– Назвал нашу дочь в честь бывшей?! – изумилась я.
– Да это просто совпадение, – неубедительно ответил муж.
Ну конечно! Ведь в мире так много женщин с именем Милана.
***
Я была счастлива. Ну то есть думала, что счастлива. Замужем шесть лет за хорошим мужчиной, дочке Миле шесть месяцев, я после родов наконец вернула себе свою стройную фигурку.
И тут Алексей с работы примчался в начале июня.
– Ната, в деревню поехали! Мама на дачу переехала, ждет нас с внучкой.
Я что-то там мялась, говорила про жару, про усталость, но муж заявил:
– Наташ, кончай. Маме внучку увидеть охота!
Ехали почти два часа, Милка орала как резаная. Я вся взмокла, волосы слиплись, а Алексей ворковал:
– Милаша, тихо!
Да так нежно! Я тогда подумала, какой у нас папочка ласковый…
В деревне жара, пыль. Бабушка наша, Галина Викторовна, вышла нас встречать, соседки тоже собрались гурьбой, загомонили:
– Ой, девка-то красивая!
Свекровь окинула меня взглядом и заметила:
– Худющая ты для молодой мамы.
– Мам, не цепляйся к Натке! – Алексей протянул ей внучку. – Познакомьтесь, мама, это Милана!
Я и не обратила внимания, как он имя выговаривает, с каким-то придыханием. Ну это ж его дочка родная, конечно, Алексей ею восторгается. Нормально же, да?
А вечером, когда мы на лавке у крыльца сидели, и Алексей в телефоне копался, а я Милку укачивала, услышала, как свекровь с золовкой Олькой на кухне треплется:
– Не перебесится Леша со своей Миланой. Уж больно редкое имя выбрал.
– Ну так девка красивая! Неужто ее обычной Машкой назвать? – возразила Олька.
Галина Викторовна фыркнула:
– Ну да, о красоте имени Лешка думал, как же!
Я тогда насторожилась, чего это свекровь так странно реагирует? Ну редкое имя, и что? Мода на имена же меняется.
Через три дня соседи нас всей семьей на юбилей позвали. Я не хотела идти, что делать с грудничком в толпе? Да и устала после переезда.
– Нат, ну чего ты? – ответил Алексей. – Ты хоть погляди, как тут люди живут! Отдохни от города.
А я и правда полгода дома просидела, прогулка до детской поликлиники и обратно – весь мой досуг.
– Ладно, – согласилась я в итоге.
Надела что-то цветастое, Милку в слинг положила, и пошли.
В соседском доме народу было, как селедок в бочке, дети всюду носились. Алексей пиво с мужиками пить ушел, я у столика примостилась сначала, а потом вышла во двор подышать. Стою возле веранды, раздумываю, может, домой свалить?
Вдруг рядом чей-то голос раздался:
– Слышала, Алексей в родную деревню вернулся? И ты с ним?
Я обернулась и увидела высокую женщину в розовом платье. Лицо яркое, макияж, будто в ночной клуб собралась.
Женщина так и застыла, потом глянула на меня внимательно.
– Не думала, что он так и не отпустил меня… – произнесла она растерянно.
И протянула руку.
– Я Милана. Приятно познакомиться.
У меня сердце застучало. Нет, не то чтобы я сразу поняла, что происходит. Но внезапно все стало как-то… неприятно.
***
Я вернулась в дом, как оглушенная. Алексей с друзьями хохотал, красный от пива. Я подошла поближе, сжала его руку покрепче.
— Надо поговорить. Сейчас.
— Нат, что за манеры? Ребята, извините, жена…
— Потом извинишься, пошли! — меня уже трясло.
Я вывела его наружу. Милка в слинге заворочалась, почуяла неладное. Я придержала дочку и спросила мужа, глядя прямо в глаза:
— Кто такая Милана? Та, высокая, в розовом? И зачем ты нашу дочку так назвал, случайно или нет?
Алексей побледнел, губами шевелит:
— Откуда… Где ты ее видела?
— Неважно, отвечай! Это твоя бывшая? Школьная любовь? Ты поэтому нашей дочери дал такое имя? Она сказала, ты ее отпустить не можешь.
Алексей голову опустил, руки в карманы спрятал. Я первый раз его таким увидела, потерянным и жалким.
— Я не хотел, чтобы ты ее встретила…
— Это не ответ! — кричу. — Ты дочку в честь нее назвал? Врал мне все эти месяцы?
— Нат, успокойся! Малышку испугаешь…
— Не смей мне указывать! Говори правду наконец!
