Знаете, есть такие моменты в жизни, когда внутри что-то… щёлк! И всё. Конец. Финита ля комедия.
Вот и у меня щёлкнуло. В самый обычный вторник. Ничего особенного! Помешивала борщ «Андрей его обожает», а в голове крутилось одно: «Как же я устала».
Бумаги о разводе лежали в папке на верхней полке шкафа, куда я их запихнула вчера после визита к адвокату. Три дня. Всего три дня до прибытия свекрови! И эти три дня казались последним глотком воздуха перед погружением в ледяную воду.
Я не сразу решилась, не-а. Пять лет брака – это вам не фунт изюма. Пять лет… тю-тю… как песочек сквозь пальцы. И с каждым годом Елена Павловна, моя, так сказать, «драгоценная» свекровушка, всё глубже вгрызалась в нашу жизнь.
Сначала советики по телефону «милые такие, ага». Потом еженедельные визиты с «правильным» борщом «не то что твоя бурда, деточка». А потом – Бац! – ключик от нашей квартиры: «чтобы не беспокоить вас звонками, детооочка».
Терпела. Ух, как терпела! Глотала обиды, будто горькие таблетки.
Пыталась с Андреем поговорить – без толку! Всегда одно и то же: «Мама желает нам только добра, Мариш». Ну конечно! Особенно когда проверяла, достаточно ли чисто я вымыла за унитазом или когда демонстративно перестирывала моё выстиранное бельё. Добрейшей души человек!
В тот самый вторник я вернулась с работы в шесть. Распотрошила пакеты с продуктами, начала готовить ужин. В кармане жужжал телефон – коллеги что-то писали, но я отмахнулась.
К чёрту! Вечерний ритуал важнее. Андрей любит, когда к его приходу всё готово. Идеальная жена. Именно такой меня пытались сделать последние пять лет.
Входная дверь хлопнула ровно в 19:05.
— Ммм, борщом пахнет, — крикнул Андрей из прихожей. — Молодчина!
Я улыбнулась. Вот что странно – мне до сих пор нравилось его радовать, несмотря ни на что. Может, это и была последняя капля – осознание того, что я всё еще пытаюсь быть хорошей, даже когда внутри всё разрывается от боли и обиды.
Он ввалился на кухню, чмокнул меня в макушку – привычно, мимоходом, будто собаку погладил – и сразу к холодильнику за пенным.
— Слушай, у меня отличные новости, — начал он, делая глоток прохладительного напитка прямо из бутылки. — Мама согласилась!
— Согласилась? — я продолжала помешивать борщ, не поднимая глаз.
— На переезд, — он плюхнулся на краешек стола. — Она продает свою квартиру и переезжает к нам.
Дзынь! Ложка выпала из моей руки и с грохотом шмякнулась о кафельный пол. Звук будто разрезал реальность на «до» и «после».
— Что значит «переезжает к нам»? — тихо спросила я, чувствуя, как холодеет затылок.
— Ты вообще слышишь, что я говорю? — Андрей стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди. — Мама продала квартиру, чтобы помочь с ипотекой. Она переезжает к нам.
Я медленно повернулась к нему: — И ты решил это без меня? А я, значит, должна просто подготовить спальню?
— Марин, это моя мать. Куда ей еще идти?
— В съемную квартиру? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело и булькало. — На деньги от продажи своей?
— Деньги пойдут на погашение нашего кредита. Ты же сама жаловалась, что платежи высокие.
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль. Боль! Хоть что-то настоящее в этом разговоре.
— Но я не просила решать эту проблему, превращая наш дом в коммуналку! И почему наша спальня, а не гостевая комната?
— В гостевой я сделаю себе кабинет, — пожал плечами Андрей, будто говорил о погоде. — Мама привезет свою мебель из спальни, она идеально встанет у нас.
— А мы где будем спать? — горло сдавило, словно невидимая рука сжала его.
— В гостиной, на диване. Временно, — он словно не замечал, что со мной творится. Слепой? Глухой? Или просто… все равно? — Мама уже продала квартиру Виталию Петровичу, он дал хорошую цену.
