— Володя, ты мой пирожок съел? — Галка стояла у открытого холодильника в ночной рубашке, сжимая в руке пустую тарелку.
— Какой пирожок? — муж не поднял глаз от телевизора, где крутили какую-то передачу про рыбалку.
— Который я вчера с капустой пекла! Специально один оставила на завтрак, а его нет!
— Может, сама съела и забыла?
Галина Петровна швырнула тарелку в раковину так, что та звякнула о кран.
— Сама съела! Я уже неделю на диете сижу, каждую крошку считаю, а ты говоришь — сама съела!
— Ну не кричи так, соседи услышат.
— А мне плевать на соседей! — она развернулась к мужу всем корпусом. — Ты что, думаешь, я дура? Три дня подряд еда пропадает! То котлеты, то сырок, теперь пирожок!
Володя наконец-то оторвался от экрана и посмотрел на жену с таким видом, будто она обвинила его в государственной измене.
— Ты что несёшь? Я что, воришка какой? У меня своя еда есть!
— Своя еда! — Галка прошлась по кухне от окна до двери. — Твоя еда в восемь вечера заканчивается, а в двенадцать ночи холодильник как разграбленный!
— Может, кот твой дохлый жрёт?
— Барсик творог и пирожки не ест, между прочим! И вообще, не переводи тему!
Володя тяжело вздохнул и выключил телевизор пультом.
— Слушай, Галь, может, ты на этих диетах того… крышу съехала? Всё время какие-то подозрения, слежка…
— Слежка? — Галина Петровна остановилась как вкопанная. — Это я слежу? Я просто хочу понять, куда девается еда в моём же доме!
— В нашем доме.
— В нашем! Тем более! Если ты жрёшь по ночам, так и скажи честно!
— Да не жру я ничего! — Володя поднялся с дивана и направился к двери. — Вот допросила до белого каления. Пойду спать.
— Стой! — Галка схватила его за рукав пижамы. — Не смей от меня уходить! Мы разговор не закончили!
— Какой разговор? Ты меня в воровстве обвиняешь!
— А ты объясни тогда, куда девается еда!
— Может, домовой ест! — рявкнул Володя и выдернул рукав. — Или соседи через стену дырку просверлили!
Он ушёл в спальню и хлопнул дверью так, что задрожали стёкла в серванте.
Галина Петровна осталась стоять посреди кухни, сжав кулаки. Глаза её блестели от невысказанных слёз, но она их сдержала. Подошла к холодильнику, открыла, посмотрела на полупустые полки.
— Домовой… — пробормотала она. — Ещё и издевается.
Она заглянула в морозилку — там тоже было подозрительно пусто. Ещё вчера лежали пельмени, которые она купила про запас. Пачка была вскрыта, и половины не хватало.
— Вот же… — Галка закрыла холодильник и прислонилась к нему спиной.
За окном светил фонарь, бросая жёлтые полосы на кухонный стол. На подоконнике дремал Барсик, изредка подёргивая ухом. Всё в доме было тихо и мирно, но в душе у Галины Петровны бушевала настоящая буря.
Она посмотрела на весы в углу. Уже две недели стрелка стояла на одной и той же отметке, хотя она честно считала калории и даже записывала всё в блокнотик. А тут ещё эти исчезновения…
— Если он и правда жрёт по ночам, — прошептала она, — то я его поймаю.
На следующее утро Галина Петровна проснулась раньше мужа и первым делом прошла на кухню. Открыла холодильник — йогурт, который она приберегала на обед, исчез.
— Во даёт! — прошипела она, разглядывая пустую полку.
Володя появился на кухне через полчаса, растрёпанный и сонный.
— Доброе утро, — буркнул он, направляясь к чайнику.
— Доброе… — Галка повернулась к нему с йогуртом в руке. — Объясни мне, милый, как это вышло, что йогурт сам себя съел?
— Какой йогурт?
— Тот, что я вчера купила! Персиковый! Дорогой, между прочим!
Володя налил себе чай и уставился в окно.
— Может, протёк?
— Протёк? — Галка подняла голос. — Йогурт протёк? Во, блин, объяснение! А может, он ещё и испарился?
