— Галя, открой! Я знаю, что ты дома!
Голос ударил по нервам, как удар тока. Галина Петровна замерла с чашкой в руках, не донеся её до раковины. За окном моросил октябрьский дождь, а за дверью стоял человек, которого она не видела полтора года.
— Уходи, Толя. Мне с тобой говорить не о чем.
Она поставила чашку на стол и подошла к двери, прислушиваясь. За деревянной перегородкой слышалось тяжёлое дыхание.
— Галя, ну пожалуйста… Мне некуда идти. Она меня выгнала.
— Ах, выгнала? — Галина Петровна усмехнулась, но в груди что-то сжалось. — А когда ты меня выгонял, тебе не было жалко?
— Я не выгонял! Я просто… я ошибся тогда. Сильно ошибся.
Мурка появилась из-за угла, потянулась и уставилась на дверь. Кошка шипела редко, но сейчас её шерсть встала дыбом.
— Ошибся? — Галина Петровна откинула волосы с лица. — Ты тридцать лет со мной прожил, а потом вдруг «ошибся» с двадцатипятилетней?
— Галь, я стар стал… Понимаешь? Мне хотелось почувствовать себя молодым. Но это всё чушь оказалась.
Она прислонилась спиной к двери. В квартире было тепло, уютно. Над плитой висели новые занавески в мелкий цветочек, которые она купила прошлым летом. Всё здесь было её — и никто больше не имел права врываться в эту тишину.
— Толя, иди к своим друзьям. К брату иди.
— Брат сказал, что его жена против. А друзья… — Он замолчал, потом снова заговорил, тише. — Друзья почему-то отвернулись. Галь, я на улице сейчас. Вещи мои в сумке у подъезда стоят.
Галина Петровна взглянула на Мурку. Кошка продолжала напряжённо смотреть на дверь, уши прижаты, хвост дёргается.
— А что с квартирой, которую ты ей покупал?
— Она оказалась не на меня оформлена. Хитрая зараза всё заранее продумала.
— Вот как… — Галина Петровна потёрла виски. Голова начинала болеть. — А деньги где? Ты же пенсию получаешь.
— Потратил всё на неё. На подарки, на отпуска… Она требовала постоянно что-то новое. А я дурак, думал, любит.
За окном дождь усилился. Капли стучали по стеклу всё громче, и в этом стуке слышалось что-то жалостливое. Галина Петровна подошла к окну и выглянула во двор. Возле подъезда действительно стояли потёртые сумки.
— Ты ешь хоть что-нибудь?
— Да где там… Последние дни на хлебе да чае.
Она закрыла глаза. Почему он снова появился? Жизнь только начала налаживаться. Первый раз за долгие годы она могла смотреть телевизор, что хочется, покупать в магазине то, что нравится, а не то, что «экономно». Спать на всей кровати, а не на половинке.
— Галь, я понимаю, что ты меня ненавидишь. Но я правда изменился. Эта история многому меня научила.
— Ну да, научила. Теперь ты знаешь, что молодым больше не будешь.
— Не только это. Я понял, что самое дорогое потерял. Дом потерял, семью…
Мурка подошла к Галине Петровне и потёрлась о ноги, мурлыча. Но взгляд не отводила от двери.
— У меня есть дом, — сказала Галина Петровна. — А у тебя его больше нет.
— Галя, прошу тебя. Ну хотя бы на несколько дней. Я найду работу, сниму комнату…
— В твои-то годы? Кому ты нужен?
— Галь…
Голос за дверью дрогнул, и Галина Петровна поняла, что он сейчас заплачет. Анатолий никогда при ней не плакал. Даже когда хоронили его мать, он только сжал зубы и молчал.
Она повернула ключ в замке.
Дверь распахнулась, и перед Галиной Петровной стоял постаревший, сгорбленный мужчина в мокрой куртке. Волосы совсем поредели, щёки впали, а под глазами залегли тёмные круги.
— Господи, на кого ты похож…
Анатолий переступил порог, оглядываясь по сторонам, словно видел эту квартиру впервые. Мурка шарахнулась в дальний угол и оттуда наблюдала, прижав уши.
— Тут ничего не изменилось, — пробормотал он, стягивая мокрую куртку.
— А зачем мне что-то менять? Мне и так хорошо было.
Галина Петровна взяла его куртку и повесила на крючок в прихожей. Руки действовали сами собой, по старой привычке.
— Ты похудел, — заметила она.
— Да там кормили неважно. Она готовить не умела, всё покупное да полуфабрикаты.
— Надо же, какая беда. — В голосе Галины Петровны звучала ирония, но она сама поймала себя на том, что оценивающе смотрит на его осунувшееся лицо.