— Виталию… твоему начальнику? — я почувствовала, как пол ушел из-под ног, будто в лифте, который внезапно рухнул вниз. — И когда вы это всё планировали?
— Последние полгода, — он отвёл взгляд. От-вёл! — Я думал, ты обрадуешься. Меньше ипотека, мама поможет с бытом…
В моей голове что-то щёлк! Полгода… Полгода?! Именно тогда свекровь начала «случайно» оставлять в нашей квартире свои вещи. Устроила скандалище из-за картины, которую я повесила над кроватью. Начала приходить без звонка, со своими ключами.
— Значит, теперь это ты, она и я — в одной квартире? — тихо спросила я.
— По сути, да. Теперь наш долг будет меньше на треть, — улыбнулся Андрей, как будто мне пятилетке объяснял, сколько конфет ей купят. — И мама будет готовить те котлеты, которые ты так и не научилась делать.
Я молча прошла к шкафу, достала папку и шварк! – положила её на обеденный стол.
— Что это? — нахмурился Андрей.
— Документы на развод, — мой голос звучал неожиданно твердо. Откуда эта твердость? Я сама не ожидала. — Я подала вчера. И знаешь что? Не стоит готовить спальню для твоей мамы. Я съезжаю через два дня. Вам обоим будет удобнее.
Лицо Андрея перекосило. Будто ему в рожу плюнули: — Ты… что? Из-за того, что моя мать переезжает к нам?
— Нет, Андрей. Из-за того, что для тебя «мы» — это ты и твоя мать. А я — просто приложение к вашей семье. Типа кухонного комбайна. Полезная штука, но без души.
Я развернулась и пошла собирать вещи, оставив его стоять с разинутым ртом посреди комнаты. Точка невозврата пройдена — и впервые за долгое время я почувствовала… что? Облегчение? Нет. Свободу.
В ту ночь мы спали в разных комнатах. Я – в нашей спальне, которую скоро должна была оккупировать свекровь. Андрей – на диване в гостиной. Прям как по плану! Символично.
Лежала, пялилась в потолок и крутила в голове, как киноплёнку: наша первая встреча в кофейне, где я работала бариста после универа. Он – весь такой крутой менеджер в большой компании, я – вчерашняя студентка, перебивающаяся случайными заработками.
Его улыбка… ммм… от неё внутри разливалось тепло. Наши прогулки по вечернему городу. Первый поцелуй под дождём – мы промокли до нитки, но было так хорошо!
А потом… знакомство с Еленой Павловной. Господи, как я готовилась! Как перебирала платья! Как укладывала свои вечно непослушные кудри! Как бормотала про себя: «Главное — произвести хорошее впечатление, главное — понравиться».
— Андрюшенька говорил, что ты красивая, — сказала она тогда, окидывая меня взглядом, будто корову на рынке покупала. — Но не упомянул, что такая худенькая. Тебя нужно откормить!
И понеслась… Бесконечный марафон угождений и разочарований.
«Мариночка, ты так странно нарезаешь овощи…» «Мариночка, этот цвет стен делает комнату мрачной…» «Мариночка, мой Андрюша любит, когда рубашки гладят вот так…»
А Андрей? Улыбался и приговаривал: «Мама просто хочет помочь».
Свадьбу помню до мелочей. Елена Павловна в бледно-голубом костюме «точно таком же, как моё платье!» командовала официантами и гостями. Кому где сидеть, что когда подавать, где стоять фотографу. Передвигала цветочные композиции!
— Мама знает, как лучше, — шептал Андрей. — Она ведь специально взяла отпуск, чтобы помочь с организацией.
А потом начались советы по планированию детей.
«В вашем возрасте мы с отцом Андрюши уже ждали его братика!» «Современные девушки всё откладывают материнство, а потом жалуются на проблемы с зачатием». «Может, тебе к врачу сходить? Что-то долго у вас не получается…»
И это при том, что мы с Андреем решили подождать с детьми! По-до-ждать! Пока не выплатим хотя бы половину ипотеки!
