— Максим, ты шутишь? Ну не смешно же совсем… — переспросила Вера, думая, что муж несерьезно. — Мне нужно съехать из собственной квартиры ради твоего брата?
Максим сидел напротив неё на кухне, механически помешивая ложкой давно остывший чай. В его глазах читалась та решимость, которую Вера научилась распознавать за восемь лет брака. Он говорил серьёзно.
— Послушай, это всего на пару месяцев, — Максим сделал глоток и поморщился от холодного чая. — Виталику нужно где-то перекантоваться, пока он ищет работу. Сама знаешь, в общежитии его больше не держат.
Вера смотрела в окно на сентябрьский двор, где дворничиха в оранжевой жилетке неторопливо сгребала первые опавшие листья. Три дня назад Вера закончила ремонт в их двушке — маленькой, но своей. Купленной на её деньги, заработанные семью годами вахтовой работы на Севере. Для неё эта квартира была не просто недвижимостью, а воплощением свободы, которую она добывала потом и кровью.
— У твоего брата уже был шанс «перекантоваться». И не один, — она отвернулась от окна. — Он жил у нас прошлой весной. Помнишь, чем это закончилось?
Максим дёрнул плечом, его скулы слегка покраснели — верный признак начинающегося раздражения.
— Ну подумаешь, немного намусорил и пригласил друзей пару раз. Он исправился, я ручаюсь.
— Немного намусорил? — Вера невесело усмехнулась. — Макс, он устроил здесь притон! Пока мы уезжали к моим родителям, в нашей квартире перебывало человек двадцать. Соседи вызывали полицию дважды! А паркет в гостиной до сих пор хранит следы его «немного намусорил».
Максим тяжело вздохнул и подался вперёд, накрывая её руку своей:
— Солнышко, он мой брат. У нас больше никого нет друг у друга. Мама просила меня о нём заботиться.
Вера высвободила руку и встала. Это был запрещённый приём. Мать Максима умерла три года назад после продолжительной болезни. Все эти годы Вера помогала ухаживать за свекровью, несмотря на их непростые отношения.
— Не начинай, — она сложила руки на груди. — Твоя мама также просила Виталика бросить пить и найти нормальную работу. Что-то я не вижу, чтобы он выполнял её наказы.
— Ему тридцать два, а он всё никак не повзрослеет, — признал Максим. — Но у него было тяжёлое детство.
— У тебя было такое же, — парировала Вера. — Но ты не стал алкоголиком. И знаешь, в тридцать два я уже купила эту квартиру. А не искала, у кого бы «перекантоваться».
Утром Вера проснулась от звука падающих капель. Она с неделю просила Максима починить кран, но он всё откладывал. Теперь придётся самой искать сантехника. В постели мужа уже не было — ушёл на работу, даже не разбудив её поцелуем, как обычно. Вчерашний разговор оставил неприятный осадок.
«Я слишком резко с ним. Виталик действительно его единственный родной человек, кроме меня, конечно», — думала Вера, наливая себе кофе.
У неё самой была большая семья — родители, две сестры, племянники. Она часто забывала, каково это — быть почти одному в этом мире. Сам Максим никогда не напрашивался к её родне, держался особняком, хотя все Верины родственники приняли его тепло.
Вера достала телефон, собираясь написать мужу примирительное сообщение, но увидела пропущенный от него.
«Прости за вчерашнее. Я поговорил с Виталиком, он понял, что был неправ. Хочет извиниться лично. Приедет сегодня к нам на ужин. Купи что-нибудь вкусненькое, ладно?»
Вера нахмурилась. Максим даже не спросил, согласна ли она на этот ужин. И что значит «купи что-нибудь вкусненькое»? Словно она обязана готовить для человека, который испортил их квартиру.
Но затем она вздохнула и смягчилась. Наверное, братец Виталик действительно хочет извиниться. И Максиму важно её понимание. Они же семья.
