А вы знали, что даже самые теплые дома могут оказаться не такими уж гостеприимными?
Что скрывалось за этой вежливой улыбкой невестки? И как разовьётся история семейного обеда, ставшего настоящим испытанием гостеприимства?
Софья Николаевна всегда славилась своим гостеприимством. Дом её, добротный, кирпичный, еще от деда доставшийся, всегда был полон – то дети с внуками на каникулы, то племянники на праздники, а то и вовсе дальняя родня, заблудившаяся на просторах родины. И для каждого Софья Николаевна находила и доброе слово, и место за столом, и мягкую перину. Но в этот раз приезд невестки, Елены, заставил привычное радушие дать трещину.
Сын, Алексей, привёз Лену знакомить с родней на майские праздники. Лена, городская, ухоженная, сразу как-то не вписалась в деревенский пейзаж. Платье на ней, хоть и простое на вид, но тонкой работы, туфли на каблучках по гравию цокают, а волосы, крашеные в модный блонд, на фоне деревенской простоты казались чем-то инородным. Софья Николаевна, женщина простая, к городским штучкам не привыкшая, сразу насторожилась.
За столом собралась вся ближняя родня – сестры Софьи Николаевны, племянницы, кума. Разговоры потекли неспешно, как и полагается за праздничным обедом. Вспоминали прошлое, делились новостями, хвалили огурчики, собственноручно Софьей Николаевной засоленные. Но взгляд то и дело цеплялся за Елену, которая сидела как-то особняком, вежливо улыбаясь, но молчаливая.
Первой не выдержала младшая сестра Софьи Николаевны, Татьяна. Женщина она была прямолинейная, что на уме, то и на языке. “Леночка, ты, я смотрю, городская совсем?” – спросила она, нарочито громко чавкая пирожком.
Лена вздрогнула от неожиданности, но ответила вежливо: “Да, я выросла в городе”.
“Ну и как тебе у нас, в деревне-то?” – не унималась Татьяна. – “Не скучно?”
“Мне очень нравится природа, свежий воздух”, – улыбнулась Лена. – “И у вас очень уютно”.
Софья Николаевна отметила про себя, как Лена ловко ушла от прямого ответа. “Уютно ей”, – подумала она с легким скепсисом. Уютом для городской, небось, и спа-салон считается.
Разговор перескочил на работу. Алексей, сын Софьи Николаевны, работал инженером на заводе, зарплата, конечно, не ахти, но стабильно. “А ты где работаешь, Леночка?” – поинтересовалась племянница, Ольга, девушка молодая, но уже с хваткой.
“Я – искусствовед”, – ответила Лена, немного смущаясь, как ей показалось, праздного любопытства.
“Искусствовед?” – протянула Ольга. – “Это картины, что ли, разглядываешь?”
“Ну, в общих чертах, да”, – с легкой иронией ответила Лена. – “Работаю в музее”.
Тут в разговор вступила уже сама Софья Николаевна. Ей не давала покоя эта городская невестка, вся такая правильная и вежливая. И образование у нее какое-то несерьезное, и работа… Разве это дело – картины разглядывать?
“Вот у тебя, Леночка, родители-то кем работают?” – спросила Софья Николаевна, глядя Лене прямо в глаза.
Лена немного напряглась, но голос её остался ровным: “Папа – бизнесмен, мама – врач”.
В комнате повисла тишина. “Бизнесмен…”, – протянула Татьяна, качая головой. “Это, значит, деньги водятся”.
“Ну, как сказать”, – уклончиво ответила Лена.
“Да что тут “как сказать”, – вмешалась Ольга, – бизнесмен – это всегда деньги. Наверное, папа у тебя миллионер?” – и хихикнула, подмигнув сестрам.
Лена покраснела. Ей стало неприятно от этого настойчивого интереса к чужим доходам. Но она старалась держать себя в руках, понимая, что это родня мужа, нужно быть вежливой.
“Ну, может быть”, – тихо сказала Лена. – “Но я никогда не интересовалась делами отца”.
“Как это не интересовалась?” – удивилась Софья Николаевна. – “Такие деньги, и ты не интересуешься? Странно это, Леночка”.
“Мама!” – попытался вмешаться Алексей, чувствуя нарастающее напряжение.
Но Софью Николаевну уже было не остановить. “Вот скажи, Леночка, честно, ты ведь за Лёшеньку нашего не из-за денег вышла?” – спросила она, будто бросая перчатку.
