– Тварь бессердечная, чтоб тебе пусто было! – женский голос в телефонной трубке срывался от ярости.
Надежда поморщилась и отодвинула телефон от уха. Истерика старшей сестры была ожидаема, но от этого не становилась приятнее.
– Успокойся, Тома. Давай без проклятий.
– Какое успокойся?! Надя, будь ты проклята! Как ты можешь так поступить с родной сестрой? Квартира не только твоя!
– Моя доля – моё дело. У меня сын, между прочим. И ему нужно где-то жить, – она намеренно растягивала слова, зная, как бесит сестру этот снисходительный тон.
– Ну да, плевать ты хотела на наш договор! Ты что, не понимаешь… Вите операция нужна! Я на эти деньги рассчитывала!
– Данька только-только женился. Им с Майей угол нужен. А ты как хочешь, так и крутись. Не маленькая уже, сама разберешься.
В трубке повисла тяжелая пауза.
– Значит, твоему сыну угол нужнее, чем моему – жизнь? – голос Тамары дрогнул.
– Я о своем ребенке думаю. О Вите пусть его мать думает. Ты же у нас всегда была самая умная, самая деловая. Вот и думай.
– Да чтоб ты… – Тамара задохнулась от возмущения.
В трубке раздались короткие гудки.
Надежда медленно положила телефон. На душе было муторно. Где-то глубоко внутри шевельнулось сомнение – может, и правда не стоило так резко? Но она тут же отогнала эту мысль. У каждого своя правда. У неё – сын с молодой женой без крыши над головой, и её проблемы никто решать не бросится сломя голову, тем более Тамара. Так почему Надежда должна жертвовать своими интересами?
Двадцать пять лет назад у Надежды рухнул первый брак. Она собиралась переехать в другой город – все равно куда, лишь бы начать с чистого листа. И именно в этот момент слегла их мать, Раиса Захаровна.
– Надюш, я не могу всё бросить, – заявила Тамара, присев на краешек больничной кушетки. – У меня проект на контроле, командировки постоянные…
– А я, значит, могу? – Надежда смотрела в окно, не оборачиваясь к сестре.
– Ты только развелась, какие у тебя планы? Поживешь пока с мамой. А я буду заезжать, когда смогу.
Надежда тогда промолчала. Спорить с Тамарой было бесполезно – старшая сестра просто ставила перед фактом.
«Когда смогу» на деле означало получасовые визиты раз в несколько месяцев. Забегала между делом, будто отмечалась. Вся тяжесть ухода за матерью легла на плечи Надежды.
Раиса Захаровна таяла на глазах. Врачи разводили руками – возраст, множество хронических заболеваний, изношенность всех органов. Только одно подлатают, так что-то другое сдаёт. Надежда научилась делать уколы, измерять давление, высчитывать дозировки лекарств. Ночами прислушивалась к дыханию матери, днемразрывалась между работой и домом. О переезде в другой город речи уже не шло.
Глеб появился неожиданно – просто зашел в магазин, где она работала. Слово за слово, разговорились. Потом он стал заходить каждый день. Помогал с делами, возился с Раисой Захаровной. А через год они поженились.
Мать к тому времени немного окрепла. Может, от лекарств, а может, оттого, что в доме появился мужчина – спокойный, основательный, с добрыми руками и внимательным взглядом. Она все пыталась благословить молодых, хотя руки уже плохо слушались.
Когда родился Даниил, Раиса Захаровна еще была жива. Слабыми пальцами гладила внука по головке и все повторяла: «Счастливый будет. С такими-то родителями…». А Тамара как раз укатила в очередную командировку – даже не приехала посмотреть на племянника.
Сестры по-разному строили свою жизнь. Пока Надежда возилась с больной матерью и маленьким сыном, Тамара карабкалась по карьерной лестнице. В тридцать пять она занимала руководящую должность в крупной компании, разъезжала по командировкам, строила большие планы. Только личная жизнь все никак не складывалась – короткие романы заканчивались ничем, а возраст неумолимо приближался к сорока.
Валентин появился на корпоративном мероприятии – высокий, статусный, с легкой сединой на висках. Красиво ухаживал, дарил дорогие подарки, возил на модные курорты. Тамара наконец-то почувствовала себя там, где и должна быть – в кругу успешных людей, которые знают, чего хотят от жизни.
Свадьбу сыграли пышную, с размахом. Надежда приехала одна – муж остался с матерью.
– Ну как тебе Валентин? – спросила тогда Тамара, поправляя дорогое кружевное платье.
– Хороший, наверное. Главное, чтоб тебя любил.
– Любовь – это для маленьких девочек, – усмехнулась Тамара. – Главное – надежность, перспективы.
Виктор родился, когда Тамаре было сорок два. Она не собиралась засиживаться в декрете – няни, частные детские сады, репетиторы. Валентин не возражал – у каждого своя жизнь, свои интересы.
А Даниил тем временем рос одаренным мальчишкой. С шести лет занимался музыкой, выигрывал конкурсы. У Надежды сердце замирало, когда сын брал в руки скрипку – худенький, светловолосый, так похожий на деда, которого никогда не видел.
