– Верочка, открывай скорее! У меня руки совсем отваливаются, – раздался женский голос из-за двери сразу вслед за торопливым звонком.
Вера недоуменно посмотрела на мужа. Тот застыл с чашкой кофе на полпути ко рту.
– Мама? – одними губами произнёс он.
Не дождавшись ответа, голос за дверью продолжил:
– Савелий! Ты что, не слышишь, как мать убивается с чемоданами на площадке?
Вера распахнула дверь. На пороге стояла Людмила Никитична – собственной персоной, с двумя огромными чемоданами.
– Ну наконец-то! – свекровь решительно шагнула в прихожую. – А то я думала, придётся ночевать на лестнице.
– Людмила Никитична… Вы… – Вера растерянно переводила взгляд с чемоданов на свекровь и обратно.
– Да что ты так удивляешься? Мы теперь одна семья и будем жить вместе! – свекровь произнесла это тоном, не терпящим возражений.
Вера почувствовала, как у неё слабеют колени. В голове билась одна мысль: что происходит?
– Мам, а может… – начал было Савелий, но мать перебила его:
– Сынок, ты же сам говорил – как только купишь квартиру, сразу заберёшь меня! Вот я и приехала.
Вера медленно повернулась к мужу. Тот побледнел и отвёл глаза.
Четырехкомнатную квартиру в центре Вера купила три года назад. Когда умерла бабушка, оставив внучке приличную сумму, Вера, не раздумывая, взяла свои накопления, добавила наследство и материнский капитал – и вот она, её крепость. По комнате досталось детям, большую спальню Вера забрала себе: в углу удалось создать что-то вроде рабочего кабинета: удобный стол, кресло, лампы. Теперь она тут рисовала эскизы для будущих украшений. Затем она воплощала эти идеи в своей мастерской – Вера была талантливым ювелиром. Её работы пользовались спросом.
С Савелием она познакомилась в фитнес-клубе, куда записалась за компанию с подругой. Высокий, подтянутый фитнес-инструктор сразу обратил на неё внимание. Сначала были долгие разговоры после тренировок, потом – прогулки с детьми, походы в кино. Он оказался внимательным и заботливым. Филипп быстро нашёл с ним общий язык – вместе они собирали сложные модели космических кораблей. Софья поначалу держалась настороженно, но когда Савелий помог ей сделать проект для школы, окончательно оттаяла.
Свадьбу сыграли через полгода – тихо, по-домашнему. Людмила Никитична на торжество не приехала, сославшись на проблемы с давлением. Вера до сегодняшнего дня никогда не видела свекровь вживую – только пару раз общались по видеосвязи. Будущая невестка не особо расстроилась – свекровь показалась ей излишне властной. Да и Савелий никогда не заговаривал о матери и её возможном переезде.
И вот теперь эта женщина стояла на пороге их квартиры. С чемоданами. Без предупреждения. И почему-то считала, что имеет полное право здесь жить.
Людмила Никитична деловито осматривалась, прикидывая, куда пристроить остальные вещи. Её цепкий взгляд хозяйки придирчиво скользил по стенам, мебели, углам, отмечая каждую мелочь:
– Надо будет шкаф побольше, этот явно маловат. Сава говорил, что собирается в прихожей ремонт делать, вот и займёмся!
Вера смотрела на происходящее, не веря своим глазам. В голове никак не укладывалось – как можно вот так запросто заявиться в чужой дом?
– Мам, может чаю? – Савелий явно пытался выиграть время. Его голос звучал неестественно высоко, почти фальцетом.
– Да-да, конечно. Покажи пока, где тут у вас что. Надо же знать, с чем работать будем. – Людмила Никитична, разувшись, решительно двинулась вглубь квартиры. Её тяжёлые духи, сладкие и удушающие, заполнили пространство. – О, просторно как! Молодец, сынок, хорошую квартиру выбрал.
Из комнаты выглянул Филипп, привлечённый незнакомым голосом. За его спиной маячила любопытная Софья, теребившая кончик косы – верный признак того, что девочка нервничает.
– А вы кто? – в голосе двенадцатилетнего мальчика явно слышалось беспокойство. Он переводил настороженный взгляд с незнакомой женщины на мать, пытаясь понять происходящее.
– Ну как кто?! – Людмила Никитична расплылась в улыбке, от которой у Веры свело скулы. – Бабушка теперь с вами будет жить.
– Мам… – снова подал голос Савелий. В тусклом свете прихожей его лицо казалось серым, будто вылепленным из пластилина. – Ты торопишь события!
