— Вера тебе квартиру оставила, а я твой единственный сын! — Максим развалился на продавленном диване, словно хозяин. — Логично же, что ты мне ее отдашь!
Валентина Петровна поставила чайник и обернулась. Сын смотрел на нее с такой уверенностью, что захотелось рассмеяться. Или заплакать.
— Максим, а почему ты решил, что я должна тебе что-то отдавать?
— Как это почему? — он нахмурился. — Мать должна помогать детям! У меня четверо детей, между прочим. Твоих внуков! А вы с отцом старые уже, вам много не надо.
Валентина присела напротив сына. Тридцать пять лет назад она держала этого краснолицего крикуна на руках и думала, что готова ради него на все. Теперь смотрела на этого мужчину и понимала — была права. Только «всё» оказалось страшнее, чем она представляла.
— А если бы Вера хотела тебе квартиру оставить, она бы тебе и оставила, — тихо сказала Валентина.
— Тетка последний год вообще не в себе была от химиотерапии! — отмахнулся Максим. — Да и мы с ней поругались. Из-за денег.
— Поругались?
— Она отказалась мне помочь, когда у нас третий ребенок родился. Сказала, что сама лечится и денег нет. А я просил всего пятьдесят тысяч.
Валентина вспомнила, как Вера звонила ей тогда, плача: «Валя, он же мой племянник, я его как сына любила! А он мне сказал, что медицина бесплатная, а за деньги только шарлатаны работают. Я ему про кредит на лечение рассказала, а он — что его проблемы важнее моей жизни!»
— Понятно, — кивнула Валентина.
— Что понятно? — Максим подался вперед. — Мам, я же не чужой! Светлана дома сидит с детьми, денег катастрофически не хватает. А у тебя теперь есть возможность нам помочь!
Валентина налила чай. Руки слегка дрожали — то ли от возраста, то ли от злости.
— Максим, а что ты сам можешь предложить своим детям?
— Как это что? Я работаю!
— Грузчиком в магазине. Хотя мы с Верой тебе институт оплачивали.
— Там думать надо было! — фыркнул Максим. — А мне и так неплохо. Главное, что семья есть.
— Семья… — Валентина отпила чай. — А почему ты уверен, что я обязана вам помогать?
— Потому что ты мать! — Максим повысил голос. — Родители должны помогать детям! Это закон жизни!
— До восемнадцати лет, — спокойно ответила Валентина. — А дальше дети должны помогать родителям.
— Ты что, хочешь, чтобы я тебя содержал? — хмыкнул сын. — На мою зарплату?
— Не хочу. Хочу, чтобы ты оставил нас с отцом в покое и жил самостоятельно.
Максим встал, прошелся по комнате. Валентина видела, как в его глазах нарастает привычная ярость. Раньше она пугалась этого взгляда, бежала успокаивать, давала денег. Теперь просто наблюдала.
— Значит, отказываешь? — процедил сын. — Прекрасно. Тогда можешь забыть про внуков. Ни увидишь их больше, ни в гости не пустим.
— Угрозы? — Валентина поставила чашку. — Сын угрожает матери?
— Я не угрожаю! Я констатирую! — Максим подошел к двери. — Подумай еще раз. Я приеду завтра за ответом.
Когда дверь хлопнула, Валентина достала из шкафа письмо Веры. Читала его уже десятый раз, но каждый раз находила что-то новое.
«Валя, я оставляю тебе квартиру не потому, что ты мне помогала во время болезни. Помогала-то мало — сама еле сводила концы с концами. Оставляю потому, что ты единственная, кто меня по-настоящему любил. Максим… Я его тоже любила, но понимала, что мы его испортили. Избаловали до невозможности. Он привык только получать, но не отдавать. Даже тебе. Особенно тебе. Пожалуйста, не повторяй моих ошибок. Пора учить его быть взрослым.»
Валентина сложила письмо и посмотрела в окно. За стеклом чернел барак, в котором она прожила тридцать лет. Вера дарила ей шанс на нормальную старость. Максим хотел этот шанс отобрать.
А что, если он правда не пустит к внукам? Валентина представила Машеньку, младшую, которая всегда бежала к ней с распростертыми объятиями. Представила, как объясняет ребенку, почему бабушка больше не приходит.
Но потом вспомнила слова Веры: «Он привык только получать.» И подумала: а что, если внуки вырастут такими же?
На следующий день Максим пришел с документами.
— Ну что, мам, решила?
— Решила, — кивнула Валентина. — Квартира остается у меня.
— Тогда прощай, — холодно сказал сын. — Больше меня не увидишь.
Он ушел, хлопнув дверью так, что задрожали стекла. Валентина осталась одна в тишине барака. Впервые за много лет она не побежала догонять сына, не стала умолять прощения.
Через месяц Максим все-таки приехал. Без документов, без требований. Просто сел за стол и тихо сказал:
— Мам, денег дай. Света в больнице, операция нужна.
Валентина достала кошелек, отсчитала все, что было. Дала молча.
— Спасибо, — пробормотал Максим. — Я… я верну.
— Не надо возвращать, — сказала Валентина. — Но и квартиру не проси.
Максим кивнул и ушел. Валентина поняла — что-то изменилось. Возможно, он впервые в жизни сказал ей «спасибо» без требований дать еще больше.
Квартиру от Веры Валентина так и не продала. Переехала туда с мужем, а барак сдала молодой семье за символическую плату. Максим изредка заходил, но больше не требовал. Просил.
А это, как оказалось, было совсем другое дело.