В обеденный перерыв Вера зашла в супермаркет и купила свежую рыбу и овощи для салата. А ещё бутылку вина, подумав, что алкоголику её не предложит, но они с мужем могут себе позволить бокал хорошего красного.
Виталик приехал на час позже назначенного времени. Рыба пересохла в духовке, Вера уже начала злиться, а Максим всё названивал брату, но тот не брал трубку.
— Ну вот, я же говорила, — начала она, но тут в дверь позвонили.
На пороге стоял Виталик — высокий, нескладный, с бледным лицом и бегающими глазами. Он был вылитый Максим, но словно в кривом зеркале — черты лица те же, но всё чуть-чуть не так. Плечи ссутулены, взгляд неуверенный, волосы давно нестрижены.
— Привет, Верунчик! — он протянул ей помятый букет гвоздик, которые явно купил в переходе метро.
Вера с трудом подавила вздох и взяла цветы.
— Здравствуй, Виталий. Проходи.
Ужин начался натянуто. Виталик ковырял вилкой в тарелке, почти не ел, зато много говорил — о том, как его «кинул» бывший работодатель, как «кинули» друзья, как вообще жизнь к нему несправедлива.
— А теперь ещё и общежитие отобрали. Представляешь? — он обращался к брату, будто Веры и не было за столом. — Вся эта система прогнила насквозь. Работяга вроде меня везде без прав.
— Ты полгода не платил за общежитие, — заметила Вера. — Это называется «выселили за долги», а не «отобрали».
Виталик бросил на неё быстрый взгляд, в котором мелькнуло что-то неприятное, но тут же улыбнулся:
— Верунчик, ты всегда такая практичная. Кто о чём, а бухгалтер всё о деньгах!
— Я не бухгалтер, я финансовый аналитик, — поправила Вера.
— Один паршивец, — махнул рукой Виталик и снова повернулся к брату. — Так вот, если бы ты смог приютить меня на пару недель, максимум месяц, я бы быстро нашёл работу. У меня уже есть пара вариантов. Хорошие должности, с перспективой.
— Каких вариантов? — спросила Вера.
Виталик на секунду замешкался, но затем расплылся в улыбке.
— Менеджер по работе с клиентами в одной перспективной фирме. И ещё есть вариант в логистике. Я же в институте логистику изучал.
— Ты бросил институт на втором курсе, — снова вставила Вера.
Виталик скривился, но не стал спорить. Вместо этого он принялся расписывать, каким примерным жильцом он будет на этот раз — тихим, незаметным, и вообще, его почти не будет дома, потому что он с утра до вечера будет искать работу.
— Я даже готов помогать с домашними делами, — он широко улыбнулся. — Готовить, например. Помнишь, Макс, как я в детстве нам пельмени варил, когда мамы не было дома?
Максим кивнул и мягко улыбнулся, явно растроганный этим воспоминанием.
— Хорошо, но на каких условиях? — спросила Вера, решив, что пора переходить к конкретике.
Максим и Виталик переглянулись, и в этот момент Вера поняла, что они уже всё обсудили без неё.
— Мы думаем, что лучше всего будет, если мы съедем к твоим родителям, — начал Максим осторожно. — Ненадолго, на месяц-другой. Сама понимаешь, втроём в двушке тесновато. А Виталику нужно личное пространство для восстановления.
Вера на мгновение потеряла дар речи. Она смотрела на мужа, пытаясь понять, не шутит ли он.
— Мне нужно съехать из собственной квартиры ради твоего брата? — переспросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Временно, милая, всего на пару месяцев, — Максим взял её за руку. — Ты же сама говорила, что давно хотела навестить родителей.
— На выходные, Макс! Не на два месяца! У меня работа в Москве, если ты забыл.
— Сейчас многие работают удалённо, — вставил Виталик с таким видом, будто делал ей одолжение, предлагая гениальное решение. — Компьютер-то у тебя есть.
Вера закрыла глаза и медленно досчитала до десяти. Затем поднялась из-за стола.
