Игорь швырнул папку с бумагами на стол и потер виски.
— Мариш, ты опять не оплатила интернет? Меня отрубило прямо во время созвона с клиентом!
Марина оторвалась от готовки, вытерла руки о полотенце.
— Я же говорила, что в этом месяце туго с деньгами. Мне зарплату задержали.
— У тебя вечно отмазки! — Игорь раздраженно открыл холодильник. — А что на ужин? Опять эта твоя запеканка?
— Да, запеканка. Детям нравится.
— Мне — нет. Третий раз за неделю одно и то же. Ты не могла что-то новое приготовить?
В кухню зашла Валентина, мать Игоря. Она жила с ними уже пять лет, с тех пор как овдовела.
— Горюшко мое, что опять шумишь? — поправила очки Валентина. — Запеканка вкусная. Я помогала Марине готовить.
— Мам, не вмешивайся, — отрезал Игорь. — У нас свои разговоры.
Марина молча продолжила нарезать овощи. Их старший сын, семитилетний Костя, заглянул на кухню.
— Пап, поможешь с задачкой?
— Не сейчас, Кость. Устал как собака, еще эти проблемы с интернетом. Спроси у бабушки.
Мальчик исчез так же быстро, как появился. Тимур, младший, даже не выглянул из комнаты — уже научился распознавать интонации отца.
Вечер прошел в напряженном молчании. После ужина Игорь уткнулся в телефон.
Марина тихо вышла в коридор и набрала номер.
— Мам, привет, — голос дрогнул. — Как ты? У нас всё по-старому.
Игорь прислушался из комнаты.
— Да, опять… Знаю, терплю уже сколько лет. Дети, ипотека — куда деваться? Он считает, что я мало зарабатываю, но сам вечно недоволен своей работой. Нет, мам, любви давно нет. Живем по привычке.
Игорь встал с дивана. Внутри закипала ярость.
— Нет, ты представь! — громко сказал он, влетев в коридор. — Жалуется на меня своей мамочке? Я, значит, и работаю мало, и зарабатываю не так?
— Игорь, я не это…
— Я всё слышал! — он стукнул кулаком по стене. — Кто квартиру купил? Кто машину оплатил? А ты что? Твои жалкие тридцать тысяч в месяц — это разве деньги?
— Не ори на меня, — Марина положила трубку. — Дети слышат.
— Пусть слышат! Пусть знают, какая у них мать!
— Игореша, — из комнаты вышла Валентина. — Ну что ты кричишь? Соседи…
— Мам, я сказал — не лезь!
Марина выпрямилась, ее голос звучал неожиданно твердо:
— Что ты хочешь от меня, Игорь? Я плохая мать? Плохая жена?
— Я хочу нормальную жизнь! Без твоего нытья, без постоянных проблем с деньгами!
— Нормальную жизнь? — Марина усмехнулась. — А я хочу нормального мужа, а не человека, который только и делает, что упрекает меня!
— Знаешь что? — выпалил Игорь. — Давай разведемся! Хватит уже мучиться!
В коридоре повисла тишина. Валентина охнула, прижав руку ко рту. Из детской выглянули испуганные глаза Тимура.
— Мама? — позвал он дрожащим голосом.
— Иди к себе, милый, — мягко сказала Марина. — Мы просто разговариваем.
Когда мальчик скрылся, она повернулась к Игорю:
— Ты это серьезно?
Игорь уже жалел о сказанном, но признать ошибку не мог.
— Абсолютно. Я устал, Марин. Мы оба устали.
— Хорошо. Я поняла.
У Валентины слова в горле застряли. Марина молча ушла в ванную.
Игорь вернулся в комнату. Упал на диван и уставился в потолок. Хотелось остановиться. Но гордость не давала сделать шаг назад.
«Так будет лучше для всех,» — убеждал он себя. — «Свобода. Наконец-то свобода.»
Утром новость разлетелась по всей семье. Валентина позвонила дочери, та — двоюродной сестре Игоря, и к обеду все родственники уже обсуждали предстоящий развод.
— Сынок, ты подумай хорошенько, — Валентина присела рядом с Игорем на кухне. — Это ж не шутки. Дети как?
— Нормально будут дети, — буркнул Игорь, размешивая сахар в чае. — В школу ходят, не голодают. Алименты платить буду.
— Да разве в алиментах дело? Им отец нужен, а не деньги!
— Мам, не начинай, а? — Игорь раздраженно отодвинул чашку. — Я решил, значит так и будет. Хватит уже этого… всего. Пятнадцать лет в одном болоте.
Валентина покачала головой:
— А Мариночка-то как? Поговорил с ней?
— Она вещи собирает. К матери поедет с детьми.
— Прямо сегодня?
— Да! Мам, хватит уже! — он хлопнул ладонью по столу. — Все нормально будет!
В комнате Марина методично складывала одежду в большие сумки. Никаких слез, никаких истерик. Костя помогал ей, а Тимур сидел на кровати, крепко сжимая плюшевого медведя.
