Муж подарил свекрови букет за 20 тысяч, а мне пять хризантем в целлофане

Марина стояла у окна и курила. Пепел падал на подоконник, где уже образовалась серая горка рядом с увядшими хризантемами. Пять штук в мятом целлофане — подарок от мужа на день рождения. Двадцать девять лет ей исполнилось вчера, а цветы уже висели головами, словно сдались раньше времени.

— Опять дымишь? — Игорь вошел в комнату, поправляя галстук. — Сколько раз говорил, что не выношу запах табака.

— Много чего ты не выносишь, — отозвалась Марина, не оборачиваясь. — А я вот не выношу хризантемы за сто рублей штука.

— Что опять не так? — Игорь присел на край кровати, начал надевать ботинки. — Цветы же купил, как просила.

— Как просила? — Марина развернулась. Лицо у неё было узкое, с острыми скулами, которые за три года брака стали ещё заметнее. — Я просила цветы или милостыню?

— Не драматизируй. У меня сейчас сложности на работе, ты же знаешь.

— Знаю. Зато про букет маме твоей за двадцать тысяч тоже знаю.

Игорь замер с ботинком в руке. Секунду молчал, потом усмехнулся:

— Мама заслуживает хорошего отношения. Она всю жизнь на нас работала.

— На нас? — Марина затушила сигарету о подоконник. — Интересно. А я что делаю? Воздухом питаюсь?

— Ты работаешь в магазине за копейки. Мама была завучем, уважаемым человеком.

— А-а-а, понятно. Завуч — это звание благородное, а продавец — быдло. Логично.

Игорь встал, поправил пиджак. Сорок два года, но выглядел моложе. Волосы с проседью аккуратно уложены, фигура подтянутая. В костюме он казался солидным, успешным. Марина всегда гордилась тем, что такой мужчина выбрал именно её. Теперь эта гордость сидела где-то в горле комком.

— Не искажай мои слова. Просто мама привыкла к определённому уровню.

— К какому уровню? — Марина подошла ближе. — К тому, что сын приносит ей букеты за двадцать тысяч, а жене — помойку за пятьсот?

— Перестань. Мне на работу пора.

— Да иди уже. Только объясни мне, непонятливой: откуда деньги на дорогущие розы для мамочки, а на нормальные цветы для жены их нет?

Игорь остановился у двери, обернулся. В глазах была холодная досада.

— Мариш, ну что ты как маленькая? Мама болеет, ей внимание нужно. А ты здоровая, работаешь.

— Болеет? — Марина засмеялась, но смех вышел горький. — Она у нас теперь инвалид? Или просто принцесса, которой положены розы по тысяче за штуку?

— Хватит. Поговорим вечером.

Дверь хлопнула. Марина осталась одна в квартире, которая три года назад казалась воплощением мечты. Двушка в новом доме, евроремонт, встроенная кухня. Игорь тогда сказал: «Будем жить как люди». И вот они живут.

Марина подошла к зеркалу. Отражение показывало женщину, которая стареет быстрее времени. Под глазами тёмные круги, губы поджатые. Когда она успела стать такой? Три года назад была другой — смеялась громче, двигалась легче. А теперь словно увяла, как те хризантемы на подоконнике.

Телефон зазвонил. На экране высветилось: «Света сестра».

— Алло, Маринка. Как дела? Как день рождения прошёл?

— Замечательно. Игорь подарил букет.

— О, здорово! Какой?

Марина посмотрела на увядшие цветы.

— Красивый. Дорогой, наверное.

— А ты не знаешь цену?

— Нет, не спрашивала.

Света засмеялась:

— Ты прямо как наша мама. Помнишь, как она отцу всегда говорила: «Главное — внимание, а не цена»?

— Помню.

— А знаешь, встретила вчера маму Игоря. Так она хвасталась, что сын ей шикарный букет подарил. Двадцать роз, говорит, каждая по тысяче рублей. Представляешь? Двадцать тысяч на цветы!

