никита— Мариночка, доченька, ну что ты как маленькая? — Елена Петровна поджала губы и постучала наманикюренным ногтем по столешнице. — Я же о вас с Андреем думаю. Какая ипотека? В наше время это кабала!
Марина украдкой взглянула на часы. До конца обеденного перерыва оставалось двадцать минут, а разговор с матерью, казалось, зашёл в очередной тупик. Кафе наполнялось людьми — офисный планктон стекался на бизнес-ланч. Девушка поморщилась от звона посуды и гула голосов.
— Мам, мы с Андреем всё просчитали. Половину первоначального взноса уже накопили, — она старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало. — Квартира в новостройке…
— В какой новостройке? — Елена Петровна картинно всплеснула руками. — В этих муравейниках на окраине? Чтобы полтора часа на работу добираться? Нет, вот что я тебе скажу…
Она заговорщически понизила голос и наклонилась через стол. От её духов, терпких и сладких, у Марины слегка закружилась голова.
—У меня ведь есть бабушкина квартира, — Елена Петровна внимательно следила за реакцией дочери. —Двушка с высокими потолками… Последние жильцы съехали месяц назад. И знаешь что? — она выдержала театральную паузу. — Я решила подарить её тебе.
Марина поперхнулась кофе.
— Что?.. В смысле — подарить?
— А что такого? — Елена Петровна откинулась на спинку стула. — Ты моя единственная дочь. Квартира всё равно пустует, только лишние хлопоты. Жильцы попадаются один другого хуже — то курят, то вечеринки устраивают…
Марина молчала, переваривая услышанное. Бабушкина квартира… Она не была там года четыре, но помнила каждый уголок: просторную кухню с окном во двор, где летом цвела сирень; длинный коридор, в котором они с двоюродной сестрой играли в классики; комнаты с лепниной на потолке и старинными карнизами…
— Подвох какой-то, — пробормотала она.
— Обижаешь, — Елена Петровна картинно приложила руку к груди. — Никаких подвохов. Ну… почти. — Она хитро прищурилась. — Мне нужен ремонт в моей квартире. Знаешь, давно собиралась, да всё руки не доходили. А тут такой случай — вы с Андреем займётесь ремонтом у меня, а я оформлю дарственную на тебя. По рукам?
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Предложение казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но разве не об этом они с Андреем мечтали? Своё жильё в центре, без кредитов и огромных переплат…
— Я… я должна посоветоваться с Андреем, — выдавила она наконец.
— Конечно-конечно, — Елена Петровна довольно улыбнулась. — Только не тяните. Знаешь, сколько желающих на такую квартиру найдётся?
Вечером, дома, Марина пересказывала разговор мужу. Андрей слушал молча, только хмурился временами и барабанил пальцами по подлокотнику дивана — верный признак того, что усиленно думает.
— Слушай, а ведь неплохой вариант, — произнёс он наконец. — Ремонт у твоей мамы… ну, тысяч семьсот-восемьсот потянет, если с материалами. Зато какая экономия по сравнению с ипотекой! И район отличный.
— Думаешь? — Марина присела рядом с ним. — Просто… знаешь, когда мама делает такие подарки…
— Боишься, что будет пытаться контролировать? — Андрей притянул её к себе. — Ну, во-первых, это будет наша квартира. Официально, по документам. А во-вторых… — он усмехнулся, — я же рядом. Справимся как-нибудь с твоей гиперзаботливой мамой.
Марина уткнулась носом ему в плечо. От Андрея пахло любимым шампунем и совсем немного — сигаретами (он курил только на работе, в особо нервные моменты). Рядом с ним любые проблемы казались решаемыми.
— Ладно, — решилась она. — Давай попробуем.
Следующие три месяца пролетели как один день. Ремонт в квартире Елены Петровны занял больше времени и денег, чем планировали изначально. «Доченька, раз уж взялись — давайте сделаем по-человечески!» — говорила мать, и список работ постоянно расширялся. То плитку в ванной надо было менять («Эта уже не модная!»), то обои перевыбирать («Светлые маркие, тёмные — депрессивные…»).
Андрей только вздыхал, подсчитывая расходы, но молчал. А что тут скажешь? Договор есть договор. Зато Елена Петровна не подвела — дарственную оформила, как только основные работы были закончены.
— Ну что, молодожёны, — торжественно произнесла она, вручая документы, — теперь квартира ваша. Только… — она замялась, — вы же понимаете, что это бабушкина квартира? Я там выросла, каждый уголок памятью дышит. Так что берегите её, ладно?
— Конечно, мам, — Марина обняла мать. — Спасибо тебе огромное!
Переезд занял неделю. Марина с удивлением обнаружила, что за восемь лет, пока квартира сдавалась, почти ничего не изменилось. Та же массивная люстра в гостиной, тот же скрипучий паркет в спальне, те же пожелтевшие обои… Ремонт предстоял серьёзный.
— Главное — все коммуникации в порядке, — оптимистично заявил Андрей, проверив трубы и проводку. — А остальное потихоньку сделаем. Не всё же сразу.
