Валентина Михайловна в очередной раз поправила шаль на плечах. В квартире сына было прохладно, несмотря на середину октября. Или это было просто её восприятие? Последнее время она часто чувствовала озноб.
Женщина неторопливо подошла к окну. Серое небо нависало над городом, моросил мелкий дождь. Такая же серость заполняла и её душу, хотя причин для этого, казалось, не было.
Три месяца как она переехала к сыну и невестке после падения и перелома шейки бедра. Операция прошла успешно, восстановление тоже. Но возвращаться в пустую квартиру казалось невыносимым.
– Мама, чай готов! – голос невестки Жени разнесся по квартире.
– Иду, Женечка, – отозвалась свекровь, опираясь на трость.
Невестка суетилась у стола, расставляя чашки, раскладывая печенье по тарелочкам – всё аккуратно и красиво. От неё пахло дорогим парфюмом, светлые волосы были собраны в идеальный пучок.
– Присаживайтесь, Валентина Михайловна. Я уже ваши таблетки подготовила.
– Спасибо, Женя, – женщина с благодарностью посмотрела на невестку. – Ты так заботишься обо мне, прямо не знаю, что бы я без тебя делала.
– Что вы, это самое меньшее, что я могу для вас сделать! – Евгения мягко улыбнулась, подвигая к ней стаканчик с таблетками. – Вот, примите сейчас, пока чай не остыл.
Свекровь взяла лекарства и по привычке бросила на них оценивающий взгляд.
– А где мой бисопролол? Маленькая белая таблеточка?
– Ах, он закончился! Я купила его аналог. Врач сказал, что можно заменить. Вон та, розоватая.
Валентина Михайловна кивнула, хотя внутренний голос – голос врача с сорокалетним стажем – забил тревогу. Бисопролол, который она принимала от повышенного давления, не имел аналогов розового цвета.
– А кто из врачей посоветовал? – как бы между прочим спросила она.
– Тот, из поликлиники, – Евгения стремительно поднялась из-за стола. – Ой, кажется, я утюг не выключила.
Женщина торопливо вышла из кухни. Свекровь быстро спрятала розовую таблетку в салфетку, выпив остальные лекарства.
***
Вечером, когда сын вернулся с работы, она отозвала его в сторону.
– Миша, я хотела с тобой поговорить, – начала мать, пока невестка принимала душ.
– Что-то случилось, мам? – Михаил устало опустился на диван.
– Женя дала мне какую-то странную таблетку вместо моего бисопролола. Сказала, что это аналог, но я точно знаю…
– Мам, ну опять начинается, – мужчина раздраженно потер лоб. – Ты же понимаешь, что Женя разбирается в лекарствах. Она же медсестрой работала.
– Миша, я сорок лет проработала кардиологом. Я знаю все сердечные препараты наизусть.
– Ты уже не молодая, мам, – сын произнес это с такой снисходительностью, что у Валентины Михайловны сжалось сердце. – Лекарства все время меняются, выпускают новые формы. Не придумывай, пожалуйста.
– Я не придумываю! – Валентина Михайловна повысила голос, но тут же осеклась, услышав, как затихла вода в ванной.
– Женя заботится о тебе как может, – мужчина положил руку на плечо матери. – Она даже на полставки перешла, чтобы больше времени проводить с тобой. И знаешь, мне кажется, ты немного… ну, преувеличиваешь.
Валентина Михайловна замолчала. Что она могла ответить? Что ее невестка, эта милая женщина, которая готовит ей еду, стирает белье и звонит врачам, подменяет лекарства? Это звучало бы как бред старухи. А может, она действительно преувеличивает?
***
Но следующим утром, перебирая упаковки своих препаратов, она заметила ещё одну странность.
Таблетки от сердечной аритмии были другого оттенка, не такого, как обычно. И почему-то их было меньше, чем должно быть.
Валентина Михайловна сидела на краю кровати, сжимая в руках блистер. В голове крутились мысли. Нет, она не сходит с ума. Она знает, что её лекарства подменяют. Но зачем?
