— И кто же эти… люди? — Виктор Степанович произнёс это слово так, словно выплюнул.
— Да фирма одна серьёзная, — Платон достал из портфеля какие-то бумаги. — Всё официально. Вот, смотри — договор, печати…
— Как с квартирой? — вдруг тихо спросил свёкор.
Платон замер с поднятой рукой:
— Что?
— С квартирой, говорю, тоже всё официально? И печати есть? И подписи?
— Ты о чём? — голос Платона дрогнул, но он быстро взял себя в руки. — Какие подписи? Я просто про дачу…
— Хватит врать, — я не узнала свой голос. — Мы всё знаем. Про кредит. Про поддельные документы. Про твою… риелторшу.
— Ах вот оно что! — он резко встал, опрокинув чашку. Кофе снова разлился по скатерти — прямо как утром. — Следить за мной вздумала? Шпионить?
— Не кричи, — Виктор Степанович тоже поднялся. — Димка услышит.
— А пусть слышит! — Платон сорвался на крик. — Пусть знает, какая у него мать! Только и умеет, что…
— Замолчи, — свёкор шагнул к нему. — Не смей…
— А то что? Опять будешь нотации читать? «Сынок, как ты мог, как ты мог?» — он скривился. — Да всё я мог! И могу! У меня документы есть — комар носа не подточит!
— Те самые, которые ты подделал? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало.
— Докажи! — он оскалился. — Где твои доказательства? Где бумаги на первый взнос? Нету? А у меня есть выписки, что это я всё оплатил!
— Мама? — тихий голос Димки заставил нас всех замереть.
Сын стоял в дверях — растрёпанный, в пижаме с динозаврами. В руках он сжимал свою любимую подушку.
— Почему вы ругаетесь? — его нижняя губа задрожала. — Пап, ты что, уходишь?
— Нет-нет, сынок! — Платон сразу изменился в лице, шагнул к мальчику. — Просто взрослые… немного поспорили. А завтра мы с тобой поедем смотреть щенков, помнишь? Я обещал…
— Никуда ты его не повезёшь, — я встала между Платоном и сыном. — Хватит манипулировать ребёнком.
— Димка, — Виктор Степанович мягко взял внука за плечи. — Иди в комнату. Нам с твоим папой нужно договорить.
— Не указывай моему сыну! — вдруг взорвался Платон. — Я пять лет его растил! Я имею право…
— А вот и нет, — голос Димки прозвучал неожиданно твёрдо. — Ты мне не папа. Ты просто… просто мамин муж. И ты её обманываешь!
— Что?! — Платон дёрнулся к мальчику. — Да как ты…
— Я всё знаю, — Димка вздёрнул подбородок, совсем как я в детстве. — Про тётю Свету знаю. Как ты к ней ходишь. И про деньги слышал — ты по телефону говорил, что заберёшь всё себе…
— Малой у нас весь в мать — наблюдательный, — Виктор Степанович положил тяжёлую руку на плечо сыну. — А теперь слушай. Вещи можешь забрать завтра. И даже не думай с документами что-то мутить — у нас есть всё на первый взнос. И свидетели есть.
— Какие ещё свидетели? — Платон попытался усмехнуться, но вышло жалко.
— Марина, например, — я почувствовала, как отпускает внутреннее напряжение. — Она всё рассказала. Про поддельные выписки, про кредит…
— Эта старушенция?! — он побелел. — Да я её…
— Вон из дома, — я шагнула к нему. — Прямо сейчас. Ключи оставь.
— Чего?! — Платон обвёл нас безумным взглядом. — Да вы… да я…
— Пойдём, сынок, — Виктор Степанович взял его за локоть. — Пойдём. Не позорься хоть сейчас.
В прихожей что-то упало, хлопнула входная дверь. Потом тишина.
Димка всхлипнул и уткнулся мне в плечо:
— Мам… он правда больше не вернётся?
— Нет, родной, — я гладила его по спине, чувствуя, как по щекам текут слёзы. — Не вернётся.
— А можно… — он поднял заплаканное лицо, — можно, дедушка с нами поживёт? Пока мы не привыкнем?
Ту ночь мы почти не спали. Димка долго ворочался в своей комнате, несколько раз приходил ко мне — просто обнять, просто убедиться, что я рядом. Виктор Степанович остался ночевать в гостиной — «мало ли что этому… в голову придёт».
Утром позвонила Марина:
— Полина… тут такое… — её голос дрожал. — Платон уже приходил в бухгалтерию. Требовал документы, какие-то справки… Кричал, что всех уволит, что со всеми посчитается — а мне так вообще пригрозил, что если продолжу вам помогать — он знает где я живу и …
— Не бойтесь, — я сама удивилась спокойствию в своём голосе. — У вас всё официально, он не сможет…
— Да не в этом дело, — она перебила. — Я случайно слышала его разговор по телефону. Он с каким-то юристом советовался… про признание первоначального взноса недействительным. И про то, как оспорить право собственности…
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла молодая женщина с папкой документов:
— Здравствуйте! Агентство недвижимости «Грант». Мы получили заявку на срочную продажу вашей квартиры — вот пришла оценить…
У меня внутри всё оборвалось:
— Какую заявку? Я ничего не…
— Но здесь ваша подпись… — она достала бумаги. — Вот, договор об оказании услуг…
Виктор Степанович молча взял документы, всмотрелся:
— Подделка. Дочка, собирайся. Едем в полицию.