Марина молчала. В трубке слышалось дыхание сестры.

— Мариш, ты там?

— Да. Слушаю.

— А что она ещё говорила?

— Да так, хвасталась. Мол, сын её любит, не забывает. А то некоторые, говорит, женятся и про мать забывают.

— Некоторые — это про кого?

— Не знаю. Просто так сказала.

После разговора Марина долго сидела на кухне, смотрела в окно. Во дворе играли дети, женщины развешивали белье. Обычная жизнь обычных людей. А она что? Тоже обычная или уже нет?

Вечером Игорь вернулся с пакетами продуктов.

— Купил твоей любимой колбасы, — сказал он примирительно. — И сыр хороший взял.

— Спасибо.

— Марин, давай не будем ссориться. Просто у меня сейчас много расходов. Маме лекарства нужны дорогие, коммуналку за неё плачу.

— Какие лекарства?

— От давления. Дорогие очень.

— А почему ты мне не говорил, что она болеет серьёзно?

Игорь замялся:

— Ну… не хотел тебя расстраивать.

— Понятно. А скольько лекарства стоят?

— Много. Тысяч пять в месяц выходит.

— А розы за двадцать тысяч — это тоже лекарство?

Игорь резко обернулся:

— Откуда ты знаешь про розы?

— Твоя мама всему району рассказала. Хвастается, какой у неё сын внимательный.

— И что с того? Мать порадовать нельзя?

— Можно. Только когда жене на день рождения покупаешь помойку за пятьсот рублей, а маме розы за двадцать тысяч — это называется не «порадовать», а что-то другое.

— Что именно?

— Расставить приоритеты.

Игорь сел за стол, развязал галстук.

— Марин, ты не понимаешь. Мама старая, ей осталось немного. А мы ещё успеем.

— Успеем что?

— Пожить красиво.

— Когда? После её смерти?

— Не говори так.

— А как говорить? Правду нельзя?

Игорь встал, подошёл к холодильнику, достал пиво.

— Правда в том, что мама растила меня одна. Отец ушёл, когда мне пять было. Она работала на двух работах, чтобы меня поднять. Я ей обязан всем.

— А мне ты чем обязан?

— При чём тут это?

— При том, что я твоя жена. Или это так, временно?

Игорь отпил пива, поставил бутылку на стол.

— Не временно. Но мама — это святое.

— А я что?

— Ты молодая, здоровая. У тебя вся жизнь впереди.

— И что, ждать мне, пока твоя мама умрёт, чтобы ты меня заметил?

— Что за глупости говоришь?

— Глупости? — Марина встала. — Игорь, посмотри на меня. Хорошо посмотри.

Он поднял глаза. Марина стояла посреди кухни, худая, с усталым лицом.

— Что я вижу? — продолжила она. — Женщину, которая три года живёт в тени твоей матери. Которая получает объедки внимания, объедки денег, объедки любви.

— Ты преувеличиваешь.

— Да? А когда ты в последний раз говорил мне комплименты? Когда покупал что-то просто так, без повода?

Игорь молчал.

— А твоей маме что только не покупаешь. То кофточку за три тысячи, то сумку, то туфли. А мне что? Пять хризантем на день рождения.

— Мама заслуживает хорошего отношения.

— А я не заслуживаю?

— Заслуживаешь. Но…

— Но что?

— Но она мать. А ты… жена.

— И жена меньше матери стоит?

— Не меньше. По-другому.

— Объясни, как по-другому.

Игорь допил пиво, смял банку.

— Мать — это на всю жизнь. А жена…

Он не договорил, но Марина поняла.

— А жена — это временно. Так?

— Не так.

— Тогда как?

— Марин, ну зачем ты всё усложняешь? Живём же нормально.

— Нормально? — Марина засмеялась. — Ты называешь это нормально?

