— Но это не отменяет обнаруженных нарушений, — вмешалась Оля. — И если мы проведем независимое расследование, я уверена, найдем еще немало интересного.
Собрание превратилось в перепалку. Петров пытался унять разгоревшиеся страсти, но безуспешно. Люди кричали с мест, требовали ответов, возмущались. Наконец он не выдержал, стукнул кулаком по столу и объявил собрание закрытым.
— Думайте что хотите, — бросил он напоследок. — Но дорога будет строиться. И те, кто согласится на наши условия, получат компенсацию. Остальные пусть пеняют на себя.
— Это была бомба! — восхищенно говорил Егор, когда они с Олей шли по вечерней улице после собрания. — Вы его уделали! Видели его лицо?
— Видела, — Оля улыбнулась. — Но это только начало. Теперь нужно действовать серьезно.
— В смысле?
— Я связалась с бывшими коллегами. Они помогут организовать настоящую независимую экспертизу. И еще я написала в областную прокуратуру. Завтра отправлю заявление.
Егор присвистнул.
— Да вы не теряете времени.
— Нет, — подтвердила Оля. — И вам не советую. Этот Петров явно не из тех, кто сдается без боя.
Как в воду глядела. Уже на следующий день начались проблемы. Сначала отключили воду — якобы авария на магистрали. Потом электричество — плановые работы. А через два дня к дому Оли подъехала черная машина без номеров, и из нее вышли двое крепких мужчин.
— Ольга Андреевна? — спросил один из них, когда она вышла на крыльцо. — Разговор есть.
— Я вас слушаю, — Оля скрестила руки на груди, стараясь не показывать страха.
— Тут такое дело… Мы от Петра Ивановича. Он просил передать, что очень сожалеет о вашем недопонимании. И предлагает компромисс.
— Какой еще компромисс?
— Вы забираете свои заявления и жалобы, а он гарантирует вам двойную компенсацию за участок. Очень выгодное предложение, между прочим.
— А если я откажусь?
Мужчина улыбнулся, но глаза остались холодными.
— Зачем отказываться от хорошего предложения? Подумайте. У вас есть два дня.
Они уехали, оставив Олю в смятении. Она тут же позвонила Егору.
— Ко мне приезжали, — сказала она, как только он ответил. — Угрожали.
— Не удивлен, — его голос звучал устало. — Ко мне тоже наведывались. Только у меня предложение было другое — просто убраться из поселка. Забрать бизнес и уехать.
— И что вы ответили?
— Что им придется меня отсюда выносить. Не в первый раз давят, не в последний.
— Мне страшно, — призналась Оля. — Я не думала, что всё зайдет так далеко.
— Еще можете отступить, — сказал Егор. — Вам бы компенсацию дали нормальную. Хватило бы на квартиру в городе.
— Нет, — Оля покачала головой, хотя он не мог этого видеть. — Я не отступлю. Это мой дом. Я его не продам.
Следующие недели превратились в настоящую войну. Оля и Егор собирали подписи, писали жалобы, обращались в прессу. К ним присоединились еще несколько активных жителей, в том числе Ирина, которая оказалась полезной союзницей с ее связями в юридических кругах.
Петров и его команда тоже не сидели сложа руки. Они распространяли слухи, запугивали людей, подкупали чиновников. Дважды к Оле приезжала полиция — якобы по анонимным жалобам о нарушении общественного порядка.
Но постепенно чаша весов начала склоняться в их пользу. Областная газета напечатала разгромную статью о коррупции в Васильевке. Прокуратура начала проверку. А когда выяснилось, что компания-застройщик зарегистрирована на подставных лиц и не имеет необходимых лицензий, дело и вовсе приняло серьезный оборот.
Апелляционный суд отменил решение о строительстве дороги. Против Петрова возбудили уголовное дело. Казалось, победа была близка.
А потом случился пожар.
Оля проснулась от запаха дыма. Открыв глаза, она увидела, что комната полна едкого серого тумана. Огонь уже охватил веранду и подбирался к дому.
Она успела выскочить в последний момент, в чем была — футболке и шортах, босиком. Стояла и смотрела, как пламя пожирает ее дом, как рушатся стены, как всё, что у нее было, превращается в пепел.
Соседи вызвали пожарных, но они приехали, когда уже нечего было спасать. Егор примчался одним из первых, накинул на ее плечи куртку, отвел к себе.
— Я уверен, это поджог, — говорил он, наливая ей чай. — Петров совсем озверел.
— У меня нет доказательств, — тихо ответила Оля. — И теперь нет дома.
— Зато есть повод подать на него в суд за угрозы. У нас есть свидетели.
— Какой в этом смысл? — она смотрела в кружку, не поднимая глаз. — Он выиграл. Я больше не могу бороться.
— Не говорите глупостей, — Егор сел напротив. — Мы только начали. Этот пожар — доказательство, что они боятся. Что мы на верном пути.
