Март выдался на удивление холодным. Маша поёжилась, выходя из метро — северный ветер пробирал до костей даже сквозь тёплое пальто. Она спешила домой после тяжёлого рабочего дня, мечтая о горячем чае и уютном вечере. Телефон в кармане завибрировал — сообщение от подруги Тани.
— Маш, прости, но я должна тебе кое-что сказать. Давай встретимся?
Что-то в тоне сообщения заставило её насторожиться. Таня никогда не писала такие загадочные послания.
— Случилось что-то? — быстро набрала Маша.
— Лучше при встрече. Сможешь сейчас? Я недалеко от твоего дома.
Через двадцать минут они сидели в небольшой кофейне. Таня нервно мешала сахар в своём американо, избегая смотреть подруге в глаза.
— Я видела Сергея вчера, — наконец произнесла она. — С женщиной и ребёнком. Они выглядели как… семья.
Маша почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Что значит «с ребёнком»? — её голос дрожал.
— Девочка, лет двух. Очень похожа на него.
В голове Маши словно взорвалась бомба. Два года? Значит, пока она ждала его с бесконечных «командировок», пока верила каждому слову.
— Где это было? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
— В торговом центре на Ленинском. Они выходили из детского магазина.
Маша вспомнила все странности последних лет — частые задержки на работе, командировки по выходным, постоянные звонки, на которые он отвечал в другой комнате. Как она могла быть такой слепой?
— Его мать знает, — вдруг осенило её. — Вот почему она всегда так странно себя ведёт, когда я спрашиваю про его отсутствие.
Таня осторожно накрыла её руку своей:
— Что ты будешь делать?
Маша медленно подняла глаза:
— Для начала навещу свекровь. Думаю, нам давно пора поговорить по душам.
Ветер за окном усилился, швыряя в стекло мелкий снег. Маша допила остывший кофе, чувствуя, как внутри растёт холодная решимость. Пятнадцать лет брака превратились в карточный домик, готовый рухнуть от малейшего прикосновения к правде.
Звонок в квартиру свекрови прозвучал как-то особенно пронзительно. Нина Петровна открыла дверь и удивлённо приподняла брови:
— Машенька? Что-то случилось?
— Да, Нина Петровна, случилось. Можно войти?
В квартире всё было как всегда — идеальная чистота, запах свежей выпечки и фотографии Сергея на стенах. От младенчества до выпускного, свадьбы… Интересно, есть ли у неё фотографии второй семьи сына?
— Присядь, чаю налью, — засуетилась свекровь.
— Не нужно. Скажите, давно вы знаете про вторую семью Сергея?
Нина Петровна замерла с чашкой в руках. На мгновение в её глазах мелькнул испуг, но она быстро взяла себя в руки:
— Машенька, ты о чём?
— О женщине с ребёнком. О девочке, которой уже два года. О том, что мой муж живёт на две семьи, а вы всё это время покрывали его.
Свекровь медленно опустилась в кресло:
— Сынок просто запутался. Он вас обеих любит.
— Любит? — Маша горько усмехнулась. — И поэтому лжёт нам обеим?
— Ты не понимаешь, — Нина Петровна вдруг стала жёстче. — Мужчинам иногда нужно разнообразие. Главное, что он не бросил ни тебя, ни её.
Маша почувствовала, как к горлу подкатила тошнота:
— То есть вы считаете это нормальным? Покрывать ложь собственного сына?
— А что такого? — свекровь пожала плечами. — Он обеспечивает обе семьи, никого не обижает…
— Не обижает? — Машин голос задрожал. — А как насчёт того, что он украл у меня три года жизни? Что я могла родить ребёнка, построить другую жизнь?
— Вот именно! — вскинулась Нина Петровна. — Где твои дети? Может, если бы ты родила.
Маша резко встала:
— Теперь я понимаю, в кого он такой. Знаете что? Передайте своему сыну — пусть сегодня не приходит домой. И вообще больше не приходит.
— Машенька, не горячись.
— Нет, Нина Петровна. Горячиться я не буду. Я просто наконец-то прозрела.
Выходя из подъезда, Маша достала телефон. Ей нужно было сделать ещё один важный звонок — той, другой женщине. Она имела право знать правду.
Падающий снег стал гуще, словно пытаясь укрыть город белым покрывалом забвения. Но Маша больше не собиралась ничего забывать.
Найти вторую женщину оказалось несложно — социальные сети выдали её за пару минут. Анна Соколова, 35 лет, воспитатель в детском саду. На фотографиях — счастливая молодая мама с очаровательной девочкой. Сергея на снимках не было, но его черты явственно проглядывали в лице ребёнка.
Маша написала короткое сообщение: «Нам нужно поговорить о Сергее Михайлове».
Ответ пришёл через час:
— Кто вы?
— Его жена. Официальная.
В кафе они встретились на следующий день. Анна оказалась красивой шатенкой с усталыми глазами. Она нервно теребила салфетку:
— Я не знала, — произнесла она, не дожидаясь вопросов. — Клянусь, он говорил, что разведён.
Маша криво усмехнулась:
— А свекровь? Она тоже говорила, что он разведён?