— А что не так?

— Всё не так. Я чувствую себя квартиранткой в собственном доме.

— Почему?

— Потому что ты живёшь не со мной. Ты живёшь с памятью о матери, с чувством вины перед ней, с желанием ей угодить. А я где в этой схеме?

— Рядом.

— Не рядом. Позади. Далеко позади.

Игорь встал, подошёл к окну.

— Что ты хочешь? Чтобы я мать бросил?

— Я хочу, чтобы ты жену не забывал.

— Я тебя не забываю.

— Забываешь. Когда покупаешь ей розы за двадцать тысяч, а мне хризантемы за пятьсот — ты меня забываешь.

— Это разные вещи.

— Да, разные. Одна показывает любовь, другая — привычку.

Игорь обернулся:

— Ты считаешь, что я тебя не люблю?

— А ты меня любишь?

— Люблю.

— Тогда объясни мне, как можно любить и при этом унижать.

— Я тебя не унижаю.

— Унижаешь. Каждый раз, когда ставишь меня на второе место.

— Я никого не ставлю.

— Ставишь. И все это видят.

— Кто все?

— Моя сестра видит. Твоя мать видит и радуется. Соседи видят.

— И что они видят?

— Что у тебя есть жена для быта и мать для души.

Игорь помолчал, потом сказал:

— Может, ты права. Но я не могу по-другому.

— Почему?

— Потому что боюсь.

— Чего?

— Что если я маму меньше любить буду, она умрёт.

Марина посмотрела на мужа. Впервые за долгое время увидела в его глазах не холодную отстранённость, а растерянность.

— Игорь, твоя мать не умрёт от того, что ты жену полюбишь.

— Откуда знаешь?

— Потому что любовь не делится. Она умножается.

— Красиво говоришь.

— Говорю правду.

Игорь сел обратно за стол.

— А если ты не права?

— А если права?

— Не знаю.

— Попробуй узнать.

— Как?

— Начни с малого. В следующий раз, когда будешь покупать маме букет за двадцать тысяч, купи мне хотя бы за пять.

— А если денег не хватит?

— Тогда купи ей за десять, а мне за десять.

— Она обидится.

— А я не обижаюсь?

— Обижаешься.

— Вот видишь.

Игорь долго молчал, потом спросил:

— А если я попробую, ты перестанешь курить?

— Зачем?

— Потому что запах табака мне действительно неприятен. И потому что я хочу, чтобы ты была здоровой.

— Для кого здоровой?

— Для меня.

— Правда?

— Правда.

Марина подошла к подоконнику, взяла пачку сигарет.

— Хорошо. Но если ты меня опять унизишь — начну курить снова.

— Договорились.

Она выбросила сигареты в мусорное ведро, потом подошла к увядшим хризантемам.

— А эти что делать?

— Выбросить.

— Жалко.

— Почему?

— Они же были подарком.

— Плохим подарком.

— Но всё-таки подарком.

Игорь встал, подошёл к ней.

— Марин, прости. Я правда не думал, что тебе так важно.

— Важно не количество денег.

— А что?

— Внимание. Понимание того, что я для тебя что-то значу.

— Значишь.

— Тогда покажи это.

— Как?

— По-разному. Не обязательно дорогими подарками.

— А как например?

— Позвони днём, спроси, как дела. Принеси вечером что-нибудь вкусное. Скажи, что я красивая.

— Ты красивая.

— Правда думаешь?

— Думаю. Просто забыл говорить.

— Не забывай.

— Постараюсь.

Марина выбросила хризантемы в мусорное ведро. Игорь смотрел, как она это делает.

— Жалеешь? — спросил он.

— Нет. Мёртвые цветы нужно выбрасывать.

— А живые?

— Живые нужно беречь.

— Буду беречь.

— Посмотрим.

Через неделю, в пятницу, Игорь пришёл домой с букетом. Семь белых роз — не двадцать, но и не пять хризантем.

