никита— Сколько можно отдавать деньги твоей маме и сестре? У нас своя семья, своя дочка! — Нина сидела на краю дивана, прижимая к себе маленькую Машу, которая недовольно хныкала, чувствуя напряжение матери.
Гоша медленно поднял глаза от телефона и вздохнул:
— Опять ты за старое? Мы это уже обсуждали. Я не могу бросить маму с Любкой. Им и так тяжело.
— А нам легко? — Нина кивнула на стопку неоплаченных счетов на столе. — Мы экономим на всем, а ты каждую неделю несешь им деньги. Любка твоя уже взрослая! Пусть подрабатывает!
— Она учится! — Гоша повысил голос, отчего малышка испуганно прижалась к матери.
— На заочном! У нее полно времени! — парировала Нина, поглаживая дочку по спине.
Три года назад, когда они поженились, эта квартира казалась Нине настоящим семейным гнездышком. Она была уверена, что они с Гошей построят здесь свое счастье. Тогда его забота о матери и сестре казалась ей проявлением ответственности. Нина даже восхищалась тем, как он поддерживает свою семью. «Такой мужчина и для нас будет опорой», — думала она.
Ирина Павловна тогда улыбалась ей так тепло, называла доченькой и восхищалась ее карьерой. А Любочка, младшая сестра Гоши, казалась милой девушкой, которая станет ей подругой.
Все изменилось после рождения Маши. Нина ушла в декрет, и деньги, которые она раньше зарабатывала (а получала она больше мужа), исчезли из семейного бюджета. Оставались два удаленных клиента, но этого было катастрофически мало.
— А нам не нужно новые вещи покупать? — Нина кивнула на растянутую футболку Гоши. — Малышка растет, ей нужны игрушки, одежда, питание.
— А куда тебе наряжаться? — бросил Гоша с усмешкой. — Сидишь дома все время.
Эти слова задели за живое. Нина вспомнила, как еще год назад она была уважаемым специалистом, проводила презентации, встречалась с клиентами. А теперь для мужа она превратилась в домохозяйку, которой незачем хорошо выглядеть.
— Я сижу дома, потому что у нас ребенок! Наш общий ребенок, если ты забыл, — Нина старалась говорить тише, чтобы не пугать дочку.
— Начинается… — Гоша поднялся и направился к входной двери. — Поеду к маме. У нее хотя бы голова не болит от твоих разговоров.
Дверь захлопнулась, и в квартире воцарилась тишина, нарушаемая только тихим сопением малышки, которая наконец успокоилась и задремала на руках у матери.
«Так больше продолжаться не может», — подумала Нина, аккуратно укладывая дочку в кроватку.
***
Утро принесло решение. Нина собрала вещи, упаковала детские игрушки и позвонила родителям.
— Мама, я приеду с Машенькой на лето. Хочу, чтобы она побыла на свежем воздухе.
За завтраком она сообщила Гоше о своем решении:
— Мы с Машей поедем к моим родителям на дачу. На все лето.
Гоша оторвался от телефона:
— А я?
— А ты будешь приезжать по выходным. Пожить отдельно будет полезно для нас обоих. Подумаем о наших отношениях.
Он пожал плечами с таким видом, будто ему все равно:
— Как хочешь. Может, хоть отдохну от твоих претензий.
Нина промолчала, но внутри все кипело. Она надеялась, что муж начнет отговаривать ее, скажет, что будет скучать, что хочет сохранить семью. Вместо этого — равнодушие.
Через два дня такси увезло Нину с дочкой за город. Родительский дом встретил их запахом сирени и маминым пирогом с яблоками. Отец тут же забрал внучку и понес показывать огород и новую беседку.
— Что случилось, доченька? — мама обняла Нину, когда они остались одни на кухне. — Выглядишь измученной.
Нина расплакалась, рассказывая о бесконечных конфликтах с мужем, о его равнодушии, о том, как устала быть последней в очереди на его заботу.
— Может, это и правильно — взять паузу, — согласилась мама. — Иногда расстояние помогает увидеть истинное положение вещей.
Первые две недели Гоша приезжал исправно. Играл с дочкой, помогал тестю с ремонтом сарая, но с Ниной почти не разговаривал. Когда наступили третьи выходные, он позвонил в пятницу вечером:
— Я не приеду. Приболел немного.
Нина услышала на заднем фоне женский голос и звон посуды.
— Ты дома?
— Да, лежу. Горло болит.
— А кто там с тобой?
