Вот ведь гад! Ухмыляется еще, смотрит – как удав на кролика, и, кажется, ждет моей истерики, слез, проклятий. «Машину я на мать переписал, чтобы тебе не досталась при разводе, – ухмылялся муж». Игорь мой, благоверный, после стольких лет, а все никак не поймет – меня истериками не возьмешь. Скорее усмешкой, тихой такой, внутренней. Вот и сейчас – внутри все клокочет, обида, злость, а снаружи – только губы чуть дрогнули в еле заметной улыбке. Знал бы он, как я его «переиграю». Давно пора было этого Игоря на чистую воду вывести, а я, дура, все тянула, надеялась, что одумается, что проснется в нем хоть капля человечности. Наивная.
А история-то наша, с самого начала, как по кривой дорожке покатилась. Встретились случайно, на юбилее у общих друзей. Игорь – видный, статный, при должности, внимание оказывал – не отмахнуться. Закружило, завертело. Романтика, ухаживания, цветы-конфеты, все как в книжках. А я… что я? Вроде бы и не дура, а вот повелась на эту красивую обертку. Сказки он мне рассказывал про любовь до гроба, про золотые горы, про счастливую семью. Верила. Хотелось верить. Тогда ведь как? Женщине – семья, дети, уют. Вот и я, как ослепленная, кивнула на предложение руки и сердца. Родители мои, царство им небесное, радовались – жених, мол, какой видный, перспективный. А сердце, наверное, тогда уже чувствовало подвох, да я его не слушала. Глухая была к своим ощущениям.
Свадьба пышная, гости, поздравления, крики «Горько!». А мне уже тогда как-то… не по себе. Будто играю роль, будто все это – не совсем мое. Но отступать было поздно. Да и перед людьми стыдно. Вот и зажили. Первые годы – вроде ничего. Бытовуха, конечно, заедала, но и радости были. Вместе вечера, выходные, отпуска. Строили планы на будущее. Детей Бог не дал, жаль, конечно. Но и без них, казалось, можно жить счастливо. А потом… потом как-то все поблекло. Игорь в работу ушел с головой. Дома – только ночевать. Разговоры – про дела, про бизнес, про деньги. А обо мне – как будто забыл. Я, как прислуга, – дом, быт, еда, одежда. И все. Душа его закрылась от меня, отгородился стеной. Пыталась говорить, достучаться. Сначала – ласково, потом – упреками, потом – слезами. Все впустую. Стена все выше и толще.
А потом… случайно узнала. Она. Молодая, наглая, на его работе крутится. Сначала вроде как коллега, потом – больше. Подруга «сердечная». Разговоры за спиной, шепот, взгляды. Сначала не поверила. Гнала от себя мысли грязные. Не может быть! Мой Игорь… не такой. Он же… клялся, божился. А потом… звонок. Случайный, ошиблась номером, наверное. Женский голос в трубке: «Игорь, любимый…» И все. Как обухом по голове. Мир перевернулся. Земля из-под ног ушла. Неделю ревела, как белуга. Похудела, как щепка. Есть не могла, спать не могла. В зеркало смотреть страшно было – в глазах тоска, боль, пустота.
Собрала волю в кулак. Решила – надо жить дальше. Хватит слезы лить. Сама себе сказала: «Полина, ты что, тряпка? Умойся, причешись и вперед!». Игорь, конечно, врал в глаза, отнекивался, клялся в верности. Но я-то уже видела. Видела эту ложь в его глазах, чувствовала фальшь в каждом слове. Поняла, что все кончено. И не просто кончено – перегнило, протухло. Развод. Слово страшное, горькое. Но – необходимое. Как глоток свежего воздуха. Сказала ему – развод. Сначала – не поверил. Думал – испугаю, передумаю. А когда понял, что всерьез, что не отступлю, – разозлился. Вот тут и полезла его гнилая сущность наружу. Мелкий, жадный, злобный. Давай имущество делить, давай судиться, давай друг другу палки в колеса вставлять. А я… спокойна. Как танк. Собрала документы, наняла юриста, и – вперед.
И вот теперь – машина. «На мать переписал». Думает, умный какой. А я молчу, усмехаюсь. Пусть думает, что перехитрил. Я же знаю – недолго ему радоваться. Мать его… Светлана Петровна… женщина хорошая, добрая. Но – подкаблучница. Игоря всю жизнь боготворила, все ему прощала, все его капризы исполняла. Вот и сейчас, уверена, – уговорил, надавил, запугал. Она и подписала, не глядя. Старушка старенькая, ей лишь бы сын был доволен. Жалко ее, Светлану Петровну. Но и она мне сейчас, как козырь в рукаве.
Утро начала с визита к юристу. Молодой парень, но – толковый. Внимательно выслушал, документы посмотрел, головой покачал. «Дело, – говорит, – скользкое. Формально – мать собственник. Доказать, что это фиктивная сделка, – сложно, но можно. Будем бороться». Воодушевил. Вселил надежду. После юриста – к Светлане Петровне. Живет она в соседнем доме, старенькая квартирка, скромная обстановка. Встретила меня, как всегда, приветливо. Обрадовалась, засуетилась, чай налила, пирожками угощает. Разговорились. О жизни, о здоровье, о детях-внуках. Обо всем, да ни о чем. Потом, вроде невзначай, спрашиваю: «Светлана Петровна, а как ваша новая машина? Нравится? Удобная?». Она – глаза опустила, вздохнула тяжело. «Ой, дочка, – говорит, – какая там машина… Не езжу я. Зрение совсем плохое стало. Как за руль садиться? Страшно». А сердце мое – екнуло. Вот оно! Ключик к разгадке.