— Просто так, — сказал он, протягивая цветы.

— Спасибо.

— Красивые?

— Красивые.

— А маме я сегодня тоже купил.

— Сколько?

— Пять роз.

— А сколько потратил?

— На тебя семь тысяч, на неё пять.

— Итого двенадцать. Как раньше ей одной двадцать тратил.

— Да.

— И как чувства?

— Странно. Но вроде нормально.

— Мама обиделась?

— Удивилась. Спросила, почему букет маленький.

— А ты что сказал?

— Что цветы для радости, а не для хвастовства.

— И что она?

— Задумалась.

Марина поставила розы в вазу. Они были действительно красивые — свежие, с крепкими стеблями.

— Игорь, а можно вопрос?

— Конечно.

— Ты боишься, что я уйду?

Он помолчал.

— Боюсь.

— Почему не говорил?

— Думал, что если скажу, ты точно уйдёшь.

— А если не скажешь?

— Надеялся, что останешься.

— Из жалости?

— Из привычки.

— Понятно.

— А ты хочешь уйти?

— Хотела.

— А сейчас?

— Сейчас хочу попробовать остаться.

— Попробовать?

— Да. Посмотреть, что из этого выйдет.

— А если ничего не выйдет?

— Тогда уйду. Но уже без злости.

— А с чем?

— С пониманием, что мы не подошли друг другу.

— А если подойдём?

— Тогда будем жить по-настоящему.

— А как это — по-настоящему?

— Не знаю. Попробуем — узнаем.

Игорь подошёл к ней, обнял.

— Марин, а ты правда перестала курить?

— Перестала.

— Совсем?

— Пока да. Но если опять начнёшь меня игнорировать, не обещаю.

— Не буду игнорировать.

— Буду проверять.

— А как?

— По цветам. И по тому, как ты со мной разговариваешь.

— А если я забуду?

— Напомню.

— Как?

— Ещё не придумала. Но что-нибудь найду.

Игорь засмеялся — впервые за долгое время.

— Ты странная.

— Почему?

— Большинство женщин бы уже ушли или скандал устроили.

— А я не большинство?

— Не знаю. Какая ты?

— Обычная. Просто хочу быть счастливой.

— А что для тебя счастье?

— Чтобы муж меня любил не меньше, чем мать.

— А больше?

— По-другому. Мать — это прошлое, жена — это будущее.

— А если будущего не будет?

— Будет. Если захотим.

— Я хочу.

— И я хочу.

— Тогда попробуем.

— Попробуем.

Через месяц Марина встретила в магазине маму Игоря. Валентина Петровна выбирала творог, сосредоточенно изучала этикетки.

— Здравствуйте, — сказала Марина.

— О, Марина. Здравствуй. Как дела?

— Хорошо. А у вас?

— Да ничего. Живём потихоньку.

Валентина Петровна была женщиной плотной, с седыми волосами, уложенными в аккуратную причёску. Одевалась она всегда хорошо, с достоинством. Сейчас на ней был тёмно-синий костюм и светлая блузка.

— Игорь вчера приходил, — сказала она.

— Знаю.

— Цветы принёс.

— Да.

— Пять роз.

— Хорошие розы.

— Хорошие. Только раньше больше дарил.

— Раньше многое по-другому было.

— Это ты на что намекаешь?

— Ни на что. Просто констатирую факт.

Валентина Петровна выбрала творог, положила в корзину.

— Марина, а можно с тобой поговорить?

— Конечно.

— Только честно.

— Хорошо.

— Ты думаешь, что я плохо влияю на сына?

— Не думаю.

— А что думаешь?

— Думаю, что вы слишком много внимания требуете.

— Много?

— По-моему, да.

— А сколько, по-твоему, нормально?

— Столько, сколько не мешает ему быть мужем.

— А я мешаю?

— Мешали.

