Электричка привезла воодушевленного планами Аркадия Петровича в место его будущей работы и славы.
– Приехал, знаете ли, писать мемуары! – с достоинством объяснил он молоденькой девушке, встретившей его на перроне.
Девушка была хозяйкой милого деревенского жилища, в котором ему предстояло провести ближайшие летние месяцы.
– Есть, знаете ли, что рассказать грядущему поколению… – от ощущения собственной важности Аркадий Петрович изъяснялся вычурно и непрестанно поправлял надетый по случаю парадный галстук.
Всем своим видом пожилой мужчина демонстрировал серьезность своих намерений. Еще дома, собираясь в дорогу, он аккуратно сложил в чемодан несколько лучших летних костюмов. Купил новую шляпу, которую, по его мнению, непременно должны носить писатели. А главное – обзавелся раритетной пишущей машинкой. Возможность создания мемуаров на современном ноутбуке Аркадий Петрович решительно отвергал. По его мнению, творить литературные шедевры нужно исключительно на печатной машинке!
Этот самый тяжеленный раритет сейчас и волокла в руках вспотевшая от натуги девушка-хозяйка. Она необдуманно предложила милому на вид старичку помочь донести вещи до дома и теперь за свою поспешность расплачивалась. А Аркадий Петрович чинно шагал вслед за ней по узкой деревенской улочке, поросшей спорышом, и с видом экскурсанта озирался по сторонам.
Получив заветные ключи от дома, которому суждено было стать «приютом грез и вдохновенья», Петрович присел на скамью у крылечка. Раскидистая груша над головой зашумела зеленой кроной, оберегая его седую голову от полуденного солнца. Такого блаженного умиротворения мужчина не испытывал уже много лет. Прикрыв глаза, он откинулся на спинку удобной деревянной скамейки.
«Не соврали!» подумал он, «свежий воздух и покой! Тишь да гладь, да божья благодать!»…
«Ку-ка-ре-ку», неожиданно громко раздалось где-то над самым ухом Петровича. В испуге он открыл глаза и огляделся. От его внутреннего умиротворения не осталось и следа. Но тишина снова обступила его со всех сторон, а петушиный крик растаял в пахучем теплом воздухе. Старичок уже было подумал, что ему показалось. Все-таки утомительная дорога, нервы…
Как вдруг раскатистое кукареканье повторилось. Повернув голову на звук, Аркадий Петрович увидел на заборе огромного петуха. Птица стояла, крепко уцепившись мощными лапами за крашеные доски. Ее оперение блестело на солнце и напоминало торжественные одежды античного владыки. А красный гребень, словно шлем, венчал крупную петушиную голову.
— Пиноче-е-е-ет! – раздался откуда-то издалека женский голос.
И, словно в ответ на зов, петух еще раз прокричал свое «ку-ка-ре-ку» и исчез. А удивленный Петрович еще долго сидел и таращился на то место, где только что сидела птица…
Остаток дня Аркадий Петрович провел за распаковкой вещей, приготовлением легкого ужина из захваченных из дома продуктов и установкой печатной машинки. Водрузив аппарат на деревянный стол в гостиной, старичок только сейчас осознал, что совершенно не знает, как с ним работать. Но много ли нужно времени талантливому когда-то инженеру, чтобы разобраться в таких вещах? Засыпая, Петрович дал себе обещание приступить к работе над мемуарами с раннего утра.
«Ку-ка-ре-ку!» Вместо вожделенных птичьих трелей или звонка будильника над ухом Петровича раздался крик и вырвал его из мягких объятий сна. На окне его спаленки сидела уже знакомая птица, которую чей-то женский голос именовал вчера Пиночетом. С минуту человек и птица рассматривали друг друга: петух – со скептицизмом, Петрович – с неудовольствием.
– Кыш отсюда! – махнул старичок в сторону незваного гостя.
Но Пиночет и бровью, если у него таковая была, не повел.
Бросив с подоконника контрольное «ку-ка-ре-ку» в сонного пенсионера, петух шумно захлопал роскошными крыльями и скрылся из виду.
До звонка будильника оставалось еще два часа. Но визит незваного пернатого гостя напрочь прогнал сон. И, чтобы не пролеживать время в кровати, Аркадий Петрович решил взяться за дело. Однако сначала следовало подкрепиться бодрящим напитком. Ведь именно так, по мнению Петровича, начинается день у настоящих писателей – на рассвете и с чашкой ароматного крепкого кофе.
В тот самый миг, когда чайник на плите вот-вот собирался засвистеть, прямо за спиной Петровича раздалось: «Ко-ко-ко».
Резко повернувшись в сторону кухонного окна, Аркадий в изумлении замер. На подоконнике раскрытого окна сидела и смотрела на него курица. Крупная пестрая, с кокетливым красным гребешком, она склонила голову и без всякого стыда рассматривала человека у плиты.
– Ко-ко? – вопросительно прокудахтала она.
– А ну, кыш отсюда! – только и смог сказать старичок и для верности махнул на курицу кухонным полотенцем.