– Да что я тороплю? – удивилась она. – Мы же договаривались. Квартиру вот ты купил…
– Купил? – Филипп нахмурился, сдвинув брови точь-в-точь как мать в минуты раздражения. – Дядь Сав, ты что, правда купил нашу квартиру? Это как?..
– Так, дети, марш к себе! – Вера наконец обрела дар речи. Голос звучал хрипло, будто она не говорила несколько дней. – Нам предстоит серьёзный разговор.
Она видела, как побелели костяшки пальцев Савелия, стиснувших спинку стула, как дрожат его руки, как он избегает встречаться с ней глазами. От его растерянности и страха в квартире стало ещё более душно.
– Почему это к себе? – возмутилась Людмила Никитична, снимая тяжёлое пальто с блестящими пуговицами. – Пусть посидят с бабушкой, познакомимся поближе. Я же столько всего привезла! – она принялась расстёгивать молнию на огромной сумке. – Вот, смотрите…
– Людмила Никитична, – Вера чувствовала, как внутри закипает гнев. Волна жара поднималась от живота к горлу, заставляя задыхаться. – Нам действительно нужно серьёзно поговорить. Прямо сейчас.
– О чём тут говорить? – свекровь бодро направилась на кухню. – Где у вас чайник-то? Квартира просторная, места всем хватит…
В повисшей тишине было слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Софья тихонько дёрнула брата за рукав:
– Филь, что происходит? Почему мама такая злая?
– Мам, это же наша квартира, – Филипп внимательно следил за происходящим. – Мы в ней уже три года живём. Как дядя Сава мог её купить?
На кухне хлопнула дверца шкафа – Людмила Никитична уже вовсю осваивала территорию, которую теперь считала своей.
– Дети, немедленно к себе в комнату, – Вера старалась говорить спокойно, хотя спокойствия не осталось и в помине.
– Но мам…
– Филипп. В комнату. Оба. И дверь закройте.
Дети нехотя удалились. В наступившей тишине было слышно, как Людмила Никитична гремит посудой на кухне, методично обследуя шкафчики.
– А у вас тут неплохо устроено, – донёсся её голос. – Сава, сынок, надо будет полки другие повесить, эти какие-то маленькие…
– Людмила Никитична, – Вера шагнула на кухню, – немедленно прекратите рыться в моих шкафах.
– В твоих? – свекровь медленно развернулась от открытой дверцы. – Это как понимать – в твоих?
– Именно так и понимать. Это моя квартира.
– Что значит – твоя? – Людмила Никитична нахмурилась. – Сава, объясни жене, кто здесь хозяин!
Савелий привалился к дверному косяку, бледный как мел. По его виску медленно стекала капля пота.
– Савелий, – Вера чувствовала, как в груди закипает ярость, – объясни своей матери, чья это квартира.
– Да что тут объяснять? – свекровь взмахнула полотенцем. – Сын два года копил, ипотеку взял, всё как положено!
– Мам… – голос Савелия был едва слышен.
– Что «мам»? Ты же сам говорил – банк одобрил, первый взнос внёс! Я всем рассказывала – мой Сава квартиру купил!
– Эту квартиру я купила три года назад. До знакомства с вашим сыном. На материнский капитал и наследство от бабушки.
– Не может быть! – Людмила Никитична схватилась за сердце. – Сава, так куда же делись все твои деньги? Ты же копил! Она тебя заставляет на своих детей всё тратить? Поэтому ты не смог квартиру купить?
– Мам… – Савелий окончательно сник. – Я врал. Не было никаких накоплений. Ничего не было.
В кухне повисла звенящая тишина.
– То есть… как это – врал? – Людмила Никитична опустилась на табурет. – А все эти разговоры про то, как ты по частям долг закрываешь?
– Я не хотел! – Савелий вскинул голову. – Я просто не мог сказать правду. Мам, ты же постоянно спрашивала – когда квартира, когда семья? Все мои друзья давно купили жильё, у всех дети… А я что? Тренер в фитнес-клубе, снимаю комнату…
– Но зачем? – в голосе свекрови зазвенели слёзы. – Зачем было врать матери?
Савелий молчал.
– И что теперь? – Людмила Никитична обвела кухню потерянным взглядом. Она словно постарела за эти несколько минут. – Что мне людям говорить? Как в глаза смотреть?
– Мама? – на кухню заглянул Филипп. – У вас всё в порядке?
Было видно, парнишка готов, если надо, защищать маму.
– Пожалуйста, останьтесь в комнате, – твёрдо сказала Вера. – Мы скоро закончим.
