День, когда моя свекровь Алла Борисовна приехала «помогать», уже успел превратиться в настоящий кошмар. За несколько дней она умудрилась испортить мою любимую сковороду, выбросить дорогие шторы и заполнить квартиру безвкусными вещами из фикс-прайса. Но самое страшное ждало впереди. То, что она сделала дальше, перечеркнуло три года наших с мужем надежд и поставило крест на мечте Алисы о новой детской.
В этот момент, словно в подтверждение моих худших опасений, у меня в кармане завибрировал телефон. От увиденного уведомления из банка меня бросило в холодный пот: «По вашему накопительному счёту произведено 39 операций на общую сумму 150 000 руб. Из-за досрочного снятия начисленные проценты будут аннулированы. Подробности в приложении банка…»
Я застыла, не веря своим глазам. Сто пятьдесят тысяч — все наши накопления на ремонт детской, которые мы так бережно собирали три года. Те самые деньги, на которые должны были купить обои с единорогами и кровать-чердак для Алисы.
— Стас! — я вылетела в коридор. — Ты карту брал?
— Какую карту? — муж удивлённо посмотрел на меня
— Нашу накопительную! Ту, что в шкафу лежала!
— А, эту… — он как-то странно замялся. — Мам, ты же за продуктами ходила?
Алла Борисовна выплыла из детской:
— Конечно, ходила! Я же говорила — акции везде, скидки… А ещё я вам подарков купила! И шторы эти, и вазочки… Да мне ещё много чего присмотрелось…
— Стоп, — я почувствовала, как пол уходит из-под ног. — Вы взяли нашу карту? Без спроса?
— Почему без спроса? — свекровь посмотрела на сына. — Стасик разрешил!
— Стасик разрешил! — повторила свекровь с какой-то детской обидой в голосе. — Я же для вас старалась. Вон, в «Светофоре» такие скидки были…
— Для нас? — я сжала телефон так, что костяшки побелели. — Вы потратили деньги, которые мы копили три года на детскую Алисы. Три года, вы понимаете?
— Подумаешь, детская! — фыркнула Алла Борисовна. — Зато я вам квартиру преобразила. И продуктов накупила. Вон, в морозилке теперь всё есть — и пельмени по акции — 5 кило, и рыба минтай…
— Мам, — Стас наконец поднялся с дивана, — ты правда… всё потратила?
— А что такого? — она гордо выпрямилась. — Я, между прочим, экономно! Вот эти вазочки — всего по тысячи, а как красиво! И салфеточки с рюшами — три по цене двух…
Я смотрела на мужа, не веря своим ушам:
— Ты дал ей карту? Нашу карту с накоплениями?
— Она сказала… — он запнулся, — сказала, что немного возьмёт, на продукты…
— На продукты? СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ?!
В этот момент из детской послышался голос Алисы:
— Мам, а почему все кричат?
— Стасик, — свекровь шагнула к сыну, — объясни своей жене, что я как лучше хотела! У меня, между прочим, ещё планы есть. Вот, присмотрела люстру хрустальную в зал …
— Люстру? — я истерически рассмеялась. — Может, сразу ремонт затеем? Или квартиру поменяем? А что? Судя по размаху…
— А это идея! — оживилась Алла Борисовна. — Вот у меня в Челябинске как раз квартира просторная, трёшка в хорошем районе. Я тут подумала — зачем вам эта съёмная…
— Какая съёмная? — я задохнулась от возмущения. — Мы три года ипотеку платили, чтобы её закрыть!
— Ой, да какая разница? — отмахнулась свекровь. — Главное, что у меня квартира лучше. И мне помощь нужна — одной тяжело, особенно после смерти отца. А тут и Алисоньке простор, и вам забот меньше…
До меня начало доходить.
— Так вот в чём дело… — я перевела взгляд на мужа. — Слышишь, Стас? Вот зачем она приехала! И деньги потратила не просто так — чтобы нам деваться некуда было!
— Маша, ты что такое говоришь? — Стас нервно одёрнул рукав рубашки. — Мама просто помочь хотела…
— Помочь? — я подошла к окну, где на подоконнике красовалась очередная безвкусная вазочка. — А ты знаешь, что у Алисы сегодня температура поднялась? Пока ты на работе был, а твоя мама по магазинам бегала? Знаешь, что она её мороженым накормила, хотя я сто раз говорила про простуду? А сковородку мою помнишь? Тоже «помощь» была?
В комнате повисла тишина.
— Между прочим, — выпалила свекровь, — я деньги не просто так взяла. У меня план был. Вот, смотрите! — она полезла в необъятную сумку и достала какие-то бумажки. — Тут и квартиру мою посмотрите, и планировку… И школа рядом хорошая, не то что ваша…
— Что значит «ваша»? — я резко развернулась. — Мы никуда не собираемся переезжать!