За обедом Евгения была особенно ласкова. Гладила свекровь по руке, подкладывала добавку, спрашивала о самочувствии.
– Давление не беспокоит, мамочка?
– Нет-нет, всё хорошо, – соврала та, хотя с утра мерила – 160 на 100.
– А память? Заметила, что вы стали рассеянней в последнее время. Вчера вон тапочки в холодильник положили.
Свекровь нахмурилась и резко ответила:
– Не помню такого.
– Вот именно, – невестка многозначительно посмотрела на мужа. – Не помните.
Михаил тяжело вздохнул:
– Мам, может нам показать тебя невропатологу? Просто на всякий случай.
Валентина Михайловна растерянно посмотрела на сына. Она никогда не клала тапочки в холодильник. Это была ложь. Чистой воды ложь!
– Конечно, сынок! Запиши меня к врачу. Только лучше я сама выберу специалиста.
***
Вечером, оставшись одна в комнате, женщина достала из-под матраса маленький блокнот.
Руки чуть дрожали, когда она записывала: «День третий. Таблетки продолжают меняться. Евгения солгала о тапочках в холодильнике. Миша предложил поход к невропатологу. Я отказалась».
Она захлопнула блокнот и вдруг услышала голос невестки из коридора. Женя говорила тихо, но в ночной тишине слова доносились отчетливо.
Валентина Михайловна поднялась с кровати, стараясь не шуметь, и приблизилась к двери.
– Да, мама, всё идёт по плану, – шептала женщина в телефон. – Она начинает сомневаться в своей памяти. Нет, Миша ничего не подозревает, безоговорочно мне верит. Конечно, две квартиры и дачу в Подмосковье перепишет, куда она денется! Как только получим справку о деменции, оформляем опеку и дело в шляпе!
Свекровь отпрянула от двери, словно обожглась. Её сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
Значит, она была права! Эта женщина вовсе не заботится о ней. Она хочет её имущество: подменяет лекарства, лжёт о провалах в памяти. Всё ради того, чтобы оформить опеку и завладеть квартирами и дачей.
Вся дрожа, Валентина Михайловна дошла до кровати и медленно присела. Теперь головоломка сложилась. Невестка искусно манипулирует Мишей, используя его доверие и любовь.
Перед матерью встала непростая задача. Как донести правду до сына, который безоговорочно верит жене? Как доказать, что ее пытаются выставить недееспособной, чтобы присвоить имущество?
Впервые за многие годы Валентина Михайловна почувствовала не просто решимость, а настоящую ярость. Она не позволит этой нахалке разрушить то, что они с мужем строили всю жизнь. И не позволит обманывать своего сына.
Женщина стиснула в руках блокнот. В голове начал формироваться план. Ей нужны доказательства. Неопровержимые. Такие, от которых невестка не сможет отвертеться, а сын отмахнуться.
***
Утро началось с грохота. Валентина Михайловна уронила чашку. Руки дрожали после бессонной ночи, проведённой в размышлениях.
– Ничего страшного, – Евгения бросилась подбирать осколки. – Вы присядьте, я уберу.
– Прости, Женечка. Я сегодня такая неловкая.
– Вы просто устали, – невестка мягко улыбнулась. – Может прилягте? Я вам новый чай заварю и принесу таблетки.
Свекровь направилась в свою комнату, но как только дверь закрылась, ее лицо преобразилось. Она достала из тумбочки маленький диктофон и спрятала в кармане халата.
Рядом стоял телефон – подарок сына. Она включила камеру и установила его так, чтобы объектив был направлен на столик, куда Евгения обычно ставила лекарства.
Когда невестка принесла чай и таблетки, Валентина Михайловна попросила:
– Женечка, ты не могла бы принести мою расчёску? Не могу найти.
– Конечно, сейчас, – улыбнулась та, ставя лекарства на тумбочку.
Едва за невесткой закрылась дверь, свекровь активировала запись на телефоне и включила диктофон.
