Алиса проснулась за семь минут до будильника – давно научилось просыпаться к утреннему ритуалу. За окном плавился июльский рассвет, заливая спальню розоватым светом. В такие минуты она особенно остро ощущала прохладу простыней, касавшихся обнажённых рук, и едва уловимый запах лаванды от наволочки.
Владимир спал, по-хозяйски закинув руку ей на талию. Она осторожно, стараясь не потревожить его сон, выскользнула из-под одеяла. Ступая по прохладному паркету, она двигалась бесшумно – за пять лет изучила каждый сантиметр их квартиры, знала, где доска чуть прогибается под ногой, выдавая движение тихим поскрипыванием.
В ванной Алиса включила свет. Лампы дневного света безжалостно высветили каждый изгиб её тела, отражённого в зеркале. Утренний ритуал начинался здесь каждый день вот уже пять лет. Пять лет с тех пор, как Владимир впервые сказал: «Милая, может, тебе стоит следить за весом? Я же о тебе забочусь». Тогда весы показывали 57 килограмма. Столько было в день их свадьбы. И пять лет ежедневной борьбы, чтобы стрелка весов не дрогнула ни на грамм вверх.
Она медленно сняла ночную сорочку. В утреннем свете выпирающие рёбра отбрасывали тени, словно клавиши рояля. Кожа, натянутая на острых углах тазовых костей, казалась полупрозрачной. Алиса провела пальцами по ключицам – они напоминали две тонкие веточки, готовые треснуть от малейшего прикосновения.
Весы ждали на своём месте – между раковиной и стиральной машиной. Каждое утро они выносили свой приговор: можно ли сегодня позволить себе половинку яблока на обед или придётся ограничиться водой с лимоном.
«Сорок семь», – прошептала она, глядя на цифры. За дверью послышались шаги – Владимир никогда не пропускал утреннее взвешивание. Он появился в проёме, привычно скрестив руки на груди. В его взгляде читалось то самое выражение, которое она научилась различать безошибочно: смесь контроля и удовлетворения хозяина породистой собакой.
«Отлично держишься», – его голос звучал почти нежно. Он подошёл ближе, поцеловал её в висок. От его прикосновения по коже пробежал холодок – то ли от утренней прохлады, то ли от чего-то ещё, чему она боялась дать название.
«Видишь, как классно? Главное – не расслабляться». Владимир провёл рукой по её позвоночнику, пересчитывая пальцами выступающие позвонки, словно четки. «Ты у меня самая красивая. Все мужики завидуют».
Алиса смотрела в зеркало, не узнавая собственное отражение. Когда-то, кажется, в прошлой жизни, она любила свои округлые плечи, мягкий живот. Теперь от той женщины остался только взгляд – растерянный, будто у подростка, впервые примерившего мамино платье.
В кухне её ждал завтрак – половина грейпфрута и чашка зелёного чая без сахара. Владимир пил кофе с круассаном, роняя масляные крошки на тарелку. Запах свежей выпечки кружил голову, и Алиса старательно отводила взгляд от его завтрака, концентрируясь на кислой мякоти грейпфрута.
«Может, устроим ужин в пятницу?» – Владимир промокнул губы салфеткой. «Позовём моих партнёров с жёнами. Наденешь то чёрное платье – в нём особенно видно, какая ты у меня стройная».
Алиса кивнула, машинально записывая в ежедневник: «Пятница, ужин». Рядом с записью появились привычные скобки, в которых она отметила количество дней на подготовку. Четыре дня – значит, можно сбросить ещё полкило. Для этого придётся отказаться даже от грейпфрута.
За окном шумел проснувшийся город. Из пекарни напротив доносился запах свежего хлеба, от которого сводило желудок. Мимо дома спешили на работу люди – женщины в летних платьях, не думающие о весах и калориях. Алиса помнила это чувство – есть, не считая калории, улыбаться, не думая о том, как это отразится на весе, жить, не превращая каждый день в битву с собственным телом.
