Удивительная штука – МОСКОВСКАЯ КВАРТИРА. Особенно если она досталась вам в НАСЛЕДСТВО. В один прекрасный день вы обнаруживаете, что у вас есть родственники. Много родственников. ОЧЕНЬ много родственников, о существовании которых вы и не подозревали последние лет десять. Они материализуются из ниоткуда, будто грибница, затаившаяся под слоем прошлогодней листвы, – только дай повод прорасти
Когда моя бабушка умерла, я думала, что самое сложное – это пережить потерю. Три года я возила её по врачам, помогала обустроиться в родительском доме в Подмосковье, привозила любимые пирожные из той кондитерской на Маросейке… А она всё говорила: «Вероничка, береги квартиру. Это твой тыл». Тогда я не понимала, о чём она. Теперь – очень даже.
Первый звонок прозвенел ровно через неделю после прощания с бабущкой. Точнее, не звонок – звоночище с Дальнего Востока.
– Вероничка, солнышко! – защебетала в телефоне тётя мужа, которую я видела один раз на свадьбе. И то мельком – она промелькнула где-то между салатом оливье и караоке. – Мы тут проездом в Москве, можно у вас на пару дней остановиться?
«Проездом». С Дальнего Востока. Через Москву. В никуда. Верх логистического гения!
Муж мой, Игнат, просиял как начищенный пятак:
– Конечно-конечно, приезжайте! У нас как раз…
Я не дала ему договорить про «просторную квартиру». Знаем, плавали. Бабушкина трёшка в сталинке, конечно, не дворец, но и не проходной двор. Одну комнату мы сдаём Пете – программисту с коллекцией кактусов и котом-интровертом. В двух других живём сами. Уютно, компактно, без претензий на гостиничный комплекс.
Но они всё равно приехали. С чемоданами размером с Останкинскую башню и аппетитами, соответствующими габаритам багажа. Тётя Люда – настоящий эксперт по чужим квартирам – обошла все комнаты с видом искусствоведа в Лувре. Каждый угол оценила, каждую розетку обнюхала.
Знаете, есть такой особый взгляд у приезжих родственников. Смесь восхищения, зависти и твёрдой уверенности, что москвичи жируют почём зря. Тётя Люда, едва переступив порог, окинула прихожую именно таким взглядом.
– Ох, у вас тут… – она замялась, подбирая слово, – дизайнерский евроремонт?
Обычный ремонт, честное слово. Просто стены ровные и обои без цветочков.
– А это что? – она ткнула пальцем в кофемашину на кухне. – Вы что, дома кофе варите?
– Да, представьте себе, – улыбнулась я. – А иногда даже круассаны покупаем.
– Круассаны! – тётя произнесла это слово как название какой-нибудь экзотической болезни. – А в нашем городе все булочки берут. Самые обычные. И ничего, живы-здоровы!
– А потолки-то какие! А лепнина! – восхищалась она, закатывая глаза. – Вот в то время конечно стоили…
«В то время» – это в какое? Когда мамонты по Тверской гуляли?
– Ой, а что это у вас третья комната так странно используется? – пропела она, хотя прекрасно видела там Петю с его рабочим столом и джунглями из кактусов. – Я думала, вы её для гостей держите…
– Не держим, – отрезала я. – Сдаём.
– Сдаёте?! – тётя схватилась за сердце театральным жестом. – А как же родня?! В наше время…
Я уже приготовилась к лекции про «наше время», но тут позвонили Игнату – его срочно вызвали на работу. Спасён обстоятельствами! Ушёл по-английски, оставив меня на передовой семейной дипломатии.
Вечер с тётей Людой прошёл в бесконечных обсуждениях московской жизни и воспоминаниях о «прекрасном далёко», когда соседи жили душа в душу и двери не запирали. Я кивала, подливала чай и считала минуты до того момента, когда гости наконец отправятся в свой отель. К счастью, остановиться у нас они не решились – видимо, поняли по моему лицу, что идея не самая удачная.