– Ко-ко, – неодобрительно и даже с некоторым укором произнесла птица.
Вспорхнув, она слетела с подоконника и скрылась в кустах малины.
– Ага, к соседям улетела! – сделал вывод Петрович, проследив траекторию полета курицы. – Значит, оттуда прилетают!..
Решение нанести визит соседям-курозаводчикам созрело у Аркадия Петровича уже к вечеру того же дня. Писать мемуары с наглухо закрытыми окнами в такую жару было решительно невозможно. Но стоило ему открыть окна, как дом тут же наполнялся разноголосым квохтаньем, кукареканьем и прочими звуками, на которые было способно куриное семейство.
На следующий день, надев один из лучших своих костюмов и повязав парадный галстук, Аркадий Петрович постучал в соседскую калитку. Спустя некоторое время на стук вышла невысокая пожилая женщина примерно одного с Петровичем возраста. Лицо ее светилось приветливостью. Да и вся она, одетая в светло-голубой халатик и белый передник, как будто сияла.
– Ах, это вы, мой новый сосед? – с порога воскликнула она, всплеснув пухлыми белыми ручками. – А я как раз сегодня собиралась вас навестить!
– Благодарю покорно, но меня уже неоднократно навестили ваши птицы! – недовольно буркнул сосед.
Сегодня он опять не выспался по причине раннего визита Пиночета.
– А, курочки мои? – еще больше расплылась в улыбке соседка, – они у меня такие! Любят новые знакомства!
«Сумасшедшая», сразу определил Петрович.
Ведь не будет же нормальный человек так отзываться о безмозглых птицах?!
– Девочки – те особенно любопытные! – продолжала старушка. – А вот Пиночет – тот хозяин. Если интересуется чем-то, то только в целях проверки безопасности!
– Безопасности? – в недоумении переспросил Петрович.
– Ну, да! Он же девочек своих опекает, заботится о них.
«Точно сумaсшедшая!» согласился сам с собой Петрович. А вслух сказал:
– Я бы попросил принять меры против ваших птиц! Они мешают мне работать!
– Мешают? – искренне удивилась хозяйка и посмотрела на соседа так, словно тот сказал несусветную чушь.
– Да, мешают! Вчера, к примеру, одна из ваших куриц наследила мне на подоконнике в кухне. Сегодня другая влетела прямо в прихожую, и я потратил битый час на то, чтобы ее изгнать! А мне нужно работать, понимаете? Я приехал сюда не для того, чтобы гонять ваших кур!
– А вы не гоняйте! – пожала плечами старушка. – Они же только познакомиться хотят! Полюбопытствуют и уйдут. А что наследила какая-то из них… Так это бывает! Все мы не идеальны…
Хорошее воспитание и интеллигентность не позволили Аркадию Петровичу высказать странной соседке все, что накопилось в его душе за эти два дня.
– Прошу впредь держать ваших кур подальше от моего двора! – только и произнес он сквозь зубы.
Потом, не дожидаясь ответа, резко повернулся на каблуках и решительно зашагал прочь.
Очевидно, этот разговор возымел влияние на сумaсшедшую соседку. Так как в последующие несколько дней в усадьбе воцарилось полное куриное затишье. И Аркадий Петрович с упоением погрузился в работу над мемуарами.
Однако затишье, как известно, всегда перед бурей. И та не заставила себя ждать!
Как-то, зайдя в «рабочий кабинет», как называл Петрович небольшую комнатушку, в которой все эти дни строчил на машинке воспоминания, старичок увидел страшную картину. Прямо в центре рабочего стола, на аккуратной стопке исписанной бумаги сидела курица. Рыжая, толстая, с алым гребешком, хулигански заломленным на бок. Если бы Петрович умел метать молнии, то в эту же секунду от наглой птицы осталась бы только кучка дымящейся золы. К счастью, старичок этого не умел. Но гнев его был так велик, что он, не раздумывая, бросился на нахалку с веником. Возмущенно кудахча, птица слетела со стола и выпорхнула в открытое окошко. Оставив, впрочем, размашистый «автограф» прямо на титульном листе рукописи.
– Я yбью ваших чертoвых кур! – заорал на соседку Аркадий Петрович, только лишь та открыла свою калитку.
Кажется, женщина попыталась что-то пролепетать. Но Петрович не стал даже слушать.
– Yбью всех ваших дурaцких птиц!
– Дурaцких? – ахнула соседка, хватаясь за сердце.
– Именно! Я всех ваших пернатых дур поубиваю!
– Ну, знаете ли! – еле слышно проговорила соседка, и ее кругленькое белое личико вдруг покрылось красными пятнами. – Не смейте так говорить о птицах! Мои курочки – самые умные и добрые в мире существа!
– Нет, глупые! – не терпящим возражений голосом продолжал вопить незадачливый писатель. – Настоящие дуpы! И у вас мозги куриные!
– Да сами вы дуpaк! – наконец, не выдержала соседка и с грохотом захлопнула калитку перед самым носом Петровича.