— Галь, не начинай с утра…
— А когда мне начинать? Вечером ты от разговора сбегаешь, ночью спишь как убитый!
Володя отхлебнул чай и посмотрел на жену внимательно. В её глазах читалось что-то новое — не просто раздражение, а какая-то решимость.
— Слушай, а зачем тебе эта диета? — спросил он неожиданно мягко. — Ты и так хорошая.
Галина Петровна опустила йогурт на стол. Вопрос застал её врасплох.
— Зачем? — она села напротив мужа. — А затем, что мне сорок семь лет, и я хочу нравиться своему мужу. Хочу, чтобы он на меня смотрел не как на кухонную утварь.
— Да я на тебя смотрю…
— Смотришь! — перебила его Галка. — Как на мебель смотришь! Когда мы последний раз в театр ходили? Или в кафе?
— Деньги нужны на дачу…
— Всегда у нас деньги на дачу нужны! — она хлопнула ладонью по столу. — А на жену денег не нужно!
Володя замолчал, крутя в руках чашку. Галина Петровна видела, что слова попали в цель.
— Я же не прошу шубу норковую, — продолжила она тише. — Я просто хочу чувствовать себя женщиной, а не поварёшкой.
— Ты у меня самая красивая поварёшка, — попытался пошутить Володя.
— Очень смешно! — но уголки губ у Галки дрогнули. — Вот именно поэтому я и худею. Может, тогда муж заметит, что у него жена есть.
Володя встал и подошёл к ней. Обнял за плечи неловко, по-медвежьи.
— Галька, ну что ты… Я тебя люблю и такой.
— Тогда объясни, куда девается еда, — не растаяла она. — И не ври мне больше.
Он отпустил её и отошёл к окну.
— Не знаю, Галь. Честное слово, не знаю.
Но что-то в его голосе было не то. Какая-то неуверенность, которую Галина Петровна за двадцать пять лет замужества научилась улавливать безошибочно.
Следующие три дня Галина Петровна вела настоящее расследование. Она стала помечать еду в холодильнике — незаметными царапинками на упаковках, запоминала точное расположение продуктов.
— Володя, а ты случайно сосиски не ел? — спросила она в четверг за ужином.
— Какие сосиски?
— Которые в пакете лежали. Их было шесть, а стало четыре.
— Может, не досчиталась?
— Я математик по образованию, между прочим! — Галка ткнула вилкой в картошку. — До шести досчитать могу!
Володя нервно покашлял и потянулся за хлебом. Галина Петровна заметила, как дрогнула его рука.
— А вчера кусок сыра пропал, — продолжила она, не отводя взгляда. — Граммов двести точно.
— Может, мыши завелись?
— Мыши сыр в холодильнике едят? Талантливые у нас мыши!
После ужина Володя ушёл к соседу Петровичу «по мужским делам», а Галина Петровна села составлять план. Взяла тетрадку, в которой раньше записывала рецепты, и начала планировать операцию «Поймать домового».
— Если он жрёт по ночам, — рассуждала она вслух, — значит, встаёт после того, как я засну. Надо притвориться спящей и подождать.
Она приготовила «приманку» — положила в холодильник на видное место пирожное, которое купила по дороге домой. Красивое, с кремом и вишенкой сверху.
Легла спать в половине одиннадцатого, но сон только изображала. Лежала, прислушиваясь к каждому шороху. Володя ворочался рядом, посапывал, один раз что-то пробормотал во сне.
В половине первого он встал.
— Куда? — сонно спросила Галка.
— В туалет, — буркнул он.
Но шагов в сторону туалета она не услышала. Вместо этого послышалось осторожное поскрипывание половиц в направлении кухни.
Сердце у Галины Петровны забилось так громко, что она боялась — муж услышит. Она выждала минуту и тихонько поднялась с кровати.
Босиком, стараясь не дышать, прокралась к кухне. Дверь была приоткрыта, и в щели виднелся слабый свет холодильника.
Володя стоял спиной к двери в одних трусах и майке, жевал что-то, разглядывая содержимое холодильника. Рядом с ним на столе лежала обёртка от пирожного.
