никита— Сколько раз тебе повторять: это мой дом, и я тут всё решаю! — Анна Петровна поставила банку с профсоюзным маслом обратно на полку. — Не трогай то, что тебе не принадлежит!
— Мама, ну сколько можно хранить этот хлам? — Ольга раздраженно махнула рукой. — У нас генеральная уборка, а ты цепляешься за каждую банку, как сорока за блестяшку.
— Ишь какая умная! Хлам, значит? — Анна Петровна поправила очки на переносице. — А то, что я три смены стояла у станка, чтобы это масло получить, тебе невдомёк? В очереди до ночи торчала!
Ольга закатила глаза. Эту историю она слышала не меньше сотни раз. Всё детство под эти рассказы засыпала.
— Нормальные люди фотографии хранят, а не прогорклое масло сорокалетней давности. — Она взяла с полки другую банку. — Тут даже этикетка стёрлась. Что это вообще?
— Положь на место! — Анна Петровна выхватила банку. — Это масло профсоюзное, особое. Такого сейчас не делают. Я с этим маслом…
— Бабуля, можно я посмотрю? — в комнату вошёл Кирилл, внук, приехавший на выходные. Высокий, худощавый, с вечно взлохмаченными волосами и умными глазами.
Анна Петровна тут же просияла, протягивая ему банку:
— Смотри, Кирюша. Это с семьдесят восьмого года, когда наш завод перевыполнил план. Нам тогда по банке выдали. Праздник был!
Кирилл повертел в руках потёртую банку с остатками красноватой этикетки.
— Любопытно, — протянул он. — А можно я сфотографирую?
Ольга фыркнула:
— Только не говори, что тебе тоже интересны эти бабушкины сказки про заводские подвиги.
— Что ты знаешь о подвигах, Оля? — вдруг тихо произнесла Анна Петровна. — Ты и дня не проработала в условиях, в которых я всю жизнь провела.
— Начинается! — Ольга всплеснула руками. — Сейчас опять будешь рассказывать, как ты героически стояла у станка. Мама, это было полвека назад! Сейчас другое время, другие ценности.
— Другие, конечно, — Анна Петровна сжала губы. — Выбросить всё, что напоминает о прошлом. Забыть, кто тебя вырастил, кто недоедал, чтобы ты в институт пошла.
— Ладно вам, — примирительно произнёс Кирилл. — Бабуль, расскажи мне историю этой банки. Для моего исследования.
— Какого ещё исследования? — скептически прищурилась Ольга.
— У меня курсовая по истории советской промышленности. — Кирилл улыбнулся, подмигнув бабушке. — И эта банка — отличный артефакт!
Анна Петровна расправила плечи:
— Вот видишь, Оля, умный человек ценит историю!
— Господи, да он просто тебя успокаивает! — Ольга взмахнула тряпкой, которой только что протирала полки. — Кому нужны эти советские пережитки?
Кирилл бережно поставил банку на стол и сделал несколько снимков с разных ракурсов.
— В те времена это было целое состояние, — Анна Петровна погладила жестяную поверхность банки. — Когда директор объявил, что за перевыполнение плана будут выдавать масло, весь цех загудел, как улей. Мы тогда с Зиной Коркиной на спор работали — кто больше деталей за смену выточит.
— И ты выиграла? — Кирилл подвинул стул ближе.
— А то! — Анна Петровна хитро прищурилась. — Два станка обслуживала одновременно. Руководство даже в газете написало: «Стахановский метод товарища Кравцовой». Вот тогда-то и дали эту банку. Не просто так, а с вручением, при всём коллективе.
Ольга скрестила руки на груди:
— Послушать тебя, так эта банка — орден какой-то. А на деле — просто старое масло, которое давно уже испортилось.
— Да не в масле дело! — вспыхнула Анна Петровна. — В памяти! В уважении! Мы тогда это масло не съели. Берегли для особого случая.