— Я, пожалуй, пойду спать. А вы тут решайте свои вопросы.
В спальне она села на кровать и закрыла лицо руками. Неужели Максим действительно предлагает ей уехать из собственной квартиры? Той самой, на которую она копила годами, где делала ремонт по своему вкусу, где каждая вещь подобрана с любовью?
Позже, когда Максим пришёл в спальню, она притворилась спящей. Но заснуть в ту ночь так и не смогла.
— Лучше бы ты сразу сказала, что не хочешь помогать моей семье, — Максим угрюмо смотрел в свою тарелку с завтраком.
Утро не принесло примирения. Виталик ушёл ночевать к какому-то приятелю, а между супругами повисло тягостное молчание.
— Твоя семья — это я, — тихо ответила Вера. — Я восемь лет строю её вместе с тобой. А Виталик — взрослый мужчина, который должен сам отвечать за свою жизнь.
— Ты никогда его не любила, — в голосе Максима звучала обида. — Всегда смотрела на него свысока. Ты, с твоим дипломом и престижной работой, не можешь понять, как бывает тяжело простому человеку.
— Простому? — Вера горько усмехнулась. — Макс, я выросла в семье водителя автобуса и медсестры. Батрачила на Севере в таких условиях, что твой брат сбежал бы в первый же день. Не нужно мне рассказывать о «простых людях».
Максим промолчал, но его желваки ходили под кожей. Вера поняла, что сейчас они оба наговорят лишнего, и решила отступить.
— Послушай, я не против помочь Виталику. Правда. Но не таким способом. Мы можем дать ему денег на съёмную комнату. Или помочь найти работу — у меня есть знакомые в разных компаниях.
— Ему нужна семья, а не подачки, — отрезал Максим.
— Это не подачки, это помощь! — Вера повысила голос. — И я не понимаю, почему ради его комфорта должна страдать наша семья. Почему ты ставишь его интересы выше моих?
Максим резко встал из-за стола.
— Потому что он мой брат. И он сейчас в беде.
— Он всегда в беде, Макс. Всю свою взрослую жизнь.
Муж ничего не ответил и ушёл в прихожую. Через минуту хлопнула входная дверь.
Вера осталась на кухне, глядя в недоеденный завтрак. Ей нужно было собираться на работу, но сил не было. Их с Максимом брак всегда казался ей крепким и счастливым. Они познакомились на вечеринке у общих знакомых — она тогда только вернулась с Севера и устроилась в московский офис своей компании, а он работал в автосервисе, ремонтировал машины. Она влюбилась в его руки — сильные, с въевшимся машинным маслом, — и в его улыбку, открытую и немного застенчивую.
Позже он перешёл работать в автосалон менеджером по продажам, и теперь его руки всегда были чистыми, в дорогих часах, которые она подарила ему на тридцатилетие. Но улыбка осталась прежней.
Виталик всегда был проблемой на периферии их отношений. Вечно безработный, вечно в поисках себя, вечно нуждающийся в помощи. Максим регулярно давал ему деньги, встречался с ним по выходным, выслушивал его бесконечные жалобы на жизнь. Вера не возражала — в конце концов, у каждого свои слабости, а Виталик был слабостью Максима. Но теперь эта слабость грозила разрушить их семью.
Вечером Максим не пришёл домой. Не отвечал на звонки и сообщения. Вера металась по квартире, не зная, злиться ей или беспокоиться. К десяти вечера она начала обзванивать больницы — мало ли что. В половине двенадцатого от него пришло сообщение: «Я у Виталика. Не волнуйся. Поговорим завтра».
Вера швырнула телефон на диван и разрыдалась. Она не помнила, когда в последний раз плакала — наверное, на похоронах свекрови. Слёзы текли градом, а в голове крутились мысли: «Он выбрал брата. Выбрал не меня».
Утром она проснулась с опухшими глазами и головной болью. На работу идти не хотелось, но и оставаться дома в одиночестве — тоже. Она вызвала такси и поехала к родителям.