— Мам, а папа с нами не поедет? — спросил он тихо.
— Нет, милый. Папа останется здесь.
— Почему?
Марина остановилась, подошла к сыну и села рядом:
— Мы с папой… решили пожить отдельно.
— Из-за того, что вы вчера ругались?
— Не только, Тимоша. Это сложно объяснить.
Вечером приехал друг Игоря, Стас. Они сидели на кухне.
— Правильно сделал, братан, — Стас откинулся на спинку стула. — Сколько можно терпеть? Теперь заживешь!
— Ага, — неуверенно кивнул Игорь. — Заживу.
— К нам в бар будешь ходить, девчонок клеить. Тридцать восемь — самый сок для мужика!
Игорь улыбнулся, но как-то натянуто. За окном моросил дождь. Марина уже увезла детей к своей матери, забрав только самое необходимое.
Когда друг ушел, в квартире стало оглушительно тихо. Игорь включил телевизор, потом выключил. Открыл ноутбук, закрыл. Прошелся по комнатам.
В детской он наткнулся на рисунок Тимура: четыре фигурки, держатся за руки, над ними солнце и надпись корявыми буквами: «Моя семя». Игорь сел на край кровати и долго смотрел на рисунок.
На следующий день он пошел на работу как обычно. Коллеги ничего не знали, и это было к лучшему. День тянулся бесконечно.
Дома его встретила Валентина с грустными глазами:
— Звонила классная руководительница Тимура. Сказала, он весь день молчал, ни с кем не разговаривал.
— Он привыкнет, — отмахнулся Игорь, но внутри что-то сжалось.
Прошла неделя. Марина не звонила. Дети тоже. Игорь думал, будет легче, но пустая квартира давила на него. По вечерам он сидел в интернете, листал ленту, но ничего не радовало.
— Вань, давай сегодня к нам, посидим, — предложил Стас по телефону.
— Не могу, дела, — соврал Игорь и провел вечер перед телевизором.
В пятницу он решился и написал Марине: «Как дети?»
Ответ пришел через час: «Нормально. Тимур скучает».
Игорь начал печатать: «Я тоже ску…» — но стер и отправил: «Передай, что на выходных заберу их в парк».
Ночью ему приснился сон: они всей семьей на даче, Марина смеется, дети бегают по траве, а он стоит в стороне и не может к ним подойти, будто прозрачная стена выросла.
Он проснулся в холодном поту.
— Чушь, — сказал вслух и пошел на кухню пить воду.
В комнате сына он снова увидел тот рисунок и впервые подумал: «Что я наделал?»
В понедельник Игорю позвонили из школы Тимура.
— Алло? Игорь Анатольевич? Это Светлана Петровна, классный руководитель Тимура.
— Да, слушаю, — Игорь нервно сжал телефон.
— Вам нужно срочно приехать. Ваш сын подрался с одноклассником.
— Что? Тимур? Он же тихий…
— Был тихий. Ждем вас через полчаса.
В кабинете директора сидел Тимур с разбитой губой и мальчик постарше с царапиной на щеке.
— Тим! — Игорь подбежал к сыну. — Ты как?
Тимур отвернулся и ничего не ответил.
— Игорь Анатольевич, — директор сложила руки на столе. — Это уже второй случай за неделю. Тимур стал агрессивным, замкнутым. Что происходит дома?
— Мы… — Игорь замялся, — временно живем отдельно с его мамой.
— Понимаю, — кивнула директор. — Послушайте, я не психолог, но ваш сын явно переживает. Ему нужен отец. Постоянно, а не по выходным.
Игорь молча кивнул.
— Пап, поехали домой, — вдруг сказал Тимур. — К нам домой. Не к бабушке.
— Сынок, — Игорь присел перед ним, — так не получится. Мама…
— Я хочу домой! — крикнул Тимур и ударил кулаком по стулу.
Игорь увез сына к теще. Марина встретила их у подъезда — осунувшаяся, с темными кругами под глазами.
— Поговорим? — предложил Игорь.
Они спустились к детской площадке. Тимур побежал к качелям.
— Как вы? — спросил Игорь.
— Нормально, — сухо ответила Марина. — Костя помогает с братом. Мама тоже.
— Марин, может… попробуем еще раз? Ради детей?
Она посмотрела на него долгим взглядом:
— Нет, Игорь. Поздно. Ты выбрал свободу — наслаждайся.
— Ты же видишь, Тимур страдает!
— А раньше ты не замечал, как он страдает от твоих постоянных упреков? От криков? От того, что ты вечно недоволен?
— Я могу измениться…
Марина горько усмехнулась:
— Ты не изменишься. Просто испугался одиночества.
— Марин…
— Все, Игорь. Ты нам больше не нужен. Приезжай к детям по выходным, как договаривались.
Она подозвала Тимура и увела его, не оглядываясь. Игорь стоял посреди площадки, ощущая, как земля уходит из-под ног.