Евгения вернулась с расчёской.
– Вот, возьмите. А таблетки еще не приняли? Дайте проверю, всё ли правильно.
Женщина склонилась над стаканчиком, не замечая телефона. Валентина Михайловна наблюдала, как ловко та подменяет одну из таблеток.
– Теперь всё в порядке! Выпейте, не забудьте.
– Спасибо, дорогая моя!
***
Весь день она наблюдала за невесткой, делая вид, что чувствует слабость. Вечером, оставшись одна, просмотрела запись. На видео было чётко видно, как Евгения заменяет таблетки.
«Первое доказательство есть!» – довольно подумала Валентина Михайловна, пряча телефон.
На следующий день она решила проверить, нет ли в доме скрытых камер. Под предлогом уборки прошлась по всем комнатам, но ничего не обнаружила.
Зато в аптечке нашла пузырек без этикетки. Сфотографировала его и незаметно взяла одну таблетку для анализа.
Ей нужен был союзник. Кто-то, кому она могла бы доверять, кто помог бы разобраться с таблетками.
Валентина Михайловна вспомнила о Николае Петровиче – коллеге, с которым проработала тридцать лет. Он был фармацевтом и мог определить препарат по внешнему виду.
Улучив момент, когда невестка пошла в магазин, женщина позвонила старому другу, коротко объяснила ситуацию и договорилась о встрече в парке неподалёку.
– Вы куда собрались? – Евгения появилась в дверях, когда свекровь надевала пальто.
– На лавочке посижу, воздухом подышу. День хороший.
– Одна? Может, я с вами?
– Не стоит, у тебя дел полно. Я недолго, милая!
***
Встреча с Николаем прошла удачно. Он внимательно выслушал, осмотрел таблетку и нахмурился.
– Похоже на сильное снотворное, Валя. Если принимать регулярно, может вызвать спутанность сознания, проблемы с памятью. Я проверю в лаборатории, позвоню.
Вернувшись домой, Валентина Михайловна первым делом наткнулась на встревоженную невестку.
– Вы где были? Я волновалась!
– В парке, как и говорила. Воздухом дышала.
– Вам нельзя одной гулять, вы можете заблудиться, – женщина взяла ее под руку. – Пойдемте, я чай заварила.
***
На следующее утро раздался звонок. Евгения сняла трубку и нахмурилась.
– Валентина Михайловна, это вас. Какой-то Николай Петрович.
Она перехватила взгляд свекрови, будто что-то заподозрила.
– Кто это? – спросила родственница, когда свекровь закончила разговор.
– Старый коллега, узнал, что я приболела, позвонил узнать, как дела.
– Странно, что он звонит на домашний, а не на ваш мобильный.
– Наверное не помнит номер. Возраст, знаешь ли! Узнал, что у сына пока живу! – улыбнулась Валентина Михайловна.
Вечером Евгения была особенно заботлива, но глаза выдавали её: в них читалось явное беспокойство. Она долго говорила с кем-то по телефону в ванной, приглушив голос.
Валентина Михайловна воспользовалась моментом. Включила диктофон и подошла к двери ванной.
– …нужно ускорить процесс… да… завтра привезу заключение… уже договорилась… деменция средней степени…
Сердце свекрови забилось сильнее. Завтра. Значит, завтра невестка собирается предъявить какое-то поддельное заключение о ее состоянии. Нужно действовать быстрее.
Женщина вернулась в свою комнату и позвонила Николаю. Он подтвердил: таблетка содержит сильное психотропное вещество, которое может вызывать все симптомы, имитирующие деменцию.
– Мне нужна твоя помощь, Коля. Прямо сейчас!
***
Через час Николай Петрович позвонил в дверь квартиры.
– Вы к кому? — Евгения смотрела на незнакомца, не скрывая удивления.
– К Валентине Михайловне, – представительный мужчина в строгом костюме протянул удостоверение. – Я из медицинской комиссии. Мы получили заявление о её состоянии и пришли проверить.
