Галина поморщилась, услышав звонок в дверь. В субботу, в восемь утра. Она накинула халат и прошлёпала босыми ногами по паркету, оставляя на нём тёмные следы — влажность в квартире держалась на уровне тропического леса. Просушить её за лето так и не удалось.
Глазок показал перекошенное лицо брата. Он топтался на площадке, переминаясь с ноги на ногу, и прижимал к груди пакет с чем-то угловатым.
— Дмитрий? — Галина распахнула дверь, одёргивая полы халата. — Что стряслось?
— Да уж, — брат протиснулся мимо неё, задев плечом косяк. — Удивлена, значит. А чего удивляться? Не ждала? И правильно, чего ждать. Сама-то к нам не заглядываешь.
Он сбросил ботинки, не развязывая шнурков, и прошёл в кухню. Галина поморщилась, заметив след на светлом полу.
— Я не говорю, что не рада, — она последовала за братом, наблюдая, как тот деловито изучает содержимое холодильника. — Просто ты мог позвонить.
— Ага, позвонить. Чтоб ты трубку не взяла, — Дмитрий выпрямился и хлопнул дверцей холодильника. — Две бутылки кефира и помидор. И всё? Ты так питаешься?
— Я собиралась сегодня в магазин, — Галина скрестила руки на груди. — Дим, ты зачем приехал?
Брат сел на табурет, положил локти на стол и потёр лицо ладонями, как будто пытался проснуться. Или протрезветь. Теперь, когда Галина присмотрелась, она заметила красноватые прожилки на его лице, несвежую рубашку и воспалённые веки.
— Дима, что происходит? — она села напротив. — Что с Машей? С Петей?
— Нормально всё с ними, — брат вздохнул. — Вот, смотри.
Он запустил руку в пакет и выудил оттуда фотографию в рамке. На снимке были Дмитрий, его жена Маша с заметно округлившимся животом и их сын Петя, четырёх лет. Семейная идиллия на фоне качелей.
— Ну, и? — Галина непонимающе подняла брови.
— Машка беременна.
— Я вижу. И что?
— Двойня.
Галина посмотрела на брата, потом снова на фотографию. Потом опять на брата.
— Поздравляю? — неуверенно произнесла она.
— Издеваешься? — Дмитрий грохнул кулаком по столу. — Нам нужна твоя квартира.
Галина моргнула. Потом ещё раз.
— Что?
— Твоя квартира, — повторил брат, глядя на неё исподлобья. — Ну, или хотя бы половина. Нам с тремя детьми в однушке не выжить. А у тебя тут что? Трёшка на одну персону? Роскошествуешь.
Галина встала и подошла к окну. Так сразу легче дышать. Третий этаж, во дворе только начали собираться первые прохожие. Суббота же. Нормальные люди спят.
— Дима, это наследство от бабушки. Моё наследство.
— Думаешь, я не помню? — брат хмыкнул. — «Галочке нужно учиться, ей нужна отдельная комната для занятий». А мне, значит, не нужно было? Всю жизнь в однушке с родителями, потом с женой и ребёнком. Ты хоть представляешь, как это?
— Я не выбирала, кому бабушка оставит квартиру, — Галина повернулась к брату. — И, знаешь, мы никогда не обсуждали её решение.
— Ну а сейчас давай обсудим, — Дмитрий откинулся на спинку стула. — Ты же видишь, как мы живём. Петька спит в гостиной, на раскладушке. А скоро их будет трое. Куда нам деваться?
— Я понимаю, но…
— Ничего ты не понимаешь! — он снова стукнул по столу. — Ты одна занимаешь три комнаты. Зачем тебе столько места? Своих детей у тебя нет, и не будет.
Галина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она стиснула зубы, подавляя желание ответить чем-то таким же ядовитым.
— Не говори о том, чего не знаешь, — наконец произнесла она тихо.
— А что тут знать? — Дмитрий махнул рукой. — Тридцать пять лет, никого рядом. Да тебе работа заменила всё — и семью, и детей. Так хоть помоги тем, у кого они есть.
Галина прошла к раковине, налила воды и сделала глоток. Прохладная вода немного остудила голову. Она поставила стакан и повернулась к брату.
— Я не могу просто взять и отдать тебе квартиру, Дима.
— Почему? — он подался вперёд. — Ты можешь снимать жильё, с твоей-то зарплатой. Или переехать к маме с отцом. Им будет не лишняя помощь. А мы бы съехали с этой конуры, наконец.
— У меня здесь работа, — Галина покачала головой. — И вообще, я так не могу.
