Алина разложила на столе семейный календарь и уставилась на две красные отметки. Июнь — её сорок лет. Май — свекрови шестьдесят. Между этими датами всего месяц, а в семейном бюджете денег хватит лишь на один пышный праздник.
— Серёжа, нам нужно решить, — сказала она мужу, когда тот вернулся с работы и рухнул в кресло перед телевизором. — Два юбилея подряд — это слишком дорого. Ресторан, гости, подарки… Мы просто не потянем.
Сергей не отрывал взгляд от экрана, где крутили новости.
— Ну и что предлагаешь?
— Давай подумаем вместе. Кого будем праздновать с размахом?
Алина уже мысленно представляла свой сорокалетний юбилей. Этот возраст для женщины особенный — рубеж, после которого уже нельзя притворяться молодой. Хотелось отметить его красиво, в хорошем ресторане, с друзьями. Свекровь уже праздновала и пятьдесят, и пятьдесят пять — пышно, с тамадой и тортом в три яруса. Теперь очередь Алины.
— А что тут думать? — Сергей наконец повернулся к жене. — Конечно, мамин юбилей важнее. Шестьдесят лет — это серьёзная дата.
Алина почувствовала, как что-то сжалось в груди.
— Серьёзнее, чем мои сорок?
— Ну, Лин, ты же понимаешь. Мама в возрасте, для неё каждый юбилей может быть последним. А ты ещё молодая, у тебя впереди сорок пять, пятьдесят…
— То есть мне ждать ещё десять лет?
Сергей вздохнул с раздражением.
— Не драматизируй. Мы тебе тоже что-нибудь устроим. Скромно, в кругу семьи.
— А твоей маме — в ресторане, с тамадой и половиной города?
— Она заслужила. Всю жизнь работала, детей воспитывала.
— А я что делаю? На диване лежу?
Алина встала и прошлась по комнате. За окном моросил мартовский дождь, и серые капли стекали по стеклу, как её несбывшиеся надежды.
— Ладно, — сказала она, останавливаясь у окна. — Может, ты прав. Может, действительно лучше маме устроить праздник.
Лицо Сергея просветлело.
— Вот видишь! Я же знал, что ты поймёшь. Ты у меня такая разумная. Мама будет так счастлива! Она всю жизнь мечтала о настоящем юбилее в ресторане «Золотой век», помнишь, мы там на Новый год были?
— Помню, — тихо ответила Алина.
— Представляешь, как она обрадуется? Пригласим всех её подружек, коллег бывших. Закажем ведущего, музыку. А тебе… ну, мы что-нибудь придумаем. Может, на дачу съездим с шашлыками.
Алина кивнула, не поворачиваясь от окна. Дождь усилился, и по стеклу уже текли настоящие ручейки.
— Да, хорошая идея, — сказала она. — Шашлыки.
Следующие дни прошли в планировании маминого юбилея. Сергей воодушевился так, будто это был его собственный праздник. Он звонил в рестораны, сравнивал цены, обсуждал меню. Алина молча слушала его восторженные монологи о том, какой незабываемый вечер они устроят.
— А знаешь, — сказал он за ужином, — мама всегда мечтала станцевать танго при всех. Помнишь, как она рассказывала про свою молодость, как танцевала в клубе? Закажем живую музыку!
— Дорого, — заметила Алина.
— Ничего, это же раз в жизни. Мама заслуживает.
— А откуда деньги?
— Ну, у нас же есть накопления. На твоём счёте лежит сумма как раз на такой праздник.
Алина отложила вилку.
— На моём счёте лежат деньги, которые я откладывала на свой юбилей.
— Лин, не будь эгоисткой. Это семейные деньги.
— Семейные? — Алина усмехнулась. — Это я их зарабатывала, переводя технические тексты по ночам. Пока ты спал, я сидела с немецкими чертежами до трёх утра.
— Мы семья. У нас всё общее.
— Тогда почему решение о тратах принимаешь только ты?
Сергей поморщился.