Продолжаю разговор аккуратно, осторожно. «Так а зачем же, – спрашиваю, – машину покупали, если не ездите? Внукам, что ли?». Светлана Петровна – молчит. Голову в плечи втянула. Потом, еле слышно, говорит: «Игорь… уговорил. Сказал – надо. Для дела, для семьи. Оформил на меня, а сам… ездит. Я и не видела ее ни разу, эту машину. Только документы подписала, что велел». Вот и все. Картина ясна. Фикция. Липа. Прикрытие для Игоревых делишек. Спрашиваю Светлану Петровну: «А вы бы, – говорю, – Светлана Петровна, в суде могли бы это рассказать? Что машина не ваша, что вы на ней не ездите, что Игорь вас уговорил на эту аферу?». Она – испугалась. Глаза забегали. «Ой, Полина, – говорит, – не надо суда. Не хочу я с Игорем ссориться. Он сын мой, единственный. Как же я против него пойду?». Жалко ее. Понимаю. Боится сына. Но и помочь хочется. Себе помочь, справедливости добиться.
Ухожу от Светланы Петровны – в раздумьях. Что делать? Как поступить? Давить на старушку, тащить ее в суд, против сына настраивать? Не хочется. Не по-человечески это. Но и Игорь… заслужил наказание. Надо его проучить, чтобы другим неповадно было. Вечером звонит подруга, Лена. Разведенная, как и я. Понимает, сочувствует. Рассказываю ей про машину, про Светлану Петровну. Лена – смеется. «Полинка, – говорит, – да ты чего? В интернете поройся! Сейчас же все есть. Наверняка Игорь на этой машине везде светится. Штрафы, парковки, камеры… Найди доказательства, что он на ней ездит, и все! Никакая мать ему не поможет!». И точно! Как я сама не додумалась? Интернет – великая сила. Сажусь за компьютер. Начинаю искать. Номер машины знаю – в документах на развод указан. Вбиваю в поисковик. И – вот оно! Фотографии с парковки возле офиса Игорева, видео с регистратора, где он за рулем, штрафы за превышение скорости… Целая папка компромата! Вот тебе и «машина матери»! Вот тебе и «не достанется»!
С этими доказательствами – снова к юристу. Тот – аж руками развел. «Молодец, Полина Сергеевна! – говорит. – Вот это – дело! С такими доказательствами – в суд смело можно идти. Мать его пусть что угодно говорит, а факты – налицо!». Назначили заседание. Игорь – самодовольный, ухмыляется, уверен в победе. А я – спокойна, как удав. Знаю, что правда на моей стороне. В зале суда – Игорь, его адвокат, я и мой юрист. Судья – женщина, строгая, но справедливая. Начинается заседание. Игорь – бахвалится, врет в глаза, про «машину матери» рассказывает. Документы показывает – оформлена, мол, на законных основаниях. Я – молчу. Жду своего часа. Потом – слово мне. Выхожу вперед, раскладываю на столе судьи фотографии, видео, распечатки штрафов. «Вот, – говорю, – ваша честь, доказательства. Машина – не матери, а Игорева. Он на ней ездит постоянно. Мать – в глаза ее не видела. Фикция это все, обман. Чтобы имущество от меня скрыть». Игорь – бледнеет, краснеет, заикается. Пытается оправдываться, что это, мол, случайность, что он просто… матери помогает, машину обкатывает, чтобы не простаивала. Бред несет, жалкий вид у него. Судья – смотрит на него с презрением. Видит же, что врет, что изворачивается. Объявляет перерыв. А после перерыва – решение. «Признать сделку по переоформлению автомобиля фиктивной, – зачитывает судья, – включить автомобиль в перечень совместно нажитого имущества, подлежащего разделу». Все! Победа! Смотрю на Игоря – лицо перекошено, глаза злые, ненависть так и брызжет. А мне – спокойно. Даже жалко его немного. Сам себя перехитрил, сам в ловушку попал.
После суда – звонок от Светланы Петровны. Плачет в трубку, извиняется. «Полина, доченька, – говорит, – прости меня, старую дуру. Не хотела я зла тебе. Игорь меня заставил, надавил. Не знала, что так получится. Обещаю – больше не буду ему помогать в его грязных делах. Ты – хорошая, честная. А он… слепой он, ничего не видит, никого не ценит». Успокаиваю ее, говорю, что не обижаюсь, что все понимаю. Даже как-то теплее к ней стала после всего этого. Женская солидарность, наверное.
Развод оформили быстро. Имущество поделили по закону. Машину оценили, половину стоимости мне выплатили. Деньги – не главное, конечно. Главное – справедливость восторжествовала. Игорь… пытался еще скандалить, угрожать, но я – непреклонна. Понял, что бесполезно. Отступил. Ушел, хлопнув дверью. И – слава Богу! Как гора с плеч. Легче дышать стало, свободнее. Новая жизнь началась. Без Игоря, без лжи, без обид. Впереди – весна. В душе – тоже весна. И пусть этот урок, горький, но – полезный, останется в прошлом. А я – пойду вперед, с высоко поднятой головой и с улыбкой. Улыбкой победителя. И пусть Игорь там ухмыляется сколько угодно. Я-то знаю – кто кого переиграл.