Он вздохнул.
— Милана — моя первая любовь. Мы расстались после выпускного. Я ее… никогда не забывал. Знаю, как звучит. Когда родилась Милка, я не мог придумать другое имя. Хотел, чтобы часть ее, той Миланы, была в моей жизни каждый день.
— Ты совсем уже … ?! — выдала я с матом, чего за собой не замечала. — Наша дочка что, обязана потакать твоим фантазиям? А я кто, инкубатор для твоей бывшей?
— Наташа! — дернулся он, будто я его ударила. — Не говори так! Я люблю тебя, люблю дочку…
— Но ее не забыл. Вы виделись, когда мы были женаты?
Алексей покраснел под загаром.
— Ну… да. Виделись недавно, но всего-то полчасика поболтали…
— Ага, мимолетная глупость! И домой, к жене, к младенцу вернулся. А вечером: «Милана, кушать», «Милана, спать пора». Романтик нашелся!
Милка разревелась во весь голос, требуя еды. Я устроилась на скамейке, пристроила дочку, закрылась платком. Кормила, а сама тряслась от обиды. Алексей рядом мямлил что-то про ошибку, про то, что все изменилось.
— Ты оскорбил меня, унизил. Дал дочке имя своей подружки, — я посмотрела на него строго. — Я завтра домой уезжаю, в Москву. И придумаю дочке другое имя, особенное. То, которое не будет напоминать о твоем прошлом.
— Наташа, не надо! — он хватает мою руку. — Я исправлюсь! Забуду про Милану совсем!
— Поздно. Ты уже не забудешь. И я тоже.
Я встала и пошла через всю деревню домой, Алексей поплелся сзади. Так и доковыляли до свекрови.
Вечером, когда Милка спала, я спустилась на кухню. Свекровь как раз чай пила, а как увидела меня, губы поджала:
– Чего нос повесила? Праздник был веселый, а ты сбежала.
– Галина Викторовна, – села я рядом, – вы знали про Милану?
Она отставила чашку, посмотрела на меня строго.
– Знала, и что?
– Как и что? Вы в курсе, что ваш сын мою дочь в честь школьной любви назвал?
– Школьной любви? – фыркнула. – Да брось ты! Мальчишки все такие. Первую любовь помнят. Мы с мужем моим тридцать лет прожили, а он все своей однокласснице Зойке до старости стихи посвящал. А что, разве я от этого пострадала?
– То есть вам нормально, что внучка…
– Нормально! – перебила. – Имечко красивое. И вообще, сноха, не выедай мужу мозг. Хочешь семью сохранить, учись прощать и забывать. Леша тебя же любит! Дом у тебя хороший, муж не пьет, ребенка родили. Чего еще надо?
Я аж рассмеялась от злости.
– Уважения, например. Чтоб муж не врал, чтоб имя дочери не было памятником его прошлому!
– Эх ты! – покачала головой. – Какое там уважение! Все мужики врут, у них природа такая. Ты давай-ка иди спать, ночь – лучший советчик.
Но спать я не пошла, нашла укромный уголок и наревелась. Потом Олька пришла, увидела меня и села рядом:
– Натка, что стряслось?
Я и выложила все. Про встречу с той Миланой, про имя дочки, про встречу мужа тайком с его первой любовью. Ольга молчала, покусывая губу:
– Эх, Натка… Я догадывалась. Брат когда имя выбирал, такой воодушевленный был. Но сказать боялась. Думала, может, лучше вам жить в незнании, счастливей будут. Ошиблась…
– То есть все в курсе были?
– Не все. Но многие помнят, как Милана и Леха в школе парой были. Потом она в техникум в областной уехала, там вышла замуж, потом развелась. А брат все о ней думает…
– И ты молчала! – я вскочила. – Все молчали!
– Натка, я не со злости! – Ольга схватила меня за руку. – Думала, Леха перерастет это, семью заведет, остепенится. Но вижу, не вырос. А ты хорошая, добрая, не заслужила такого.
– Ваша мать говорит, терпеть надо. Мол, все мужики…
– Мать моя из прошлого века, у них так было заведено. А нам молча оскорбления глотать не надо. Ты красивая, умная, таких, как Леха, еще сто штук найдешь. Зачем тебе тень чужой любви?
Я заплакала.
– Ольга, я же люблю его. Шесть лет вместе, дочка родилась…
– Любовь к дураку – это не любовь, а привычка. Мой Санька-дальнобойщик, тот еще экземпляр. Но он хоть ложью не кормит. А твой Леша… Он тебя обесценил, Натка. И дочку оскорбил.