Анатолий прошёл в кухню и сел за стол на своё прежнее место. Галина Петровна поморщилась — он даже не спросил разрешения.
— Чайку бы попил, — сказал он тихо. — Если можно.
Она поставила чайник и достала из холодильника хлеб. Нарезала несколько ломтиков, намазала маслом. Анатолий смотрел на её движения с такой благодарностью, что становилось неловко.
— Спасибо, Галь. Я знал, что ты меня не бросишь.
— Не знал ты ничего. Просто деваться тебе некуда.
Он откусил кусок хлеба и зажмурился от удовольствия.
— Забыл, какой у тебя хлеб вкусный. Она покупала какую-то ерунду в пакетах.
— Перестань про неё говорить. Меня это не касается.
— Касается, Галь. Я же из-за неё тебя бросил. Какой же я дурак был…
Галина Петровна налила чай в две чашки и села напротив. Анатолий пил мелкими глотками, морщась — чай был горячий.
— А она что, правда тебя выгнала?
— Выгнала. Сказала, что я старый и никчёмный. Что молодому нашла.
— Справедливо.
Он поднял на неё глаза — удивлённые, обиженные.
— Галь, ну зачем ты так? Мне и так тяжело.
— А мне, по-твоему, легко было? Когда ты заявил, что уходишь к той девочке?
— Я же говорю — ошибся. Люди ошибаются.
— Тридцать лет вместе, а потом раз — и ошибся.
Мурка осторожно приблизилась к столу, но в сторону Галины Петровны. К Анатолию спиной.
— Даже кошка тебя не признаёт.
— Мурка хорошая. Помнишь, как мы её подобрали? Малюсенькую, еле живую…
— Помню. И помню, кто её кормил, лечил, к ветеринару возил.
Анатолий допил чай и придвинул чашку ближе к Галине Петровне.
— Можно ещё?
Она налила снова, удивляясь собственной покладистости.
— Галь, я правда изменился. Я теперь понимаю, что значит дом, семья. Готов всё наверстать.
— Поздно наверстывать.
— Не поздно. Я ещё не такой старый, поработать могу. Денег принесу, помогать буду.
За окном дождь стучал всё сильнее. В квартире было тепло и тихо, пахло свежезаваренным чаем и домашним уютом.
Три дня Анатолий жил на диване в зале. Галина Петровна стирала его рубашки, готовила завтрак на двоих и ловила себя на том, что привычка заботиться сильнее обиды.
— Галь, а помнишь, как мы на дачу ездили? Ты всегда такую картошку с укропчиком делала…
— Помню. — Она помешивала суп, не оборачиваясь. — Дачу-то продал?
— Пришлось. Она захотела в Турцию съездить.
— Понятно.
Анатолий сидел за столом, листал старые газеты. Выглядел он почти как прежде — только постарел. И благодарность в глазах была такая искренняя, что сердце против воли откликалось.
— Завтра схожу, работу поищу. Сторожем куда-нибудь устроюсь.
— В твоём возрасте кому ты нужен?
— Найдётся что-нибудь. Главное, что у меня есть где переночевать, пока ищу.
Галина Петровна разлила суп по тарелкам. Анатолий принюхался и улыбнулся.
— Как же я соскучился по твоей стряпне. Она там каши не умела сварить нормальной.
— Толя, давай договоримся — про неё больше ни слова.
— Хорошо, хорошо. Просто я понял, какую глупость совершил.
Мурка сидела у окна, изредка поглядывая на Анатолия. Не шипела больше, но и близко не подходила.
— А что Мурка такая дикая стала?
— Она ко мне привыкла. Мы вдвоём жили.
— Да, конечно… — Он помолчал, потом осторожно спросил: — А ты… ни с кем не… В смысле, мужчин не было?
Галина Петровна резко поставила ложку.
— Это тебя не касается.
— Касается. Я же всё ещё твой муж.
— Бывший муж. Разводом оформили всё, как положено.
— Документы — это бумажки. А мы же тридцать лет вместе прожили.
Она встала и начала убирать со стола, хотя он ещё не доел.
— Тридцать лет ты со мной прожил, а потом раз — и всё перечеркнул.
— Галь, ну сколько можно? Я же извиняюсь, каюсь…
— Извиняться поздно.
Зазвонил его телефон. Старенький кнопочный, потёртый. Анатолий глянул на экран и нахмурился.
— Алло? Да… Нет, не могу… У меня сейчас нет… — Он говорил тихо, отвернувшись к окну. — Слушай, дай время… Недели две… Да, понимаю…
Галина Петровна замерла с тарелками в руках.
