Ольга стояла у окна, разглядывая своё отражение в вечернем стекле. На подоконнике остывала чашка с ромашковым чаем – третья за вечер. Старая привычка заваривать чай, когда нервничаешь.
«Нам надо пожить отдельно» – эти слова Алексея всё ещё звенели в ушах. Он произнёс их буднично, между новостями о работе и жалобами на пробки. Так же обыденно, как говорил «борщ пересолен» или «когда ты наконец уберёшь эти свои книжки с журнального столика?»
На кухне гудел холодильник – старенький «Атлант», купленный ещё в первый год брака. Единственная вещь, которую они выбирали вместе, долго споря в магазине. Тогда это казалось таким важным – цвет, размер полок, расположение морозильной камеры. Теперь он просто гудел, монотонно и привычно, как их совместная жизнь. Ольга машинально поправила воротник домашней блузки – такой же бежевой и незаметной, как половина её гардероба.
Двенадцать лет. Утренний кофе для него – строго в семь тридцать, две ложки сахара и никакого молока. Рубашки – только с крахмалом. Носки – рассортированные по цветам. Борщ – каждый вторник, потому что «у меня традиция».
Она помнила, как познакомились – на корпоративе у общих друзей. Он подошёл сам, улыбнулся: «Девушка в синем платье, можно пригласить вас на танец?» Тогда она ещё носила яркие цвета и красила губы красной помадой.
– Оль, ты слышишь? – голос Алексея вернул её в реальность. – Я говорю, мне нужно пространство. Время подумать.
Она кивнула, разглядывая трещинку на кафеле – маленькую, едва заметную. Три года собирались сделать ремонт, но Алексей всё время находил причины отложить: то курс неудачный, то премию задержали, то «давай весной».
– Я сниму квартиру в центре, – продолжал он, постукивая пальцами по столу. – Буду приезжать за вещами. И… знаешь, может, это пойдёт нам на пользу?
«Нам». Она отметила это слово. Всегда «нам», «мы», но почему-то решения принимал он один.
– Хорошо, – её голос прозвучал неожиданно спокойно.
– Хорошо? – он нахмурился. Видимо, ждал другой реакции. Слёз? Истерики? – Просто… хорошо?
– Да, – она сделала глоток остывшего чая. – Когда ты переезжаешь?
Алексей помолчал, разглядывая её с каким-то новым выражением. Потом пожал плечами:
– В выходные. Риелтор уже нашёл варианты.
«Значит, давно планировал», – подумала она, но вслух не сказала.
Вечером, разбирая его вещи, она находила следы их совместной жизни. Вот галстук, который она подарила на пятую годовщину. Рядом – запонки от свёкра, коробка с документами, старый ежедневник. В нём – список её «недостатков», составленный его аккуратным почерком: «слишком много читает, не следит за собой, плохо гладит рубашки…»
Список обнаружился случайно, месяц назад. Она тогда проплакала всю ночь. А утром встала и приготовила его любимую яичницу – «глазунью с хрустящими краями».
Теперь, складывая вещи в коробки, она чувствовала что-то странное. Будто воздух в квартире стал свежее. Будто тяжесть, которую она носила внутри все эти годы, начала понемногу отпускать.
– Я заеду в среду за костюмами, – сказал Алексей, стоя в дверях с дорожной сумкой. – И не забывай поливать цветы. Ты же знаешь, как мама любит эту монстеру.
Она кивнула. Свекровь подарила этот цветок. А Ольга ее всегда ненавидела, но терпела. Эти змеиные корни, огромные листы, всегда раздражали ее. Она думала почему-то про цветок в этот момент, глядя, как он проверяет карманы – паспорт, ключи, телефон. Вечный ритуал перед выходом.
– И… ты это, не скучай, – добавил он с привычной снисходительной улыбкой. – Займись чем-нибудь полезным. Может, на курсы какие-нибудь запишешься? Готовки или… не знаю.
Дверь закрылась. В прихожей остался запах его парфюма – терпкий, с нотками сандала. Тот самый, который она каждый год дарила ему на день рождения, потому что «менять не вижу смысла».
Ольга медленно выдохнула и прислонилась к стене. Внутри было пусто. Не больно, не страшно – просто пусто. А ещё… тихо. Очень тихо.