Я сразу поняла – что-то нечисто, когда телефон Игната разразился трелью, а на экране высветилось «Мама». Его мать обычно звонила дважды в год: на Новый год и день рождения. Да и то не всегда – могла просто открытку в WhatsApp прислать. А тут вдруг звонок посреди недели!
– Вероничка, ты же знаешь нашего Марика? – начала она издалека.
Марика я знала. По фотографиям в семейном альбоме и редким видеозвонкам на Новый год. Белобрысый подросток с вечно растрёпанной чёлкой и мечтой покорить столицу став звездой шоу-бизнеса.
– Так вот, он в институт собирается. В московский! Представляешь, какой умница? Может, приютите мальчика? Он способный, тихий…
– Он тихий, скромный мальчик, – щебетала свекровь. – Даже музыку слушает в наушниках!
Ну-ну. Знаю я таких тихих. Как только вырвутся из-под родительского крыла в Москву – тут-то и начнётся. Друзья табуном, вечеринки до утра, а соседям объяснения, что грохот басов в три часа ночи – это не шум, а «приобщение к современной культуре».
На все эти разговоры про Марика я отвечала обтекаемо. «Надо подумать», «мы это обсудим», «сейчас не самое подходящее время». Но свекровь была настойчива. С каждым звонком её голос становился всё жалостливее, а истории про тяжёлую жизнь в регионах – всё драматичнее. К концу недели она уже рассказывала, как Марик с пяти лет мечтал именно о московском институте, и как он уже начал подрабатывать, чтобы копить на билет.
Я молча слушала все эти душещипательные истории и думала – интересно, а где была эта забота о московском образовании, когда мы с Игнатом только начинали? Когда он в общаге ютился, на трёх работах вкалывал? Тогда почему-то никто не рвался ему помогать…
Между этими разговорами прошла неделя. Неделя, наполненная намёками в телефонных разговорах, вздохами свекрови и бесконечными историями про то, «как тяжело сейчас в регионах». Я уже начала привыкать к мысли, что наша квартира превратилась в главную тему семейных обсуждений где-то в восьми часовых поясах от Москвы.
Но и это было ещё не всё. Финальным аккордом стало появление двоюродного брата мужа – Ратмира. Сорокапятилетний «мальчик» с мечтой переехать в Москву прискакал без предупреждения, со словами «А вот и я!».
Ратмир – это вообще отдельная история. Представьте себе помесь рыночного торговца с мотивационным спикером. Весь такой в костюме с иголочки, перстень на мизинце сверкает, а в глазах горит уверенность, что Москва его заждалась.
– Столица возможностей! – вещал он, развалившись на нашем диване. – Тут каждый второй – миллионер. Вот увидите, через год и я…
– А метро у вас под боком! – восхищался он, разглядывая вид из окна. – У нас-то маршрутки, да и те как повезёт. А тут… Цивилизация!
Он произносил «цивилизация» с таким придыханием, будто речь шла минимум о летающих автомобилях и телепортации.
– И продукты! – подхватила тётя Люда. – Вероничка, а вы, наверное, всё в этих… как их… гипермаркетах покупаете?
– Иногда на рынок хожу, – пожала я плечами.
– На рынок? – удивилась она. – Зачем? У вас же есть эти… магазины!
Объяснять, что фермерские рынки в Москве – это не то же самое, что районный базар в их городке, я не стала. Всё равно не поймут.
Игнат, муженек мой — предатель, начал гнуть свою линию:
– Вероника, ну это же семья! Как отказать? Помнишь, как мне тяжело было в Москве начинать?
Начинать. В Москве. Ключевое слово – «начинать», а не «присесть на шею». Игнат, когда переезжал, снимал комнату в Бирюлёво, работал на двух работах и в жизни никому не навязывался. А тут…
Но Ратмир, похоже, был не из тех, кто понимает намёки. Каждый день он заходил к нам «на чашечку чая», которая плавно перетекала в обед, а потом и в ужин. Игнат делал вид, что всё идёт по плану. «Он же ненадолго, пусть человек освоится», – шептал мне, когда я пыталась возмутиться.