«Я в офис», – Владимир поцеловал её в щёку. «Не забудь записывать всё, что съешь. Вечером проверю».
Входная дверь захлопнулась, оставив после себя гулкую тишину и запах его одеколона. Алиса достала из ящика стола потрёпанную записную книжку в кожаной обложке. На первой странице её почерком было выведено: «Дневник питания». Пять таких книжек, заполненных цифрами, калориями и весом, хранились в коробке под кроватью – летопись её превращения в живую куклу.
Сообщение от Марины упало как снег на голову: «Алиска, давай встретимся. Сто лет тебя не видела». Алиса смотрела на экран телефона, где под сообщением подруги мигали три точки. Марина была той самой подругой из прошлой жизни – когда можно было есть пирожные в «Северянке», не считая калории, когда вес был просто цифрой, а не приговором.
«Встретимся в ‘Брусетте’?» – предложила Марина. От одного названия любимой кофейни во рту появился фантомный вкус их фирменных круассанов. Алиса сглотнула.
«Давай в два», – быстро напечатала она, пока не передумала. Владимир будет на важной встрече, не узнает. Она представила его реакцию на слово «кофейня» и поёжилась.
Марина ждала её за столиком у окна – такая же яркая и живая, как пять лет назад. Тёмные кудри, а в уголках глаз появилась маленькая морщинка. На ней было свободное платье цвета фуксии, и оно ей невероятно шло.
«Господи, Алиска!», – Марина встала для объятий и вдруг замерла, не закончив движения. Её глаза расширились, когда ладони коснулись острых лопаток подруги. «Что с тобой?»
Алиса поспешно отстранилась, одёргивая рукава блузки. «Всё хорошо. Просто следую правильному питанию».
«Правильному?», – Марина смотрела на неё профессиональным взглядом врача. «У тебя кожа просвечивает. И руки… как у подростка».
Официантка принесла меню. Марина заказала капучино и круассан с миндалём. Алиса – стакан воды без газа.
«И это всё?», – Марина подалась вперёд. «Алис, я же помню, как ты любила их круассаны. Мы здесь часами сидели».
«Владимир говорит, что нужно контролировать калории», – Алиса провела пальцем по запотевшему стакану.
«Владимир говорит…», – Марина качнула головой. «А ты сама что хочешь?»
Алиса молчала. За окном проехал велосипедист с коробкой доставки на багажнике. Наверное, вёз кому-то пиццу или суши. Обычную еду для обычных людей.
«Знаешь», – Марина отпила кофе, – «Когда я развелась с Игорем, все говорили – ты с ума сошла. У тебя всё было – статусный муж, квартира в центре, отпуск на Мальдивах. Но я себя чувствовала птицей в клетке. Красивой, холёной, но в клетке».
«Это другое», – Алиса крепче сжала стакан. «Владимир меня любит. Просто хочет, чтобы я хорошо выглядела».
«Любит?», – Марина отложила круассан. «А ты уверена, что он не просто хвастается тобой перед друзьями, как новой машиной? Смотрите, какая у меня жена – сорок семь килограммов, последняя модель!»
Алиса вздрогнула. Слова подруги попали в какую-то болезненную точку внутри.
«Ты его не знаешь», – голос предательски дрогнул. «Он заботится обо мне. Вчера сказал, что если я продержусь на этом весе год, он купит новую машину».
«Машину?», – Марина поперхнулась кофе. «Боже мой, Алиса. Ты себя слышишь? Он торгуется с тобой за килограммы! А что дальше? Квартира в обмен на анорексию?»
«Не говори так», – Алиса почувствовала, как к горлу подступает ком. «Я просто… я просто хочу быть красивой».
«Ты и была красивой», – Марина достала телефон, пролистала галерею. «Вот, смотри. Наш последний поход в театр, помнишь?»
На фотографии Алиса пятилетней давности улыбалась в камеру. На ней было тёмно-синее платье, щёки чуть раскраснелись от вина.
«Я тогда весила на десять килограммов больше», – Алиса отвела взгляд.