Гоша замешкался:
— Телевизор включен.
Интуиция подсказывала Нине, что муж лжет. После звонка она не могла найти себе места.
— Мам, я съезжу домой. Проверю, как там Гоша. Можно Маша с вами останется?
— Конечно, дорогая. Только осторожнее в городе.
***
Открыв дверь своим ключом, Нина замерла на пороге. В ее квартире вместо привычного порядка царил хаос. На кухне суетилась Ирина Павловна, а в гостиной на диване сидела Любовь, листая журнал.
— Что здесь происходит? — Нина едва сдерживала себя, чтобы не закричать.
— Ой! — Ирина Павловна всплеснула половником. — Явилась! А Гоша сказал, ты все лето на даче будешь.
— Это мой дом! Что вы тут делаете?
— Не кричи. Мы тут будем жить, пока наш ремонт не закончится, — спокойно ответила Любовь, не отрываясь от журнала. — Временно.
— Временно? По чьему разрешению?
— Гоша сказал, что можно, — пожала плечами Ирина Павловна. — У нас ремонт в квартире.
Нина прошла в спальню и обнаружила, что шкаф заполнен чужими вещами, а ее одежда сложена в коробки и вынесена на балкон.
— Где Гоша? — она вернулась на кухню, дрожа от гнева.
— У нас в квартире, ремонтирует, — ответила свекровь, помешивая что-то в кастрюле. — Чего приехала? Сидела бы на даче с ребенком.
— Немедленно собирайте вещи и уходите! — Нина почувствовала, как теряет контроль.
— Никуда мы не пойдем! — вмешалась Любовь. — Это и Гошин дом тоже! Он имеет право пригласить свою семью.
— Его семья — это я и наша дочь! И это моя квартира!
— Не кричи на меня! — Ирина Павловна повысила голос. — Мы тут будем жить, пока наш ремонт не закончится. И точка!
Нина достала телефон:
— Сейчас я вызову полицию, и вы уйдете по-хорошему или по-плохому.
Она не блефовала. Номер участкового был у нее в телефоне с тех времен, когда соседи сверху заливали их квартиру. Олег Петрович ответил сразу:
— Буду через двадцать минут. Ничего не трогайте, документы на квартиру приготовьте.
Ирина Павловна в панике позвонила сыну:
— Гоша! Твоя жена полицию вызвала! Приезжай срочно!
Участковый приехал первым. Выслушав обе стороны и проверив документы, он обратился к свекрови:
— Гражданка, вы не имеете права находиться в этой квартире без согласия собственника. Если не уйдете добровольно, вызову наряд.
— Но мой сын живет здесь! — возмутилась Ирина Павловна. — В документах он не прописан, — ответил Олег Петрович. — А разрешение на ваше проживание хозяйка не давала.
В этот момент в квартиру ворвался взъерошенный Гоша:
— Что происходит? Нина, ты с ума сошла?
— Нет, это ты сошел с ума! — она посмотрела на мужа с горечью. — Ты заселил свою мать и сестру в мою квартиру, пока я была с нашим ребенком на даче!
Гоша попытался взять ее за руку:
— Давай поговорим спокойно. У них ремонт, им некуда идти…
— И откуда деньги на ремонт? — прищурилась Нина. — Ты же говорил, что у твоей мамы денег едва хватает на еду.
Гоша отвел глаза:
— Не важно. Временный займ.
— Ты взял кредит? — Нина задохнулась от возмущения. — На наши семейные деньги ремонтируешь мамину квартиру?
— Я сам его выплачу! Тебя это не касается!
— Меня не касается? — Нина повысила голос. — А как же наша дочь? Ты лишаешь своего ребенка, чтобы обустроить мамину квартиру?
— Не нужно расставлять приоритеты другим, — вмешался участковый. — Решайте семейные вопросы потом. Сейчас незаконно проживающие лица должны покинуть квартиру.
— Но нам некуда идти! — заплакала Ирина Павловна. — В нашей квартире голые стены!
— Значит, пойдете к друзьям или снимете жилье, — отрезал участковый. — Собирайте вещи.
Нина повернулась к мужу:
— Ты тоже. Собирай свои вещи и уходи.
— Что? — Гоша опешил. — Ты меня выгоняешь? Я твой муж!
— Муж, который лжет и предает семью, — горько усмехнулась Нина. — Неделю назад ты «заболел», чтобы не приезжать к дочери, а сам ремонтировал мамину квартиру за наши деньги!