Вечером он поехал к матери. Валентина пила чай, когда он вошел.
— Мам, — Игорь сел напротив, — я все испортил.
— Наконец-то понял, — она накрыла его руку своей.
— Марина не хочет возвращаться.
— А ты думал, она будет вечно терпеть? Сколько лет ты ее пилил? Сколько раз я тебе говорила: «Игорь, одумайся»?
— Что мне делать, мам?
— Не знаю, сынок. Правда не знаю. Иногда некоторые вещи не исправишь.
Игорь закрыл лицо руками:
— Я думал, так будет лучше. Что без меня им даже спокойнее будет.
— Глупости! — Валентина покачала головой. — Ты видел глаза Тимура, когда он понял, что ты уходишь? А Костя? Он уже все понимает, взрослый.
— Как ты думаешь, есть шанс?
— Не знаю. Марина сильная, она справится. А вот ты…
Игорь вернулся домой за полночь. Квартира казалась огромной и пустой. Он включил свет во всех комнатах, но легче не стало.
На выходных он забрал детей в парк. Костя держался отстраненно, отвечал односложно. Тимур вроде повеселел, но когда пришло время прощаться, вцепился в руку отца.
— Поехали с нами! — просил он.
— Не могу, сынок. Но я приеду в следующие выходные, обещаю.
— Пап, — Костя посмотрел ему в глаза, — зачем ты это сделал?
Игорь не нашелся с ответом.
Ночью он не спал. Перебирал в памяти каждый момент их семейной жизни. Вспоминал, как Марина готовила завтраки, как укладывала детей, читала им сказки. Как терпела его вспышки гнева, его упреки.
«Что я наделал?» — эта мысль теперь преследовала его постоянно.
Прошло три месяца.
Игорь видел детей по воскресеньям. Каждая встреча начиналась радостно и заканчивалась тяжелым молчанием в машине по дороге к дому тещи.
— Пап, а когда ты к нам вернешься? — спросил однажды Тимур.
— Я… не вернусь, сынок. Мы с мамой так решили.
— Но почему?
Игорь не знал, что ответить. Правда казалась слишком жестокой: «Потому что я был эгоистом и не ценил то, что имел».
Костя почти не разговаривал с отцом. В свои десять он уже стал серьезным, словно повзрослел на несколько лет за эти месяцы.
— Кость, как дела в школе? — пытался разговорить его Игорь.
— Нормально, — пожимал плечами сын.
— А мама как?
— Работает много. Бабушка с нами сидит.
— Валя?
— Нет, мамина мама. Твоя бабушка приходит по субботам.
Игорь с удивлением узнал, что его мать часто навещает бывшую невестку. Валентина не говорила ему об этом.
— Зачем травмировать? — объяснила она, когда он спросил. — У них все хорошо. Марина даже улыбаться начала.
Это задело Игоря. Он представил, как Марина смеется, как готовит ужин, как играет с детьми — и его там нет.
На работе заметили перемены:
— Игорек, ты как в воду опущенный, — сказал начальник. — Может, отпуск возьмешь?
Но отпуск был не нужен. Куда ехать? Зачем?
Он начал пить. Не сильно, по вечерам. Сначала пиво, потом крепче. В пятницу домой его привез Стас.
— Ты чего так, братан? — спросил друг. — Из-за развода, что ли? Да брось, найдешь еще бабу получше!
— Лучше не будет, — пробормотал Игорь.
Утром он проснулся с головной болью и четким осознанием: так дальше нельзя.
Он позвонил Марине.
— Можно с тобой поговорить? Только с тобой, без детей.
Они встретились в кафе. Марина выглядела отдохнувшей, волосы подстрижены, новая блузка.
— Ты изменилась, — заметил Игорь.
— Да, — она кивнула. — К лучшему, надеюсь.
— Марин, я понял… многое понял. Я был неправ.
— И?
— Я скучаю. По тебе, по детям, по нашей жизни.
Марина долго молчала, размешивая сахар в чае.
— Знаешь, — наконец сказала она, — я тоже скучала. Первые недели было невыносимо. А потом… стало легче. Тимур улыбается, Костя помогает по дому. Мы справляемся, Игорь.
— Без меня, — горько произнес он.
— Да, без тебя. И знаешь, что я поняла? Ты был прав в одном — так действительно лучше. Для всех нас.
Эти слова ударили сильнее любой пощечины.
Еще через месяц Игорь подписал документы на развод. Марина не требовала квартиру — только алименты на детей.
— Ты можешь видеть их, когда захочешь, — сказала она. — Детям нужен отец.
Но Игорь знал: что-то безвозвратно сломалось. Семейные ужины, воскресные прогулки, смех детей по утрам — все это осталось в прошлом.
Ночами он часто просыпался от тишины. В такие моменты приходило понимание: он потерял самое ценное, что у него было. И винить в этом некого, кроме себя.