— Вот ты где, домовой! — Галка распахнула дверь и включила свет.
Володя подпрыгнул так, что чуть не ударился головой о морозилку. В руке у него был кусок колбасы.
— Галь! Ты чего не спишь?
— А ты чего не спишь? — она подошла к столу и подняла обёртку. — Скажи мне теперь, что это мыши съели!
— Я… я проголодался.
— Проголодался! — Галка размахивала обёрткой как знаменем. — За ужином три тарелки борща схомячил, а теперь проголодался!
— Галь, ну не кричи…
— Не кричи! А ты две недели мне мозги компостировал! Домовые, мыши, я сама съела и забыла!
Володя закрыл холодильник и виновато опустил голову.
— Я не хотел…
— Не хотел! А йогурты мои кто лопал? И сосиски? И пельмени? Небось тоже не хотел!
— Галька, я объясню…
— Объясняй! — она села на табуретку, скрестив руки. — Очень интересно послушать!
Володя стоял у холодильника, переминаясь с ноги на ногу, и жевал кусок колбасы. Галина Петровна смотрела на него, ожидая объяснений.
— Ну? — она постучала пальцами по столу. — Я жду!
— Галь, это не то, что ты думаешь…
— А что я думаю? Я думаю, что мой муж меня обманывает! Две недели врёт мне в глаза!
Володя проглотил колбасу и тяжело вздохнул.
— Я не могу спать голодный.
— Голодный? — Галка вскочила с табуретки. — Ты что, издеваешься? За ужином полкастрюли съел!
— Не полкастрюли…
— Полкастрюли! Я видела! А потом ещё хлеба с маслом навернул!
— Галька, ты не поймёшь…
— Не пойму? — она подошла к нему вплотную. — А ты попробуй объяснить! Может, дойдёт до моих куриных мозгов!
Володя отвернулся к окну. За стеклом мерцали огни соседних домов, где люди спокойно спали в своих кроватях, не устраивая ночных разборок.
— Когда я лежу в кровати, — начал он тихо, — у меня в голове всякая фигня крутится. Работа, деньги, что завтра делать… А когда поем, становится легче.
— И что? Все так едят когда нервничают!
— Нет, не так! — он резко повернулся к ней. — Не просто поем! Я схожу с ума, если не поем! Понимаешь? Лежу и думаю только о еде!
Галина Петровна растерянно моргнула.
— Володя, о чём ты?
— О том, что я псих, наверное! — он провёл рукой по лицу. — Знаешь, сколько раз я себе обещал не вставать ночью? Сто раз! Лежу, говорю себе — не встанешь, не пойдёшь на кухню. А потом встаю как зомби и иду жрать!
— Но почему ты мне не сказал?
— А что сказать? — Володя сел на табуретку напротив неё. — Что твой муж — обжора безвольный? Что я не могу с собой справиться?
Галина Петровна вдруг увидела мужа совсем другими глазами. Не как врага, который крадёт её еду, а как человека, который страдает.
— Вова… — она села рядом с ним. — А давно это у тебя?
— Да лет пять уже. Может, больше. Раньше ты не замечала, потому что не худела. Я думал, ты не обращаешь внимания.
— Не обращаю внимания! — она покачала головой. — Я же твоя жена!
— Вот именно поэтому и боялся сказать, — он посмотрел ей в глаза. — Думал, ты меня осудишь. Скажешь, что я слабак.
— Слабак… — Галка потянулась к нему и взяла за руку. — Дурачок ты мой. Думаешь, я тебя из-за этого разлюблю?
— А я не знаю! — в голосе Володи прозвучало что-то детское, беззащитное. — Ты вон диету держишь, себя контролируешь, а я как свинья жру по ночам!
— Не как свинья! — Галина Петровна сжала его руку сильнее. — И потом, я диету держу не потому, что у меня железная воля! А потому что боюсь, что ты меня разлюбишь, если я ещё больше растолстею!
Володя уставился на неё как на привидение.
— Что?
— Правда! — она вдруг засмеялась сквозь наворачивающиеся слёзы. — Мы оба дураки! Ты боишься, что я тебя осужу, я боюсь, что ты меня разлюбишь!