— Нина, давай успокоимся…
— Сейчас я спокойна как никогда. У тебя есть выбор: либо ты уходишь сам, либо я пишу заявление в полицию о принудительном выселении.
Пока Ирина Павловна и Любовь нехотя собирали вещи, постоянно что-то роняя и причитая, Гоша пытался уговорить жену:
— Нина, это временно. Как только ремонт закончится, все будет как прежде.
— Ничего не будет как прежде, — твердо ответила она. — Ты предал меня и нашу дочь. Выбрал маму и сестру. Теперь живи с этим выбором.
Когда все трое наконец ушли, Нина закрыла за ними дверь и разрыдалась. Три года брака рухнули в один день. Предательство мужа, его ложь, манипуляции свекрови — все обрушилось на нее разом.
Придя в себя, она обнаружила разгром в квартире. Повсюду лежали чужие вещи, на кухне стояла недоготовленная еда, в ванной — косметика свекрови и Любови. Нина методично собрала все это в пакеты и выставила за дверь.
Потом позвонила знакомому слесарю:
— Нужно срочно сменить замки.
***
Через два дня раздался звонок:
— Нина, это что за шутки? Я не могу попасть домой, ты что, замки поменяла? — голос Гоши звучал возмущенно.
— Это не твой дом, — спокойно ответила она. — И не шутки.
— Я забыл важные документы, мне нужно их забрать!
— Скажи, что именно, я пришлю по почте.
— Нина, так нельзя! Мы же…
— Семья? — перебила она. — Нет, Гоша. Семья — это когда вместе, когда поддерживают друг друга. Ты сделал выбор в пользу мамы и сестры.
— Ты не можешь запретить мне видеться с дочерью!
— Не могу и не собираюсь. График встреч обсудим при разводе.
— При чем тут развод? — испугался Гоша. — Нин, давай все обсудим…
— Поздно обсуждать. Слишком поздно.
Он перезванивал еще несколько раз, пытался уговорить поговорить, но Нина была непреклонна. Годы уступок и компромиссов закончились. Она больше не собиралась мириться с тем, что в приоритете у мужа стоят все, кроме нее и дочери.
Через неделю Нина подала на развод. В заявлении указала, что муж оказывал материальную помощь своим родственникам в ущерб семье, а также взял кредит без ее согласия на ремонт квартиры матери.
На первое заседание Гоша пришел с адвокатом и матерью. Ирина Павловна пыталась кричать на Нину в коридоре суда:
— Ты разрушила семью моего сына! Отняла у него все!
— Мама, тише, — одернул ее Гоша. — Нам это не поможет.
В зале суда их адвокат заявил, что кредит был взят на общие нужды, и Нина должна выплачивать половину.
— Ваша честь, — спокойно возразил адвокат Нины, показывая банковские выписки, — средства от кредита были переведены на счет матери ответчика и использованы для ремонта ее квартиры. Это подтверждается договорами с ремонтной компанией. Моя доверительница не давала согласия на кредит и не пользовалась полученными средствами.
Суд постановил, что кредит не является общим долгом супругов, и обязал Гошу выплачивать алименты на дочь.
После заседания Ирина Павловна кричала на весь коридор:
— Это несправедливо! Мы дойдем до Верховного суда! Ты еще пожалеешь, что связалась с нами!
Нина молча прошла мимо, думая о том, как была слепа все эти годы. Ирина Павловна никогда не была ей второй мамой, она всегда видела в ней лишь кошелек для своей семьи.
***
Прошло полгода. Угрозы свекрови о Верховном суде так и остались угрозами. Гоша выплачивал алименты, но встречаться с дочерью стал все реже — сначала раз в неделю, потом раз в две недели, а теперь звонил только перед перечислением денег.
Нина вернулась на полную ставку, дочка пошла в садик. Жизнь постепенно налаживалась.
Однажды, направляясь на работу, она увидела Любовь, выходящую из торгового центра с пакетами. Сестра Гоши заметно похорошела, оделась модно. Когда их взгляды пересеклись, Любовь на мгновение замерла, а потом быстро ушла, сделав вид, что не узнала Нину.
Через неделю Нина случайно встретила бывшего коллегу Гоши:
— Слышала, он уволился? — спросил Андрей. — Нашел работу в другом городе.
— Нет, — удивилась Нина. — Не слышала.
— Да, два месяца назад перевелся в филиал. Сказал, что мать с сестрой перевозит.
