Она выходила замуж, и этим все было сказано. Отныне весь этот шумный, противоречивый, разноцветный белый свет клином сходился на одном единственном в мире человеке ― са́мом, са́мом, са́мом…
О чем бы ни заговаривали со Славой, она непременно вставляла в разговор что-то в духе: «А мой Станислав считает, что…», или быстренько прощалась со словами: «Ой, мне пора, Стасик, наверно, заждался». Казалось, она полностью растворилась в своем будущем муже и никого вокруг не замечала.
Кассета
― Андрей? ― удивленно вскрикнула Слава, увидев отражение одноклассника в витрине. Вот уже несколько минут он стоял за ее спиной, пока она разглядывала магазинные безделушки.
― Ты что, следишь за мной? ― кокетливо спросила она парня, который был чем-то взволнован.
― Нет, я… это… кассету принес. Говорить ты мне не даешь, может, хоть в записи послушаешь, ― сказал Андрей и нервно кашлянул.
Станислава расхохоталась:
― Опять ты за свое? Господи, Андрюша, какой же ты смешной! Когда ты, наконец, станешь мужчиной? И потом, ты же знаешь, у меня нет кассетного магнитофона, это уже прошлый век!.. Ладно, ладно, давай свою кассету, может быть, когда-нибудь и послушаю.
Она взяла кассету двумя пальчиками и положила в сумочку, едва сдерживая улыбку.
― А ты на свадьбу придешь? Мы со Стасиком…
Андрей не стал слушать, что они со Стасиком, быстро развернулся и почти бегом помчался к остановке автобуса.
Белый потолок
«На облачко похоже… Нет, скорее, на мороженое в вазочке. А вон там ― рыбка, а там ― женский профиль…» Слава лежала на спине и разглядывала вмятины и трещины на белом больничном потолке. Свет заходящего солнца падал на них, заставляя оживать и превращаться в знакомые фигурки. Они двигались, вытягивались и словно хотели что-то рассказать. Вот голова лошадки с розочкой возле уха, вот белая, как снег, машина, вот на машине кукла, похожая на настоящего ребенка.
Ребенок!
Слава встрепенулась и вдруг все вспомнила: пышную свадьбу, тосты за молодых, которые «даже на фонетическом уровне друг другу созвучны», первая ночь в квартире Станислава, беременность…
Беременность оказалась сложной, и Славу уложили в больницу «на сохранение». Стасик каждый день навещал жену с букетами цветов и сумками продуктов, которых бы хватило на все отделение. Засыпал вопросами врачей, подолгу стоял под окнами палаты, утирая слезы. Другие женщины тихонько завидовали, а Слава не могла дождаться возвращения домой, так как подозревала, что муж утешается спиртным.
Однажды в больнице отключили воду, как назло в самую жару. Вечером Слава упросила дежурного врача отпустить ее на выходные домой, чтобы принять душ. Жили они через дорогу от городской больницы, так что врач согласился. Сияя от радости, Слава позвонила в родную дверь и прислушалась. Стас был явно дома ― в квартире слышалась музыка, пахло едой, но дверь никто не открывал. После нескольких звонков и ударов кулаком в дверь Слава запаниковала. Воображение нарисовало ей «ужасную картину»: напившийся Стасик упал где-нибудь у стола, ударился головой и лежит без сознания.
Пора было действовать. Она постучала в дверь соседки и попросила пустить ее на балкон. Опешившая старушка не успела опомниться, как Слава уже перекинула ногу через перегородку и спрыгнула на балкон своей квартиры, смежный с соседским. Соседка только ахнула: «Что ты, что ты! Разве можно с таким животом?..»
Слава заглянула в свою спальню через полупрозрачную гардину. В слабо освещенной комнате играла музыка, клубился сигаретный дым, валялись на полу какие-то вещи. На кровати лежали Стасик и ее подруга, бывшая свидетельницей на свадьбе. Слава отшатнулась от окна, рванулась обратно к соседскому балкону, но в этот раз ловкий прыжок не удался ― она пошатнулась и полетела вниз, чувствуя, как все тело терзают ветки растущих под балконом кустов.