– Какое заявление? Я ничего не подавала…
– А его подала я, – свекровь вышла из своей комнаты. – Здравствуй, Коля.
Когда Михаил вернулся с работы, дома его ждала необычная картина. За столом сидели мать, какой-то пожилой мужчина в костюме и бледная супруга с застывшим лицом.
– Что происходит? – спросил удивленно мужчина.
– Присядь, сынок. Нам нужно поговорить.
Валентина Михайловна достала телефон и показала запись, где Евгения подменяет таблетки. Затем включила диктофон с разговором невестки о поддельном заключении.
Михаил с трудом верил в реальность происходящего.
– Кто вы? – мужчина повернулся к незнакомцу.
– Николай Петрович, коллега вашей мамы и фармацевт. Эти таблетки, – он указал на пузырёк, – сильнодействующий препарат, вызывающий все симптомы, которые ваша жена приписывала деменции.
Михаил смотрел на супругу, не веря своим ушам.
– Ты… травила мою мать?
***
– Миша, это не то, что ты думаешь, – Евгения вскочила, опрокинув чашку с чаем. – Твоя мать всё выдумала. Она сговорилась с этим человеком, чтобы очернить меня!
– Но я вижу запись, – голос мужчина дрожал. – Там четко видно, как ты подменяешь лекарства.
– Это… это для её же блага! Она забывает пить таблетки, путает их. Я просто помогала!
Валентина Михайловна разочарованно покачала головой:
– Женя, хватит лгать. Николай Петрович уже проверил таблетки, которые ты мне давала.
Михаил медленно опустился на стул. Его лицо побледнело.
– Зачем, Женя? – только и смог произнести он.
Супруга молчала, кусая губы. В комнате повисла тяжелая тишина.
– Я могу объяснить, – наконец заговорила она. – Валентина Михайловна после перелома стала рассеянной. Я боялась, что она навредит себе. Эти препараты успокаивают…
– А как насчёт разговора о поддельном заключении? И о квартирах, которые я якобы перепишу? Это все тоже из-за моей растерянности?
– Это вырвано из контекста! – отчаянно воскликнула Евгения.
Она бросилась к мужу и крепко обняла его за плечи:
– Милый, ты же знаешь, как я люблю тебя. Как забочусь о твоей маме. Неужели ты поверишь, что я могла…
– Ты ответишь на один вопрос? – Михаил отстранился, глядя ей в глаза. – Правда, что ты хотела оформить опеку над мамой?
Евгения осеклась. В ее взгляде промелькнуло что-то холодное.
– Это для её же блага. Она уже не может распоряжаться имуществом. Эти квартиры и дача всё равно когда-нибудь будут нашими. Почему не сейчас?
– Уходи, – слова супруга прозвучали резко и категорично. – Прямо сейчас. Собери вещи и уходи! Пошла вон!
– Миша! – Евгения ошеломленно смотрела на мужа. – Ты не можешь просто так выгнать меня! Мы женаты!
– Недолго, – отрезал он. – Я подам на развод. А если ты будешь сопротивляться, мы с мамой обратимся в полицию с этими доказательствами. Попытка нанести вред здоровью – серьёзная статья.
– Мне некуда идти! – в голосе женщины зазвучали истерические нотки.
– К маме своей поезжай! С которой вы так мило обсуждали наши квартиры.
Евгения резко переменилась. После слов Михаила ее лицо исказилось от ярости:
– Ты пожалеешь об этом! Я заберу всё! Половину имущества, алименты!
– Попробуй, – вмешался Николай Петрович. – С такими доказательствами твои претензии никто не удовлетворит.
Евгения, поняв, что проиграла, молча вышла из комнаты. Через двадцать минут хлопнула входная дверь. Невестка ушла, едва собрав самое необходимое.
– Я не думала, что всё так закончится, – тихо произнесла Валентина Михайловна, когда они остались втроём.
– А как ты думала? – Михаил потерянно смотрел в одну точку.