— Какого ещё случая? — недоуменно спросила Ольга.
Анна Петровна вдруг притихла, отвернулась к окну:
— Отец твой с Афганистана должен был вернуться. Хотела праздник устроить, блины испечь… А пришла похоронка.
В комнате повисла тяжелая тишина. Кирилл переводил взгляд с бабушки на мать, не решаясь нарушить молчание.
— Ты никогда об этом не рассказывала, — наконец тихо произнесла Ольга.
— А ты и не спрашивала, — Анна Петровна вздохнула. — Всё выбросить норовишь, вместе с историей нашей.
Кирилл осторожно взял банку:
— Знаешь, бабуль, мне кажется, тут на этикетке логотип нашего завода. Того самого, про который я сейчас исследование пишу.
— Ну да, — кивнула Анна Петровна. — Наш завод «Электроприбор» тогда на всю область гремел.
Кирилл внимательно рассматривал потертую этикетку:
— А какой это точно год, не помнишь?
— Семьдесят восьмой, осень, — без запинки ответила Анна Петровна. — В октябре награждали.
Кирилл что-то быстро набрал в телефоне, потом присвистнул:
— Невероятно! Бабуль, ты знаешь, что в семьдесят восьмом ваш завод выпустил ограниченную партию этого масла специально для передовиков производства?
— Ну конечно, знаю, — Анна Петровна пожала плечами. — Я ж говорю, за перевыполнение плана давали.
— Нет, ты не понимаешь, — Кирилл оживился, глаза его заблестели. — Это была экспериментальная партия! С особым составом, по новой технологии. Их всего сто штук выпустили, а потом производство свернули.
— Господи, Кирилл, — Ольга поморщилась. — Только не поощряй её. И так весь дом завален старьём.
— Но мам, ты не понимаешь! — Кирилл возбуждённо листал что-то в телефоне. — Эти банки — настоящая редкость. В музее истории промышленности есть только один экземпляр, и тот без оригинальной пломбы!
Анна Петровна поправила платок и гордо посмотрела на дочь:
— Вот видишь, не просто так я её храню. Чуяло моё сердце!
— А можно посмотреть, там пломба цела? — Кирилл осторожно повертел банку. — О! Вот она, родимая! С номером партии и всё такое!
В этот момент входная дверь хлопнула, и в комнату вошла Марина, жена сына Анны Петровны.
— Что тут у вас происходит? — недовольно спросила она, увидев всех столпившихся вокруг стола. — Ольга, ты обещала к обеду закончить с антресолями.
— Мариночка! — воскликнула Анна Петровна. — Представляешь, моя банка с маслом оказалась ценной!
— Какая ещё банка? — Марина подошла ближе. — А, это? Господи, я вчера хотела всё это барахло на помойку отнести, пока вы в магазин ходили.
— Ты что?! — Анна Петровна схватилась за сердце. — Да как ты могла! Это же память!
— Свекровь, ну сколько можно? — Марина устало вздохнула. — Весь дом завален этими банками-склянками. Дышать нечем!
— Ты бы ещё фотографии мои выбросила! — В голосе Анны Петровны зазвенели слезы. — Вам лишь бы всё по-своему переделать! А то, что для меня дорого — вам без надобности!
— Слушайте! — Кирилл поднял руки, призывая всех к тишине. — Вы не понимаете! Эта банка может стоить приличных денег!
— Каких ещё денег? — насторожилась Марина.
— В интернете пишут, что коллекционеры за такие артефакты советской эпохи большие деньги платят. Особенно если сохранность хорошая, — Кирилл показал экран телефона. — Смотрите, вот здесь аукцион был в прошлом году. Такая же банка, только без пломбы, ушла за 15 тысяч!
— Не может быть, — Ольга недоверчиво взглянула на фотографию в телефоне. — Кто в здравом уме будет платить такие деньги за старую банку?
