Знаете, как бывает — живешь себе, любишь мужа, строишь планы, а потом твоя жизнь разлетается на осколки, как хрустальная ваза, которую я швырнула в стену в тот самый вечер.
Но давайте по порядку.
Когда Виктор вернулся из командировки с новеньким «Мерседесом» цвета мокрого асфальта и объявил о своём повышении, я почувствовала, как внутри разливается тепло. Гордость.
Моя заслуга тоже есть в этом, думала я, вспоминая все те вечера, когда готовила ему ужин в час ночи после его переработок, все те выходные, когда он корпел над отчетами, а я приносила кофе и массировала его напряженные плечи.
— Марина, ты только посмотри! — он сиял ярче своей новой машины. — Теперь я руковожу целым отделом! Представляешь? Я, Витька с окраины, теперь большая шишка в международной компании!
Я обняла его, вдыхая запах нового одеколона. Дорогого. Раньше он пользовался тем, что я дарила на дни рождения. Но это мелочи, подумала я тогда. Просто растет человек, меняется.
Если бы я знала…
Перемены накатывали постепенно, как прилив. Сначала — новые костюмы. Потом — странные звонки, во время которых он выходил на балкон. Задержки на работе. Командировки, участившиеся до неприличия.
А я? Я варила борщи, стирала его рубашки и ждала. Как дура.
В тот вечер он вернулся поздно. От него пахло алкоголем и чужими духами. Я сидела на кухне, перед остывшим ужином, и что-то внутри меня уже знало.
— Нам нужно поговорить, — сказал он, не глядя мне в глаза. Сел напротив, сцепил пальцы в замок. — Я встретил другую женщину. Она… понимает меня.
Понимает. Его. А я, значит, за восемь лет брака так и не научилась?
— Кто она? — только и смогла выдавить я.
— Это неважно, — он наконец поднял глаза. — Марина, мы с тобой… мы разные люди. Ты хорошая, правда. Но я изменился. Вырос. А ты осталась прежней.
Вот так. Я «осталась прежней». Той самой, что отдала ему наследство от бабушки на первый взнос за квартиру. Той самой, что отказалась от аспирантуры, чтобы он мог сосредоточиться на карьере. Той самой, что верила каждому его слову.
— И что теперь? — спросила я, чувствуя, как внутри что-то обрывается и падает в пустоту.
— Я думаю, тебе лучше съехать, — он произнес это так буднично, словно просил передать соль. — Квартира большая, дорогая… я буду выплачивать ипотеку. А тебе нужно что-то попроще.
— Попроще? — мой голос зазвенел. — Витя, эту квартиру мы купили на мои деньги! На бабушкино наследство!
— Да, но оформили на обоих, — он пожал плечами. — И я вложил тоже немало. Послушай, я не оставлю тебя на улице. Ты можешь пожить у моей мамы, пока не найдёшь что-то своё.
Вот так я в одночасье из жены успешного бизнесмена превратилась в брошенную женщину, которой предстояло выехать из собственной квартиры. Из квартиры, купленной на мои деньги.
Свекровь Тамара Петровна встретила меня с таким выражением лица, будто я принесла дохлую крысу к ней на порог.
— Проходи уж, — буркнула она, распахивая дверь. — Витенька сказал, что ты поживешь у нас. Временно.
На этом «временно» она сделала такое ударение, что мне сразу стало ясно: каждый день моего пребывания здесь будет напоминать ад.
Так и вышло.
— Ты бы хоть пропылесосила, раз уж сидишь дома целыми днями, — говорила она, когда я возвращалась с собеседований. — В мое время женщины умели быть благодарными.
Я стискивала зубы и молчала. Что я могла сказать? Что ищу работу с утра до вечера? Что ночами плачу в подушку от унижения и боли? Что каждый раз, когда звонит телефон, я надеюсь услышать голос Виктора, который скажет, что это была ошибка?
Через неделю Тамара Петровна перешла в наступление.
— Раз уж ты здесь живёшь, могла бы и помогать материально, — заявила она, ставя передо мной тарелку с подгоревшей яичницей. — Виктор всегда был щедрым мальчиком, а ты… Видно, не зря он нашёл кого-то получше.
Я подавилась чаем.
— Что значит «получше»?
— Ну, Анжела — девушка современная, с амбициями. Работает в его компании, между прочим. И выглядит… — она окинула меня взглядом, — соответствующе.
Анжела. Теперь у моего кошмара появилось имя.