– Куриная королева! – крикнул старичок ей вдогонку и удалился к себе.
«Вот так снял домик в тишине и покое, – раздосадовано подумал Аркадий, обессилено упав на лавку под грушей. – Так и умом тронуться недолго!»
И, словно в подтверждение его грустных мыслей, где-то рядом за соседским забором раздалось заливистое кукареканье Пиночета.
Когда и в последующие дни Аркадий Петрович регулярно натыкался на кур в своем доме и дворе, он больше не удивлялся. Видимо, вслед за гневом и непринятием настал черед бессилия перед обстоятельствами.
Но сдаваться Петрович не привык. Мужчина изо дня в день с энтузиазмом продирался в глубины своей памяти – сквозь ушедшие года и непрекращающийся куриный гвалт за окном.
Наконец, работа подошла к концу. Вот-вот каретка печатной машинки сдвинется в последний раз, и труд всей его жизни будет завершен. Пребывая в приподнятом настроении, Аркадий Петрович решил отложить заключительную главу на послеобеденное время. Плотно пообедав молодой вареной картошечкой со сливочным маслом и ароматным укропом, Петрович решил немного вздремнуть перед финальным этапом работы.
Проспав дольше, чем ожидал, Аркадий проснулся совершенно не отдохнувшим. Что-то давило и саднило у него в груди. Но мужчина предпочел не обратить на это внимание. Ему же предстояло напечатать последнюю главу своей истории.
Войдя в «рабочий кабинет», Аркадий увидел сидящую на раритетном «Ундервуде» крупную черную курицу.
– Опять ты? – обреченно спросил он, хотя эту птицу точно видел в первый раз.
Впрочем, приходившие к нему соседские куры всегда были разными.
– Ко-ко, – ответила та и с торжественным спокойствием поставила в самый центр клавиатуры внушительную куриную «кляксу».
Аркадий Петрович открыл было рот, чтобы закричать на безобразницу. Но в груди вдруг почему-то не стало воздуха. Дыхание перехватило, а в глазах начало темнеть. Боль расходилась от сердца по всему телу.
«Так вот она какая, смерть!» спокойно подумал Петрович. Ему не было страшно. Только железная рука всё сильнее и сильнее сжимала грудь, не давая вдохнуть. Правда, было обидно! За то, что не успел закончить писательский труд своей жизни. А ещё за то, что вместо златовласых ангелочков с райскими сладкоголосыми флейтами в пухлых ручках, он в последний миг своей жизни увидел эту чёртову соседскую курицу!..
***
Открыв глаза, Аркадий Петрович уперся взглядом в белый больничный потолок с тусклой белой лампочкой.
«Спасибо, хоть не курица!» — мысленно улыбнулся он сам себе, и вдруг услышал слева от себя знакомый голос:
– Слава Богу, пришел в себя.
На стульчике рядом с его койкой сидела «куриная королева» и устало улыбалась.
– Ох, испугал ты меня, товарищ писатель!
– Как вы здесь оказались? – слабым голосом спросил Аркадий.
Он уже понял, что находится в больнице, и что с ним, очевидно, случился сердечный приступ. Но вот что здесь делает соседка?
– Так это я «скорую» вызвала.
– Что ж, благодарю!
– Это ты не меня благодари, а Марию Антуанетту! – с нескрываемой гордостью произнесла соседка.
– Кого?
– Да курочку мою так зовут! У них у всех есть имена: есть у меня и Мадам Помпадур, и Мари Кюри, и Грета Гарбо. А к тебе в тот день зашла Мария Антуанетта! Она такой страшный шум подняла, когда с тобой приступ случился. Я ее услышала, все поняла и сразу же прибежала. Вот так мы тебя, сосед, и спасли!
– А разве они такие умные, эти куры? – удивился Петрович.
– Конечно! Они очень умные. А еще полезные. Особенно для болящих!
И соседка достала из матерчатой цветастой сумки банку вкусно пахнущей, золотистой жидкости.
– Вот, бульон вам принесла, – пояснила женщина. – Из Пиночета. Я уже давно собиралась его зарезать. А тут врач сказал, что тебе силы нужно восстанавливать. Куриный бульон в таких случаях просто незаменим!
– В таком случае, предавайте вашим курочкам самые искренние слова благодарности! – слабо улыбнулся Петрович.
– Вот на ноги поднимешься, и сам передашь! – ответила соседка, расплываясь в улыбке. – Мы тебя, сосед, приглашаем на семейный вечер!
– Хорошо, как только закончу работу, обязательно загляну на огонек в ваше куриное царство! – не стал отказываться пенсионер.
Но Аркадий Петрович ошибался, надеясь, что так скоро и запросто напишет заключительную часть своих воспоминаний. В его жизни вдруг началась новая глава. И не просто новая! А с романтическим уклоном. Ведь визиты к улыбчивым и хозяйственным соседкам нередко имеют именно романтическое продолжение. Но об этом, наверное, можно будет прочитать в новых мемуарах Аркадия Петровича о том, как он стал мужем «куриной королевы».