— Мне некуда идти, — Оля наконец подняла на него взгляд. — Ни дома, ни работы, ни семьи. Ничего.
— Живите у меня, — предложил Егор. — Места хватит. А когда всё закончится, отстроим ваш дом заново. Всем поселком.
Оля горько усмехнулась.
— Вы не понимаете. Я вложила в этот дом всё, что у меня было. Деньги от Вадима, компенсацию за квартиру. У меня больше ничего нет.
— Зато у вас есть друзья, — Егор накрыл ее руку своей. — И мы не отступим.
Звонок от Вадима раздался, когда Оля помогала Егору в питомнике. Она три дня жила в его доме, в гостевой комнате, и чувствовала себя неловко, хоть он и уверял, что всё в порядке.
— Оля? — голос бывшего мужа звучал обеспокоенно. — Ты в порядке? Мне позвонили из Васильевки, сказали, что дом сгорел.
— Да, — коротко ответила она. — Сгорел.
— Господи… — он помолчал. — Мне так жаль. Где ты сейчас? Тебе есть где жить?
— Есть. У соседей остановилась.
— Послушай, — Вадим замялся. — Может, вернешься? Я всё обдумал. Мы можем начать сначала. Мама переехала к сестре, квартира свободна.
Оля чуть не рассмеялась.
— Вот так просто? Мама уехала — и я могу вернуться?
— Не просто, — в его голосе слышалась искренность. — Я многое понял за это время. Я скучаю по тебе, Оль. Правда скучаю.
Она закрыла глаза. Еще месяц назад эти слова значили бы для нее всё. Она бы всё отдала, чтобы услышать их. Но теперь…
— Нет, Вадим, — твердо сказала она. — Я не вернусь. У меня здесь незаконченные дела.
— Какие еще дела? Ты о чем?
— Долго объяснять. Но я остаюсь.
— У этого соседа? — в его голосе промелькнула ревность.
— Не только у него. У себя. В своей жизни.
После разговора Оля долго сидела на скамейке в саду. Егор подошел, присел рядом.
— Всё в порядке?
— Да, — она кивнула. — Бывший муж звонил. Предлагал вернуться.
— И что вы решили?
— Остаться. Довести дело до конца.
Егор улыбнулся — той редкой, искренней улыбкой, которая преображала его суровое лицо.
— Рад это слышать. Без вас было бы сложно.
Процесс против Петрова и его сообщников затянулся на долгие месяцы. Были и угрозы, и попытки давления, и подкуп свидетелей. Но благодаря настойчивости Оли, юридической поддержке Ирины и непреклонной позиции Егора, они смогли довести дело до конца.
Петрова признали виновным в мошенничестве, злоупотреблении полномочиями и вымогательстве. Его подельники тоже получили сроки. Проект дороги был окончательно отменен, а жителям, продавшим участки, предоставили возможность выкупить их обратно.
Для Оли победа стала горькой. Дом был безвозвратно потерян, деньги — тоже. Доказать, что пожар был поджогом, не удалось. Страховки у нее не было. Она продолжала жить у Егора, помогая ему в питомнике и подрабатывая удаленно юридическими консультациями.
Вадим звонил еще несколько раз, но она была непреклонна. Возврата к прошлому не будет. Она начинала новую жизнь — сложную, неопределенную, но свою собственную.
— Что будешь делать дальше? — спросил как-то Егор, когда они сидели вечером на веранде, глядя на звезды.
— Не знаю, — честно ответила Оля. — Может быть, найду работу в районном центре. Может, вернусь в город. Хотя… здесь мне нравится. Тишина, природа. Чистый воздух.
— Можешь остаться, — предложил он. — Мне нужен помощник в питомнике. Дело растет, один уже не справляюсь.
— Я ничего не понимаю в растениях.
— Зато понимаешь в документах и людях. Это важнее.
Оля задумалась. Предложение было заманчивым. За эти месяцы она привыкла к деревенской жизни, к размеренному ритму, к ежедневной работе на свежем воздухе. И к Егору привыкла — к его немногословности, к внутренней силе, к надежности.
— Я подумаю, — сказала она наконец.
— Подумай, — кивнул он. — Спешить некуда.
И в этом была вся суть — спешить действительно было некуда. Впереди была целая жизнь, и теперь она сама решала, какой ей быть.
На следующий день она поехала на пепелище. От дома остался только почерневший фундамент да обугленные балки. Оля стояла, обхватив себя руками, и смотрела на руины. Странно, но боли больше не было. Только спокойная решимость.
— Я всё-таки отстрою его, — сказала она вслух. — Не сейчас. Когда-нибудь. И это будет мой дом. Только мой.
А пока — работа в питомнике, комната у Егора, новые друзья в поселке. Маленькие шаги к новой жизни. Без бывшего мужа, без его матери, без груза прошлых обид и разочарований.
Оля улыбнулась, развернулась и пошла прочь от пепелища. Не оглядываясь.