Каждый день превращался в испытание. Тамара Петровна читала мои сообщения, когда я оставляла телефон без присмотра. Перебирала мои вещи, пока я была на собеседованиях. Постоянно напоминала, что я «живу на чужой территории».
— Может, тебе к родителям поехать? — спрашивала она с фальшивой заботой. — В деревне-то спокойнее.
Она прекрасно знала, что мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать. Что у меня никого нет, кроме… Кроме Виктора, который теперь был с какой-то Анжелой.
Я держалась из последних сил. Нашла временную работу в кол-центре — платили копейки, но хоть что-то. Откладывала каждую копейку на съемное жилье. И почти уже собрала нужную сумму, когда случилось непредвиденное.
В квартиру без предупреждения заявился брат Виктора Олег с женой и двумя детьми. Шумными, избалованными близнецами, которые за первый же час умудрились разбить вазу и разрисовать обои в коридоре.
— Мы поживём здесь месяц-другой, — заявил Олег, бросая огромную сумку прямо в прихожей. — Ремонт у нас, сам понимаешь. А ты не против поспать на раскладушке в коридоре? Всё равно ты тут временно.
Я стояла, как громом пораженная. Раскладушка? В коридоре?
— Но… я работаю. Мне нужно высыпаться, — только и смогла выдавить я.
— Ой, да ладно тебе, — фыркнула жена Олега, Света. — Не царское это дело — привередничать, когда на шее у свекрови сидишь. Витька-то вон как устроился! Квартира, машина, девушка-модель…
Модель? Серьезно?
В ту ночь я действительно спала на раскладушке в коридоре. Вернее, не спала — лежала, глядя в потолок, и слушала, как храпит Олег за стенкой, как ворочается на диване Света, как посапывают их дети на кровати, которую еще вчера занимала я.
Утром я поплелась на работу с красными от недосыпа глазами. А вечером, вернувшись, обнаружила, что кто-то рылся в моей сумке. Пропала заначка — те самые деньги, что я откладывала на съемное жилье.
— Тамара Петровна, — начала я, еле сдерживая слезы, — у меня пропали деньги…
— А ты на детей моих не наговаривай! — тут же вскинулась она. — Может, сама забыла, куда положила! Или потратила, а теперь концы в воду!
Я поняла, что спорить бесполезно. Три месяца экономии — коту под хвост. Начинать придется с нуля.
Но настоящий удар ждал меня впереди.
В тот вечер я вернулась раньше обычного — в кол-центре отключили электричество, и нас отпустили. Тихонько открыла дверь своим ключом и замерла, услышав голоса из кухни.
— …квартира хорошая, в центре, — говорил Олег. — Виктор говорит, что по документам она общая, так что половина его. Продадим, и нам с мамой хватит на новую жилплощадь.
— А с этой что делать? — это был голос Тамары Петровны. — Она же прицепилась, как пиявка.
— Витька говорит, она совсем раскисла. Никакого сопротивления. Юрист сказал, что если она не будет возражать, то можно быстро всё провернуть. А если будет… — он хмыкнул, — то у Витьки теперь связи. Найдет способ надавить.
Что-то щёлкнуло в моей голове. Словно переключатель. Я тихо прикрыла дверь, спустилась по лестнице и, выйдя на улицу, достала телефон.
— Алло, Ленка? Это я, Марина. Слушай… помнишь, ты говорила, что если мне понадобится юридическая помощь… Да. Именно. Прямо сейчас.
Лена встретила меня в маленьком кафе недалеко от метро. Она изменилась с институтских времен — стала увереннее, жестче. Успешный юрист с собственной практикой.
— Так, рассказывай, — она придвинула ко мне чашку с капучино. — Что там у тебя стряслось?
Я выложила всё. От первого до последнего слова. Про наследство, про квартиру, про Виктора и его Анжелу, про свекровь и ее сыночка.
— Погоди, — Лена нахмурилась, — так квартиру вы купили на твое наследство?
— Да, бабушка оставила мне деньги. Мы с Витей как раз поженились, и я предложила вложить их в жилье.
— А документы?
— Оформили на обоих. Витя настоял — мол, мы же семья, какая разница?
Лена покачала головой.
— Вот же гад… Слушай, а у тебя есть доказательства, что деньги были именно твои? Выписки со счета? Договор дарения от бабушки? Что-нибудь?
Я задумалась.
— Должны быть копии в старых бумагах. Они… черт, они в квартире, в шкафу.