Раиса Захаровна не дожила до первого сольного выступления внука. Но дом по-прежнему наполняла музыка – Даниил готовился к поступлению в училище.
После похорон матери сестры решили сдавать ее квартиру – делить не хотелось, а деньги пригодились бы обеим. Даниил как раз заканчивал училище, подавал большие надежды, а Виктор был совсем маленьким, на нянечек, одежду и игрушки уходила уйма времени.
– Давай так, – предложила Тамара. – Ты найдешь жильцов, а я буду документы оформлять. Всё честно – пополам.
Надежда согласилась. Может, хоть теперь у них с сестрой всё наладится. Квартиру быстро сдали молодой семье с ребенком. Каждый месяц исправно делили доход – всё как договорились.
Когда Виктору исполнилось семь, начались проблемы со здоровьем. Врачи долго не могли поставить диагноз, а когда наконец разобрались – Валентин просто собрал вещи и ушел. Он много чего говорил, красивые фразы про жизнь, которая продолжается, про то, что нужно идти вперед, а не цепляться за прошлое, которое не имеет перспектив. Общий смысл всех его слов сводился к фразе: «Возиться с больным ребёнком – это не для меня».
– Представляешь, бросил нас, – всхлипывала Тамара в телефон. – Как я теперь одна?
– Справишься, – отвечала Надежда. – Я же справилась.
Теперь уже деньги от сдачи квартиры стали жизненно необходимы. Тамара работала, но почти вся зарплата уходила на поездки по врачам, лекарства и обследования.
А потом Даниил встретил Майю. И Надежда решила: хватит. Пора и о своих детях подумать.
Свадьбу Даниила и Майи сыграли скромную. Посидели в небольшом ресторанчике с друзьями-музыкантами, с её родителями. Майя, тоненькая, черноволосая, всё время держала жениха за руку и смотрела на него сияющими глазами. А Даниил между тостами рассказывал о предстоящих гастролях – его приняли в известный оркестр.
Тамара на свадьбу не приехала – у Вити были процедуры. По крайней мере, так она сказала.
Через неделю молодые уехали на гастроли. А когда вернулись, начались поиски жилья. Цены на съемныеквартиры кусались, да и не хотелось просто выбрасывать деньги на ветер.
– Мам, мы пока можем у вас пожить? – Даниил осторожно подбирал слова. – Ненадолго, только на первое время.
– Нет, сынок, – Надежда покачала головой. – У меня есть идея получше.
Вечером она позвонила квартирантам:
– Извините, но вам придется съехать. Квартира нужна моему сыну.
Три дня она не отвечала на звонки Тамары. А потом состоялся тот разговор.
Надежда думала, что на этом всё закончится. Но через неделю Тамара появилась на пороге – осунувшаяся, с потухшими глазами.
– Надя, давай поговорим, – голос звучал глухо.
– Проходи, – Надежда посторонилась. – Только не знаю, о чем говорить.
На кухне Тамара долго раскладывала бумаги. Медицинские выписки, счета, заключения специалистов.
– Вот, смотри. Это единственный шанс. Операцию надо делать, пока не поздно. А денег… – она запнулась. – Я все свои сбережения уже потратила. Кредит взяла. Но этого мало.
– А что бывший муж? Отец всё-таки.
– Он даже трубку не берет, – Тамара горько усмехнулась. – Надь, я прошу тебя…
– Ты меня не просишь, – перебила Надежда. – Ты требуешь. Как всегда.
– Да, требую! – Тамара стукнула ладонью по столу. – Потому что речь о жизни моего ребенка! Думаешь, я не вижу, что ты мстишь мне за маму? Но при чем здесь Витя?
– Я не мщу. Просто наконец делаю то, что считаю нужным. У меня тоже сын. И ему нужен дом.
– Дом? – Тамара вскочила. – Какой дом? Ты правда сравниваешь? Твой Данька здоровый, талантливый. У него вся жизнь впереди. А Витя…
Она осеклась, закрыла лицо руками. Плечи затряслись.
– Врачи сказали – счет идет на месяцы. Понимаешь? На месяцы! А я не могу ничего сделать. Совсем ничего…
Надежда молчала. Перед глазами стояла картина: Тамара сидит на краешке больничной кушетки и говорит: «Я не могу всё бросить». Тогда речь шла о матери. Теперь – о сыне Надежды.
– Уходи, – тихо сказала она. – Просто уходи.
Тамара медленно собрала документы.
– Знаешь, – она остановилась в дверях, – я ведь правда не могла тогда всё бросить. Работу, карьеру… Думала, что делаю правильно. А теперь вот расплачиваюсь. И Витя расплачивается. За что?
Надежда не ответила. Закрыла за сестрой дверь, привалилась к стене. На душе было муторно.
Вечером позвонил Даниил:
– Мам, мы с Майей сегодня ключи забрали. Спасибо тебе огромное!
– Не за что, сынок, – она пыталась говорить бодро. – Обживайтесь.
