никита— Когда мы уже поженимся? — спросил мужчина, вернувшись в воскресный день домой от матери.
— Ты же знаешь, что мне это непринципиально, — слегка опешив, ответила женщина.
София и Владислав были счастливы вместе уже несколько лет. У них была очаровательная двухлетняя дочь Маша, которую они обожали.
София не спешила с официальной регистрацией брака после неудачного опыта в прошлом, но Владислав был настойчив.
Он часто говорил о том, что все должно быть правильно. На этом мужчина особенно сильно настаивал после возвращения от матери.
София, у которой отношения с Валентиной Петровной были непростые, отлично понимала, что именно мать Владислава его накручивала на эту тему.
После парочки серьезных разговоров женщина согласилась, и парочка сыграла скромную свадьбу в кругу близких друзей.
После свадьбы жизнь казалась идеальной, пока не настал момент, когда Владиславу позвонила мать.
Валентина Петровна попросила у него помощи с ремонтом квартиры, и молодые решили переехать к ней, сэкономив на аренде жилья.
София и Владислав думали, что это будет временным решением, так как своей квартиры у супругов не было, но вскоре поняли, что попали в ловушку.
С первых дней совместного проживания начались проблемы. Валентина Петровна постоянно находила повод для недовольства.
Она критиковала Софию за каждую мелочь: то уборка не так сделана, то ужин не вовремя приготовлен.
Владислав пытался сглаживать углы, однако напряжение росло как снежный ком.
Однажды вечером, когда София готовила ужин, Валентина Петровна подошла к ней и тихонечко сказала:
— Ты знаешь, я давно думаю… Твой ребенок ведь родился до свадьбы, верно? Значит, он точно не от моего сына!
София замерла, не веря своим ушам. Она посмотрела на Валентину Петровну с недоумением:
— Как вы можете такое говорить? Маша — ваша внучка! Мы с Владом любим друг друга и живем вместе уже много лет. Вы же сами это знаете…
— Откуда мне знать, — Валентина Петровна лишь усмехнулась в ответ. — Ребенок, рожденный вне брака, может быть чьим угодно!
— Вы шутите? — София замерла на месте и уставилась на свекровь.
— Нет! И вообще, будет лучше, если ты соберешь свои вещи и уйдешь. В моей квартире тебе делать больше нечего… дочь свою тоже захвати… нам чужие в доме не нужны…
— Думаете, Влад останется с вами? — поинтересовалась невестка, поняв, к чему клонит женщина.
— Не думаю, а знаю! Сынок ни за что не бросит меня один на один с ремонтом, — с довольным видом проговорила Валентина Петровна.
Владислав, который в этот момент вернулся с работы домой, захватил часть разговора.
Не снимая обуви, мужчина пулей вбежал на кухню. Его лицо стало красным от гнева:
— Мама, ты что, совсем с ума сошла? Что ты такое говоришь?! Это моя семья, моя дочь и моя жена! С тобой я не останусь… надо же было придумать такую чушь…
Валентина Петровна недоуменно приподняла правую бровь и холодно посмотрела на сына:
— Тогда знай, что ты мне больше не сын! Уходи вместе с ними!
Владислав молчаливо кивнул и, повернувшись к Софии, попросил ее собрать вещи.
Руки женщины задрожали, но она старалась держать себя в руках ради маленькой дочери.
Маша, почувствовав напряжение в воздухе, прижалась к маме, ища утешения. Супруги молча собрали вещи, понимая, что возвращаться им сюда больше не придётся.
Пока они готовились к отъезду, Валентина Петровна сидела в гостиной, молча наблюдая за происходившим с каменным лицом.
Когда троица вышла в прихожую, женщина торопливо последовала за ними. Владислав даже на какое-то мгновение подумал о том, что она хочет извиниться и вернуть их.
Однако следующая фраза, сказанная Валентиной Петровной, окончательно показал истинную натуру матери.
— Надеюсь, не будет такого, что я не досчитаюсь столовых приборов или своих украшений из шкатулки?
Владислав мгновенно изменился в лице, услышав слова матери. Он вынес сумки на лестничную площадку, и семья покинула квартиру Валентины Петровны.
С большим трудом супругам удалось снять небольшую комнатку в общежитии, однако одну ночь пришлось торчать на вокзале.
Благо, что он был круглосуточный, и никто пару с ребенком и баулами, не выгнал на легкий морозец.
Валентина Петровна не давала о себе знать около недели, а потом вдруг позвонила сыну.
Владислав ответил на звонок матери только с третьего раз. Ему совсем не хотелось с ней разговаривать после всего, что произошло.
Однако любопытство взяло верх, и мужчина решил узнать, зачем Валентина Петровна звонила.
— Сколько еще будет царить недоделанный ремонт в моей квартире? Если уже взялся, так доделывай до конца, — требовательно произнесла женщина.
— Ты только поэтому позвонила мне? Узнать про ремонт? — ответил вопросом на вопрос Владислав.
— А зачем еще? Ах, да! Я не могу найти серебряные ложки, три штуки. Все обыскала, нигде нет. Верните-ка их на место! — грубо проговорила Валентина Петровна.
— Ремонт никто доделывай не будет, как и возвращать ложки, потому что их никто не брал, — парировал мужчина. — Я думал, что у тебя хотя бы чувство вины появилось…
— За что это? Ремонт не я бросила, а ты…
— Ты же знаешь, что дело не в ремонте, а в том, что ты собирала недавно своим языком! — искренне возмутился Владислав.
— Про что это я собирала, интересно? Про то, что Маша у вас нагулянная? — ехидно уточнила Валентина Петровна. — Докажи обратное, если считаешь по-другому! Сделай тест ДНК, и все разрешится.
— Ничего я доказывать не буду! Я и без того знаю, какая у меня жена, и что Маша — моя дочь! — твердо ответил мужчина и бросил трубку.
Около трех минут Владислав с задумчивым видом смотрел на экран телефона, а потом с решительным видом отправил мать в черный список.
Он больше не хотел иметь ничего общего с Валентиной Петровной. Она и так не жаловала невестку и не одобряла его брак, но про внучку подобного говорить себе не позволяла.
Зато стоило молодой семье перебраться в квартиру к свекрови, как та резко изменила свое поведение.
Простить матери ее слова по поводу Маши и Софии мужчина не смог. Он окончательно решил для себя, что больше не будет с ней общаться.