— Прямо сейчас? — я растерянно оглянулась на Димку, который испуганно выглядывал из кухни.
— Прямо сейчас, — свёкор был непреклонен. — Я эту кашу заварил, когда с дачей промолчал. Теперь буду расхлёбывать.
В отделении нас принял молодой следователь — усталый парень с внимательными глазами. Выслушал, покивал:
— Часто такое стало. Особенно когда с жильём семейные дела путаются. Значит, говорите, и документы о первом взносе пытается подделать?
— Да… то есть, уже подделал, наверное, — я достала свои бумаги. — Вот, здесь всё по первому взносу. Это бабушкино наследство было…
— С заявлением всё понятно, — следователь просматривал документы. — А скажите, когда вы узнали о попытке продажи квартиры?
— Сегодня утром… Риелтор пришла…
— А договор, получается, от вашего имени муж подписал?
— Да. То есть, не он, конечно… Кто-то подделал мою подпись.
Следователь устало потёр переносицу:
— Значит так. Сейчас пишете заявление. Потом экспертиза подписи — это несколько недель. Квартиру пока никто продать не сможет — мы запрос в Росреестр отправим. Но и вам лучше сходить к нотариусу, написать запрет на сделки без вашего личного присутствия.
— А… а что потом? — я комкала в руках шарф.
— Потом будем разбираться. Честно скажу — такие дела сложные. Семейные. Тут главное — документы все сохранить. На первый взнос особенно.
Домой возвращались молча. Виктор Степанович сжимал руль так, что костяшки пальцев побелели:
— К Нине Павловне надо зайти. Она всю жизнь в банке проработала, знает, как выписки правильно взять.
Димка встретил нас с порога — видно, весь день у окна просидел:
— Мам, папа не приходил?
— Нет, солнышко.
— А он мне звонил… На мобильный. Говорил, что любит меня и что вы с дедушкой всё неправильно делаете…
Я обняла сына:
— Знаешь, давай мы с тобой поговорим. По-взрослому. Присядем?
Мы устроились на кухне. Я достала старый фотоальбом:
— Смотри, вот наша квартира, когда мы только въехали. Помнишь, какой ремонт был?
— Ага, — Димка улыбнулся. — А вот я обои содрал… В первый день…
— А вот бабушка… — я показала фотографию мамы. — Она продала свою квартиру, чтобы мы смогли здесь жить. Все деньги нам отдала.
— А Платон хочет эти деньги забрать? — сын внимательно посмотрел на меня.
— Да, милый. И не просто забрать — он хочет доказать, что это его деньги были.
— Но это же неправда! — Димка стукнул кулаком по столу. — Это нечестно!
— Нечестно, — я обняла его. — Поэтому мы и пошли в полицию. Чтобы защитить нашу квартиру. Бабушкин подарок.
Вечером пришла соседка, Нина Павловна. Принесла какие-то бланки, долго объясняла, как правильно в банке выписки получить. Потом вздохнула:
— Ты, Полина, главное — не затягивай. Я на работе такого насмотрелась… Чем быстрее все документы соберёшь, тем лучше.
Следующие недели слились в какой-то безумный калейдоскоп. Бесконечные очереди в банке за выписками. Нотариус. Снова полиция — теперь уже с документами о первом взносе. Экспертиза подписей.
Платон объявился через неделю — прислал сообщение: «Давай решим всё мирно. Без этих бумажек». Я не ответила.
Потом начал действовать через других. Сначала явился какой-то его приятель-юрист, намекал на «серьёзные связи» и «не доводить до крайностей». Потом сама риелторша пришла — рассказывала, что ничего доказать у нас не получится, и что только в фильмах показывают, как суд подпись может распознать подделанную , а у нее уже опыт есть в подобных делах — суд мне не выиграть и надо соглашаться на мировую. Ох как я пожалела, что не включила запись, чтобы прижать эту куклу наглую.
— Не бойся ты их, — говорил Виктор Степанович. — Пусть чем хотят угрожают. У нас правда и она на нашей стороне.
Димка держался как настоящий мужчина. Только иногда, по вечерам, забирался ко мне в кровать, прижимался и шептал:
— Мам, мы же справимся? Правда?
А через месяц Платон сам пришёл в полицию. Оказалось, та женщина, Светлана, успела провернуть аферу с чьей-то квартирой, не удивительно. Теперь ею занималась прокуратура, и он испугался, что всплывут и его махинации с документами.
— Значит так, — сказал следователь. — Либо пишете расписку, что отказываетесь от всех претензий на квартиру, либо будем раскручивать дело о подделке документов. Выбирайте.
В тот же вечер Платон прислал подписанный отказ от претензий. А через неделю мы узнали, что он уехал в другой город.
— Знаешь, — сказал как-то Виктор Степанович, — я ведь виноват. Избаловал его. Всё прощал, всё спускал… Вот и вырос… такой.
— Вы самый лучший дедушка, — вдруг серьёзно сказал Димка, обнимая его. — Настоящий.
Прошёл год. Димка пошёл во второй класс, записался на футбол. Каждое воскресенье к нам приходит Виктор Степанович — теперь он просто дедушка, без приставки «свёкор». Печёт свои фирменные пироги с капустой, учит внука играть в шахматы.
А вчера мы взяли из приюта собаку. Самую обычную дворняжку. Димка выбирал долго, а потом вдруг сказал:
— Мам, смотри — она на тебя смотрит. Как будто знает, что мы её не предадим.
