— Ну ты же знаешь, это всё-таки моя машина. И у меня на неё завтра планы, — сказал Егор, увлечённо играя во что-то на смартфоне.
Вера замерла на полпути к плите. Ложка в её руке задрожала. Хотелось выключить огонь и сообщить, что ужин себе он тоже тогда приготовит сам, потому как у нее планы, но она сдержалась.
— Какие планы? — сдержанно спросила она.
— Андрюха попросил заехать к нему. Он там себе новую видюху на компьютер купил, но боится собирать всё сам. Я ему помогу, а он старую карту мне отдаст, она у него тоже неплохая.
Он будто бы хвастался ей, но Вера была не в состоянии порадоваться за него. Она представляла, что её ждёт без машины, и что-то внутри неё упрямо упиралось, протестовало против такого крестового похода.
— Ага. То есть у тебя посиделки с другом, а у меня — приём у педиатра, покупка продуктов нам на ужин и попытка не сойти с ума и не прибить Кольку, пока я буду таскать его по жаре, — медленно проговорила Вера. — Тебе не кажется, что приоритеты тут очевидны?
Егор пожал плечами. Разговор явно проходил для него где-то на фоне. Его внимание было занято экраном смартфона.
— Я ж не каждый раз отказываю. Просто завтра… — он замялся. — Ну, в общем, мне неудобно.
Вера наконец повернулась к нему. Свет из окна падал на её лицо, подчёркивая тёмные круги под глазами и тонкую морщинку между бровями. Эту морщинку Егор видел всё чаще и чаще. В последнее время она будто начала врастать в кожу.
— Не каждый. Зато каждый раз, когда отказываешь, обязательно напоминаешь, что это твоя машина. Знаешь, это неприятно. Я уже третий год это слушаю. Ты специально напоминаешь, чтобы я не покушалась на чужое имущество?
Он наконец соизволил оторваться от экрана и обратил внимание на жену.
— Так, стой. Не начинай. Я же просто сказал. Мы семья, у нас всё общее. Но ты же понимаешь, что машину я купил ещё до свадьбы. Ну, это факт. По документам так.
Вера засмеялась, хотя ей больше хотелось плакать. Казалось, будто ей щекочут психику. Смех был её защитной реакцией.
— Ну да. Факт. Только ты этим фактом размахиваешь каждый раз, как флагом. Помнишь, когда я была беременна? Мне нужно было ездить по врачам, а ты отказывался вставать на полчаса раньше, потому что «утром неудобно». Сейчас у меня даже права есть, тебе уже не надо поднимать попу. И что?
Вера вспомнила, как делилась этим с подругой, потому что сказать о таком матери было стыдно. Подруга вздыхала и говорила, что зря Вера поспешила, что с таким мужчиной если и жить вместе, то только без детей. Наверное, она была права.
— Ну, я же всё-таки тебя возил. Не всегда отказывал ведь, — буркнул Егор.
— Да, не всегда. Но достаточно часто, чтобы я научилась вообще не просить.
Он встал и подошёл к окну. С улицы доносился визг чьих-то тормозов и шелест колёс по гравию. Сердце Веры кольнула зависть.
— Ты сейчас специально мне нервы делаешь? На ровном месте. Ну поедешь к педиатру на автобусе, не смертельно. А с продуктами помогу вечером, когда вернусь.
— Дело уже даже не в планах. Просто когда что-то нужно тебе, так у нас всё общее, мы семья. А когда мне, так машина резко становится твоей личной. По-твоему, так выглядит семья?
Оба молчали. Было слышно, как капает вода из крана. Егор что-то пробормотал себе под нос и демонстративно ушёл в другую комнату.
Вера осталась на кухне. Она села на стул и закрыла лицо руками. В груди клубочком свернулось что-то неприятное. Что-то между страхом за будущее и осознанием того, что она зря молчала всё это время. Пока она гасила пожар в их семье своим терпением, щепки, конечно, не горели, но глубоко вонзались в неё, как занозы.
И вытащить их теперь будет непросто.