Первый месяц в новой квартире прошёл относительно спокойно. Елена Петровна заходила часто — «проведать», как она говорила, но особо не вмешивалась. Так, только советы давала: какую плитку лучше положить, какие обои выбрать… Марина вежливо кивала и делала по-своему.
А потом случилось то, что Марина потом назовёт «началом конца».
Однажды вечером к ним приехали друзья Андрея — Димка с женой Светой, с которыми они не виделись года полтора. Посиделки получились душевными: открыли вино, заказали пиццу, включили старые фильмы… Около двух ночи гости уехали на такси, а Марина и Андрей, убрав посуду, легли спать.
Утром их разбудил грохот входной двери.
— Что здесь происходит?! — Елена Петровна ворвалась в спальню как ураган. — Я всю ночь глаз не сомкнула! Соседка позвонила, сказала — у вас тут притон какой-то!
Марина села на кровати, пытаясь проснуться. В голове гудело от недосыпа и вчерашнего вина.
— Мама, ты с ума сошла? Какой притон? Это друзья Андрея приезжали…
— Друзья?! — Елена Петровна перешла на визг. — А почему я не знала? Почему не предупредили? Я дала вам квартиру не для того, чтобы вы тут… — она задохнулась от возмущения.
— Елена Петровна, — голос Андрея звучал глухо и опасно спокойно, — вы подарили нам квартиру. Подарили, а не дали во временное пользование. И мы имеем полное право…
— Ах так?! — Елена Петровна побагровела. — Значит, вот как вы со мной? Я для вас всё, а вы…
Она выскочила из спальни. Хлопнула входная дверь.
— Господи, — простонала Марина, падая обратно на подушку. — За что мне это?
— За то, что не поменяли замки сразу, — мрачно ответил Андрей. — Откуда у неё вообще ключи?
Этот вопрос остался без ответа, но стал первым звоночком. Вскоре Марина начала замечать странности: то любимая ваза оказывалась на другой полке, то книги в шкафу стояли не в том порядке… А однажды, вернувшись с работы раньше обычного, она застала мать за «инспекцией» их квартиры.
— Мама, что ты здесь делаешь?!
Елена Петровна, застигнутая врасплох, попыталась сделать независимый вид:
— Зашла проверить, всё ли в порядке. Вы же целыми днями на работе…
— А это что? — Марина увидела пакет с их вещами у двери.
— А, это… — мать замялась. — Ну что ты хранишь этот хлам? Старые джинсы, футболки… Я решила выбросить.
— Выбросить? Наши вещи?!
Скандал вышел грандиозный. Марина кричала, что это её дом и её жизнь, мать обвиняла её в неблагодарности и угрожала отменить дарение…
Когда вечером пришёл Андрей, Марина рыдала на кухне.
— Всё, — твёрдо сказал он, выслушав историю. — Завтра же меняем замки. И к юристу нашему схожу, проконсультируюсь насчёт отмены дарения.
— А если она правда может? — всхлипнула Марина.
— Не может, — отрезал Андрей. — Дарственная оформлена законно, квартира наша. Хватит это терпеть.
Но на этом история не закончилась. Через неделю, вернувшись домой после тяжёлого рабочего дня, Марина застыла на пороге гостиной. Посреди комнаты красовался огромный диван, обитый зелёным плюшем, — настоящее чудовище из девяностых.
— Нравится? — раздался торжествующий голос матери из коридора. — Представляешь, соседи выбрасывали! Совсем новый, только немного потёртый. Я не могла такую вещь пропустить.
Марина медленно повернулась к матери. В горле стоял ком.
— Ты… притащила в нашу квартиру диван с помойки?
— Что значит с помойки? — возмутилась Елена Петровна. — Я же сказала — соседи выбрасывали! Знаешь, сколько сейчас такой стоит? А этот…
В этот момент что-то внутри Марины оборвалось. Она смотрела на мать и не узнавала её. Куда делась та заботливая женщина, которая читала ей сказки перед сном? Которая штопала разорванные коленки джинсов и пекла самые вкусные в мире пирожки с капустой? Перед ней стояла совершенно чужая женщина, считающая своим долгом контролировать каждый шаг дочери.
— Убери это, — тихо сказала Марина.
— Что?
— Убери. Этот. Диван, — каждое слово давалось с трудом. — Сейчас же.
— Да ты… — Елена Петровна задохнулась от возмущения. — Да как ты смеешь так разговаривать с матерью?! Я для тебя стараюсь, а ты…
— Стараешься? — Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Ты врываешься в мой дом, роешься в моих вещах, выбрасываешь то, что тебе не нравится, притаскиваешь какой-то хлам… И это ты называешь заботой?!
— Неблагодарная! — взвизгнула Елена Петровна. — Я тебе квартиру подарила, а ты…
— Подарила? — Марина горько усмехнулась. — Нет, мама. Ты не подарила — ты продала. За ремонт в своей квартире. И теперь считаешь, что имеешь право… — она осеклась, пытаясь справиться с дрожью в голосе.