— Потому что я глава семьи. И потому что это моя мать.
— А я кто? Чужая?
— Ты жена. Жена должна поддерживать мужа.
— Поддерживать мужа или содержать его маму?
— Алина! — Сергей стукнул кулаком по столу. — Как ты можешь так говорить о моей матери?
— А как ты можешь так говорить о своей жене?
Они смотрели друг на друга через стол, и Алина вдруг поняла, что видит мужа как будто впервые. Когда это произошло? Когда он превратился в человека, для которого она стала просто приложением к его жизни, удобной деталью быта?
— Хорошо, — сказала она тихо. — Устраивай маме праздник.
— Вот и отлично. Я знал, что ты образумишься.
Но Алина уже думала о другом. В эту ночь она долго лежала без сна, слушая мерное дыхание мужа рядом. А утром, когда Сергей ушёл на работу, достала банковскую карту.
Турагентство располагалось в том же районе, где она работала. Алина никогда там не была, но часто проходила мимо и смотрела на яркие плакаты с морскими пейзажами.
— Хочу улететь завтра, — сказала она девушке-менеджеру.
— Завтра? — та удивилась. — Это очень срочно. Горящие туры есть, но выбор небольшой.
— Показывайте что есть.
— Куда хотели бы?
— К морю. Подальше отсюда.
Менеджер полистала каталоги.
— Есть Турция, неделя, всё включено. Отель четыре звезды, первая линия. Или Греция, десять дней…
— Греция, — перебила Алина. — Беру Грецию.
Дома она быстро собрала чемодан. Лёгкие платья, купальники, книги, которые давно собиралась прочитать. Сердце билось так, будто она совершала преступление.
Сергею она отправила сообщение уже из аэропорта: «Улетаю праздновать свой юбилей. Вернусь через десять дней. Мамин праздник устраивай сам».
Телефон тут же разрывался от звонков, но Алина его отключила.
Греческое солнце встретило её тёплым объятием. В отеле дали номер с видом на море, и Алина впервые за долгие месяцы почувствовала, что может дышать полной грудью. Она гуляла по городу, плавала в прозрачной воде, читала на террасе ресторана, попивая охлаждённое вино.
— Отдыхаете одна? — спросил её официант в таверне.
— Да, — ответила Алина и удивилась, как легко прозвучало это слово. — Одна.
Она познакомилась с парой пенсионеров из Германии, которые путешествовали уже тридцать лет. Женщина рассказывала, как важно иметь собственные деньги и собственные мечты.
— В браке нужно помнить о себе, — говорила она, не морщась отхлёбывая из рюмки узо. — Иначе однажды проснёшься и не узнаешь себя в зеркале.
Алина кивала, чувствуя, как что-то внутри неё оттаивает под греческим солнцем.
На пятый день она включила телефон. Пятьдесят семь пропущенных вызовов от Сергея, двадцать сообщений. Первые были гневными: «Как ты могла?», «Вернись немедленно!», «Ты сошла с ума!». Потом тон менялся: «Лин, ну что за детство?», «Мама расстроилась, праздник под угрозой», «Где взять деньги?». И наконец, последние: «Мы договорились с мамой. Юбилей будет скромнее. В кафе. Ты довольна?»
Алина усмехнулась и отключила телефон обратно.
Возвращение в Москву было как погружение в серую реальность. Дождливый город, серые лица в метро, привычная тяжесть. Но что-то изменилось — Алина чувствовала это каждой клеточкой загорелого тела.
Дома её встретил хмурый Сергей.
— Ну что, нагулялась? — сказал он вместо приветствия.
— Да, — ответила Алина, ставя чемодан в прихожей. — Очень.
— Знаешь, сколько мне пришлось нервов потратить? Мама чуть в больницу не попала от расстройства. Думала, что ты совсем умом тронулась.
— Я умом тронулась? — Алина сняла куртку и прошла в гостиную. — Интересно.
— Как ты могла потратить наши деньги на свой эгоистичный отдых?