В этот момент Лена почувствовала, как внутри неё закипает гнев. Все эти вежливые расспросы, намеки, ухмылки – всё это было понятно. Её держали за городскую выскочку, которая позарилась на деревенского жениха с квартирой. За неё держали за охотницу за чужими миллионами, которые ей якобы перепадут от богатого папеньки.
Лена резко поднялась из-за стола. Все взгляды устремились на неё. Она посмотрела на Софью Николаевну, на Татьяну, на Ольгу, на всех этих женщин, с таким неприкрытым любопытством и подозрением глядящих на неё. В глазах у Лены стояли слезы обиды и гнева.
“А вам какое дело до миллионов моего отца?” – громко спросила она, и голос её дрогнул от волнения. – “Какое вам дело до его денег? Я вышла замуж за Лёшу, потому что люблю его! Потому что он – самый лучший человек на свете! А деньги вашего миллионера отца… это вообще не ваше дело!” – закончила она, срывающимся шепотом.
В комнате повисла мертвая тишина. Все молча смотрели на Лену, пораженные её резким отпором. Софья Николаевна растерялась, не ожидая такой реакции. Татьяна с Ольгой переглянулись, пристыженные. Алексей сидел, опустив голову, готовый провалиться сквозь землю.
Лена выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Алексей тут же вскочил и бросился за ней. Софья Николаевна осталась сидеть за столом, в смятении глядя на пустую тарелку.
Всю ночь в доме царила напряженная атмосфера. Лена и Алексей заперлись в комнате для гостей и почти не выходили. Софья Николаевна ходила по дому, как тень, то и дело вздыхая. Сестры и племянницы, почуяв неладное, разъехались по домам, оставив Софью Николаевну наедине со своей виной.
Утром Лена и Алексей собрались уезжать. Софья Николаевна вышла их провожать, хмурая и молчаливая. Алексей пытался что-то сказать, извиниться, но мать отмахнулась. Лена стояла в стороне, сжимая в руке дорожную сумку, и смотрела в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Софьей Николаевной.
Когда они уже садились в машину, Софья Николаевна, словно что-то переборов в себе, подошла к Лене и тихо сказала: “Ты… ты не обижайся на нас. Мы… мы просто не поняли тебя”.
Лена посмотрела на неё с усталой грустью. “Мне не нужны ваши миллионы, Софья Николаевна”, – сказала она тихо. – “Мне нужен ваш сын. И ваше понимание”.
И села в машину. Алексей завел мотор, и машина тронулась с места. Софья Николаевна осталась стоять у калитки, глядя вслед уезжающей машине. В груди у неё было тяжело и неспокойно. Слова Лены засели в памяти, заставив задуматься о многом.
Прошло несколько месяцев. Софья Николаевна жила, как и прежде, в хлопотах и заботах. Но образ Лены, ее обиженный взгляд, ее резкий, но справедливый ответ, не давали ей покоя. Она все чаще вспоминала тот майский день, тот неловкий обед, свои подозрения и предрассудки.
Однажды, в воскресенье, телефон зазвонил. На экране высветился номер Алексея. Софья Николаевна взяла трубку, и услышала в ней радостный голос сына: “Мам, привет! У нас новость! Лена беременна!”
Сердце Софьи Николаевны дрогнуло от радости. Внук! Скоро у неё будет внук! И тут она вдруг остро почувствовала, как сильно ей хочется, чтобы Лена простила её. Чтобы она стала настоящей матерью для жены своего сына, а не подозревающей свекровью.
“Лешенька, передай Лене, чтобы она берегла себя”, – сказала Софья Николаевна, голос её дрожал от волнения. – “И… скажи ей, что я жду их в гости. В любое время”.
Алексей обрадовался таким словам матери. “Обязательно передам, мам! Спасибо!”
После разговора Софья Николаевна долго сидела на крыльце, глядя в даль. В голове прокручивались слова Лены: “Мне нужно ваше понимание”. И Софья Николаевна поняла, наконец, что деньги – ничто, а человеческие отношения – это самое главное. И что за счастье сына и внука нужно бороться, даже если для этого придется переступить через свою гордость и признать свои ошибки. И она решила, что обязательно попросит у Лены прощения. И постарается стать для нее настоящей мамой. Ведь теперь они – одна семья. И никаких миллионов отца не должно стоять между ними.