«Да, все так и было», ― подумала Слава и повернулась на бок. Вдруг она ощутила острую боль в животе и закричала. В палату вбежала испуганная медсестра.
― Что, что с моим ребенком, где он? ― кричала Слава, пытаясь вскочить с постели.
Медсестра, не давая встать, держала ее за руки и уговаривала успокоиться.
Одна
Развод оформили быстро и без имущественных претензий. Слава просто собрала вещи и переехала жить в небольшую квартирку мамы в другом конце города. Стасик, вяло попытавшийся сохранить брак, в конце концов отступил. Впоследствии он действительно спился и совершенно потерял человеческий облик.
Слава осталась одна. Мама болела, несчастная судьба дочери еще больше подкосила ее здоровье, и Станиславе не с кем было даже поговорить о своей беде. Она устроилась на работу, которая ей совсем не нравилась, перестала следить за собой и утратила всяческий интерес к жизни. Последние годы ее жизнью был Стасик. Теперь его нет, и даже его ребенок, словно не желая рождаться в неполной семье, так и не появился на свет. И, по мнению врачей, другого шанса стать матерью у нее уже не будет.
Единственным удовольствием Славы теперь стали чаепития. По дороге с работы она заходила в кондитерскую, набирала там вкусностей и спешила домой. Накормив маму и поужинав сама, она усаживалась перед телевизором и долго пила чай, словно этот ритуал был ее жизненной необходимостью. Мама осторожно намекала, что жизнь продолжается, что она, ее дочь, все еще молода и красива, что незачем ставить на себе крест. Но Слава не слушала. Кому можно верить, если лучшая подруга и человек, в котором ты полностью растворилась, предали тебя самым гнусным образом?! Никаких подруг! И никаких мужчин!
Соседка
Однажды в унылые будни Славы ворвался неожиданный звонок в дверь. Открыв дверь, она увидела на пороге молодую соседку, приветливую девушку, недавно переехавшую в дом. Девушка звонко поздоровалась и затарахтела:
― Тетечка Славочка, вы не могли бы покормить наших рыбок, пока нас с Юриком не будет дома? Мы всего на недельку уедем, вам же не будет трудно?
«Ох, еще одна дурочка», ― в сердцах подумала Слава, но отказать милой девушке не смогла и молча взяла у нее ключи от квартиры. Соседка вприпрыжку побежала вниз по лестнице, на ходу крича свое «огромное спасибо».
«Уютненько», ― подумала Слава, войдя в соседскую однокомнатную квартиру на следующий день. Молодые хозяева устроили из старой «хрущевки» вполне приличную, светлую и просторную «студию». Покормив рыбок, Слава стала рассматривать корешки стоящих на полках книг, и вдруг взгляд ее уперся во что-то, что заставило ее вскрикнуть. Магнитофон! Старый кассетный «Панасоник» стального цвета стоял в заднем ряду книжной полки и словно призывал ее: «Ну же, давай!» Постояв с минуту, Слава помчалась домой.
― Ты можешь объяснить, что случилось? Что ты ищешь? ― вопрошала мама, всплескивая руками, но Слава только успела крикнуть: «Мам, все в порядке, уже нашла!» и тут же убежала обратно к соседям.
Письмо
Дрожащими руками вставила кассету в магнитофон, нажала кнопку и зажмурилась, словно ожидая удара.
«Славочка! Сегодня я решил написать тебе это звуковое письмо, потому что ты выходишь замуж, а значит, я тебя больше не увижу. Ты никогда не давала мне договорить, но теперь я скажу, что люблю тебя больше всех на свете. Я знаю, что ты не раз это слышала от других, но я хочу сказать, что так, как я, тебя все равно никто любить не будет. Не веришь? Давай проверим! Если тебе когда-нибудь станет грустно, горько, одиноко, знай, я всегда тебя жду и люблю, какой бы ты ни была! Да, я боюсь твоих насмешек, но как бы ты ни старалась, они не могут убить мою любовь. Запомни, пожалуйста, я буду ждать и любить тебя хоть через десять, хоть через двадцать лет! Помни об этом, моя единственная!»