— Что «так»? — Дмитрий прищурился. — Помочь брату? Родной крови? Маминому сыну? Ты же сама говоришь, что семья — это главное.
— Я такого не говорила.
— Неважно, — он отмахнулся. — Все так говорят. Галь, ну что тебе стоит? Продай квартиру, мы добавим — у Машки родители помогут — и купим нормальное жильё для всех нас. А ты снимешь что-нибудь или к нашим переедешь. Вот увидишь, как они обрадуются.
Галина прислонилась к стене, глядя на брата. Он так легко распоряжался её жизнью. Так просто всё решил. Продать, переехать, уплотниться. Будто это какой-то пустяк, а не то, к чему она шла годами.
— Дима, я не могу сейчас это обсуждать. Мне нужно подумать.
— О чём тут думать? — он развёл руками. — Ты же не замужем, детей нет. Что тебя держит? Можешь хоть сегодня собирать вещи.
— Дима, — Галина старалась, чтобы голос звучал спокойно, — я не переезжаю никуда. Это моя квартира. Я здесь живу.
— Ты… — брат резко встал, и табурет с грохотом упал. — Ты просто эгоистка! Всегда была такой! Бабушкина любимица, папина гордость. А о других подумать? Зачем тебе одной столько места? А у нас ребёнок и Машка беременна!
— Двойней, я помню, — Галина потёрла переносицу. — Послушай, я сочувствую, но…
— Сочувствуешь? — Дмитрий подскочил к ней, навис сверху. — Сочувствуешь? Да плевать мне на твоё сочувствие! Нам помощь нужна! Реальная! А ты что предлагаешь? «Подумать»? О чём? О том, как нам втиснуться вчетвером в сорок квадратов? А тебе что, прям все эти комнаты нужны?
Галина сделала глубокий вдох. Потом медленно выдохнула.
— Да, нужны. У меня здесь рабочий кабинет. Я не могу работать на кухне или в спальне.
— Ой, ну надо же, — Дмитрий скривился. — Кабинет ей нужен. Для чего? Бумажки перекладывать? Ты думаешь, мне не нужен кабинет? Я на кухне за обеденным столом проекты рисую. Потому что в комнате Петька спит. Как думаешь, удобно так работать?
— Я понимаю, что…
— Ничего ты не понимаешь! — он снова стукнул по столу. — Всегда была такой — только о себе. «Галочке нужно, Галочке важно». А о нас кто подумает?
Галина отвернулась, глядя в окно. Дмитрий всегда умел надавить на её чувство вины. С детства. Возможно, и правда — ей доставалось больше внимания. Возможно, она и правда была эгоисткой, когда соглашалась принять бабушкино наследство.
— Дима, ты же понимаешь, что я не могу вот так всё бросить и переехать к родителям? У меня работа, личная жизнь…
— Личная жизнь? — брат хмыкнул. — У тебя? Да ладно. С кем? Где он, твой принц? Что-то не видно.
Галина стиснула зубы. Вот почему она так редко общалась с братом в последнее время. Именно поэтому.
— Это не твоё дело, — произнесла она тихо.
— Ах, вот как, — Дмитрий вскинул руки. — Секреты у неё. Тайны. Кого скрываешь-то? Или врёшь просто, чтобы не помогать? Знаешь, — он ткнул в неё пальцем, — я всегда знал, что ты такая. Всегда. С детства. Только о себе и думаешь.
Галина взглянула на часы. Половина девятого. Слишком рано для такого разговора.
— Дима, я сейчас не готова это обсуждать. Я подумаю над твоими словами, хорошо? И может, мы найдём какое-то решение. Но не сейчас.
— Ага, — он усмехнулся. — Ты подумаешь. Отлично. Когда? Через месяц? Через год? Машка рожает через два месяца. Куда нам детей девать? В шкаф?
Галина провела рукой по лицу.
— Дима, я не знаю. Правда. Мне нужно время.
— Время, — он снова фыркнул. — У тебя его полно. А у нас нет. У нас вообще ничего нет, кроме долгов и однушки. Даже родная сестра помочь не хочет.
Он схватил пакет и направился в прихожую. Галина последовала за ним.
— Дима, подожди. Давай поговорим спокойно. Может, я могу помочь как-то иначе? Финансово?
Брат замер, держась за ручку двери. Потом медленно повернулся.
— Деньгами откупиться хочешь? — он сузил глаза. — Думаешь, всё можно купить? Нет, дорогая сестрёнка. Тут либо ты помогаешь нам по-настоящему, либо… — он не закончил фразу, только махнул рукой. — Забудь. Справимся как-нибудь. Без тебя.