«Зато ты была счастливой», – Марина накрыла её руку своей. «Послушай меня как врача. При твоём росте сто семьдесят — сорок семь килограммов – это истощение. Ты разрушаешь здоровье. И ради чего? Ради мужчины, который измеряет твою ценность в калориях?»
Алиса молчала. За соседним столиком молодая пара делила пирожное, смеясь и подкладывая друг другу кусочки. Обычные люди, живущие обычной жизнью.
«Просто подумай», – Марина сжала её пальцы. «Ты достойна большего, чем быть чьим-то трофеем. И если ты когда-нибудь решишь это прекратить – просто позвони. В любое время».
Домой Алиса шла пешком. В сумке лежал нетронутый круассан, который Марина завернула ей с собой. Его запах просачивался сквозь бумажную упаковку, заставляя желудок сжиматься от голода. А в голове звучали слова подруги: «как новой машиной…»
Круассан она выбросила в урну у подъезда. Точнее, простояла над ней минут пять, прежде чем разжать пальцы. Бумажный пакет с логотипом «Брусетты» спланировал на другой мусор, и Алиса почти физически ощутила, как вместе с ним падает что-то внутри неё.
Вечером Владимир задержался на работе. Она сидела на кухне, глядя на пустую страницу дневника питания. За день – стакан воды в кафе. Четыре чашки зелёного чая. Половина огурца. Всё.
Голод давно перестал быть просто чувством. Он превратился в существо, живущее внутри, то сворачивающееся клубком где-то под рёбрами, то растекающееся по всему телу тягучей болью. Сейчас оно впивалось когтями в желудок, выкручивало внутренности, стучало в висках.
Алиса включила чайник – горячая вода создавала иллюзию насыщения. На полке стояла банка с травяным сбором «для похудения» – подарок Владимира на годовщину свадьбы. Она помнила его довольную улыбку: «Дорогой сбор, специально для тебя заказывал. Поможет держать форму».
В холодильнике белел одинокий лоток с творогом. Обезжиренный, с таким вкусом, будто его уже кто-то переварил. На дверце – бутылка кефира, тоже обезжиренного. Контейнер с нарезанными огурцами. Всё по списку разрешённых продуктов.
Голова кружилась. Последние дни это случалось всё чаще. Утром она чуть не упала в душе, еле успела схватиться за стену. На работе приходилось постоянно пить кофе – чёрный, без сахара, чтобы хоть как-то сосредоточиться на документах. Буквы всё равно расплывались перед глазами.
Алиса подошла к окну. В пекарне напротив ещё горел свет. Она различала силуэты поздних покупателей, уходящих с бумажными пакетами. Запах свежего хлеба просачивался даже сквозь закрытые окна. Желудок свело такой острой судорогой, что она согнулась пополам, прижимая руки к животу.
Телефон завибрировал – сообщение от Владимира: «Еду домой. Приготовь мне ужин. Сама не ешь, завтра важная встреча, нужно выглядеть идеально».
Алиса достала из холодильника курицу для мужа. Пока мясо размораживалось, она механически нарезала овощи для салата. Помидоры пахли летом и детством – когда бабушка угощала их с сестрой свежими огурцами и помидорами с грядки, намазывая на ломоть тёплого хлеба толстый слой сливочного масла.
Масло. Настоящее, сливочное. В холодильнике лежала пачка – для Владимира. Он любил намазывать его на тосты по утрам. Алиса помнила этот вкус – как тает во рту, как скользит по языку. Пять лет она не притрагивалась к маслу.
Руки дрожали. Перед глазами плыли чёрные точки. Она попыталась сделать глубокий вдох, но воздух застрял где-то в горле. Схватилась за край столешницы, чувствуя, как подгибаются колени.
В этот момент в замке повернулся ключ. Алиса выпрямилась, попыталась придать лицу обычное выражение.
«Что с ужином?», – Владимир прошёл на кухню, на ходу ослабляя галстук. Остановился, принюхался. «Почему курица ещё не готова?»