Когда Слава вернулась домой, ее выцветший халат был мокрым от слез. Кассета, из-за которой она так смеялась, которую давно забросила на шкаф и за все это время не удосужилась даже послушать, вдруг что-то в ней пробудила. То ли желание быть женщиной. То ли просто жажду жить. Слава чувствовала дрожь во всем теле и не могла поверить, что в ее уставшем, остывшем сердце вдруг загорелся огонек надежды. Не напрасно же судьба привела к ней молодую соседку, неспроста же в ее квартире оказался «раритетный» магнитофон…
Слава вспоминала письмо Андрея и почему-то верила каждому слову. Что он любит ее до сих пор, что стоит ей только захотеть, и он простит ее, обнимет и защитит от невзгод. Стоит только захотеть… А что ей, собственно мешает?
К нему!
Решительно отбросив сомнения, Слава стала собираться. Натянула на свое располневшее тело безразмерную джинсовую юбку на резинке и светлую полосатую тунику, стянула местами поседевшие волосы в узел, надела старые туфли-лодочки. Отражение в зеркале явно не соответствовало ситуации, но косметики в доме не оказалось, поэтому Слава энергично помассировала щеки и покусала губы, чтобы вернуть им признаки жизни. Крикнув маме: «Я скоро буду», она побежала вниз по лестнице.
Запах метро дохнул на нее арматами чужих парфюмов, уставших тел, прокуренной одежды. Слава не стала ждать, пока эскалатор донесет ее к выходу из станции, и пошла вверх, осторожно лавируя между стоящими людьми. У самого выхода она уже почти бежала и не заметила, как налетела на высокого седого мужчину в очках с букетом пионов в руке. Слава неловко бросила: «Простите», но мужчина прошел мимо, словно не заметив.
У двери квартиры Андрея Славу охватил страх. «Ну, и что я скажу? Зачем я притащилась? Старая, некрасивая дура…» Но дверь вдруг открылась, и пожилая женщина, мама Андрея, спросила:
― Вам кого?
Слава молчала. Она во все глаза смотрела на противоположную входной двери стену, где висели портреты. На одном из них была она сама в молодости, а рядом ― портрет седого мужчины в очках, того самого, с пионами.
― Вам кого? ― переспросила хозяйка квартиры, и Слава, спохватившись, ответила:
― Простите, кажется, я ошиблась этажом.
Домой ехать не хотелось. Но и бродить по городу, который опять стал чужим, враждебным, не было сил. Слава вспомнила, что обещала матери скоро вернуться, и поспешила в метро. Не помнила, как доехала до своей станции, как поднялась на этаж, как открыла ключом дверь.
Из прихожей было слышно, что мама с кем-то разговаривает и весело смеется. Слава заглянула в комнату:
― Андрей?!
Да, это был он. Букет ее любимых пионов уже украшал собой стол, где стояли чайный сервиз и вазочки с угощением.
― А мы с Анрюшей решили чаю попить, ― сказала мама и виновато улыбнулась.
Андрей встал и подошел к Славе.
― Что же ты так быстро убежала? Я даже не сразу понял, что это ты. Я сегодня с твоим Стасиком виделся. Он мне все рассказал.
Слава слушала и ничего не понимала. Слишком уж происходящее было похоже на сладкий сон. Она сбросила с усталых ног туфли-лодочки, посмотрела Андрею в глаза… и расплакалась:
― Прости меня, прости, пожалуйста! Милый, милый Андрюша, почему же я так поздно узнала, что ты самый удивительный мужчина на свете, что ты такой мой?..
Они стояли, неловко обнявшись, и плакали. А мама наливала чай и тихонько улыбалась.