Дверь хлопнула так, что задрожали стёкла. Галина постояла несколько секунд, глядя на закрытую дверь, потом вернулась на кухню и села за стол. Она чувствовала себя вымотанной, будто пробежала марафон.
Что ж, утро субботы можно было считать испорченным.
В понедельник Галина пришла на работу раньше обычного. Бессонная ночь и две чашки крепкого кофе сделали своё дело — она уже к восьми была в офисе, сидела за компьютером и просматривала документы по текущему проекту. Когда стали появляться коллеги, она лишь рассеянно кивала на приветствия.
— Галь, ты чего такая смурная? — Вера, её ближайшая коллега, заглянула в кабинет с чашкой кофе. — Выходные не задались?
Галина потёрла виски.
— Не то слово. Брат заявился в субботу утром с ультиматумом. Требует, чтобы я продала квартиру или отдала ему.
— Что? — Вера присела на край стола. — С какой стати?
— У них с женой будет двойня. Тесно им в однушке.
— Ну, это понятно, — Вера кивнула. — Но причём тут твоя квартира?
— А при том, что мне, видите ли, незачем столько места, — Галина невесело усмехнулась. — Я же одинокая старая дева без перспектив. Зачем мне трёшка? Могу и у родителей пожить.
— Обалдеть, — Вера покачала головой. — И что ты ответила?
— Что подумаю. А что я ещё могла сказать? Он в таком состоянии был — того гляди, в драку полезет.
— Ничего себе! — Вера отставила чашку. — Слушай, а может, и правда подумать? Не о том, чтобы отдать квартиру, конечно. Но может, как-то помочь им? Денег одолжить на первое время?
— Я предлагала, — Галина вздохнула. — Он отказался. Говорит, деньгами не откупишься. Ему нужна именно жилплощадь.
— М-да, — Вера задумалась. — А что ты вообще думаешь? Будешь помогать?
Галина откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. Этот вопрос мучил её все выходные.
— Я не знаю, Вер. С одной стороны, он прав — мне одной много места. С другой — это моя квартира. Я там живу. Я создала себе определённый комфорт, и мне совсем не хочется всё это разрушать. Тем более, что у меня…
Она осеклась, не договорив. Вера вопросительно подняла брови.
— Что у тебя?
— Неважно, — Галина махнула рукой. — В общем, ситуация.
— Да уж, — Вера покачала головой. — А что родители говорят?
— Я не спрашивала. Но догадываюсь, что они на стороне брата. Для них важнее внуки, чем мой комфорт.
— Не факт, — Вера задумчиво постучала ногтем по столу. — Но я бы на твоём месте поговорила с ними. Чтобы понимать общую картину.
Галина кивнула. Мысль была здравой. Хотя перспектива беседы с родителями на эту тему совсем не радовала.
— Позвоню сегодня, — сказала она, открывая ежедневник. — А сейчас давай о работе. У нас в четверг презентация, а я ещё не подготовила отчёт.
Звонок матери Галина откладывала до самого вечера. Уже сидя в такси по дороге домой, она наконец нашла в себе силы набрать номер.
— Галочка! — голос матери звучал непривычно напряжённо. — Как хорошо, что ты позвонила. Мы тут с отцом как раз о тебе говорили.
— Дай угадаю, — Галина поморщилась, — Дима к вам заезжал?
— Да, был вчера, — мать вздохнула. — Рассказывал про вашу встречу. Ты знаешь, доченька, я, конечно, понимаю тебя. Квартира — это серьёзно. Но и Диму пойми. Им тяжело.
— Мам, я понимаю, что им тяжело. Но я не могу просто взять и отдать им квартиру.
— А кто говорит «отдать»? — в трубке послышался какой-то шорох. — Может, обменяться? Они вам свою однушку, вы им — трёшку. А вы бы доплатили за разницу.
— Мы? — Галина подняла бровь. — Кто это «мы», мам?
— Ну, ты, — мать замялась. — В общем, я к чему: квартира — это, конечно, твоё дело. Но ты подумай. У Димы семья, дети. А ты… ну, ты же понимаешь.
— Нет, мам, не понимаю, — Галина почувствовала, как внутри нарастает раздражение. — Что ты хочешь сказать?
— Ну, милая, — голос матери стал ещё более напряжённым, — ты же одна. И, в общем-то, перспектив особых нет. Тебе, может, и правда будет проще снимать квартиру. Или к нам переехать. Мы бы только рады были.