— Ах так?! — Елена Петровна побагровела. — Ну тогда знай: я отменю дарение! Да-да, есть такая возможность! И окажетесь вы с твоим муженьком на улице!
Мать метнулась к выходу, и через секунду входная дверь содрогнулась от удара. В оглушительной тишине, повисшей в квартире, Марина рухнула на этот нелепый зеленый диван. Горячие слезы покатились по щекам, а в груди будто что-то оборвалось.
Вечером, выслушав историю с диваном, Андрей не стал ругаться или возмущаться. Он молча обнял жену, а потом решительно произнёс:
— Завтра беру отгул. С этим нужно заканчивать.
Утром следующего дня он первым делом отправился к юристу своей компании. Вернулся через час, довольный и спокойный.
— Всё в порядке, — сказал он, доставая из портфеля какие-то бумаги. — Дарственная оформлена правильно, никаких лазеек для отмены нет. Квартира наша, и точка.
— А если мама подаст в суд? — Марина нервно накручивала прядь волос на палец.
— Пусть подаёт, — пожал плечами Андрей. — Юрист сказал, что единственное основание для отмены дарения — это покушение одаряемого на жизнь дарителя. — Он усмехнулся. — Ты случайно не планировала убить свою маму?
— Пока нет, — слабо улыбнулась Марина. — Но если она ещё раз притащит сюда мебель с помойки…
— Не притащит, — твёрдо сказал Андрей. — Потому что сейчас мы будем менять замки.
К вечеру в квартире появились новые замки, а злополучный диван отправился туда, откуда появился — на помойку. Марина чувствовала странное опустошение. Вроде бы всё правильно сделали, но на душе кошки скребли.
Елена Петровна объявилась через три дня — позвонила и как ни в чём не бывало спросила, почему Марина не отвечает на звонки в дверь.
— Потому что мы сменили замки, мам, — как можно спокойнее ответила Марина.
В трубке повисла тяжёлая пауза.
— Значит, вот как… — голос матери дрожал. — От родной матери запираешься?
— Мама, — Марина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — Давай встретимся и поговорим. Только не у нас дома, а где-нибудь в кафе.
— Не о чем говорить! — отрезала Елена Петровна и бросила трубку.
Следующий месяц прошёл в гнетущей тишине. Елена Петровна не звонила и не приходила. Марина временами порывалась позвонить матери, но каждый раз останавливала себя. Нужно было дать время — и себе, и ей.
А потом случилось неожиданное. Возвращаясь с работы, Марина встретила у подъезда соседку — ту самую, которая якобы жаловалась на «притон».
— Мариночка! — всплеснула руками старушка. — А я как раз о тебе думала! Представляешь, твоя мама вчера приходила, всё расспрашивала — нет ли у нас в доме какой криминальной компании, не варят ли наркотики… Я ей говорю — что вы, Елена Петровна, у нас дом приличный! А она: «А почему же от меня дочь замки поменяла?» Я ей и ответила… — старушка понизила голос до заговорщицкого шёпота, — что, может, потому и поменяла, что не дело это — по чужим квартирам без спроса шастать, даже если ты мать. Она так и застыла с открытым ртом!
Марина едва сдержала смех. Почему-то стало легче — будто камень с души упал.
Прошла неделя. Вечером в пятницу, когда они с Андреем собирались в кино, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Елена Петровна — непривычно тихая и какая-то потерянная.
— Можно войти? — спросила она, не глядя в глаза.
Марина молча посторонилась, пропуская мать в квартиру. Елена Петровна прошла на кухню, села на стул и вдруг разрыдалась.
— Доченька, прости меня! — всхлипывала она. — Я же… я же как лучше хотела! Думала — ты ещё маленькая, неопытная… А ты давно выросла, да? Я всё поняла, правда! И про замки, и про диван этот дурацкий…
Марина смотрела на мать — такую непохожую на себя обычную, властную и уверенную — и чувствовала, как тает лёд в душе.
— Мам, — тихо сказала она, — давай договоримся. Эта квартира — наш с Андреем дом. Мы сами решаем, какая тут будет мебель, какие обои и кто к нам приходит. А ты… ты просто приходи в гости. По-человечески. Предупреждай заранее. И никаких инспекций, ладно?
Елена Петровна часто закивала, утирая слёзы.
— Конечно-конечно! Я всё поняла. Правда.
— И ещё, — добавила Марина, — никаких больше подарков с подвохом, хорошо?
Мать виновато улыбнулась:
— Хорошо. Только… можно я иногда буду приносить пирожки с капустой?
— Пирожки можно, — рассмеялась Марина. — Только предупреждай заранее!
Андрей, молча наблюдавший эту сцену из коридора, тихонько вздохнул с облегчением. Кажется, в их жизни начиналась новая глава — без драм, скандалов и непрошеных подарков. А пирожки с капустой… что ж, пирожки — это совсем другое дело.