— Нужно их достать, — Лена решительно отставила чашку. — И еще. Ты говоришь, он стал много зарабатывать? А официально его доходы где-то фиксировались? Налоги платил?
— Не знаю, — растерялась я. — Он никогда не посвящал меня в финансовые дела.
— Ну конечно, — хмыкнула Лена. — Классика жанра. Слушай, а что если… — она наклонилась ближе, понизив голос. — Что если твой муженек не все доходы декларировал? Что если часть денег — в конвертах, в черную? Тогда при разводе он их скроет, и ты не получишь свою долю.
— И что мне делать?
— Для начала — перестать быть овечкой, — отрезала Лена. — Ты сейчас не просто за квартиру борешься. Ты за свое достоинство воюешь. За все те годы, что ты отдала этому… — она выругалась так забористо, что я невольно улыбнулась.
— С чего начать?
— С документов. Нам нужны доказательства, что квартира куплена на твои деньги. Потом — информация о его доходах. Всё, что сможешь найти. Чеки, выписки, разговоры, фотографии… И еще, — она сжала мою руку, — никому ни слова. Особенно свекрови и ее выводку. Пусть думают, что ты все еще «раскисла».
В ту ночь я впервые за долгое время спала спокойно. Даже на раскладушке в коридоре.
План созрел быстро. Мне нужно было попасть в квартиру, когда Виктора не будет дома. Ключи у меня остались — он так и не удосужился сменить замки.
— Он сейчас с этой… Анжелой живет? — спросила Лена, когда мы обсуждали детали.
— Не знаю. Наверное, — я пожала плечами. — Мне плевать.
— Врешь, — усмехнулась подруга. — Но это неважно. Важно, что нам нужно знать его расписание.
Тут помогла сама Тамара Петровна. Она регулярно созванивалась с сыночком и громко, чтобы я слышала, обсуждала его успехи.
— Да, Витенька, конечно! Мы с Олежкой так рады, что ты летишь в Дубай! Целая неделя? Ох, как интересно!
Бинго.
В день отъезда Виктора я взяла отгул на работе. Дождалась, пока все уйдут из квартиры свекрови, и отправилась… домой.
Странное чувство — открывать дверь собственной квартиры, как вор.
Внутри всё изменилось. Новая мебель, новые шторы. На журнальном столике — фотография Виктора с высокой блондинкой. Анжела, значит. Ну да, модельная внешность. Длинные ноги, кукольное лицо.
Я отвернулась и направилась прямиком к шкафу в спальне. Там, в дальнем углу, хранилась коробка с документами. Виктор всегда был равнодушен к бумажкам — это я занималась всей документацией.
Коробка оказалась на месте. Я быстро нашла то, что искала: договор дарения от бабушки, выписки со счета, документы на квартиру. Сфотографировала всё на телефон, а оригиналы сложила в сумку.
Уже собираясь уходить, я заметила на прикроватной тумбочке Виктора планшет. Пароль я знала — день нашей свадьбы. Иронично, что он его не сменил.
В планшете обнаружилась переписка с каким-то Михаилом. Деловые вопросы, суммы, договоренности… и ни слова в рабочей почте компании. Частная переписка. Я сделала скриншоты всего, что показалось важным.
А потом, повинуясь внезапному порыву, зашла в фотогалерею. И замерла.
Виктор и Анжела. Фото из ресторанов, отелей, курортов. Судя по датам, их роман начался больше года назад. Когда он еще клялся мне в любви. Когда мы еще планировали завести ребенка.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Но вместо слез пришла холодная ярость. Я сделала еще несколько скриншотов и вышла из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.
— Это просто золотая жила! — воскликнула Лена, просматривая материалы. — Смотри, вот здесь он обсуждает с этим Михаилом какие-то «серые» схемы. А вот тут — прямым текстом говорит о неучтенных доходах. И судя по суммам… — она присвистнула, — твой бывший очень неплохо зарабатывает. Гораздо больше, чем официально.
— И что теперь?
— Теперь, — Лена улыбнулась так, что мне стало почти жаль Виктора, — мы готовим иск. О признании квартиры твоей собственностью, как приобретенной на добрачные средства. И о справедливом разделе имущества с учетом ВСЕХ доходов супруга.
— А если он будет всё отрицать?
— Пусть попробует, — Лена пожала плечами. — У нас есть доказательства. И еще кое-что.
— Что?