…Прошло три дня. Каждое утро начиналось с тишины. Были слышны только шаги и звяканье посуды. Днём они общались сухо и только по делу. Решали, кто заберёт ребёнка из сада. Она просила передать прихватку. Он спрашивал, где термометр. Вера даже не уточняла, зачем тот понадобился. Ночью Егор уходил спать в другую комнату, на раскладной диван.
— Чтобы не мешать, — сообщил он с обидой в голосе, когда Вера увидела, как он переносит подушку.
А потом он пришёл с новой новостью.
— Моя тётя собирается в город на пару недель. Ну, Люда. Ты видела её на свадьбе. А ещё она заглядывала к нам на чай. Помнишь? Она остановится у нас, мы с ней уже договорились.
Вера чуть не уронила тряпку, которой старательно намывала окно.
— Мы?
— Ну, я. Но ты же не против? — Егор непринуждённо сел на край дивана. — Всё равно это ненадолго. Она тут анализы какие-то сдаёт, пройдётся по врачам — и обратно. Считай, что мы её в гости пригласили.
— Ты же понимаешь, что просто гость и дополнительный жилец, который будет тут круглосуточно, — это не одно и то же? — Вера изо всех сил старалась держать себя в руках. — Тем более, что я с ней не близка. Мягко говоря.
— Ну ты же понимаешь. Тётя Люда дружит с моей мамой. Я не могу ей отказать.
Вера тяжело вздохнула. Она видела тётю Егора всего пару раз, но успела впечатлиться на всю жизнь. Похоже, Людмила Павловна считала себя кем-то вроде звезды. Существовало два мнения: её и неправильное. Своё она сообщала громким скрипучим голосом, чужое — не воспринимала от слова «совсем». В прошлый раз во время чаепития Людмила Павловна успела пройтись по содержимому их холодильника и гардеробу Веры.
— Как удобно, — тихо процедила жена. — Ей ты отказать не можешь. А мне почему-то без проблем даёшь от ворот поворот.
Егор напрягся.
— Ты что, против? Ты же сама всегда говорила, что хочешь крепкую большую семью.
— Я хочу, чтобы меня спрашивали. Или ты считаешь, что твоё мнение важнее?
Он встал, нахмурился, уже собирался что-то сказать. И тут Вера не выдержала.
— Вообще-то, мы живём в моей квартире. Просто факт.
В этот момент в их отношениях что-то треснуло. Уже не односторонне. Егор замер, фыркнул и отвернулся.
— Ну ясно. Полетели упрёки. Так и думал, что когда-то ты это скажешь, — наконец проворчал он.
Вера испытывала одновременно и неловкость, и праведный гнев. Она не хотела бить по больному, но ведь он же сам при каждом удобном случае напоминал ей про своё имущество. Так почему же извечное «моя машина» — это нормально, а единожды сказанное «моя квартира» — это уже трагедия?
В памяти вдруг всплыло, как он шутил в первые месяцы после съезда.
— Ну, надеюсь, аренду за комнату не будешь брать, — смеялся он, раскладывая свои вещи.
Тогда это было забавно. Тогда они были близки. А сейчас всё стало каким-то официально-колючим. Права, обязанности. Моё, твоё.
— Я не пытаюсь тебя упрекать, Егор, — сказала Вера уже тише. — Но мне не нравится жить с человеком, который считает, что его родня может спокойно ввалиться в мой дом, и я при этом должна быть счастлива. А если я вдруг отказываю — я свинья распоследняя.
Он развернулся и пошёл к двери.
— Она всё равно приедет. Я ей пообещал. Хочешь — выстави её сама, — бросил Егор жене напоследок.
Вера легла спать в уже не общей, а своей комнате. На душе было гадко. Она чувствовала, как муж всё сильнее отдаляется от неё, и ничего не могла с этим сделать. Разве что молчать, но тогда она потеряет саму себя.
…Тётка Егора заселилась легко и непринуждённо, как будто всю жизнь тут жила. У неё при себе был даже набор приправ и своя «гипоаллергенная» наволочка. Ну и, конечно, фирменная привычка высказывать вслух всё, что она думает. Особенно по поводу хозяйки квартиры.