Галина прикрыла глаза. Вот оно. То, чего она боялась. Для них она всегда будет «одинокой дочерью», которая должна уступить «нормальному сыну с семьёй».
— Мам, я не перееду ни к вам, ни куда-либо ещё. Это моя квартира. Я там живу. У меня своя жизнь.
— Ну какая жизнь, Галочка? — в голосе матери прорезались просительные нотки. — В пустой квартире? Одной? А у них детки, внуки наши. Им нужно пространство, чтобы расти, развиваться. Ты же сама всегда говорила, как важно детям иметь свою комнату.
— Да, говорила. И что? Это не значит, что я должна отдать свою.
— Но ты же… — мать запнулась, потом вздохнула. — Ладно, не буду давить. Но ты подумай, хорошо? Может, придумаешь что-нибудь. Вариант какой-то.
Галина закрыла глаза. Давление нарастало со всех сторон.
— Хорошо, мам. Я подумаю.
— Вот и славно, — в трубке послышалось облегчение. — Мы знаем, что ты у нас умница. Разберёшься.
Галина попрощалась и отключилась. Машина как раз подъезжала к её дому. Расплатившись с таксистом, она поднялась на свой этаж, открыла дверь и замерла на пороге.
В квартире горел свет.
— Привет, — из кухни выглянул мужчина с полотенцем в руках. — А я уже думал, ты задержишься. Ужин почти готов.
— Ты сегодня не на смене? — Галина прошла в кухню, на ходу скидывая туфли.
— Поменялся с Игорем, — мужчина улыбнулся и поцеловал её в щёку. — У тебя такой голос был утром по телефону… Решил, что лучше побыть вместе. Что случилось?
Галина опустилась на стул и потёрла лицо ладонями.
— Андрей, помнишь, я рассказывала про брата? Так вот, он заявился в субботу с ультиматумом. Требует, чтобы я отдала ему квартиру.
— Что? — Андрей замер с половником в руке. — С какой стати?
— У них будет двойня. В однушке тесно.
— А у тебя, значит, просторно, — он хмыкнул. — И что ты ответила?
— Что подумаю, — Галина вздохнула. — А сегодня и мама туда же. Говорит, что я должна понять Диму, войти в его положение. Что им нужно место для детей, а мне — нет.
Андрей поставил перед ней тарелку с пастой и сел напротив.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — она пожала плечами. — С одной стороны, они правы — мне одной много места. С другой — это же моя квартира. Почему я должна срываться с насиженного места только потому, что у брата проблемы с планированием семьи?
— Ты не одна, — заметил Андрей, накручивая пасту на вилку. — И у тебя своя жизнь. И, кстати, когда ты расскажешь родным про нас?
Галина отвела взгляд. Вот он, главный вопрос, который она так старательно обходила в разговоре с братом и матерью.
— Андрей, мы говорили об этом. Я пока не готова. Они… не поймут.
— Что именно они не поймут? — он отложил вилку. — Что у тебя есть отношения? Что ты любишь мужчину? Что у тебя, возможно, будет семья? Что мешает им понять эти простые вещи?
Галина покачала головой. Как объяснить ему, что для её семьи она всегда была «бесперспективной»? Той, от которой не ждут ни серьёзных отношений, ни детей. Той, которая должна уступать, потому что «у неё ведь ничего нет». И что рассказать им сейчас про Андрея — значит, разрушить всю эту удобную для них систему. А она не была уверена, что готова к таким переменам.
— Я не знаю, как они отреагируют, — наконец произнесла она. — Мы встречаемся всего полгода. И я ещё не уверена, что…
— Не уверена, что это серьёзно? — Андрей поднял бровь. — Или не уверена, что готова признать это перед семьёй?
Галина поморщилась. Он всегда умел задавать правильные вопросы.
— И то, и другое, наверное, — она отодвинула тарелку. — Послушай, мне правда нужно подумать. Обо всём. О нас, о квартире, о брате. Я сейчас как в тумане.
Андрей накрыл её руку своей.
— Я понимаю. Но, Галь, тебе придётся решить этот вопрос. Рано или поздно. И я бы предпочёл, чтобы ты не делала вид, будто меня не существует.
— Я не делаю вид, — она вздохнула. — Просто… это сложно.
— Что сложного? — он пожал плечами. — «Мама, папа, это Андрей, мой парень. Мы встречаемся уже полгода. Он работает в МЧС, спасает людей и делает отличную пасту карбонара».
Галина невольно улыбнулась.
— Боюсь, одной пастой тут не обойтись.