— Коллекционеры, историки, музейные работники, — перечислил Кирилл. — Это часть истории страны, мам!
— Так что, предлагаешь продать? — деловито уточнила Марина, разглядывая банку с новым интересом.
Анна Петровна вдруг резко встала:
— Никому я ничего не продам! Не для продажи я это берегла! Что же вы за люди такие? Только о деньгах и думаете!
— Но свекровь…
— Я всё сказала! — Анна Петровна схватила банку и прижала к груди. — Это память о лучших годах моей жизни. О твоём свёкре, Марина. О вашем дедушке, ребята. Разве можно такое продать?
— Бабуль, постой. — Кирилл мягко коснулся её плеча. — Я же не предлагаю продавать. Я просто показал, что твоя банка действительно ценная. Не просто старая вещь, а настоящий исторический артефакт.
Анна Петровна недоверчиво посмотрела на внука:
— Правда не хочешь, чтоб я продала?
— Конечно, нет! — Кирилл улыбнулся. — Это же часть нашей семейной истории.
Марина недовольно фыркнула:
— Погоди-ка, а зачем тогда ты про деньги заговорил? Пятнадцать тысяч на дороге не валяются.
— Марина! — возмутилась Ольга. — Ты что, правда хочешь, чтобы мама продала свою память?
— А что такого? — Марина пожала плечами. — Все эти сантименты… Что толку в старой банке? А деньги пригодились бы. У Петьки вон обувь порвалась.
— Вечно у тебя что-то рвётся и ломается, — покачала головой Анна Петровна. — И всегда на мою пенсию глаз кладёшь.
— При чем тут ваша пенсия? — вспыхнула Марина. — Вы же в нашем доме живёте! Мы вас содержим!
— В вашем?! — Анна Петровна аж задохнулась от возмущения. — Да я этот дом своими руками строила! На заводские премии! А вы тут…
— Тихо! — Кирилл повысил голос. — Хватит ссориться! У меня есть идея.
Все замолчали и повернулись к нему.
— Бабуль, — Кирилл взял Анну Петровну за руку. — А что если твоя банка попадет в музей? Представляешь? Люди будут приходить и узнавать о тех временах, о заводе, о тебе…
— О… обо мне? — неуверенно переспросила Анна Петровна.
— Конечно! — воодушевился Кирилл. — Музей истории промышленности сейчас создаёт новую экспозицию о заводе «Электроприбор». Я туда на практику хожу. Они с ног сбились, ищут подлинные вещи тех времён. А у тебя тут настоящее сокровище!
— Музей? — Анна Петровна растерянно моргнула. — А они возьмут?
— Да с руками оторвут! — Кирилл достал из рюкзака ноутбук. — Сейчас напишу куратору экспозиции. Он просто с ума сойдёт от радости!
— Ну хорошо, — протянула Марина. — А что мы с этого будем иметь? В музей-то бесплатно отдавать?
— Марина! — одернула её Ольга.
— А что такого я спросила? — Марина развела руками. — Коллекционеры платят, а музей, значит, нет?
Анна Петровна поджала губы:
— Опять ты за своё… Вечно думаешь, как бы на мне нажиться.
— Причём тут нажиться? — возмутилась Марина. — Просто если вещь ценная, почему бы не получить за неё деньги?
— Потому что есть вещи, которые дороже денег, — тихо произнёс Кирилл, не отрываясь от экрана ноутбука. — О! Леонид Сергеевич уже ответил! Пишет, что это сенсация!
Кирилл повернул экран, показывая всем переписку.
— «Анна Петровна Кравцова? ТА САМАЯ?!» — вслух прочитала Ольга. — Мам, а что значит «та самая»?
Анна Петровна смущённо улыбнулась:
— Ну, я же говорила, что в газете писали… Передовик производства всё-таки…
— Бабуль, ты не договариваешь! — Кирилл торжествующе взглянул на неё. — Леонид Сергеевич пишет, что ты была одной из первых женщин-наставниц на заводе и подготовила больше двадцати молодых специалистов!