Она включила свет в гостиной, остановилась перед книжным шкафом. Взгляд упал на потрёпанный томик Рэя Брэдбери – любимая книга, которую Алексей называл «легкомысленной». Провела пальцем по корешку.
На кухне всё так же тикали часы. Но теперь их звук казался другим – не укоряющим, а просто отмеряющим время. Её время.
Первую неделю Ольга просто спала. Приходила с работы, падала на диван и проваливалась в сон до утра. Будто организм наконец получил передышку от бесконечного марафона соответствия чужим ожиданиям.
В пятницу позвонила Катя: – Подруга, ты где пропала? Может, в кафе?
– Не могу, – привычно начала Ольга и осеклась. Почему не может? Никто не ждёт дома с претензиями «где шлялась?», никто не морщится от запаха кофе в волосах.
Через час она уже грела руки о чашку капучино, слушая Катины истории про работу в event-агентстве. На столике между ними возвышался десерт «Павлова» – белоснежный, воздушный, абсолютно бесполезный с точки зрения правильного питания.
– Выглядишь помятой, – заметила Катя. – Но… спокойной?
Ольга пожала плечами: – Алексей съехал. Сказал – надо пожить отдельно.
– И как ты?
– Странно. Будто в невесомости. Знаешь, как в самолёте в момент турбулентности – вроде страшно, а вроде и захватывает.
Вечером, вернувшись домой, она впервые заметила тишину. Не гнетущую, а уютную. Никто не комментировал её покупки, не вздыхал демонстративно над нераскрытым ноутбуком, не требовал «расскажи, как прошёл день» и тут же перебивал своими историями.
В субботу она проснулась в десять. Не в шесть, чтобы успеть приготовить «правильный завтрак». Просто в десять – потому что захотелось. Заварила растворимый кофе, который Алексей называл «бурдой», и вышла на балкон.
Весна уже вовсю хозяйничала в городе. Двор пестрел красными куртками, розовыми шапками, желтыми мячами. Где-то играла музыка – кажется, «Король и Шут». Любимая группа её юности, которую муж считал «слишком примитивной».
Зазвонил телефон – номер управляющей компании.
– Ольга Андреевна? В заявку подавали. У вас розетка на кухне искрит? Электрик может зайти посмотреть.
Раньше она бы ответила «давайте я мужу передам». Теперь помедлила и сказала: – Заходите.
Пожилой электрик в синем комбинезоне быстро определил проблему:
– Проводка старая. Надо менять.
– А… как?
Он удивлённо посмотрел на неё:
– Да просто. Сейчас сделаю.
Следующий час она провела, подавая инструменты и внимательно следя за каждым движением мастера. Оказалось, всё не так сложно. Просто никто раньше не объяснял – считалось, что «женщине это не нужно».
Вечером пришло сообщение от Алексея: «Я заеду завтра за зимними вещами. И проверю, как ты тут».
Она не ответила. Впервые за долгое время захотелось почитать. Тот самый «легкомысленный» Брэдбери теперь казался глотком свежего воздуха.
Утром она проснулась с неожиданной мыслью – хочется двигаться. Не в душном фитнес-зале с зеркалами и чужими оценивающими взглядами, а просто идти куда-то. Дышать. В телефоне всплыла реклама: «Скандинавская ходьба в парке Сокольники. Группа для начинающих».
«Почему бы и нет?» – подумала она, разглядывая фотографии улыбающихся людей с палками. Раньше бы Алексей скривился: «Это для пенсионеров». Но теперь…
В прихожей наткнулась взглядом на монстеру – огромную, с лоснящимися листьями. Подарок свекрови на прошлый Новый год. «Чтобы уют создавала», – сказала тогда Алла Николаевна с намёком. Сколько времени Ольга убила на эти капризные листья, протирая каждый по инструкции, переставляя горшок то к окну, то от окна.
Она решительно подхватила горшок и вынесла на лестничную клетку. Пусть забирают – хоть свекровь, хоть муж, хоть соседи. Внутри будто ещё один узел развязался.»
Вечером долго разглядывала себя в зеркале. Когда она успела начать горбиться? Когда научилась говорить тихо, почти шёпотом? Когда последний раз красила волосы не в «естественный русый», а в тот цвет, который хотелось?
Достала краску – тёмный каштан с медным отливом. Такой цвет был у неё в институте, когда они познакомились с Алексеем.