«Я… я только достала её», – Алиса попыталась сфокусировать взгляд на его лице. «Сейчас все сделаю».
«Что с тобой?», – он подошёл ближе, нахмурился. «Ты какая-то бледная. Ты ела сегодня?»
Она покачала головой. Владимир довольно улыбнулся: «Молодец. Сразу видно – настоящая жена бизнесмена, следит за собой. Коллеги сегодня опять спрашивали, как тебе удаётся держать такую форму. Все их жёны расползлись после свадьбы, а ты у меня – само совершенство».
Он приобнял её за плечи, и она почувствовала, как его пальцы скользят по выпирающим костям. «Кстати, я тут подумал… Если продержишься на этом весе до Нового года, может, рванём в Дубай? Будешь в бикини на пляже всем глаза мозолить».
Алиса смотрела на его довольное лицо, и вдруг с пугающей ясностью поняла: он действительно гордится. Гордится не ею – её весом. Её способностью морить себя голодом. Её послушанием. Как породистой лошадью, взявшей приз на скачках. Как новой машиной, о которой говорила Марина.
В глазах потемнело. Она почувствовала, как пол уходит из-под ног, и последнее, что увидела – испуганное лицо мужа и рассыпающиеся по полу помидоры. Яркие пятна на белом кафеле – как капли крови.
Очнулась она на диване. Владимир стоял рядом, протягивая стакан воды. «Может, съешь что-нибудь? Только совсем немного, чтобы завтра на весах не отразилось».
Она приподнялась на локте, и впервые за пять лет посмотрела на мужа другими глазами. Увидела не заботу – контроль. Не любовь – собственничество. Не поддержку – манипуляцию.
«Нет», – её голос прозвучал неожиданно твёрдо. «Я больше не буду это терпеть».
«Что?», – он нахмурился. «О чём ты?»
«Я не хочу быть твоим манекеном», – каждое слово давалось с трудом, но внутри разливалось странное спокойствие. «Не хочу взвешиваться каждое утро. Не хочу быть трофеем, который ты показываешь друзьям».
«Ты что, с ума сошла?», – Владимир резко поставил стакан. «После всего, что я для тебя сделал? Да ты на себя до знакомства со мной посмотри!»
Алиса встала. Комната качнулась, но она удержалась на ногах. Подошла к книжному шкафу, достала свадебный альбом. Открыла на первой странице.
«Посмотри», – она протянула альбом мужу. «Посмотри внимательно. Там я настоящая. Живая».
«Ты была толстой», – отрезал он.
«Нет», – она захлопнула альбом. «Я была счастливой».
Впервые за пять лет Алиса проснулась без будильника. Комната была залита мягким утренним светом – она забыла задернуть шторы. Владимир не пришёл ночевать. После их разговора он хлопнул дверью, написал сообщение: «Подумай над своим поведением. Я всё делал для твоего блага».
Она лежала, разглядывая потолок. Тело ломило от голода, но в голове была удивительная ясность. Пять лет она просыпалась с мыслью о весах. Пять лет каждое утро начиналось с цифр, определяющих, имеет ли она право на существование.
В ванной она привычно потянулась к выключателю, но остановилась. Подошла к окну, открыла жалюзи. Солнечный свет упал на кафель, на хромированные ручки шкафчиков, на весы между раковиной и стиральной машиной. Они ждали её, как верный пес ждёт хозяина.
Алиса опустилась на край ванны. На полочке стояли баночки с витаминами «для красоты волос и ногтей» – её волосы всё равно выпадали клочьями. Таблетки для поддержания печени – вечный подарок от свекрови, «чтобы организм не страдал от диет». Травяные сборы для похудения, которые она пила вместо еды.
Встала, собрала всё это в мусорный пакет. Туда же отправилась записная книжка с подсчётом калорий, весы для продуктов, мерные стаканчики. Она методично очищала ванную от следов своего пятилетнего плена.