— Что за звонок?
— Да так, по работе. Один знакомый обещал подработку найти.
— В субботу? И что за подработка такая срочная?
— Ну… грузчиком где-то. Говорят, может, с понедельника начну.
Что-то в его голосе было неправильное. Галина Петровна поставила тарелки в раковину и обернулась.
— Толя, а долгов у тебя нет?
— Каких долгов? Нет, конечно.
— А то звонок какой-то подозрительный.
— Да не подозрительный он. Обычный.
Но взгляд отводил, в глаза не смотрел.
Вечером Галина Петровна легла спать, но сон не шёл. За стенкой Анатолий ворочался на диване, что-то бормотал. Потом стало тихо, и она решила, что он заснул.
Но около полуночи услышала тихие шаги на кухне. Приоткрыла дверь — Анатолий рылся в её сумочке.
— Ты что делаешь?
Он вздрогнул и выпрямился.
— Да так… таблетку от головы искал. Болит что-то.
— В моей сумке таблетки от головы?
— Думал, может, есть. Извини, не подумал.
— Таблетки в аптечке на кухне. Всегда там были.
— А, да… забыл.
Галина Петровна проводила его до дивана, а сама вернулась и проверила сумочку. Всё на месте, но ощущение неправильности не проходило.
Мурка сидела в коридоре и смотрела в сторону зала настороженно.
— Что, кисуля? Тоже чувствуешь что-то не то?
Кошка мяукнула тихо и потёрлась о ноги.
Утром Галина Петровна проснулась от настойчивого звонка в дверь. Анатолия на диване не было.
— Галина Петровна? Меня зовут Ирина Викторовна, я из управляющей компании. Можно поговорить?
За дверью стояла аккуратная женщина лет сорока пяти с папкой в руках.
— Проходите. А в чём дело?
— Видите ли, ваш муж Анатолий Сергеевич взял микрозайм под залог вашей квартиры. Платежи просрочены уже на два месяца.
Галина Петровна почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Какой ещё залог? Квартира моя, я тут прописана одна!
— Но он предоставил копию документов… И расписку о том, что вы согласны. Вот, посмотрите.
Ирина Викторовна протянула папку. На бумаге стояла подпись — корявая, но похожая на почерк Галины Петровны.
— Это подделка! Я ничего не подписывала!
— Тогда вам нужно срочно обращаться в полицию. А пока долг составляет четыреста тысяч рублей.
— Четыреста тысяч?! За что?!
— Микрозайм плюс проценты, плюс штрафы за просрочку.
Когда женщина ушла, Галина Петровна обыскала всю квартиру. Ноутбук исчез. Исчезли документы на квартиру из секретера. Исчезла её банковская карта.
Мурка сидела у двери и жалобно мяукала.
В час дня Анатолий вернулся с продуктами.
— Галь, я в магазин сходил. Думаю, борщ сварить…
— Где мой ноутбук?
Он замер в дверях, пакеты в руках.
— Какой ноутбук?
— Не прикидывайся! Где документы на квартиру? Где моя карта?
— Галь, ты о чём? Какие документы?
— Ко мне приходили! Ты взял кредит под мою квартиру! Четыреста тысяч рублей!
Анатолий поставил пакеты и тяжело сел на стул.
— Галь, это не то, что ты думаешь…
— А что это такое?! Объясни мне!
— Я хотел поправить ситуацию. Найти деньги, расплатиться с теми людьми, которые звонили. А потом всё вернуть.
— Какие ещё люди?! Ты что наделал?!
— Я задолжал им ещё когда с той… когда от тебя ушёл. Обещал её родителям квартиру купить, взял у них в долг. А теперь они требуют.
Галина Петровна схватилась за сердце. В висках стучало, дыхание перехватывало.
— Значит, ты пришёл сюда не потому, что одумался! Ты пришёл квартиру мою продать!
— Нет! Галь, не продать, а заложить! Я думал, заработаю, всё верну…
— На что заработаешь?! На пенсию свою нищенскую?!
— Галь, послушай…
— Нет, ты меня послушай! — Она встала и подошла к нему. — Ты меня предал дважды! Первый раз ушёл к девке, второй раз вернулся грабить!
— Я не грабил! Я просто хотел решить проблему!
— За мой счёт! Опять за мой счёт!
Анатолий попытался встать, но она оттолкнула его обратно на стул.
— А подпись мою как подделал? Тренировался, что ли?
— Галь, я знаю твой почерк тридцать лет…
— Мерзавец! Вор! — Голос у неё сорвался, но она продолжала кричать. — Мало того что бросил, так ещё и украсть пришёл!