– Думала, что она признается, раскается. Что вы сможете поговорить…
– О чём говорить с человеком, который травил мою мать? – мужчина горько усмехнулся. – Спасибо, Николай Петрович, что помогли раскрыть эту… ситуацию.
– Не за что, – пожилой мужчина похлопал Михаила по плечу. – Валя для меня не просто коллега. Мы с ней через многое прошли.
– Сынок, – женщина осторожно коснулась руки Михаила. – Мне очень жаль. Я знаю, как ты любил её.
– Я любил не её. А ту, кем она притворялась.
***
Николай Петрович вскоре ушёл, оставив мать и сына наедине. Они долго сидели молча, не зная, как начать разговор.
– Мам, – наконец произнёс Михаил. – Прости, что не поверил тебе сразу.
– Ты не мог знать. Она хорошо играла свою роль.
– Как ты догадалась, что она подменяет лекарства?
– Я сорок лет проработала врачом, – Валентина Михайловна слабо улыбнулась. – Знаю все препараты наизусть. Когда начала чувствовать слабость и провалы в памяти, заподозрила неладное.
– А эти таблетки… они навредили тебе? – в глазах сына мелькнул страх.
– Надеюсь, нет. Я не принимала большую часть из них, как только поняла, что происходит.
Они снова замолчали. В квартире было непривычно тихо без Евгении.
– Я даже не представляю, что делать дальше.
– Жить, сынок. Просто жить дальше!
***
На следующий день Валентина Михайловна вздрогнула от громкого звонка в дверь.
– Это Женя. Я вижу её машину внизу, — спокойно сообщил Михаил.
– Что будем делать? – Валентина Михайловна поправила очки, стараясь скрыть волнение.
– Поговорим с ней. Думаю, она одумалась и просто хочет забрать вещи.
Звонок повторился – настойчивый, резкий. Михаил подошел к двери, но открывать не спешил.
– Кто там? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ.
– Открывай немедленно! – голос Евгении звучал хрипло, будто она долго кричала. – Это мой дом, и я имею право войти!
Михаил медленно открыл дверь. Евгения буквально ворвалась в квартиру. Ее волосы были растрепанными, а глаза красными от слез.
– Как ты посмел выгнать меня?! – она бросила сумку на пол. – Из-за бредней этой старухи!
– Женя, – Михаил говорил тихо, но твердо. – Успокойся. Мы можем обсудить всё цивилизованно.
– Цивилизованно?! – она рассмеялась. – После того, как ты поверил ей, а не мне? Своей жене!
Валентина Михайловна вышла из комнаты, опираясь на трость. При виде неё Евгения словно взбесилась:
– Вот и она, автор всей этой клеветы! Довольна? Разрушила нашу семью?
– Женя, – Михаил взял жену за плечи. – Прекрати. Есть видеозаписи, доказательства. Таблетки, которые ты подменяла, прошли экспертизу.
– Чушь! – Евгения вырвалась из его рук. – Какая экспертиза? Кто её делал? Её дружок-аптекарь? Это сговор!
Она подошла к Валентине Михайловне так близко, что та невольно отступила:
– Признайся, ты всё это подстроила! Тебе просто не нравилось, что сын любит не только тебя!
– Женя, – голос Валентины Михайловны звучал спокойно. – Я никогда не желала зла ни тебе, ни Мише. Но ты делала страшные вещи.
– Ложь! – закричала Евгения и резко толкнула Валентину Михайловну.
Пожилая женщина не удержала равновесия и упала на колени, выронив трость.
– Что ты делаешь?! – Михаил бросился к матери, помогая ей подняться. – Ты с ума сошла?!
– Нет, это вы все сошли с ума! – Евгения металась по комнате, сбрасывая вещи с полок. – Думаете, я так просто сдамся? Я разрушу вас! Суд встанет на мою сторону! Я докажу, что она невменяемая!
– Евгения, – Михаил выпрямился во весь рост. – Немедленно прекрати истерику. Если ты не можешь говорить спокойно, тебе лучше уйти.
– Никуда я не пойду! Это мой дом!