— Могу ещё торт испечь, — он подмигнул. — Но серьёзно, Галь. Решай. Потому что я не собираюсь прятаться вечно. И, если честно, мне надоело делать вид, что я не живу здесь.
— Ты не живёшь здесь, — заметила она. — У тебя своя квартира.
— В которой я бываю два раза в неделю, чтобы полить цветы и проверить почту, — он хмыкнул. — Галь, ты сама знаешь, что я фактически живу тут. У меня тут половина вещей, и мы почти каждый день вместе. Я бы вообще съехал с той квартиры, если бы ты не настаивала на сохранении видимости.
Галина опустила голову. Он был прав. Они почти жили вместе, но она продолжала делать вид, что живёт одна. И не только перед семьёй — перед самой собой тоже.
— Мне нужно время, — наконец сказала она. — Чтобы во всём разобраться.
— Хорошо, — Андрей кивнул. — Но не тяни слишком долго. Я хочу быть частью твоей жизни. Всей жизни, а не только того кусочка, который ты никому не показываешь.
Он встал, собрал тарелки и начал мыть посуду. Галина смотрела на его спину, на знакомый изгиб плеч, и думала о том, как сильно изменилась её жизнь за последние полгода. И как мало об этом знают её близкие.
В среду Галина решилась поговорить с братом ещё раз. Она позвонила ему на работу, предложила встретиться в кафе после шести. Дмитрий был удивлён, но согласился.
Галина пришла первой. Заняла столик в углу, заказала чай и нервно постукивала пальцами по столешнице, ожидая брата. Тот опоздал на пятнадцать минут.
— Привет, — Дмитрий плюхнулся на стул напротив. — Ну что, надумала?
Он выглядел усталым, под глазами залегли тени, рубашка помята. Галина отметила, что брат осунулся за эти несколько дней.
— Я хотела поговорить спокойно, — она отпила чай. — Без криков и обвинений. Можем?
Дмитрий пожал плечами и махнул официантке.
— Двойной эспрессо, — бросил он, даже не взглянув на меню. Потом повернулся к сестре. — Говори, я слушаю.
Галина сделала глубокий вдох. Она репетировала этот разговор весь день, прокручивая в голове разные варианты. Но сейчас, глядя на брата, растеряла все заготовленные фразы.
— Дима, я понимаю ваше положение. Правда понимаю. Но я не могу просто взять и отдать квартиру.
— Почему? — он наклонился вперёд. — Ты можешь снимать. Или жить у родителей. А нам деваться некуда.
— Я тоже некуда, — тихо ответила она. — Это мой дом. Я там живу.
— Одна, — брат фыркнул. — В трёх комнатах. Роскошь какая.
— Не совсем одна, — Галина сжала чашку обеими руками, собираясь с духом. — У меня есть… партнёр. Мы вместе.
Дмитрий замер, не донеся чашку до рта. Недоверчиво прищурился.
— Что, прости?
— У меня есть мужчина, — Галина почувствовала, как к щекам приливает кровь. — Мы встречаемся уже полгода. Он… он часто бывает у меня. Почти живёт там.
Брат медленно поставил чашку.
— И ты молчала? — его голос стал ниже. — Специально, да? Чтобы был предлог отказать?
— Нет, Дима, я…
— Выдумала всё, — он стукнул ладонью по столу. — Придумала себе бойфренда, лишь бы не помогать. Я тебя насквозь вижу, Галка.
— Я не выдумала, — она почувствовала, как внутри поднимается злость. — Его зовут Андрей. Он работает в МЧС, спасатель. И я не говорила о нём, потому что… потому что боялась вашей реакции. Вы же всю жизнь считали меня ни на что не способной.
— Что за бред? — Дмитрий скривился. — Кто так считал?
— Все, — Галина горько усмехнулась. — «Галочка не замужем, Галочке тридцать пять, бедная наша Галочка». Как будто без мужа и детей я какая-то неполноценная. А теперь, когда у меня появился шанс на личное счастье, вы требуете, чтобы я всё бросила и переехала к родителям.
— Никто не говорил про «бросить», — Дмитрий раздражённо взмахнул рукой. — Продай квартиру, купи что-то поменьше. Или снимай. При чём тут твой мифический бойфренд?
— Он не мифический, — Галина достала телефон, открыла галерею. — Вот, смотри.
Она показала брату фотографию: она и Андрей на фоне моря, оба улыбаются, его рука на её плече. Их недавняя поездка в Сочи на выходные.
Дмитрий взглянул на фото и поморщился.