— А теперь?

— Теперь посмотрим.

Валентина Петровна помолчала, потом спросила:

— А ты его любишь?

— А вы что думаете?

— Думаю, что да. Иначе не терпела бы.

— Правильно думаете.

— А он тебя?

— Учится.

— Что значит — учится?

— Учится быть мужем, а не только сыном.

— Понятно. А если не получится?

— Разойдёмся.

— Без скандала?

— Без скандала.

— И детей не будет?

— Пока не будет.

— Почему?

— Потому что не хочу рожать ребёнка мужчине, который не знает, что важнее — жена или мать.

— А если узнает?

— Тогда подумаем о детях.

Валентина Петровна кивнула.

— Ты правильно делаешь.

— Правильно?

— Да. Я в своё время не смогла научить сына правильно относиться к женщинам.

— Почему?

— Потому что сама не знала, как это должно быть. Муж ушёл, когда Игорек маленький был. С тех пор мы жили вдвоём.

— И вы боялись его потерять?

— Боялась. Всю жизнь боялась.

— А теперь?

— А теперь понимаю, что если не отпущу, потеряю точно.

— Это хорошо, что понимаете.

— Хорошо. Марин, а ты не злишься на меня?

— За что?

— За то, что мешала вам жить.

— Не злюсь. Вы просто защищали то, что считали своим.

— А теперь?

— А теперь, надеюсь, поймёте, что сын — не ваша собственность.

— Попробую понять.

— Это будет правильно.

Валентина Петровна взяла корзину, направилась к кассе.

— Марина, а можно ещё один вопрос?

— Да.

— Если у вас с Игорем получится, ты будешь хорошо ко мне относиться?

— Буду. Но не как к главной женщине в его жизни, а как к матери мужа.

— В чём разница?

— Главная женщина ревнует и соперничает. Мать мужа радуется его счастью.

— Понятно. Попробую быть матерью мужа.

— Это будет мудро.

— Мудро… Марин, а ты знаешь, что я учительница была?

— Знаю.

— Всю жизнь других учила. А своего сына правильно воспитать не смогла.

— Воспитали. Просто не до конца.

— А кто допишет?

— Жизнь. И любовь.

— А ты поможешь?

— Если он будет стараться.

— Будет. Я вижу, что он изменился.

— В лучшую сторону?

— Да. Стал более… взрослым что ли.

— Это хорошо.

— Хорошо. Марин, а цветы тебе нравятся, которые он дарит?

— Нравятся.

— А дорогие подарки любишь?

— Люблю. Но не больше, чем внимание.

— А что такое внимание?

— Когда человек думает о тебе не только по праздникам.

— Понятно. Я об этом подумаю.

— Хорошо.

Они расстались у выхода из магазина. Марина шла домой и думала о разговоре. Валентина Петровна оказалась умнее, чем она предполагала. И честнее.

Дома её ждал Игорь. Он сидел на кухне, что-то писал в блокноте.

— Что пишешь? — спросила Марина.

— План.

— Какой план?

— План того, как стать хорошим мужем.

— Серьёзно?

— Серьёзно. Хочешь посмотреть?

— Хочу.

Игорь протянул блокнот. Там было написано:

«1. Говорить жене комплименты каждый день.
2. Покупать цветы не только по праздникам.
3. Интересоваться её делами.
4. Не сравнивать с мамой.
5. Планировать совместное будущее.
6. Показывать, что она важна.»

— Это всё? — спросила Марина.

— Пока всё. Но буду дополнять.

— А мне можно добавить пункт?

— Конечно.

— «Помнить, что жена — это партнёр, а не прислуга».

— Хороший пункт. Записываю.

Игорь написал седьмой пункт, потом поднял глаза:

— Марин, а ты тоже план составишь?

— Какой план?

— Как быть хорошей женой.

— А я плохая жена?

— Не плохая. Но можешь быть ещё лучше.