Последними остались весы. Алиса посмотрела на них, как смотрят на старую фотографию человека, которого когда-то любили. С грустью, с лёгким недоумением – как можно было так ошибаться?
Весы отправились в кладовку. Не выбросила – оставила как напоминание. Как татуировку, которую не сводят, чтобы помнить: этого больше нельзя допустить.
На кухне она открыла холодильник. Творог обезжиренный, кефир обезжиренный, огурцы, сельдерей. Еда для манекенов. Достала всё, сложила в пакет. Пусть Владимир забирает, если вернётся.
Телефон завибрировал – сообщение от Марины: «Как ты? Думала о тебе».
Алиса посмотрела на часы. Девять утра. Пекарня напротив уже открыта.
«Встретимся в ‘Брусетте’? Хочу круассан. Настоящий, с маслом».
Ответ пришёл мгновенно: «Буду через двадцать минут!»
Алиса подошла к шкафу. Все вещи висели по размерам – от условно «можно надеть» до «мечта». Она выбрала простое платье из разряда «в нём я толстая» – по словам Владимира. Ткань мягко скользнула по коже.
В прихожей, проходя мимо зеркала, она впервые за долгое время посмотрела не на выпирающие кости, а в собственные глаза. Они были усталые, но живые.
На улице пахло свежей выпечкой. Из пекарни вышла молодая мама с коляской, в руках – пакет с горячим хлебом. Раньше Алиса отворачивалась от таких картин. Сейчас она глубоко вдохнула теплый аромат.
В «Брусетте» Марина уже ждала за их старым столиком. Увидев подругу, она просияла: «Алиска! Я так рада!»
«Я тоже», – Алиса села, чувствуя, как подкашиваются ноги. Слабость никуда не делась – организму нужно время, чтобы восстановиться.
«Ты какая-то другая», – Марина склонила голову. «В хорошем смысле».
«Я ушла от него», – слова прозвучали буднично, словно она сообщала прогноз погоды. «Вернее, он ушёл. Но я не буду его возвращать».
К столику подошла официантка. Раньше Алиса просила бы воду без газа. Сейчас она на секунду прикрыла глаза и произнесла: «Круассан с миндалем. И капучино. С полноценным молоком, пожалуйста».
Марина улыбнулась, но ничего не сказала. Только накрыла её руку своей.
Телефон завибрировал – снова Владимир: «Надеюсь, ты одумалась. Я забуду этот разговор, если твой вес останется прежним».
Алиса посмотрела на сообщение. Потом на свои руки – худые, с выпирающими венами. На запястьях всё ещё можно было обхватить пальцами кость. Владимир называл это «изящным». Врачи называют истощением.
«Я не вернусь», – напечатала она. «И больше никогда не встану на весы ради чьей-то любви».
Официантка принесла круассан. Он был тёплым, с хрустящей корочкой. Внутри – нежный миндальный крем. Алиса отломила кусочек. Поднесла к губам.
«Знаешь», – Марина смотрела на неё, – «я записала тебя к хорошему психотерапевту. И к эндокринологу. Они помогут».
«Спасибо», – Алиса положила маленький кусочек круассана в рот. Вкус был оглушительным – сливочное масло, миндаль, ваниль. Настоящая еда. Настоящая жизнь.
По щеке скатилась слеза. Марина протянула салфетку.
«Всё будет хорошо», – сказала она. «Просто дай себе время».
Алиса кивнула. В сумке завибрировал телефон – наверное, снова Владимир. Но она не стала проверять. Вместо этого она взяла ещё один кусочек круассана.
Впереди был длинный путь. Нужно восстановить здоровье. Научиться заново любить своё тело. Избавиться от привычки высчитывать калории. Найти работу – с зарплатой Владимира квартиру не потянуть.
Но сейчас, в эту минуту, сидя в любимой кофейне, чувствуя на языке вкус настоящей еды, Алиса впервые за пять лет чувствовала себя по-настоящему свободной.
Она была готова начать заново. И на этот раз – ради себя самой.