— Это пока не собираетесь, — назидательно подняла палец Алла Борисовна. — А вот останетесь без денег…
— Мам! — Стас наконец-то очнулся. — Ты это специально, что ли?
— Конечно специально! — она даже не стала отпираться. — А как вас ещё вразумить? Живёте тут непонятно как, внучку от бабушки прячете… Вон, даже шторы серые повесили, как в морге! А у меня и комната для вас есть, и готовить я умею… В «Светофоре» вон какие скидки…
Я молча взяла телефон, набрала номер.
— Алло, Катя? Да, это я. Слушай, я завтра не выйду. Да, знаю, что график. Заболела. Температура.
Стас непонимающе уставился на меня:
— Ты чего?
— А того! — я швырнула телефон на диван. — Завтра едем за новой сковородкой. И за обоями в детскую. А деньги… — я в упор посмотрела на свекровь, — деньги вы нам вернёте. До копейки.
— Это ещё почему? — возмутилась Алла Борисовна. — Я же всё в дом! Вон, и вазочки, и картины…
— Потому что это кража! — я уже не сдерживалась. — Хотите, в полицию заявим?
Алла Борисовна побледнела, схватилась за сердце:
— Ты… ты что такое говоришь? Я же мать! Я старалась! Стасик, скажи ей!
Но Стас молчал, опустив голову. Кажется, до него наконец дошла вся абсурдность ситуации.
— Значит так, — я старалась говорить спокойно. — Либо вы возвращаете деньги, либо…
— Хорошо-хорошо! — свекровь суетливо полезла в сумку. — Вот, карточка моя. Только не всё сразу… Пенсия-то небольшая…
— У вас же были деньги на переезд в Челябинск?
Алла Борисовна замерла с раскрытой сумкой:
— Так это… это другое…
— Мам, — Стас наконец подал голос. — А что там в шкатулке, которую ты утром прятала?
— Стасик, — голос свекрови задрожал, — да как ты можешь! Я же…
Свекровь дёрнулась как от удара:
— Какой ещё шкатулке? Ты что выдумываешь…
— В той самой, с деньгами. Я видел, как ты достала её из чемодана, когда думала, что все спят. Там не меньше трехсот тысяч — я слышал, как ты их пересчитывала на кухне и шептала: «Вот останутся без денег, деваться некуда будет — придется в Челябинск переезжать».
Я ошарашенно посмотрела на мужа. А он продолжил:
— И с тётей Любой по телефону ты час обсуждала свой гениальный план. Как потратишь все наши сбережения на ерунду, чтобы мы не могли сделать ремонт. Как будешь давить на то, что у тебя большая квартира и помощь нужна. Что «молодых надо проучить, а то слишком самостоятельными стали». Я всё слышал, мам. Просто не мог поверить, что родная мать может так специально манипулировать.
— Стасик, — голос свекрови задрожал, — да как ты можешь! Я же…
— Может, — он устало опустился на диван. — Ты всегда так делала. И с папой, и со мной. Всё контролировать, всё решать за других. А потом обижаться, что тебя не ценят.
Алла Борисовна размазывала по щекам тушь, судорожно копаясь в сумке:
— Вот! — она достала пухлый конверт. — Забирайте! Всё забирайте! А я… я уеду. Вижу, что не нужна я тут никому…
— Не нужна? — я подошла к ней вплотную. — А вы пробовали просто быть бабушкой? Без контроля, без манипуляций? Просто любить внучку, а не пытаться всех «спасти»?
Она замерла с конвертом в руках.
— Знаете что, — я забрала конверт, — оставайтесь. Ещё неделю, как договаривались. Но с условием: никаких переделок, никаких непрошенных советов. Просто будьте бабушкой. Сможете?
Свекровь медленно опустилась на диван:
— Я… я постараюсь.
В ту ночь я долго не могла уснуть. Стас ворочался рядом, тоже не спал.
— Знаешь, — вдруг сказал он в темноту, — я ведь всегда это знал. Про мамины… особенности. Просто думал, может, с возрастом изменилась.
— Люди не меняются, Стас. Но иногда… иногда они учатся уважать границы других.
Следующая неделя прошла на удивление тихо. Алла Борисовна больше не пыталась переставлять мебель или менять интерьер. Даже готовила теперь строго по нашему списку разрешённых продуктов. А ещё… ещё она наконец-то начала просто играть с внучкой. Без нравоучений, без попыток что-то доказать окружающим.
Когда пришло время прощаться, Алиса вдруг обняла бабушку:
— Приезжай ещё! Только больше не выбрасывай мои игрушки, ладно?!