Она обняла меня, погладила по спине. Минут двадцать мы так просидели, потом я спросила:
– Что делать-то?
– А чего хочешь сама?
– Уехать подальше, чтоб не видеть мужа. И дочку по-другому назвать.
– И правильно. Лада, например, красивое славянское имя.
Ту ночь я не спала ни минуты. Перебирала в голове, как познакомились с Алексеем, как влюбилась, как замуж выходила. Все казалось настоящим, а оказалось полуправдой. Он рядом со мной, а думал о другой, даже когда мы стали родителями.
К утру решение созрело. Когда Алексей на цыпочках вышел из комнаты, я сделала вид, что сплю. Услышала только, как он с Олькой на крыльце зашептался:
– Что делать, сестра? Натка в себя не приходит…
– А чего ты ожидал, Алеха? Девку шесть лет водил за нос. Теперь хочешь прощения?
– Да я не нарочно! Просто… имя понравилось…
– Брехло! – прошипела Ольга. – Я тебя видела, когда «Милана» говоришь, будто святое причастие принимаешь.
Потом я услышала, как Ольга сказала:
– Знаешь что, братец? Я Натке правду скажу о том, как ты в прошлом году к Миланке ездил, как цветы ей носил. Думаешь, никто не видел?
– Ольга! Ты с ума сошла?
– Нет, это ты. Тридцать восемь лет, а все по школьным тропинкам ходишь, бабе жизнь портишь.
Я встала, умылась, спустилась. Алексей на меня глянул, будто на казнь идет.
– Натка, давай поговорим…
– Не надо больше разговоров, – отрезала я. – Я прямо завтра домой уезжаю.
И рассказала, что надумала ночью, что перееду от него, про то, что дочке другое имя дам. Ольга кивала, Алексей белел, как полотно. Свекровь на шум вышла, послушала и заявила:
– Ну и напрасно! Кто разводится, счастливей не становится!
Ольга фыркнула:
– Мама, в твое время бабы терпели все что угодно, а сейчас другая жизнь. Леха Натку предал, каждый раз дочку именем подружки звал!
– И что? – огрызнулась свекровь. – Все мужики…
– Да забей ты на этих всех мужиков! – перебила Ольга. – Мой Санька, например, глуповат, но честный. А твой сынок… Извини, брат, но ты не муж, ты ходячее недоразумение.
Алексей сжал кулаки.
– Ольга, следи за базаром!
– Сам следи! Посмотри на Натку, на дочку! У тебя такая семья, а ты что сделал?
Я молча собирала вещи. Милка проснулась, заныла, я взяла ее на руки, успокоила.
– Алеша, – сказала я ему прямо, – уважения у меня к тебе больше нет. Но дочку видеть можешь. Приезжай в Москву, когда захочешь.
Он разжал кулаки, голову опустил. Было видно, что ему мои планы не нравятся. Но что он мог сделать?
***
Я сначала жила у мамы, потом квартиру сняла. Разводиться пошла не сразу, боялась оставить дочь без отца. И надеялась, что Алексей одумается, приедет, извинится по-человечески. Он звонил каждый день, потом приехал с огромным пакетом для Милки: одежда, игрушки. Вел себя тихо, виновато.
– Натка… я понял все. Прости меня. Вернемся домой?
– Домой не вернемся, но дочку видеть можешь. Я не запрещаю.
– А если я забуду Милану? Навсегда?
– Ты не забудешь, да и не надо. Просто живи честно. С кем хочешь, с той женщиной или еще с кем. Но честно.
Он дочку на руки взял, к груди прижал, прошептал что-то ей. Я не расслышала, но видела, как губы дрожат. Наверное, прощался.
На развод я подала в январе. Алименты назначили приличные, Алексей деньги перечислял исправно, но мы больше не виделись. Дочку я переименовала, назвала ее Ладой.
От бывшей золовки Ольги иногда приходили сообщения:
«Леха встречается с Миланой открыто. Мать довольна, невестка ей нравится. Как малышка?»
«Лада растет», – отвечала я.
А много времени спустя, гуляя с Ладой в парке, я увидела идущую навстречу семью. Муж, жена, малыш в коляске. Алексей с Миланой и с младенцем.
– Привет, – говорю спокойно. – Лада, помаши дяде.
Дочка ручкой помахала, пролепетала что-то. Милана растерянно посмотрела нам вслед, Алексей тоже. А я поняла, что счастлива и, наконец-то, свободна от прошлого.