Мама открыла дверь и ахнула, увидев дочь:
— Верочка, что случилось? На тебе лица нет!
Вера хотела ответить спокойно и рассудительно, но вместо этого снова расплакалась, уткнувшись маме в плечо, как в детстве. В кухне, за чаем с малиновым вареньем, она рассказала всю историю. Мама слушала, не перебивая, только иногда качала головой.
— И что мне теперь делать? — спросила Вера, когда рассказ был окончен.
— А что ты хочешь сделать? — мама пристально посмотрела на неё.
— Не знаю, — честно призналась Вера. — Не хочу разрушать брак. Но и не хочу жить с алкоголиком под одной крышей. И уж точно не собираюсь съезжать из собственной квартиры.
— Это твоя квартира? — неожиданно спросила мама.
— В смысле? Конечно, моя. Я же покупала её на свои деньги.
— А на кого она оформлена?
Вера замерла. Документы оформляли давно, ещё до свадьбы. Она уже работала в Москве, но прописка была у родителей в Подмосковье. А Максим был коренным москвичом, что упрощало процесс.
— На Максима, — тихо ответила она. — Но мы договорились, что она общая. Семейная.
Мама вздохнула и погладила дочь по руке.
— Вот вам и первый серьёзный кризис. Каждая семья через это проходит, доченька. Только преодолев его, вы поймёте, насколько вы семья.
— А если не преодолеем?
— Тогда это не ваш человек, — просто ответила мама. — Но я бы на твоём месте не рубила с плеча. Поговори с мужем. Без криков и обвинений. Расскажи, что чувствуешь.
Вера кивнула. Перед уходом она обняла маму и прошептала:
— Спасибо. Я люблю тебя.
— И я тебя, доченька.
Максим сидел на кухне, когда она вернулась домой. Перед ним стояла початая бутылка виски и пустой стакан. Вид у мужа был потерянный.
— Привет, — тихо сказала Вера, присаживаясь напротив.
— Привет, — он поднял на неё покрасневшие глаза. — Я думал, ты ушла к родителям.
— Я была у них днём. А потом вернулась домой. К тебе.
Максим кивнул и налил себе виски. Руки у него слегка дрожали.
— Я ведь правда хотел как лучше, — сказал он после паузы. — Виталик… он совсем один. Я единственный, кто у него остался.
— Я понимаю, — кивнула Вера. — Но ты не можешь спасти его, если он сам этого не хочет.
— Ты не понимаешь, — Максим покачал головой. — Мы выросли в аду. Отец пил и бил нас обоих. Но меня — меньше. Виталик часто брал вину на себя, защищал меня. Он был старшим, понимаешь? Старшим братом, который не давал меня в обиду.
Вера молчала. Максим почти никогда не рассказывал о своём детстве. Только отрывочные воспоминания, которые она складывала в общую картину: неблагополучная семья, отец-алкоголик, мать, которая много работала и мало бывала дома, стараясь прокормить сыновей.
— А теперь он нуждается в моей защите, — продолжал Максим. — И что я делаю? Отказываюсь помочь.
— Ты не отказываешься, — мягко возразила Вера. — Ты помогаешь ему деньгами, советами, своим временем. Но ты не можешь взять ответственность за его жизнь.
— Не могу, — согласился Максим. — Но и бросить его тоже не могу.
Они замолчали. За окном начался дождь, капли барабанили по стеклу, создавая уютный фоновый шум.
— Я не хочу, чтобы ты съезжала, — вдруг сказал Максим. — И не хочу, чтобы Виталик жил с нами. Я придумал другой вариант.
Вера вопросительно посмотрела на него.
— У меня есть старый гараж, доставшийся от отца. Там можно сделать небольшую жилую комнату. Поставить обогреватель, провести электричество. Виталик мог бы жить там, пока не найдёт работу и жильё.
— Гараж? — удивилась Вера. — Разве там можно жить? Это же не дача.