— Ну было дело, — Анна Петровна застенчиво поправила воротник. — Молодёжь приходила неопытная, кто-то же должен был показывать.
— Мам, а почему ты нам никогда об этом не рассказывала? — Ольга смотрела на мать новым взглядом.
— А вы и не спрашивали никогда, — Анна Петровна вздохнула. — Всё «хлам» да «хлам». А для меня каждая вещь — это целая жизнь, понимаешь?
— Леонид Сергеевич пишет, что они хотят сделать целый стенд про тебя! — Кирилл чуть не подпрыгивал от восторга. — Говорит, что в архивах музея есть твои фотографии с награждения!
— Фотографии? — Анна Петровна просияла. — Господи, неужели сохранились? А я думала, всё пропало после закрытия завода.
— Не только фотографии, — Кирилл продолжал читать сообщения. — Тут грамоты, вырезки из газет… Он спрашивает, не сохранились ли у тебя ещё какие-нибудь вещи с завода?
Анна Петровна вдруг оживилась:
— Сохранились! В чулане, в синем чемодане! Там значок «Ударник пятилетки» и почётная лента. И фотоальбом ещё должен быть, с заводских собраний.
Ольга переглянулась с Мариной. В глазах обеих читалось удивление.
— Может, достанем? — предложила Ольга. — Посмотрим, что там есть.
Через полчаса стол был завален старыми фотографиями, вырезками из газет, грамотами. Анна Петровна с блеском в глазах переходила от одного снимка к другому, рассказывая истории, которые семья никогда раньше не слышала.
— А вот здесь, смотрите, это мы с девчонками из цеха, — она указала на чёрно-белое фото, где молодые женщины стоят у станка. — А вот Иван Степаныч, наш мастер. Строгий был, но справедливый. Это благодаря ему я в наставницы пошла.
Марина осторожно взяла фотографию:
— А вы красивая были, Анна Петровна.
— Да и сейчас ничего, — неожиданно подмигнула старушка, вызвав у всех улыбку.
Кирилл тем временем не отрывался от ноутбука:
— Бабуль, Леонид Сергеевич спрашивает, можно ли приехать к нам завтра? Он хочет лично осмотреть банку и другие артефакты.
— Конечно, можно! — воскликнула Анна Петровна. — Ой, надо пирогов напечь… Где мука у нас?
— Мам, сиди спокойно, я всё приготовлю, — неожиданно мягко сказала Ольга. — Не суетись.
На следующий день дом напоминал музей. Анна Петровна, нарядная и взволнованная, сидела во главе стола. Леонид Сергеевич, упитанный мужчина в очках, бережно держал в руках банку с маслом.
— Это настоящее сокровище! — восхищался он. — Посмотрите, пломба нетронута, этикетка сохранилась… А в сочетании с историей Анны Петровны — просто бесценный экспонат!
— Значит, она действительно ценная? — уточнила Марина.
— Безусловно! — кивнул Леонид Сергеевич. — Мы оформим её как личный дар Анны Петровны, с указанием всей истории. И, конечно, с упоминанием семьи, сохранившей эту реликвию.
— Всей семьи? — переспросила Ольга.
— Разумеется! — улыбнулся музейщик. — Сохранение исторической памяти — заслуга каждого из вас.
Вечером, когда гости разошлись, Анна Петровна тихо сидела у окна. Ольга подошла и обняла мать за плечи:
— Прости, что мы не понимали, насколько это важно для тебя.
— Ничего, — Анна Петровна погладила дочь по руке. — Главное, что теперь эта история не пропадёт. И мои внуки будут знать, какой была их бабушка.
В углу комнаты Кирилл бережно укладывал в коробку фотографии и документы, которые завтра отправятся в музей вместе с легендарной банкой профсоюзного масла — свидетельницей целой эпохи.