Всё достигло апогея, когда Ратмир за ужином – причём за НАШИМ ужином в НАШЕЙ квартире – радостно объявил:
– А я работу в Москве нашёл! Игнат сказал, можно у вас пожить, пока обустроюсь…
Я чуть вилку не выронила. Посмотрела на мужа – тот старательно изучал экран телефона, будто там была зашифрована формула бессмертия.
– Так, – говорю. – СТОП.
Встала. Расправила плечи. Вспомнила бабушку – она бы сейчас точно налила себе «бодрящей рябиновой» и приготовилась наблюдать спектакль.
– Так, – я встала из-за стола, чувствуя, как внутри всё клокочет. – Хватит! Дорогой мой новоявленный родственник. И ты, муж мой любимый. Я, конечно, очень ценю вашу… как бы это помягче сказать… предприимчивость. Но, кажется, вы кое-что забыли. Это МОЯ квартира. Моей бабушки наследство. Той самой бабушки, которая за всю жизнь никого ни о чём не просила. И знаете что? – я перевела дыхание. – Она оставила эту квартиру мне. Не вашей большой и дружной семье. Не собесу для помощи страждущим. Мне! И я не собираюсь превращать её в филиал вокзала для всех желающих с Хабаровска покорить Москву!
Ратмир побагровел так, что стал напоминать треснувший помидор. Даже перстень на пальце, казалось, потускнел от такой наглости. Игнат наконец-то оторвал взгляд от своей тарелки – видимо, узоры на ней закончились.
– Вероника, но мы же… – начал было муж.
– Что «мы же»? – я развернулась к нему. – Напомнить, как ты сам начинал? В общаге, на трёх работах? А теперь готов всю родню сюда свезти, потому что «неудобно отказать»? Так вот, мне совсем не неудобно. Совершенно!
– И знаете что? – продолжила я. – Я не собираюсь извиняться за то, что у меня есть квартира в Москве. Всем спасибо, все свободны. И да, Игнат, нам нужно поговорить.
Разговор с мужем вышел долгим.
После ухода Ратмира мы с Игнатом проговорили до полуночи.
– Вот скажи мне, – я крутила в руках чашку, – ты сам-то помнишь, как в Москву приехал? Комната в общаге, три работы, домашние пельмени по праздникам… Что-то тогда никто не рвался тебе помогать.
– Времена были другие, – Игнат потёр переносицу. – Сейчас в Москве всё дорого…
– О, началось! – я чуть не расхохоталась. – А десять лет назад у нас тут всё бесплатно раздавали? Коммуналку списывали за красивые глаза? Или просто тогда у тебя не было родственников с квартирой в центре?
Он молчал, рассматривая узор на обоях. Потом тихо, будто сам себе: – Знаешь, когда живёшь в Москве, как-то забываешь, насколько всё по-другому в регионах. Там правда тяжело…
– И что теперь? – я поставила чашку так резко, что чай выплеснулся. – Может, объявление на подъезде повесим? «Сдаётся угол всем страждущим. Главное условие – быть твоим родственником»?
Мы говорили полночи. Вернее, ходили по кругу: я напоминала, как он сам начинал, он вздыхал про «тяжёлую жизнь в регионах». Пока я не спросила в лоб: – Игнат, а если бы у тебя была квартира в Москве, когда ты только приехал… Ты бы правда хотел, чтобы в ней жила вся твоя родня?
Он замолчал. Надолго. А потом честно ответил: – Нет. Наверное, нет.
…Через полгода Марик поступил в институт. Живёт в общаге, кстати, прекрасно себя чувствует. Говорит, там весело и все близко. Ратмир внезапно нашёл работу в родном городе – и даже лучше прежней! А мы с Игнатом стали копить на квартиру побольше.