— Многие живут, — пожал плечами Максим. — Это не идеально, но это крыша над головой. И он будет недалеко, я смогу присматривать за ним. А ты не будешь чувствовать себя некомфортно в собственном доме.
Вера видела, что муж искренне пытается найти компромисс. И ей стало немного стыдно за свою категоричность.
— А как на это смотрит сам Виталик? — спросила она.
Максим помрачнел.
— Пока не знаю. Мы… поссорились вчера.
— Из-за чего?
— Он сказал кое-что о тебе. Что-то обидное. Я не стерпел.
Вера почувствовала прилив нежности к мужу. Он защищал её, даже когда был зол и обижен.
— Спасибо, — она протянула руку и сжала его ладонь. — Давай попробуем вариант с гаражом. Но с условиями. Он не пьёт, ищет работу, и мы помогаем ему в этом. Как только он найдёт работу и встанет на ноги — переезжает.
Максим кивнул, благодарно сжимая её руку в ответ.
— Я люблю тебя, — сказал он. — И мне страшно подумать, что я мог потерять тебя из-за своей глупости.
— Я тоже тебя люблю, — ответила Вера. — И мы справимся. Вместе.
Прошло три месяца. Гараж превратился в маленькую, но вполне пригодную для жизни комнату. Виталик, поначалу недовольный таким вариантом, постепенно смирился. Вера помогла ему составить резюме, а Максим договорился о собеседовании в своём автосалоне.
Виталика взяли на стажировку с испытательным сроком. Первый месяц он часто опаздывал и даже пару раз не вышел на работу, сославшись на болезнь. Максим проводил с ним серьёзные беседы, но без особого результата.
— Может, не его это, — с сомнением говорил он Вере. — Продажи — специфическая штука. Не каждому дано.
— Или может, ему просто не хочется работать, — парировала она. — Как и последние десять лет.
Однажды вечером, когда Вера готовила ужин, в дверь позвонили. На пороге стоял Виталик — трезвый, серьёзный, в чистой рубашке.
— Можно войти? — спросил он непривычно вежливо. — Мне нужно с вами поговорить.
Вера пропустила его в квартиру, с тревогой думая, что он опять попал в какую-то передрягу. Максим ещё не вернулся с работы, и ей предстояло разговаривать с деверем один на один.
— Я хотел поблагодарить, — неожиданно начал Виталик, присаживаясь на краешек стула. — За всё, что вы для меня сделали. Особенно ты, Вера.
Она растерянно моргнула, не зная, что ответить.
— Я всегда был к тебе несправедлив, — продолжал он. — Завидовал. Думал, что ты смотришь на меня свысока. А теперь понимаю, что ты просто… другая. Сильная. Ответственная. Как Макс.
— Спасибо, — только и смогла вымолвить Вера.
— Я ухожу из автосалона, — сказал Виталик. — Нашёл другую работу. Мне предложили место в строительной бригаде. Ремонты, отделка. Это больше по мне.
— Это здорово, — искренне обрадовалась Вера. — Максим будет рад за тебя.
— Да, надеюсь, — Виталик нервно потёр руки. — И ещё… Я познакомился с девушкой. Она… особенная. Помогла мне многое понять. Посоветовала пойти к психологу. Представляешь?
Вера улыбнулась:
— Представляю. И что, ты пошёл?
— Бросил, — сухо ответил Виталик. — После второго сеанса. Не для меня это всё. Но девушка — она реально помогает. Лучше любого психолога.
Вера сдержанно кивнула, не испытывая особой надежды. Сколько раз уже была эта сказка про «новую жизнь».
— И что дальше? — спросила она прямо.
— Буду снимать комнату. С первой зарплаты, — Виталик потупил взгляд. — Мне нужно ещё немного времени в гараже. Максимум месяц.
Вера внимательно посмотрела на деверя. Что-то изменилось в его глазах — появилась твердость, которой раньше не было. Возможно, эта девушка действительно на него повлияла. А может, он просто устал жить в гараже.