— И что? Мало ли с кем ты сфотографировалась. Может, это вообще случайный знакомый.
Галина убрала телефон. Это было бесполезно. Брат не хотел верить — и не поверит, что бы она ни сказала.
— Дима, послушай. Я не могу отдать тебе квартиру. Не могу продать её. Это мой дом. Я там живу. И планирую жить дальше — возможно, с Андреем. Возможно, у нас будет семья.
— Семья? — Дмитрий рассмеялся, но в его смехе не было веселья. — У тебя? В тридцать пять? Не смеши. Какие дети в твоём возрасте? Опасно уже.
Галина стиснула зубы. Как он мог быть таким жестоким? Таким чёрствым?
— Мне тридцать пять, а не девяносто пять, — процедила она. — И моя личная жизнь — не твоё дело.
— А моя жизнь — твоё? — он подался вперёд. — Ты хочешь, чтобы мы с Машкой и тремя детьми жили в сорока квадратах? Это нормально, по-твоему?
— Нет, не нормально, — Галина покачала головой. — Но и то, что ты требуешь от меня, тоже ненормально. Почему я должна жертвовать своей жизнью ради твоей?
— Потому что мы — семья, — Дмитрий сузил глаза. — Кровь. А у тебя что? Случайный хахаль, который завтра свалит к другой?
Галина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Тонкая ниточка, которая ещё связывала её с братом, с прошлым. Она смотрела на него и не узнавала. Когда он стал таким? Или был всегда, а она просто не замечала?
— Знаешь, Дима, — она встала, доставая кошелёк. — Я позвала тебя, чтобы попытаться найти компромисс. Думала, может, помогу вам финансово. Может, что-то ещё придумаю. Но теперь я вижу, что это бесполезно. Ты не хочешь слышать меня. Тебе нужно только моё имущество.
— А тебе плевать на нас, — он тоже поднялся. — На племянника, на будущих детей. Ты только о себе думаешь.
— Нет, Дима, — она положила на стол деньги за чай. — Это ты думаешь только о себе. И используешь детей как инструмент давления. Это низко.
— Ах вот как, — он побагровел. — Теперь я ещё и детьми прикрываюсь? А ты… ты…
— Я — что? — Галина холодно посмотрела на него. — Договаривай.
— Да пошла ты! — он резко развернулся и выскочил из кафе, не оглядываясь.
Галина медленно опустилась на стул. Внутри была пустота. Она знала, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему. Но не думала, что всё окажется настолько плохо.
Через неделю позвонила мать. Голос её дрожал от едва сдерживаемых слёз.
— Галочка, что у вас произошло? Дима сказал, что вы поругались. Что ты… что ты отказала им. Совсем.
— Да, мам, — Галина смотрела в окно своего кабинета. За стеклом моросил мелкий дождь. — Я не могу отдать им квартиру. И я объяснила это Диме.
— Но почему? — в голосе матери зазвучали просительные нотки. — Тебе же одной столько места не нужно. А у них детки…
— Мам, — Галина прервала её, — я не одна. У меня есть молодой человек. Мы вместе уже полгода. И я не собираюсь бросать свою жизнь только потому, что Дима не подумал о жилье, прежде чем заводить ещё детей.
В трубке повисла тишина. Потом мать осторожно спросила:
— У тебя есть… молодой человек? Почему ты не говорила?
— Потому что вы всё равно не поверили бы, — Галина горько усмехнулась. — Как и Дима не поверил. Он решил, что я всё выдумала, чтобы не отдавать квартиру.
— Ну, знаешь, — мать замялась, — это так неожиданно. Ты никогда не рассказывала о своей личной жизни, и мы думали…
— Что я старая дева без перспектив? — Галина закончила за неё. — Да, я знаю, что вы думали. Именно поэтому я и не рассказывала.
— Галочка, ну что ты, — в голосе матери послышалась обида. — Мы всегда желали тебе счастья. Просто волновались, что ты одна.
— А теперь я не одна, — отрезала Галина. — И не собираюсь жертвовать своим счастьем ради Диминых прихотей.
— Но дети…
— Мам, у Димы есть работа. У Маши есть родители. Пусть ищут варианты. Почему именно я должна всё бросать и бежать на помощь?
— Потому что вы — семья, — в голосе матери прорезались стальные нотки. — И в семье помогают друг другу. Всегда.
— Тогда почему никто не хочет помочь мне? — тихо спросила Галина. — Сохранить мой дом, мою жизнь?
— Потому что у тебя нет детей, — мать сказала это с такой убеждённостью, что Галина поморщилась. — Ты не понимаешь, как это — ради них жертвовать всем.