— Мои деньги, — поправила Алина. — И это был мой подарок себе на юбилей.
— Какой юбилей? Ты же сама согласилась праздновать мамин!
— Я согласилась, что ты будешь праздновать мамин. Я не согласилась не праздновать свой.
Сергей смотрел на неё с недоумением.
— Ты… изменилась, — сказал он наконец.
— Да, — Алина села в кресло и вдруг поняла, что больше не боится этого разговора. — Изменилась.
— Этот твой побег дорого нам обошёлся. Мамин юбилей пришлось урезать. Вместо ресторана — кафе. Вместо тамады — сами развлекались.
— И как, весело было?
— Лина, ты издеваешься?
— Нет, искренне интересуюсь. Ведь вы же хотели праздник. Вот и получили.
— За свой счёт! Маме пришлось занимать деньги у сестры.
— Представь себе, — Алина встала и подошла к окну. На улице всё ещё шёл дождь и по асфальту текли грязные ручейки. — А теперь представь, что я тридцать девять лет ждала свой сорокалетний юбилей, а ты предложил мне шашлыки на даче.
— Это другое дело.
— Почему?
— Потому что… — Сергей запнулся. — Потому что мама старше. Ей труднее. У неё меньше времени.
— У неё меньше времени на что? На счастье? А у меня больше, да? У меня время ничего не стоит?
— Лин, не передёргивай.
— Я не передёргиваю. Я просто поняла одну простую вещь: если я не буду заботиться о себе, то никто не будет. Ни ты, ни твоя мама. Для вас я просто удобная тётя, которая работает, зарабатывает и молча соглашается на ваши решения.
— Ты моя жена!
— Да. И именно поэтому ты должен был выбрать мой юбилей, а не мамин.
Сергей молчал. Алина видела, как он пытается сформулировать возражение, но слова не находятся.
— Знаешь что, — сказала она наконец. — Я думаю, тебе стоит пожить у мамы. Подумать о наших отношениях. О том, что для тебя важно.
— Ты меня выгоняешь?
— Я предлагаю тебе время подумать. Эта квартира моя, я её покупала до брака. Может, поживёшь у мамы месяц-другой и поймёшь, чего ты хочешь на самом деле.
— Лина…
— И ещё одно, — перебила его Алина. — Если ты решишь вернуться, то условие одно: мои деньги — мои решения. Твои деньги — твои решения. Общие деньги — общие решения. Никаких больше «я глава семьи» и «жена должна».
Сергей смотрел на неё как на незнакомца.
— Что с тобой стало?
Алина улыбнулась — первый раз за долгие месяцы.
— Мне стало хорошо. Я вспомнила, что такое чувствовать себя живой.
Сергей собрал вещи и ушёл тем же вечером. Алина проводила его до двери и, закрыв замок, налила себе стакан воды и окинула взглядом комнату. Квартира показалась огромной и тихой.
Она прошла в гостиную, села в кресло и достала из сумки греческие ракушки, которые собирала на пляже. Одну за другой выложила их на журнальный столик — память о десяти днях, когда она принадлежала только себе.
За окном май сменялся июнем, но Алина больше не следила за календарём. У неё появились другие планы — на лето, на осень, на следующий год. Планы, в которых главной героиней была она сама.
Телефон молчал уже третий день. Возможно, Сергей действительно думал. А может, просто наслаждался заботой мамы, которая готовила ему завтраки и гладила рубашки.
Алина открыла ноутбук и начала изучать курсы греческого языка. В следующем году она хотела вернуться в Грецию — но уже не беглянкой от собственной семьи, а туристкой, которая может объясниться с местными жителями.
Сорок лет — это не конец, поняла она. Это начало той жизни, где она наконец научилась говорить «нет» другим и «да» — себе. И этот урок стоил всех потраченных на побег денег.
Ракушки тихо шелестели на столе, напоминая о шуме волн и вкусе свободы. А за окном ласковое, но ещё такое робкое летнее солнце пробивалось сквозь тучи, обещая тепло и перемены.