— Не украсть! Я же вернул бы всё!
— Чем вернул бы?! У тебя ничего нет!
Мурка забилась под стол и жалобно мяукала.
— И кошка тебя боится! Потому что чувствует — чужой ты! Враг!
— Галь, давай спокойно поговорим…
— Спокойно?! После того, что ты сделал?! — Она схватила его куртку с крючка и швырнула ему в лицо. — Собирайся и уходи! Сейчас же!
— Галь, но мне некуда…
— Мне всё равно! Иди к тем, кому задолжал! Пусть они тебя содержат!
— Они меня убьют!
— Хорошо! Пусть убивают! Только не здесь!
Анатолий медленно поднялся со стула.
— Галь, я же не хотел тебе зла…
— Не хотел?! А что хотел?! Обобрать меня и оставить на улице?!
— Я думал, у нас получится снова…
— У нас?! — Она рассмеялась истерически. — У нас ничего не было уже полтора года! И не будет никогда!
Он натянул куртку, взял свои вещи. У двери обернулся.
— Прости меня, Галь.
— Прощать поздно. И увидишь меня ещё раз — милицию вызову.
Дверь захлопнулась. Галина Петровна прислонилась к ней спиной и медленно съехала на пол.
Мурка вылезла из-под стола и подошла, мурча утешительно.
— Правильно ты его не признавала, умница. Чувствовала же — враг.
Через неделю к Галине Петровне зашла соседка тётя Клава.
— Галь, а что это твой-то опять приходил и уходил? Вещи таскал?
— Приходил. Больше не придёт.
— Слава богу! Я когда его в подъезде увидела — думаю, неужели ты его простила? Ведь такой подлец!
Галина Петровна наливала чай в две чашки. Руки уже не дрожали.
— Не простила. Выгнала.
— Правильно! Нечего таких жалеть!
— Да уж, пожалела дуру. Чуть без квартиры не осталась.
— Как это?
Галина Петровна рассказала про кредит, про подделанные документы. Тётя Клава только ахала.
— Вот мерзавец! А ты что, в полицию сходила?
— Сходила. Заявление написала. Говорят, разбираться будут, но долго это всё. А пока платить придётся.
— Как же так? Ты же не брала!
— А подпись моя. Пусть и поддельная, но похожа.
Мурка запрыгнула на колени к Галине Петровне и свернулась клубочком.
— Зато кошка твоя молодец, — заметила тётя Клава. — Сразу почуяла нехорошего человека.
— Да, умница моя. Чувствует, кто свой, а кто чужой.
— А ты как теперь? Не пропадёшь?
Галина Петровна погладила Мурку за ушком.
— Не пропаду. Квартиру продам, если что. Куплю что-нибудь поменьше, а разницу на долги пойдёт.
— Эх, Галя… А ведь предупреждала я тебя — не впускай его!
— Предупреждала. А я дура, пожалела. Думала, человек изменился.
— Такие не меняются. Раз предал — значит, ещё предаст.
После ухода соседки Галина Петровна долго сидела на кухне, обдумывая всё произошедшее. Потом встала, подошла к телефону и набрала номер слесаря.
— Алло? Мне нужно замки поменять. Сегодня можете? Хорошо, жду.
Она прошлась по квартире, собирая последние вещи Анатолия — носки в углу за диваном, старую бритву в ванной. Всё сложила в пакет и выбросила в мусоропровод.
Потом открыла все окна настежь. Пусть выветривается его запах, его присутствие.
Мурка бегала по квартире, обнюхивая углы, будто проверяя — точно ли чужак ушёл.
Слесарь пришёл к вечеру. Быстро поменял замки, оставил новые ключи.
— С мужем поругались? — спросил участливо.
— Нет. С бывшим мужем. Окончательно поругались.
Когда слесарь ушёл, Галина Петровна заперла дверь на новый замок, провернула ключ дважды, повесила цепочку.
— Всё, Мурка. Теперь здесь только мы с тобой.
Кошка мурлыкнула и потёрлась о ноги.
Галина Петровна села в любимое кресло, взяла пульт от телевизора. На экране шла какая-то передача про путешествия. Красивые места, море, горы.
— А знаешь что, Мурка? Квартиру-то я продавать не буду. Найду способ расплатиться. Здесь мой дом. И больше никого сюда не пущу.
Она выключила телевизор и прислушалась к тишине. Никто не храпел на диване. Никто не хлопал дверцами шкафов на кухне. Только тиканье часов да мурлыканье Мурки.
— Хорошо у нас тут, правда? Тихо, спокойно. И главное — никого лишнего.