Телефон на тумбочке завибрировал, вырывая меня из воспоминаний. Сообщение от Кати, моей лучшей подружки: «Как ты? Он уже знает?»
«Знает. Думаю, сейчас звонит маме», — ответила я.
«Останешься у меня, пока не найдешь квартиру?»
«Спасибо, но я уже сняла студию. Недалеко от работы».
«Молодец. Горжусь тобой».
Я улыбнулась. Катя была единственной, кто с самого начала видел всю ситуацию насквозь. «Он не муж, а сынок», — говорила она. — «И ты никогда не станешь в этой семье на первое место».
Я не верила! Оправдывала, надеялась, терпела… А теперь вот лежу с документами на развод и думаю — сколько времени я про…ла?
За дверью послышались шаги. Андрей остановился, я слышала его дыхание. Постоит — уйдет, решила я. Всегда так было. Любой конфликт он переживал в одиночестве, не желая «выяснять отношения». Так нас воспитывали, говорил он. Мужчины не показывают слабость. Им что, методичку выдают при рождении?
Но дверь вдруг открылась.
— Марин, — его голос звучал хрипло, будто он долго молчал или… плакал? — Давай поговорим.
Я села на кровати. Включать свет не стала – так легче. В темноте можно всё спрятать – и страх, и решимость, и предательские слёзы.
— О чем? Всё уже решено, разве нет? Твоя мама переезжает. Вы полгода это планировали. Без меня.
— Я не думал, что для тебя это будет так важно, — он сел на край кровати, не касаясь меня. — Это же временно. Пока не найдем ей что-то подходящее.
— Временно? — я аж поперхнулась от такой наглости. — Как временный ключ от квартиры? Как временные еженедельные визиты? Как временная перестановка мебели? Андрей, ничто из того, что касается твоей матери, никогда не было временным.
— Ты несправедлива, — в его голосе появились нотки раздражения. — Она много сделала для нас.
— Для тебя, — поправила я. — Она много сделала для тебя.
— А эта квартира? Половину первоначального взноса дала она!
— И напоминает об этом при каждом удобном случае. «Если бы не я, вы бы жили в съемной конуре». Помнишь такие слова?
Он молчал. Я знала, что он помнит.
— А теперь она продала свою квартиру, отдает нам деньги и переезжает сюда. Ты не видишь в этом ничего странного? Не думаешь, что это способ окончательно привязать тебя к себе?
— Бред какой-то, — он вскочил. — Ты говоришь, как сумасшедшая.
— Возможно. Или как человек, который пять лет наблюдал, как его медленно вытесняют из собственной семьи.
Я щелкнула выключателем ночника. Надо было видеть его лицо.
— Андрей, ответь честно: когда в последний раз ты принимал решение, не посоветовавшись с мамой?
Он нахмурился. Молчит. Думает! Это ж надо думать над таким вопросом!
— При чем тут это? Я советуюсь с ней, потому что уважаю её мнение. Она мудрая женщина.
— А моё мнение ты уважаешь? — тихо спросила я. — Когда ты в последний раз спрашивал, чего хочу я?
— Я… — он запнулся. — Я знаю, чего ты хочешь. Мы же вместе уже пять лет.
— И чего же я хочу?
— Стабильности. Хорошей квартиры. Возможно, ребенка в будущем.
Я помотала головой.
— Видишь? Ты описал то, что хочет для меня твоя мать. «Приличная женщина должна хотеть семью и детей». Сколько раз я слышала это от неё? Тыщу? Две?
— А разве ты не хочешь семью? — растерянно спросил он.
— Хочу. Но я хочу, чтобы это была наша семья, Андрей. Только наша. Без ежедневного контроля, без постоянных советов, без уверенности твоей матери, что она имеет право голоса во всех наших решениях.
Он сел обратно на кровать, обхватил голову руками. Прям артист погорелого театра.
— Я не знал, что тебе настолько тяжело.
— Знал, — возразила я. — Просто тебе было удобнее этого не замечать. Проще сказать «Марина преувеличивает» или «Женщины всегда так драматизируют», чем признать, что твоя мать переходит все границы. Всё время! Каждый божий день!