— Хорошо, — кивнула она. — Месяц. Но это последнее продление.
— Понимаю, — он неловко поёрзал на стуле. — Есть ещё кое-что… Мне нужна небольшая сумма. На первый взнос за комнату. Тысяч тридцать. Клянусь, верну с первой зарплаты.
И вот оно. Вера почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение. Ничего не изменилось. Всё те же манипуляции, только в новой обёртке.
— Нет, — твёрдо сказала она. — Никаких денег. Гараж — это всё, на что ты можешь рассчитывать.
Лицо Виталика изменилось, маска доброжелательности соскользнула.
— Вот как, — процедил он. — Макс говорил, что ты поможешь.
— Макс слишком добр к тебе. Всегда был.
В этот момент в замке повернулся ключ, и вошёл Максим. Он замер на пороге, почувствовав напряжение.
— Что тут происходит?
— Твой брат рассказывал о своих планах, — Вера встала. — И о том, что ты якобы обещал ему деньги от моего имени.
Максим растерянно переводил взгляд с жены на брата.
— Виталик, я не…
— Всё понятно, — перебил его брат, тоже поднимаясь. — Семейный фронт против меня. Как всегда.
— Витя, погоди, — Максим сделал шаг к брату, но тот отмахнулся.
— Забей, братишка. Твоя жена всё решила. Я для вас только обуза.
Он направился к выходу, намеренно задев плечом Максима. У двери обернулся:
— А знаешь, почему твоя жёнушка так меня ненавидит? Потому что я — напоминание о том, кто ты на самом деле. Не менеджер в пиджачке, а пацан из неблагополучной семьи. Мы с тобой одной крови, и она этого боится.
Максим побледнел:
— Уходи. Немедленно.
Когда дверь за Виталиком захлопнулась, в квартире повисла тяжёлая тишина.
— Он пьян, — наконец произнёс Максим. — Не бери в голову.
— Нет, он трезв, — возразила Вера. — И именно поэтому его слова особенно показательны.
Максим тяжело опустился на стул.
— Я не обещал ему денег от твоего имени, — устало сказал он. — Просто сказал, что мы подумаем, как ему помочь с жильём.
— Я знаю, — кивнула Вера. — Но он всегда слышит только то, что хочет услышать.
Они замолчали. Вера подошла к окну. На улице начался дождь, капли стекали по стеклу, размывая огни фонарей.
— Он прав, знаешь, — вдруг сказала она. — В одном. Я действительно боюсь.
— Чего? — Максим поднял на неё глаза.
— Что однажды ты станешь таким же, как он. Что гены возьмут своё, — Вера повернулась к мужу. — Что алкоголизм твоего отца, безответственность твоего брата — это и твоё будущее тоже.
Максим смотрел на неё с болью и удивлением.
— Ты правда так думаешь?
— Иногда, — честно ответила она. — Когда вижу, как ты раз за разом даёшь ему деньги, которые он пропивает. Как прощаешь то, что непростительно. Как позволяешь ему манипулировать собой. В такие моменты я вижу не сильного мужчину, которого люблю, а мальчика, который отчаянно ищет одобрения старшего брата.
Максим медленно кивнул. Потом встал и, не говоря ни слова, ушёл в спальню. Вера осталась на кухне, глядя в темноту за окном.
Прошла неделя. Виталик не появлялся и не звонил. Максим был молчалив и задумчив. Они с Верой почти не разговаривали — только о бытовых мелочах. Спали в разных комнатах: он в спальне, она на диване в гостиной.
В субботу утром Вера проснулась от звука работающей дрели. В гараже Максим сверлил отверстия в стене.
— Что ты делаешь? — спросила она, кутаясь в куртку — октябрьское утро было прохладным.
— Устанавливаю полки, — ответил Максим, не оборачиваясь. — Хочу сделать здесь мастерскую. Всегда мечтал о своём месте, где можно работать руками.