— Не понимаю, — согласилась Галина. — И не хочу понимать, если «жертвовать всем» значит отнимать у других то, что им дорого.
— Галя! — в голосе матери послышались слёзы. — Как ты можешь так говорить? Мы же о детях…
— Нет, мам, — Галина покачала головой, хотя мать не могла этого видеть. — Вы не о детях. Вы о том, что я должна жертвовать своей жизнью, потому что у меня нет семьи. А у меня она есть. Просто не такая, как вы представляете.
— Этот твой… молодой человек, — мать запнулась. — Ты уверена, что всё серьёзно? Может, это просто… ну, увлечение?
— Его зовут Андрей, — Галина почувствовала, как внутри закипает злость. — И да, всё серьёзно. Настолько, что мы думаем жить вместе. Официально.
— Но…
— Мам, я не буду это обсуждать, — Галина посмотрела на часы. — У меня скоро совещание. Передай папе привет.
Она отключилась, не дожидаясь ответа. Сердце колотилось, словно после бега. Она никогда раньше не говорила с матерью таким тоном. Никогда не прерывала разговор первой.
Но сейчас она чувствовала, что иначе просто не могла.
— Переезжай ко мне, — сказал Андрей вечером, когда они лежали в постели. — Насовсем. Мы и так почти всё время вместе. Какой смысл держать две квартиры?
Галина повернулась к нему, вглядываясь в знакомые черты. Твёрдый подбородок, прямой нос, морщинки в уголках глаз. Надёжный. Её.
— Ты уверен? — спросила она. — Это серьёзный шаг.
— Уверен, — он улыбнулся. — Я давно хотел предложить, но боялся спугнуть. А теперь, после всего этого… — он помолчал. — Галь, я хочу быть с тобой. Настоящей тобой, а не той, которая прячет меня от семьи и делает вид, что живёт одна. Я хочу, чтобы все знали — мы вместе.
Галина прижалась к его плечу. Он был прав. Она слишком долго жила в страхе, пряталась, пыталась соответствовать чужим ожиданиям. Пора было жить своей жизнью. Настоящей.
— Хорошо, — она кивнула. — Я перееду. Но с одним условием.
— Каким? — он приподнялся на локте, заглядывая ей в глаза.
— Мы познакомим тебя с моими родителями. Официально. Пусть знают, что у меня есть человек, которого я люблю.
Андрей улыбнулся и поцеловал её в лоб.
— Договорились. Когда?
— В воскресенье, — Галина решительно кивнула. — Поедем к ним на обед. Я позвоню завтра и предупрежу.
Воскресный обед был напряжённым. Отец молчал, изредка бросая на Андрея оценивающие взгляды. Мать суетилась, накладывая всем еду, и нервно улыбалась. Галина чувствовала, как внутри всё сжимается от неловкости.
— И давно вы… встречаетесь? — наконец спросил отец, отложив вилку.
— Полгода, — ответил Андрей, спокойно глядя ему в глаза. — Познакомились в кафе. Случайно.
— Полгода, — отец покачал головой. — И ты молчала всё это время, — он посмотрел на Галину.
— Да, — она кивнула. — Молчала. Потому что знала, как вы отреагируете. Вы же всегда считали меня… неудачницей. Той, у которой нет и не будет личной жизни.
— Галя! — мать всплеснула руками. — Как ты можешь такое говорить? Мы никогда…
— Всегда, мам, — Галина покачала головой. — «Бедная Галочка, одна-одинёшенька». Помнишь, как ты говорила тёте Свете? А потом тёте Рите? А потом ещё десятку знакомых? Я слышала.
Мать опустила глаза. Отец откашлялся.
— Мы волновались за тебя, — сказал он неловко. — Ты всегда была такая… самостоятельная. Ни с кем не делилась. Мы думали, что у тебя проблемы.
— У меня нет проблем, — Галина положила руку на ладонь Андрея. — У меня всё хорошо. Работа, квартира. Теперь вот… Андрей.
Отец кивнул, разглядывая их сцепленные руки.
— И что дальше? — спросил он. — Какие планы?
— Я переезжаю к Андрею, — Галина почувствовала, как внутри что-то отпускает. Наконец-то она сказала это вслух. — Мы будем жить вместе.
— А квартира? — быстро спросила мать. — Бабушкина квартира?
— Я её продам, — Галина пожала плечами. — Мне незачем держать две квартиры. А на эти деньги… не знаю. Может, в путешествие поедем. Или машину купим. Или на первое время отложим, мало ли что.