Хлопнула дверь. Вера сглотнула подступивший к горлу комок:
– А теперь вы оба уходите, – Вера медленно обвела взглядом кухню, задержавшись на разбросанных по столу салфетках, открытых дверцах шкафов.
– Куда это – уходите? – Людмила Никитична резко развернулась, едва не смахнув чашку со стола. В её голосе звучало неприкрытое возмущение. – А как же…
– Вон из моего дома, – Вера чеканила каждое слово. – Оба. Немедленно.
– Вера, – Савелий оторвался от косяка, шагнул к ней, протягивая руку. Его пальцы дрожали. – Давай поговорим…
Она отшатнулась, избегая прикосновения:
– О чём? О том, как ты врал? – её голос становился всё громче. – Как выдавал мою квартиру за свою? Как планировал поселить здесь мать?
– Я просто не знал, как сказать правду… – он беспомощно развёл руками, на секунду став похожим на нашкодившего подростка.
– Это уже неважно. – Вера прислонилась к холодильнику, чувствуя, как навалилась страшная усталость. За последние полчаса она словно прожила несколько дней. – Уходите. Оба. Прямо сейчас.
Людмила Никитична поднялась, одёрнула кофту:
– Я такого позора за всю жизнь не видела. У всех дети как дети, один ты… – она махнула рукой. – Пойдём, найдём гостиницу. А завтра я уеду.
Савелий поплёлся в прихожую. Вера смотрела, как он путается в рукавах куртки, как роняет ключи, как оглядывает квартиру – теперь уже чужую.
Лязгнул замок. Стук шагов по лестнице затих.
Из детской донеслись приглушённые голоса – Филипп что-то негромко объяснял сестре. Вера на секунду прислонилась лбом к холодному стеклу. Ей предстоял очень непростой разговор с детьми.
За окном кружился редкий снег.
– Мам, можно к тебе? – Филипп приоткрыл дверь кухни.
Вера кивнула. Она уже взяла себя в руки и была готова к разговору. Филипп вошёл, за ним проскользнула Софья. Девочка выглядела растерянной.
– Дядя Сава больше не будет с нами жить? – Филипп старался говорить спокойно, но голос всё равно дрожал.
– Нет.
– Из-за квартиры? – Софья присела на краешек табурета. – Мы слышали… немного.
– Не только из-за квартиры, – Вера помолчала, подбирая слова. – Понимаете, когда люди живут вместе, они должны доверять друг другу. А Савелий… он обманывал. И меня, и свою маму.
– А нас? – тихо спросила Софья.
– Нет, солнышко. Вас он не обманывал. Просто… – Вера вздохнула. – Иногда взрослые совершают ошибки. Большие ошибки. И приходится принимать сложные решения.
– Я знал, что что-то не так, – Филипп присел рядом с сестрой. – Когда эта женщина начала говорить про квартиру… Мы же давно тут жили.
– Да, милый. Это наша квартира. Наш дом.
– А почему она думала, что квартира Савелия?
– Потому что он ей так сказал. Наврал, что купил квартиру. А она поверила.
– Но зачем? – недоумевала Софья.
– Знаете, иногда людям стыдно признаться, что у них что-то не получается. Что они чего-то не могут. И тогда они начинают… придумывать. Врать.
– Как Димка из моего класса? – оживился Филипп. – Он всем рассказывал, что у него есть новый телефон, а сам старый в чехол спрятал.
– Да, что-то вроде того. Только врать… нельзя. Особенно близким людям.
В кухне повисла тишина. За окном продолжал кружиться снег, в батарее что-то тихонько позвякивало.
– Мам, – Софья подняла глаза, – а тебе грустно?
Вера обняла дочь:
– Немного. Но это пройдёт. У меня же есть вы, правда?
– И квартира наша, – серьёзно добавил Филипп. – И никто её не отберёт.
– Верно, – Вера через силу улыбнулась. – А теперь марш спать. Завтра в школу.
Проводив детей, она вернулась на кухню. В распахнутом шкафчике всё ещё царил беспорядок, устроенный Людмилой Никитичной. На столе стояла забытая чашка с недопитым чаем.
Вера механически принялась наводить порядок, расставляя всё по своим местам. Внутри было пусто. Она не чувствовала ни злости, ни обиды – только усталость и какое-то странное облегчение. Словно со звуком захлопнувшейся двери закончилась не только эта история, но и что-то большее. Что-то важное.
В прихожей зазвонил телефон – наверное, Савелий. Вера не стала снимать трубку. Всё уже было сказано.
За окном по-прежнему падал снег, укрывая город мягким белым одеялом. Завтра будет новый день.