— Галька… — Володя обнял её неловко, прямо на кухне, пахнущей борщом и стиральным порошком. — Я тебя люблю и толстую, и тонкую.
— А я тебя люблю и с ночными набегами на холодильник, — всхлипнула она ему в плечо.
Они сидели, обнявшись, посреди ночной кухни, и оба чувствовали, как что-то важное между ними изменилось. Как будто стена, которую они долго строили из недосказанности и страхов, вдруг рухнула.
— Знаешь что, — сказала Галина Петровна, отстранившись и вытирая глаза. — Завтра схожу к врачу, узнаю, может, тебе что-то попить надо от нервов.
— А ты от диеты откажешься?
— Не откажусь, — она улыбнулась. — Но буду худеть для себя, а не из страха тебя потерять.
Володя кивнул и посмотрел на холодильник.
— А сейчас что делать? Я всё-таки голодный.
— А сейчас, — Галина Петровна встала и распахнула холодильник, — мы вдвоём съедим всё, что там есть. И плевать на диету!
Они устроились за кухонным столом как заговорщики. Галина Петровна выставила на стол всё, что нашла в холодильнике: остатки борща, колбасу, сыр, маринованные огурчики, даже вчерашние котлеты.
— Ешь, ешь, — подталкивала она мужа. — Раз уж начали грешить, так до конца!
— А ты?
— А я с тобой! — она отрезала себе кусок хлеба и намазала маслом. — Одна диета на двоих — это не диета, а издевательство!
Володя осторожно попробовал борщ.
— Вкусный, — сказал он. — А знаешь, днём он не такой вкусный.
— Это потому что ночью всё вкуснее, — согласилась Галка. — Помнишь, в детстве тайком конфеты ели? Слаще казались!
— Ага! — Володя оживился. — А мы с Петровичем в пионерлагере тушёнку воровали из кладовки!
— Во, разбойники! — засмеялась жена. — А я у бабушки варенье банками поедала!
Они ели и болтали, как давно не болтали. О детстве, о том, как познакомились, о всякой ерунде. Холодильник гудел в углу, Барсик спал на подоконнике, а за окном медленно светало.
— Знаешь, — сказал Володя, доедая последнюю котлету, — а мне сейчас не хочется больше есть.
— И мне не хочется! — удивилась Галка. — Обычно после такого обжорства ещё хлебушка хочется!
— Может, потому что не тайком?
— Точно! — она хлопнула в ладоши. — Не тайком не так вкусно!
Неделю спустя Галина Петровна заметила, что Володя перестал вставать по ночам. Она специально прислушивалась, но он спал крепко, даже похрапывал слегка.
— Вова, — спросила она как-то утром, — а тебе ночью есть не хочется?
— Нет, — он удивился сам себе. — Представляешь, не хочется! Лежу, думаю — может, встать, пожевать что-нибудь? А потом думаю — да ладно, утром поем.
— Может, потому что я теперь знаю?
— Может быть, — он обнял её за талию. — А ты похудела?
— На два кило! — гордо сообщила Галка. — Честно похудела, без обмана!
— А я набрал, — признался Володя. — Кило точно.
— И что?
— А ничего! — он поцеловал её в макушку. — Будем толстеть вместе!
— Дурачок! — она повернулась к нему лицом. — Будем вместе худеть! Я тебе диетические котлетки делать буду!
— Только не очень диетические, — попросил он. — А то невкусно!
Галина Петровна открыла холодильник и достала йогурт — тот самый, персиковый, который так любила.
— На, ешь, — протянула она мужу.
— А ты?
— А я куплю себе другой. Зато буду знать, что ты не ночью втихаря ешь, а честно, при мне!
Володя взял йогурт и ложку.
— Знаешь, Галь, а может, нам каждый вечер так ужинать? Не спеша, разговаривать?
— Давай! — она села рядом с ним. — Только сначала телевизор выключать будем!
— Договорились, — кивнул Володя и протянул ей ложку йогурта. — Будешь?
— Буду, — улыбнулась Галина Петровна. — Мы же теперь всё вместе едим!