— А как же Дима? — в голосе матери звучала надежда. — Может, ты могла бы помочь ему? Раз уж всё равно продаёшь…
Галина посмотрела на неё долгим взглядом. Потом повернулась к Андрею. Тот слегка пожал плечами — решай сама.
— Нет, мам, — наконец сказала она. — Я не буду помогать Диме. После того, что он наговорил мне, после всех обвинений и требований… Нет. Пусть справляется сам. Как и я справлялась все эти годы.
— Но он твой брат, — в голосе матери звучала мольба. — Кровь.
— Кровь ничего не значит, если нет уважения, — Галина покачала головой. — Дима не уважает ни меня, ни мою жизнь. Он думает только о себе. И знаешь что? Я тоже имею право думать о себе. О своём счастье.
Мать всхлипнула и вышла из-за стола. Отец проводил её взглядом, потом повернулся к Галине.
— Ты злишься, — сказал он. — И я тебя понимаю. Дима всегда был… напористым. Но он твой брат. И те малыши, которые родятся — твои племянники. Подумай об этом.
— Я думала, папа, — Галина вздохнула. — Много думала. И решила, что хватит жертвовать собой ради других. У меня есть своя жизнь. И я буду жить её так, как считаю нужным.
Отец долго смотрел на неё, потом перевёл взгляд на Андрея.
— А вы что думаете?
— Я считаю, что у каждого человека есть право на счастье, — спокойно ответил Андрей. — И никто не вправе требовать, чтобы кто-то жертвовал своим счастьем ради чужого. Даже если это семья.
Отец кивнул, словно услышал то, что ожидал.
— Что ж, — он поднялся из-за стола. — Думаю, на сегодня хватит. Галя, проводишь мать? Ей нужно принять лекарство.
Галина кивнула и вышла вслед за отцом. В коридоре она услышала тихие всхлипы — мать плакала в ванной. Она тихонько постучала.
— Мам? Ты в порядке?
— Да, — голос звучал надтреснуто. — Всё хорошо. Просто… я не ожидала, что всё так сложится. Мы хотели как лучше.
— Я знаю, — Галина прислонилась к двери. — Но ты пойми: у меня своя жизнь. И я хочу прожить её по-своему. Не так, как вы ожидаете или считаете правильным. А так, как я сама хочу.
Мать открыла дверь. Глаза у неё были красные, но взгляд — неожиданно твёрдый.
— Я всегда знала, что ты упрямая, — сказала она, вытирая слёзы. — Вся в бабушку. Она тоже всегда делала по-своему. Может, поэтому и оставила тебе квартиру — видела родственную душу.
Галина невольно улыбнулась.
— Может быть.
— И этот твой… Андрей, — мать вздохнула. — Он… хороший человек?
— Да, мам, — Галина кивнула. — Самый лучший.
— Тогда… — мать замялась, — тогда я рада за тебя. Правда. И папа тоже будет рад, когда свыкнется с мыслью.
— А Дима?
Мать покачала головой.
— Дима… он вспыльчивый. Всегда таким был. Но отходчивый. Даст Бог, и с ним всё наладится.
— Может быть, — Галина пожала плечами. — Со временем. Но сейчас я не готова с ним общаться. И помогать — тоже.
— Я понимаю, — мать вздохнула. — Что ж, пойдём. Негоже гостя одного оставлять.
Они выехали от родителей уже затемно. Андрей молча вёл машину, изредка поглядывая на Галину. Она сидела, прикрыв глаза, и думала о том, как изменилась её жизнь за эти две недели. Столько эмоций, столько переживаний. Столько решений.
— Ты как? — спросил Андрей, останавливаясь на светофоре.
— Нормально, — она открыла глаза и слабо улыбнулась. — Устала немного. Но… мне кажется, всё правильно. Всё так, как должно быть.
— Ты уверена насчёт квартиры? — он тронулся с места, когда загорелся зелёный. — Может, не стоит торопиться с продажей?
— Уверена, — Галина кивнула. — Я хочу начать новую жизнь. Без этого груза, без этих воспоминаний. Просто… с чистого листа.
— Хорошо, — он сжал её ладонь. — Тогда так и сделаем. Вместе.
Галина посмотрела в окно. Мимо проплывали огни ночного города. Впереди был новый дом, новая жизнь. Её жизнь. Та, которую она выбрала сама.
А квартиру пусть покупает кто угодно. Только не брат. Никогда — брат.
Некоторые связи лучше разрывать полностью. Чтобы больше не кровоточили.