— Какая свекровь? — Анна непонимающе посмотрела на неё. — Я никогда не видела его родителей.
— Зато они видели вас. И вашу дочь.
— Что?
Теперь настала очередь Анны бледнеть:
— То есть… его мать всё знала? И молчала?
— Более того — поддерживала его в этом.
Они долго сидели молча, каждая погружённая в свои мысли.
— Знаете, — наконец произнесла Анна, — я ведь ждала, когда он наконец предложит пожениться. Думала, может, после рождения Алисы.
— А он всё откладывал, ссылаясь на работу и обстоятельства?
— Да… Господи, какие же мы дуры!
— Были дурами, — твёрдо сказала Маша. — Но больше не будем.
— Что вы собираетесь делать?
— У меня есть план. И, думаю, вам он понравится.
Когда они прощались, Анна вдруг спросила:
— Почему вы не устроили скандал? Не закатили истерику?
— Потому что мы заслуживаем большего, чем роль истеричек в его спектакле. Давайте покажем ему, что значит настоящее достоинство.
Выходя из кафе, Маша чувствовала небывалую лёгкость. Впервые за долгое время она точно знала, что делать дальше.
В выходной день Маша методично собирала вещи мужа. Каждая рубашка, каждый галстук, каждая пара носков — всё отправлялось в большие коробки. Пятнадцать лет совместной жизни умещались в несколько картонных ящиков.
Телефон зазвонил, когда она складывала его любимый свитер:
— Машенька, ты что творишь? — голос свекрови дрожал. — Сергей сказал, ты не пускаешь его домой!
— Это больше не его дом, Нина Петровна.
— Одумайся! Куда он пойдёт?
— К вам. Или к Анне. У вас теперь богатый выбор.
В трубке повисла тяжёлая пауза:
— Ты с ней встречалась?
— Да. Очень милая женщина. И тоже не заслужила такого обмана.
Звонок в дверь раздался ближе к вечеру. На пороге стоял Сергей — небритый, с красными глазами:
— Маша, давай поговорим.
— Нет, Серёжа. Говорить нам больше не о чем.
— Я всё объясню! Я запутался.
— В чём? В том, как три года водить за нос двух женщин?
Он попытался войти, но Маша преградила путь:
— Твои вещи внизу, в машине Анны. Да-да, мы договорились. Она любезно согласилась помочь с переездом.
— Что?! — он побледнел. — Вы что, сговорились?
— Нет, просто решили избавить тебя от необходимости выбирать. Теперь можешь жить у мамы — она всегда знала, как оправдать твои поступки.
В этот момент из лифта вышла Анна. За ней следовала Нина Петровна, которую Маша тоже пригласила «помочь сыну с переездом».
— Что здесь происходит? — растерянно спросила свекровь.
— Воссоединение семьи, — спокойно ответила Маша. — Той самой, которую вы так старательно скрывали.
Сергей переводил взгляд с одной женщины на другую, явно не понимая, как такое могло случиться.
— Маша, прошу тебя.
— Нет, Серёжа. Это конец. И знаешь что? Я даже благодарна тебе.
— За что?
— За то, что наконец-то научил меня ценить себя.
Прошёл месяц.
Маша сидела в том же кафе, где когда-то узнала страшную правду, но теперь всё было иначе. Напротив неё сидела Таня, внимательно слушая подругу:
— Представляешь, он до сих пор пытается вернуться. То цветы присылает, то письма с извинениями.
— А Анна?
— Тоже получает «знаки внимания». Мы с ней иногда созваниваемся.
Таня покачала головой:
— Никогда бы не подумала, что вы подружитесь.
— Мы не подруги. Просто две женщины, которые поняли одну важную вещь — самоуважение дороже любых отношений.
В окно било яркое весеннее солнце. Маша поправила новую стрижку — короткие волосы ей очень шли.
— А свекровь?
— О, это отдельная история. Знаешь, что она сказала на прошлой неделе? «Машенька, я была не права. Прости меня».
— Серьёзно?
— Да. Видимо, когда сын переехал к ней, она наконец-то поняла, что вырастила не мужчину, а… — Маша махнула рукой.
— И что теперь?
— Теперь? — Маша улыбнулась. — Я подала документы на развод, записалась на курсы фотографии, о которых давно мечтала, и, знаешь… впервые за много лет чувствую себя по-настоящему свободной.
— А как же семья? Ты ведь всегда хотела…
— Семья — это не штамп в паспорте и не предательство, прикрытое ложью. Я больше не боюсь быть одна. И если встречу настоящую любовь — прекрасно. А нет — значит, буду счастлива сама с собой.
Они вышли из кафе в теплый весенний день. Маша глубоко вдохнула:
— Знаешь, что самое удивительное?
— Что?
— Я не испытываю ни злости, ни обиды. Только благодарность.
— За что?
— За то, что эта история научила меня главному — никогда не предавать себя.
По улице шли люди, спешили по своим делам, влюблялись, расставались… А Маша впервые за долгое время чувствовала, что её жизнь только начинается. И это было прекрасное чувство.
— Пойдём? — спросила Таня.
— Да, — улыбнулась Маша. — Пойдём навстречу новой жизни.