Дома Нина проверила последние платежи алиментов. Они приходили вовремя, но с другого счета, не с того, что раньше. Нина набрала бывшего мужа:
— Гоша, ты уехал из города и не сказал мне? А как же встречи с дочерью?
— Я собирался сказать… — начал оправдываться он. — Просто времени не было. Мама нашла квартиру в Рязани, дешевле, чем здесь, вот мы и переехали.
— А ты не подумал, что у твоей дочери есть отец? Или ты отцом перестал быть, когда в другой город переехал?
— Я буду приезжать, — неуверенно произнес Гоша. — Когда смогу.
— А кредит ты выплатил? — внезапно спросила Нина.
— Почти, — быстро ответил он. — Еще пара месяцев.
— Ясно, — Нина горько усмехнулась. — Прекрасно просто. Вы с мамой сделали ремонт на мои деньги, продали квартиру и уехали. А дочь теперь без отца.
— Нина, ты все не так поняла! Мама не продавала…
— Не лги мне больше, Гоша. Хватит. Передай маме, что она отлично справилась — в ее комплексном плане не хватало только внучки, живущей без отца.
Она положила трубку и подошла к окну. На детской площадке веселилась Маша, ее наблюдали родители Нины, приехавшие в гости.
«Ничего, — подумала Нина, глядя на счастливое лицо дочери. — Мы справимся. У нас есть самое главное — мы есть друг у друга».
***
Через год Нина с дочкой переехали в новую квартиру, больше и светлее прежней. На помощь пришли родители, да и на работе ее повысили.
Однажды зимним вечером, когда они с Машей наряжали елку, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Гоша — осунувшийся, в потрепанной куртке:
— Можно войти?
— Зачем? — Нина напряглась. — Ты не предупреждал о приезде.
— Папа! — Маша бросилась к отцу. — Ты приехал!
Гоша присел и обнял дочь:
— Да, солнышко. Приехал к тебе.
За чаем, пока Маша показывала отцу свои рисунки, Гоша рассказал, что они с матерью и сестрой живут теперь в маленьком городке под Рязанью. Мать купила там небольшой дом на деньги от продажи московской квартиры.
— Я ведь серьезно думал, что поступаю правильно, — тихо сказал он, когда дочь убежала в свою комнату. — Мама внушила мне, что забота о ней и сестре — мой главный долг.
— А ребенок? — так же тихо спросила Нина.
— Я был слеп, — признался Гоша. — Только сейчас, когда она выудила из меня последние деньги, я понял, что был лишь банкоматом. Теперь у Любки новый богатый парень, мать живет с ними в его доме, а я снимаю комнату и работаю на двух работах, чтобы выплатить новый кредит.
— Новый кредит? — Нина подняла брови.
— Мама уговорила взять деньги на ремонт дома, а потом заявила, что дом записан на Любку, — горько усмехнулся Гоша. — Меня просто использовали.
Нина смотрела на бывшего мужа без злости. Перед ней сидел сломленный человек, который, наконец, прозрел, но слишком поздно.
— Я могу видеться с Машей? — спросил он, глядя в пол. — Буду приезжать каждый месяц, клянусь.
— Можешь, — кивнула Нина. — Она скучает по тебе.
— Ты… простишь меня когда-нибудь?
Нина задумалась:
— Я уже не злюсь, если ты об этом. Но вернуться все не может. Слишком много было предательства, Гош. Слишком больно было.
Он кивнул:
— Я понимаю. Просто спасибо, что не запрещаешь видеться с дочерью.
Когда Гоша ушел, пообещав приехать через месяц, Нина долго стояла у окна, наблюдая, как он медленно идет по заснеженной улице. Она не чувствовала злорадства или торжества. Только тихую грусть по тому, что могло бы быть, если бы Гоша вовремя понял, что настоящая семья — это жена и дочь, а не манипулирующая им мать.
Маша подошла и взяла ее за руку:
— Мама, папа теперь будет приезжать чаще?
— Да, родная, — Нина обняла дочь. — Будет.
— Я рада, — серьезно сказала девочка. — Он грустный. Ему нужно больше улыбаться.
«Мудрее нас, взрослых», — подумала Нина, целуя дочь в макушку. Сердце ее наполнилось спокойствием. Что бы ни случилось в прошлом, у них с Машей есть будущее. И в этом будущем они будут счастливы.
А Гоша… Что ж, время лечит. Может быть, когда-нибудь они смогут нормально общаться ради дочери. А пока им предстоит долгий путь к новой жизни — каждому своей.