Через два часа из зеркала смотрела другая женщина. Она улыбалась – неуверенно, будто пробуя улыбку на вкус.
Алексей приехал как раз в этот момент. Замер в дверях, увидев её новый цвет волос: – Это что ещё за…
– Мне нравится, – спокойно сказала она.
– Но ты же всегда…
– Это было не «всегда». Это было, когда я боялась тебя расстроить.
Он хмыкнул, прошёл на кухню. Открыл холодильник, поморщился: – А нормальной еды нет? Только йогурты какие-то…
– Есть то, что я люблю.
Он посмотрел на неё с тревогой: – Оль, ты какая-то странная стала. Может, к психологу сходить?
А она вдруг поняла – ей больше не хочется оправдываться. Объяснять. Подстраиваться.
Весна разгоралась, и город словно оживал вместе с Ольгой. После работы она спешила в Сокольники – там уже ждала группа таких же ходоков с палками. Поначалу чувствовала себя нелепо, но постепенно втянулась. Оказалось, что правильная техника превращает простую ходьбу в настоящее искусство.
Маршруты становились длиннее, дыхание – глубже. Тело привыкало к новому ритму, а голова – к новым мыслям. В группе собрались разные люди: художница Марина, программист Слава, бухгалтер Нина Петровна. Никто не спрашивал о личной жизни, не давал непрошеных советов. Просто шли вместе, болтали о пустяках, иногда останавливались у старых дубов – подышать, размяться.
После тренировок она возвращалась домой другой дорогой, заходила в незнакомые переулки, открывала для себя уютные кофейни. В одной из них подавали потрясающий черничный пирог – такой она пекла в студенчестве, пока Алексей не заявил, что «приличные люди покупают десерты в кондитерских».
Звонок в дверь раздался, когда она раскладывала новую коллекцию фотографий – виды парка, которые она снимала во время прогулок. На пороге стоял Алексей. В руках – букет роз. Красных. Как всегда.
– Привет, – он шагнул в квартиру, не дожидаясь приглашения. – А у тебя тут… изменения.
Ольга проследила за его взглядом. Да, изменения. Исчезли тяжелые шторы – теперь окна закрывал легкий тюль. В углу появилась стойка для палок для скандинавской ходьбы. На стенах – её фотографии в простых рамках.
– Я возвращаюсь, – сказал он, протягивая цветы. – Эти полгода многое мне дали понять. Семья – это главное. Я готов… ну, быть внимательнее, что ли.
Она смотрела на розы. Когда-то такой букет заставил бы её сердце дрогнуть. Сейчас она видела только колючие стебли и бутоны, похожие на красные светофоры: стоп, опасность, назад.
– Нет, – сказала она.
– Что значит «нет»? – он нахмурился. – Оля, ну хватит дурить. Я же вижу – ты скучала. Квартира запущена…
– Запущена? – она удивленно подняла брови. – По-моему, здесь стало светлее.
– Да брось, – он прошел на кухню, по привычке открыл холодильник. – О, а где мои любимые котлеты? И что это за… протеиновые батончики?
– Это мои батончики. Я беру их на прогулки.
– Какие прогулки? – он обернулся. – А, эти палки в углу… Оля, тебе что, заняться нечем? Может, лучше на курсы кулинарии?
Она смотрела на него и впервые видела ясно: его уверенную позу, снисходительную улыбку, привычку решать за других. Как она могла не замечать этого раньше?
– Знаешь, – сказала она спокойно, – когда ты ушёл, я думала, что мир рухнет. А он… расцвёл.
– Что за бред? – он поморщился. – Какой расцвёл? Ты одна, без мужа…
– Я не одна, – она улыбнулась. – Я с собой. Впервые за долгое время.
Алексей шагнул ближе: – Оля, прекрати. Это всё твои подружки накрутили? Или этот сосед, который вечно здоровается?
– Нет, – она покачала головой. – Это я сама поняла. Когда начала ходить – в прямом смысле. Знаешь, сначала ноги болели дико. А потом… будто крылья выросли.
– Какие крылья? – он поджал губы. – Что за романтический бред? Ты моя жена…
– Была женой, – мягко поправила она. – Теперь я – это я. И мне так нравится больше.
Он смотрел на неё несколько секунд, потом хмыкнул: – Ладно, поиграла в независимость и хватит.