В трубке играла музыка – кажется, Вивальди. Даниил что-то говорил про репетиции, про планы на будущее. А Надежда думала о другом мальчике, который может не дожить до следующей весны.
Тамара объявилась снова через три дня.
– Ты же понимаешь, что я не отступлюсь, – сказала она. – Квартира не только твоя. Я подам в суд, если придется.
– Подавай, – Надежда пожала плечами. – Только это долго. А ты говорила – счет на месяцы идет.
Тамара дернулась, как от пощечины.
– Ты… – она задохнулась. – Ты специально, да? Знаешь, что время поджимает…
– Я своего сына устраиваю. А ты как знаешь.
– Господи, – Тамара привалилась к стене. – Кто же ты такая? Я думала, ты просто обиделась. А ты… Ты же знаешь, что Витя может умереть. Знаешь! И специально тянешь время!
В небольшом офисе пахло кофе и какими-то духами. Тамара сидела за столом, перебирая бумаги. Рядом суетился молодой риэлтор.
– Что за срочность? – Надежда опустилась на стул.
– Я продаю свою долю, – Тамара подняла глаза. – Покупатель уже есть. Нужна твоя подпись – право первого отказа от выкупа.
– Что? Да я никогда не соглашусь на то, чтобы ты продала свою долю посторонним!
– Хочешь выкупить мою долю сама? – в голосе Тамары звучала насмешка. – Вот, ознакомься с ценой.
Надежда молча смотрела на бумаги. До неё вдруг дошло – она действительно проиграла. Думала преподать сестре урок, а в итоге сама загнала себя в ловушку.
– И кто покупатель?
– Какая тебе разница? – Тамара пожала плечами. – Человек с деньгами. Платит сразу и наличными.
– Тома, может…
– Может что? – Тамара наклонилась вперед. – Одумаюсь? Не продам? Буду дальше биться головой в стену? Нет уж. Мне деньги нужны сейчас. Так даже лучше, чем маленькими суммами раз в месяц. А ты… будешь делить квартиру с новым совладельцем. Как хочешь, так и договаривайся.
Риэлтор деликатно отвернулся к окну, делая вид, что не замечает напряжения между сестрами.
– Вот здесь распишитесь, – он пододвинул Надежде документ. – И вот здесь. Да, и дату не забудьте.
Рука с ручкой замерла над бумагой. Один росчерк – и всё? И будет у квартиры два хозяина?
– А если я не подпишу?
– Тогда у тебя есть месяц на выкуп моей доли по этой цене. Потом я продам её другому покупателю, – Тамара протянула еще один документ. – Да, я потеряю месяц, не хотелось бы. Но заставить тебя я не могу. Но и ты выкупить мою долю тоже.
Надежда взглянула на цифры и молча покачала головой.
– Вот и я о том же, – Тамара забрала лист. – Так что можешь не тянуть время, подписывай отказ. Все равно другого выхода нет.
Надежда расписалась. На душе было пусто. Она представила, как придется объяснять Даниилу, что у них теперь есть сосед по квартире. Незнакомый человек, с которым надо будет как-то договариваться.
– Что ж, – Тамара встала. – Вот и всё. Прощай, сестренка. Надеюсь, ты довольна.
И вышла, не оглядываясь. А Надежда всё сидела, глядя на свою подпись. Где-то в глубине души шевельнулось старое, детское: «Томка, подожди! Ну куда ты так быстро?»
Но сестра уже ушла, не дожидаясь её окрика. Теперь каждая пойдет своей дорогой.
Прошел год. Даниил с Майей обжились в квартире, притерлись к новому соседу – молчаливому мужчине средних лет. Тот появлялся редко, денег за коммуналку не задерживал, шума не устраивал. Жить можно.
В тот день Надежда забежала в супермаркет после работы. В очереди на кассе столкнулась с бывшей маминой соседкой.
– Надюша! Сколько лет, сколько зим! А я вашего Витенькуна днях видела.
У Надежды дрогнула рука, пакет с яблоками чуть не выскользнул.
– Где?
– В парке гулял, с собакой. Такой бодрый стал, румяный. Тамара говорит, после операции как подменили парня.
– Значит, помогло лечение…
– А ты не знала? – соседка удивленно подняла брови. – Вы что же, так и не общаетесь? А жаль… Что ж вы так? Сёстры ведь!
Надежда молча расплатилась и вышла на улицу. Села на лавочку возле магазина, достала телефон. Палец завис над именем сестры в списке контактов. Стереть? Оставить? Позвонить?
Где-то за спиной играла музыка – кто-то включил погромче магнитолу в машине. Скрипка, фортепиано… Вивальди. Как тогда, год назад, когда Даниил звонил рассказать про ключи от квартиры.
Надежда убрала телефон. Нет, не будет она звонить. Незачем. У каждого теперь своя жизнь, свои радости, свои проблемы. А то, что племянник жив и здоров – уже хорошо. Остальное не важно.
Может, так оно и правильно. Родная кровь – еще не повод тянуть годами нездоровые отношения. Иногда лучше просто отпустить.
Она встала и пошла к остановке. Дома ждали дела – Даниил с Майей обещали заехать на ужин.