— Налоговая очень интересуется гражданами, скрывающими доходы. Особенно в таких размерах. Если твой муж не захочет договариваться по-хорошему… — она многозначительно подняла бровь.
Через неделю Виктор получил повестку в суд. А еще — копию искового заявления с приложенными материалами.
Он позвонил мне в тот же вечер.
— Ты что творишь?! — заорал он вместо приветствия. — Ты понимаешь, что я тебя уничтожу?!
— Здравствуй, Витя, — спокойно ответила я. — Давно не слышались.
— Какого черта ты копалась в моих вещах?! Это частная информация! Ты не имела права!
— А ты имел право изменять мне год? Имел право выгнать меня из квартиры, купленной на мои деньги? Имел право обсуждать с братцем, как вы ее продадите?
В трубке повисла тишина.
— Откуда ты…
— Неважно. Важно то, что я больше не та наивная дурочка, которую ты знал. Я подаю на развод и раздел имущества. И либо мы договоримся по-хорошему, либо…
— Либо что? — прошипел он.
— Либо о твоих «серых» схемах узнает не только суд, но и налоговая. И твоя международная компания. Интересно, что скажет начальство, узнав, как ты проворачиваешь дела с этим Михаилом?
— Ты блефуешь, — неуверенно произнес он.
— Проверь, — я улыбнулась в трубку. — Материалы уже у моего адвоката. Если со мной что-то случится, они автоматически уйдут куда следует.
В суде Виктор выглядел бледным и дерганым. Его адвокат — холеный мужчина в дорогом костюме — снисходительно улыбался, глядя на меня и Лену.
Улыбка погасла, когда Лена представила доказательства того, что квартира была приобретена на мои добрачные средства. А когда она заговорила о скрытых доходах, лицо Виктора стало серым.
— Ваша честь, — вмешался его адвокат, — эти материалы получены незаконным путем! Моя сторона настаивает на их исключении из дела!
— Незаконным? — переспросила Лена. — Моя доверительница имела полное право находиться в квартире, где она прописана.
И пользоваться планшетом, приобретенным в браке на общие средства. Что касается содержания переписки… — она сделала паузу, — мы готовы передать эти материалы в налоговую инспекцию для проверки законности доходов гражданина Соколова.
В коридоре суда, во время перерыва, Виктор подлетел ко мне.
— Ты не можешь так поступить со мной! — прошипел он, сжимая кулаки. — Это подло!
Я посмотрела на него — действительно посмотрела — впервые за долгое время.
И не увидела того мужчину, которого любила. Передо мной стоял испуганный, мелочный человек, готовый предать ради собственной выгоды.
— Я не из робкого десятка, дорогой, — тихо сказала я. — И моя месть только начинается. Хотя… — я улыбнулась, — это не месть. Это справедливость.
В тот день суд постановил, что квартира является моей собственностью, как приобретенная на добрачные средства.
Кроме того, Виктор должен был выплатить мне крупную компенсацию — с учетом всех его доходов за последние годы.
Когда я въезжала обратно в свою квартиру, на душе было удивительно легко. Я сменила замки, выбросила все вещи Виктора и его Анжелы, перекрасила стены.
Тамара Петровна позвонила мне через неделю.
— Ты довольна? — спросила она с ненавистью в голосе. — Разрушила карьеру моего сына! Он потерял работу из-за тебя!
— Нет, Тамара Петровна, — спокойно ответила я. — Он потерял работу из-за своей нечестности. И жену — из-за своего предательства. Передавайте привет Олегу. Скажите, что квартиру продавать не планирую.
Я повесила трубку и подошла к окну. Внизу кипела жизнь — люди спешили по своим делам, не подозревая о драмах, разворачивающихся за стенами домов.
Телефон снова зазвонил. На этот раз — Лена.
— Ну что, как устроилась? — спросила она.
— Отлично. Знаешь, я тут подумала… может, вернуться в аспирантуру? Всегда хотела заниматься наукой.
— Почему бы и нет? — рассмеялась Лена. — Теперь ты можешь делать всё, что захочешь.
Я улыбнулась, глядя на закат. Иногда потеря действительно может стать началом. Началом новой, более сильной версии себя.
А что до Виктора… Что ж, говорят, Анжела бросила его, как только он потерял работу и статус. Видимо, она тоже «выросла» и нашла кого-то, кто лучше ее «понимает».
Жизнь — забавная штука. И справедливая, если набраться терпения и не бояться бороться за себя.