– Нет, – она произнесла это тихо, но твёрдо. – Я не вернусь.
– Что?
– Я не вернусь, Алексей. Ни сегодня, ни через месяц. Никогда.
Он замер. Впервые она видела его растерянным: – Но… как же… А кто будет?..
– Никто не будет, – она забрала у него букет. – И знаешь, розы мне никогда не нравились. Я люблю ромашки. Просто ты никогда не спрашивал.
После ухода Алексея Ольга долго стояла у окна. В руках — букет роз, в голове — удивительная лёгкость. Цветы нужно было куда-то деть. Она вышла на улицу и отдала их пожилой женщине на остановке. Та просияла и обняла Ольгу.
Вечер пах сиренью и мокрым асфальтом – недавно прошёл дождь. Она достала палки для ходьбы и отправилась в парк. Пусть не по расписанию, пусть одна – просто потому что хотелось идти.
Телефон звонил несколько раз. Высветились имена подруг – наверняка уже знают, что Алексей вернулся. Ждут подробностей, готовят советы. Но говорить не хотелось. Хотелось дышать, смотреть на закатное небо, чувствовать, как с каждым шагом увереннее становится походка.
Дома она первым делом открыла все окна. Майский ветер разметал бумаги на столе – черновики её новой жизни. Список желаний, который она начала составлять месяц назад. Проспект курсов фотографии, на которые всё никак не решалась записаться. Брошюра с расписанием электричек до Подмосковья – она давно мечтала поездить по маленьким городам, поснимать старые улочки, церкви, деревянные дома с резными наличниками.
Зазвонил домофон. «Оля, это Иван, сосед. Тут это… посылка для вас пришла, курьер перепутал квартиры.»
Она спустилась, забрала коробку с книгами, которые заказала на прошлой неделе. Иван топтался рядом: «А вы… это… одна теперь?»
«Нет,» – она прижала к груди коробку. – «Я с собой.»
Поднявшись домой, она распаковала книги. «Японская философия минимализма», «Самостоятельные путешествия для начинающих», «Основы городской фотографии». Разложила их на столе, погладила обложки.
На кухне всё ещё гудел старый холодильник. «Пора менять,» – подумала она. – «Куплю маленький, удобный. Такой, какой нравится мне.»
Телефон снова зазвонил – на этот раз свекровь. «Олечка, ну что ты делаешь? Лёша же вернулся! Он тебя простил…»
«Алла Николаевна,» – мягко перебила она. – «Не нужно меня прощать.»
Вечером она достала старый фотоальбом. Вот она двадцать лет назад – взъерошенная студентка с фотоаппаратом на шее. Вот поездка на Селигер с подругами. Когда она успела забыть, как любила дорогу, новые места, случайные кадры?
«Я всё ещё та девчонка,» – подумала она. – «Просто долго играла чужую роль.»
Утром она проснулась рано, но не по будильнику – просто открыла глаза и поняла, что выспалась. На кухне привычно щёлкнул чайник. Добавила в чашку корицу и имбирь – как любила когда-то.
Впереди был выходной. Можно поехать в Коломну – там сейчас цветут яблони. Или пойти на фотопрогулку с группой, о которой рассказывала Марина из клуба скандинавской ходьбы. Или просто побродить по городу с фотоаппаратом – одной, никуда не спеша.
В прихожей зазвонил телефон. Алексей. «Давай поговорим? Я всё понял, правда…»
Она смотрела на экран и улыбалась. Когда-то этот звонок заставил бы её сердце сжаться. Теперь она просто нажала «сбросить» и убрала телефон в сумку.
На улице моросил мелкий дождь. Она раскрыла зонт – ярко-жёлтый, купленный недавно взамен старого чёрного. Достала палки для ходьбы.
«Куда идём?» – спросила она себя и рассмеялась. Какая разница? Главное – идти. Главное – дышать полной грудью. Главное – быть собой.
А дождь всё моросил, умывая город, смывая старые следы и освобождая место для новых историй. Её историй.
В кармане куртки лежала карта с маршрутами для скандинавской ходьбы, в сумке – фотоаппарат и блокнот для заметок. А в голове – удивительно чистое, спокойное небо. Без чужих ожиданий, без навязанных желаний, без страха перед одиночеством.
Потому что она больше не была одна. Она была с собой. И это было самое правильное, что случилось в её жизни.