Мы замолчали, каждый в своих мыслях. За окном проехала машина, на секунду осветив комнату фарами. Тени заплясали по стенам, будто убегая друг от друга.
— Я люблю тебя, — наконец сказал Андрей. — Неужели этого недостаточно?
Я почувствовала, как по щеке скатилась предательская слеза.
— Недостаточно любить, Андрей. Нужно уметь защищать то, что любишь. А ты никогда не защищал меня от своей матери. Ни разу! Ни один чёртов раз!
— Что я должен был делать? Кричать на неё? Выгонять из дома?
— Устанавливать границы. Говорить «нет». Спрашивать моё мнение, прежде чем решать за нас обоих. Всего этого было бы достаточно.
Он протянул руку и коснулся моего плеча.
— Давай попробуем еще раз? Я поговорю с мамой. Объясню, что нам нужно пространство.
Я грустно усмехнулась. Сколько раз я слышала это? «Я поговорю с ней». За пять лет ничего не изменилось.
— Поздно, Андрей. Я уже подала на развод. Завтра поеду смотреть квартиру, которую сняла. Послезавтра перевезу вещи.
— Ты не можешь вот так всё бросить! — он даже голос повысил. Надо же.
— Могу. И ты знаешь, что я права. Нам обоим будет легче.
— Мне не будет легче без тебя! — в его голосе звучало отчаяние.
— Сейчас ты так думаешь, — я встала и подошла к окну. — Но через месяц, когда мама будет готовить тебе завтраки и гладить рубашки, ты поймешь, что так удобнее. А потом она найдет тебе «правильную» девушку, которая «оценит такого замечательного мужчину». И всё начнется сначала.
— Ты ошибаешься.
— Хотела бы я ошибаться, Андрей. Но за пять лет я слишком хорошо узнала, как всё работает в вашей семье.
Он вдруг бухнулся на колени, обхватил мои ноги. Театр продолжается?
— Марина, пожалуйста! Я всё исправлю! Я позвоню маме прямо сейчас и скажу, что мы передумали!
Я мягко отстранилась.
— Не надо. Это не решит проблему. Проблема в том, что ты не видишь проблемы.
— Вижу! Теперь вижу!
— Только потому, что я ухожу. А что будет через неделю, когда первый шок пройдет? Ты снова начнешь сомневаться. «Может, Марина всё-таки преувеличивает?» «Может, нужно просто потерпеть?»
Он молчал, и я знала — он не может возразить, потому что я права.
— Ложись спать, Андрей, — устало сказала я. — Завтра рабочий день.
Утро выдалось солнечным и ясным — как в насмешку над моим состоянием.
Андрея уже не было — либо свалил на работу раньше обычного, либо вообще не ложился. Я заварила кофе и села составлять список вещей, которые заберу. Немного шмоток, книги, ноут. Мои эскизы и альбомы. Свою кружку с трещинкой, которую Андрей постоянно хотел выбросить.
Телефон заорал так неожиданно, что я подпрыгнула. На экране: «Елена Павловна». Я глубоко вдохнула и ответила.
— Доброе утро.
— Что у вас происходит? — без приветствия начала она. — Андрей звонил мне вчера в истерике! Какой ещё развод? Ты с ума сошла?
— Елена Павловна, думаю, нам лучше не обсуждать это по телефону.
— Ты понимаешь, что делаешь? — её голос звенел от возмущения. — Бросаешь семью из-за какой-то глупой обиды!
— Это не обида, — я старалась сохранять спокойствие. — Это осознанное решение.
— Осознанное? — она фыркнула. — Девочка, ты не знаешь, что такое осознанность! Ты импульсивна и эгоистична. Андрюша столько делает для тебя, а ты…
— Извините, но мне пора собираться на работу, — я её оборвала. — Всего доброго.
И нажала «отбой», не дожидаясь ответа.
Руки ходуном ходили. Всегда так — после разговоров с ней я чувствовала себя нашкодившим ребенком, который разбил вазу и теперь получит по шее.
Телефон пиликнул — сообщение от Андрея: «Я отменил переезд мамы. Пожалуйста, давай поговорим вечером».