Вера огляделась. Небольшая кушетка, на которой спал Виталик, была убрана. Вместо неё стоял верстак. На полу лежали инструменты.
— А… как же Виталик?
— Он больше не будет здесь жить, — Максим наконец повернулся к ней. Его глаза были серьёзными, но спокойными. — Я отправил ему сообщение. Сказал, что нашему общению нужна пауза. Что я по-прежнему его брат и люблю его, но не буду больше его спасать.
Вера удивлённо посмотрела на мужа:
— И как он отреагировал?
— Никак. Прочитал, но не ответил, — Максим пожал плечами. — Думаю, сейчас он меня ненавидит. Возможно, долго будет ненавидеть. Но это его путь, и он должен пройти его сам.
Вера сделала шаг к мужу и осторожно положила руку ему на плечо:
— Это было непростое решение.
— Самое сложное в моей жизни, — согласился он. — Но правильное. Ты заставила меня увидеть правду. О нём. О себе. О нас.
Он притянул её к себе и крепко обнял.
— Прости меня. За то, что ставил его выше тебя. За то, что не ценил то, что у нас есть.
— И ты меня прости, — прошептала Вера. — За жестокие слова.
— Они не были жестокими. Они были честными.
Они стояли так долго, обнявшись посреди гаража, пахнущего свежей краской и опилками. Вдруг Максим отстранился и посмотрел на жену с улыбкой:
— Я тут подумал… А не оформить ли нам квартиру на тебя? Она ведь и правда твоя.
Вера покачала головой:
— Нет. Она наша. Как и всё остальное.
Максим кивнул и снова крепко обнял жену. За стенами гаража начинался новый день, и впервые за долгое время он казался по-настоящему их днём — без тени брата между ними.
Спустя полгода они сидели в том же самом кафе, где когда-то познакомились. Вера получила повышение, Максим открыл небольшую мастерскую по ремонту раритетных авто — его давняя мечта начала приносить первые плоды.
— Звонил Виталик, — неожиданно сказал Максим, помешивая кофе.
Вера напряглась:
— И что он хотел?
— Ничего, — Максим усмехнулся. — Просто рассказал, что переехал в Калугу. Устроился на завод. Женился на той самой девушке.
— Серьёзно? — Вера недоверчиво приподняла бровь.
— Я тоже не поверил, — кивнул Максим. — Даже в соцсетях проверил. Действительно женился. Маленькая свадьба, никого из знакомых не звал.
— Ты расстроился?
— Не знаю, — честно ответил он. — Часть меня рада за него. Другая часть… Другая часть знает его слишком хорошо. Сколько раз уже он начинал «новую жизнь».
Вера накрыла его руку своей:
— Может, на этот раз получится.
— Может, — согласился Максим. — Но теперь это его жизнь, не моя. Пусть справляется сам.
Он поднял чашку:
— За нас?
— За нас, — улыбнулась Вера, чокаясь своей чашкой о его.
Официантка принесла счёт. Максим потянулся за кошельком, но Вера опередила его:
— Я заплачу. Ты в прошлый раз платил.
Максим открыл рот, чтобы возразить, но передумал и кивнул с лёгкой улыбкой:
— Спасибо.
Когда они вышли на улицу, начинался снегопад. Первый в этом сезоне. Они шли по заснеженной улице, взявшись за руки, и Вера думала о том, как легко можно потерять то, что имеешь, гоняясь за призраками прошлого. И как важно вовремя остановиться и увидеть настоящее — здесь и сейчас. Их маленькую квартиру, их общие планы, их любовь — всё то, что они построили вместе и что никому не позволят разрушить.
В кармане зазвонил телефон. Высветился незнакомый номер с калужским кодом. Вера показала экран мужу. Тот медленно покачал головой:
— Решай сама.
Она ещё секунду смотрела на звонящий телефон, затем решительно нажала «отклонить» и убрала его обратно в карман.
Снег падал крупными хлопьями, оседая на их плечах и волосах. Впереди был долгий путь домой, но они никуда не спешили.