На третий день Вера обнаружила, что с её холодильника пропали магнитики. Её любимые, в виде маленьких керамических домиков, которые ей когда-то подарила мама. А ещё — туристические, из разных городов. Их они покупали с Егором во время поездок. Это было кусочком их прошлого.
В ответ на прямой вопрос Людмила просто сказала:
— Верочка, в доме должно быть уютно. А ты устроила из квартиры сувенирную лавку.
После этого Вера стала замечать и другое. Половина кухонных полотенец вдруг оказалась в мусоре. Постельное бельё в её шкафу теперь было разложено иначе, потому что «так удобнее». В один из дней Вера увидела, что у них теперь новая шторка в ванной. Аляповатая, с блёклыми ромашками.
Когда она стала высказывать Егору претензии, тот лишь усмехнулся.
— Ты как будто впервые живёшь с кем-то другим, — сказал он, листая что-то на телефоне. — Ну потерпи. Это же тётя Люда. Она всегда такая. И на даче, и когда у мамы гостит.
— А мне плевать, какая она. Я у себя дома, а чувствую себя так, словно арендую, — Вера прищурилась и даже повысила голос.
Егор фыркнул, но спорить не стал. А Людмила продолжала изображать из себя что-то среднее между нахальной воспитательницей и строгой мамочкой.
Вера шумно выдыхала, стискивала зубы, но молчала. До одного вечера.
Они сидели на кухне втроём. Людмила приготовила пирог, налила всем чай и поставила перед Верой тарелку.
— Тебе, конечно, кусочек поменьше, — авторитетно заявила тётка. — Кстати, я тут нашла хорошие упражнения для похудения, могу скинуть ссылку. Тебе бы они пригодились.
Егор прыснул, но потом быстро уткнулся в чашку, пытаясь скрыть ухмылку.
Вера встала. Медленно, без лишних эмоций. Немного отодвинула тарелку.
— Завтра вы собираете вещи и уезжаете. Утром, — уверенно сказала она.
— Что? — переспросила Людмила всё ещё с улыбкой.
— Я не нанималась выслушивать критику по поводу своей фигуры и своего быта. Вы гость. В моей квартире. И если вы этого не понимаете, то ищите другое жильё.
— Вера, — Егор прочистил горло, явно пытаясь переключить её внимание. — Осталось всего несколько дней. Ну неужели мы будем ругаться из-за этого?
— Будем, если придётся, — Вера открыто посмотрела на него. — Я не собираюсь терпеть хамство в своей квартире. Даже если несколько дней.
Егор выдохнул, встал и резко отодвинул стул. Послышался скрип. Муж позвал за собой тётю и долго разговаривал с ней за закрытой дверью. Вера нарочно надела наушники. Она тоже закрылась, чтобы отключиться от их, без сомнения, «любезных» бесед.
Когда Вера наконец вышла в коридор, было пусто. Ни тётки, ни Егора.
Она не спала этой ночью. Сначала ждала Егора, потом хотя бы сообщения от него, а потом — просто обдумывала ситуацию, глядя на потолок. Мысли метались от «зря так сильно вспылила» до «всё правильно сделала». Но даже когда она убеждала себя в том, что ей нечего стыдиться, сердце всё равно подтачивал червячок сомнений.
Егор вернулся утром, ближе к восьми. Трезвый, сонный, с тяжёлым взглядом. Вера не стала спрашивать, где он был. А он, похоже, решил не оправдываться.
— Слушай… — пробурчал он, когда она отвела сына в сад. — Ты, вроде, говорила, что вечером надо будет покатать тебя и твою маму по магазинам. Во сколько?
Она посмотрела на него слегка удивлённо, но без особого тепла.
— Ближе к восьми.
Он коротко кивнул. Дал понять, что он в деле.
Больше муж не напоминал, кому принадлежит машина, а она не говорила про квартиру. Их отношения не стали эталонными, но оба поняли: дальше будет или мир, или ничего. И сейчас они выбрали мир. Пусть не из любви и альтруизма, а по расчёту, но всё-таки мир.