– Тогда я вызову полицию.
– Вызывай! – она разбила вазу о стену. – Пусть приедут и увидят, что здесь живет сумасшедшая старуха, которая мучает невестку!
– Женя, – в последний раз попытался Михаил. – Остановись. Если ты не прекратишь, мы с мамой подадим заявление о попытке отравления.
– Блефуешь, – Евгения презрительно усмехнулась. – Ты этого не сделаешь.
– Не испытывай меня.
– Да ты без меня и дня не проживешь! – она разразилась истерическим смехом. – Кто будет готовить тебе ужин? Кто будет гладить твои рубашки?
– Мне не нужна жена, которая не ценит мою мать!
– Докажи это! – Евгения схватила статуэтку и замахнулась, будто собираясь бросить её в Валентину Михайловну.
Михаил перехватил её руку:
– Всё. С меня хватит. Ты сама этого хотела.
Он отпустил жену, достал телефон и набрал номер.
– Полиция? Здравствуйте. Я хочу сообщить о попытке причинения вреда здоровью.
– Ты не посмеешь! Это разрушит твою карьеру. Что скажут в компании?
– Меня волнует безопасность моей матери, а не сплетни, – Михаил говорил в трубку, диктуя адрес.
– Миша, может, не надо? – Валентина Михайловна тронула сына за руку. – Давай всё решим мирно.
– Нет, мама, – он был непреклонен. – Я слишком долго закрывал глаза. Она сама вынудила меня.
Евгения, поняв, что муж не шутит, бросилась к выходу:
– Ты пожалеешь об этом! Я всем расскажу, какой ты муж! Предатель!
Но Михаил заблокировал дверь:
– Никуда ты не пойдешь. Дождемся полицию.
Полиция прибыла на место, застав Евгению сидящей в кресле — она выглядела бледной и хранила молчание. Михаил без промедления представил собранные материалы: видеозапись с моментом замены лекарств, аудиофайлы разговоров, документ от экспертов и оригинальные препараты.
– Гражданка Соколова, – обратился к ней сотрудник, – вы обвиняетесь в покушении на здоровье человека. Вам необходимо проследовать с нами для дачи официальных показаний.
– Это ошибка, – она переводила взгляд с полицейского на мужа. – Миша, скажи им!
Но Михаил молчал, отвернувшись к окну.
– Вы можете всё объяснить в отделении, – сказал офицер.
Когда Евгению увели, Валентина Михайловна обняла сына:
– Прости, что так вышло. Я не хотела разрушать твою семью.
– Это была не семья, мама, – он горько усмехнулся. – Это была иллюзия. Семья не может строиться на лжи.
Следующие недели были тяжелыми. Допросы, экспертизы, встречи с адвокатами. Против Евгении возбудили уголовное дело. Она получила условный срок и запрет приближаться к Валентине Михайловне.
Жизнь постепенно налаживалась. Михаил много работал, Валентина Михайловна занялась домом.
Однажды за ужином мужчина вдруг сказал:
– Мам, я хочу, чтобы ты с кем-то познакомилась.
– С кем же? – она улыбнулась, глядя на смущенное лицо сына.
– С Анной. Мы работаем вместе. Она… совсем не похожа на Женю.
Валентина Михайловна видела, как светлеет лицо сына, когда он говорит об этой женщине.
– Конечно, сынок. Я с удовольствием с ней познакомлюсь.
Через полгода после всех событий Михаил пригласил Анну на семейный ужин. Когда женщина ушла, Валентина Михайловна обняла сына:
– Она замечательная, Миша.
– Я знаю, – он улыбнулся. – И знаешь, что самое главное? Рядом с ней я чувствую себя настоящим.
– Это самое важное, – кивнула Валентина Михайловна. – Быть настоящими друг с другом.
Жизнь налаживалась. Валентина Михайловна вновь обрела покой и радость. Иногда, правда, ей снились тревожные сны о подмененных таблетках. Но утром, видя счастливое лицо сына, она понимала – всё было не зря.