Я не стала отвечать. Знала, что это временно. Как только я соглашусь остаться, всё вернется на круги своя. Елена Павловна будет искать новые способы вернуться. У неё впереди целая жизнь, чтобы придумать убедительный предлог. А у меня нет сил бороться.
На работе я была как в тумане. Коллеги заметили, но не лезли с вопросами — только Катька подошла во время обеда.
— Как ты?
— Нормально, — я ковыряла салат, не поднимая глаз. — Сегодня после работы еду смотреть квартиру.
— Хочешь, поеду с тобой?
— Не надо, справлюсь.
Она сжала мою руку.
— Ты молодец, знаешь? Не каждый найдет в себе силы вырваться.
— Пока не вырвалась, — усмехнулась я.
— Вырвешься, — уверенно сказала Катя. — Я в тебя верю.
После работы я поехала смотреть квартиру. Крошечная студия на пятом этаже старой хрущевки. Стены облупленные, паркет скрипит, душевая кабина вместо ванной. Но своя. Без свекрови, без постоянного контроля, без необходимости угождать.
— Беру, — сказала я хозяйке, немолодой женщине с добрыми глазами.
— Уверена? Тут ремонт не мешало бы…
— Уверена. Когда можно въехать?
— Да хоть завтра, — она пожала плечами. — Квартира всё равно пустует.
По дороге домой — пока еще домой — я чувствовала странную легкость. Будто после долгой болезни наступает выздоровление — слабость еще есть, но уже понимаешь, что всё, это позади!
Андрей ждал. Сидел на кухне, перед ним — букет моих любимых фрезий и бутылка вина.
— Поговорим? — спросил он тихо.
Я села напротив, не снимая куртку.
— Андрей, я благодарна тебе за эти пять лет. Правда. Между нами было много хорошего. Но я больше не могу жить в тени твоей матери.
— Я отменил её переезд, — быстро сказал он. — Позвонил и сказал, что мы передумали.
— И что она ответила?
Он отвел взгляд.
— Что я неблагодарный сын. Что я выбираю капризную жену вместо родной матери. Что она потратила на меня всю жизнь, а теперь осталась одна.
— Видишь? Это никогда не закончится. Ты всегда будешь разрываться между нами. Всегда будешь чувствовать вину, какой бы выбор ни сделал.
— Но я выбрал тебя! — в отчаянии воскликнул он. — Разве не это важно?
— Важно. Но недостаточно, — я потерла виски. — Андрей, давай будем честными. Ты не готов разорвать эту… нездоровую связь с матерью. И я не имею права требовать этого от тебя. Но я имею право спасти себя.
— Спасти? — он нахмурился. — От чего?
— От превращения в тень. От жизни на вторых ролях. От звания «жены Андрея», когда собственные мечты и желания — да они никому не сдались!
Он налил прохладное, протянул мне бокал.
— Ты всегда могла заниматься тем, чем хотела. Я никогда не запрещал.
— Не запрещал. Но и не поддерживал. Помнишь, когда мне предложили работу в другом городе? Дизайнером в крупном издательстве? Мечта всей моей жизни?
— Это было нереально. Переезжать в другой город из-за работы…
— Видишь? Для тебя моя мечта — это просто «работа», из-за которой нелепо что-то менять. А для меня это был шанс.
— Я могу найти тебе такую же работу здесь! У меня есть связи…
Я покачала головой.
— Ты не понимаешь. Дело не в работе. Дело в отношении. Ты никогда не воспринимал мои желания всерьез. Для тебя важно то, что важно для твоей мамы — стабильность, престиж, статус. А я хочу просто… быть счастливой. Неужели это так сложно?
— Я могу измениться, — он взял меня за руку. — Дай мне шанс.
— Я давала их пять лет, Андрей. Достаточно!
Мы пили прохладное в тишине. За окном темнело. Где-то в доме напротив играла музыка — тихая, еле слышная.
— Знаешь, — наконец сказал он, — я ведь правда тебя люблю.
— Знаю. И я тебя. Но иногда любви… мало.
На следующий день я перетащила свой скарб в новую квартиру.
