Весть о наследстве дальней родственницы свалилась на Анну Ивановну как снег на голову в самый разгар июльской жары. В свои шестьдесят восемь лет она привыкла к тихой, размеренной жизни вдовой, где каждый день был похож на предыдущий. После смерти Николая прошло долгих восемь лет, и за это время от его родни – ни слуху, ни духу. Так, редкие телефонные звонки на Пасху да поздравления с днем рождения, и те — больше для галочки, чем от души. А тут – на тебе! – письмо от нотариуса и известие о сумме, от которой закружилась голова.
В первые дни Анна Ивановна ходила как во сне. Деньги, конечно, лишними не бывают, особенно на пенсии. Да и здоровье стало пошаливать, лекарства нынче дорогие. Но такая сумма… Она и представить себе не могла, что на склоне лет судьба подбросит ей такой сюрприз. С одной стороны – радость, словно солнышко выглянуло после долгой серой полосы. С другой – тревога, непонятное волнение внутри. Словно что-то должно было случиться, нарушить ее тихий мирок.
И словно в воду глядела. Не прошло и недели, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял Сергей, племянник Николая, которого Анна Ивановна не видела бог знает сколько лет. Заматеревший, обрюзгший мужик с засаленными волосами и липким взглядом. Улыбался во все тридцать два, а глаза бегали, словно мыши по погребу.
– Анна Ивановна, здравствуйте! Это я, Сергей, помните меня? – защебетал он, протискиваясь в прихожую без приглашения. – Давно не виделись! Как вы тут? Как здоровье?
Анна Ивановна посторонилась, пропуская незваного гостя. Внутри все похолодело. Интуиция кричала во все горло: неспроста явился.
– Здравствуй, Сергей, – ответила она сухо, стараясь скрыть раздражение. – Вижу, что ты. Что привело?
– Да вот, думаю, надо родных проведать, – затараторил Сергей, оглядываясь по сторонам. – Узнал тут случайно, что вы тут совсем одна, скучаете, наверное… Решил заглянуть, поддержать. Семья ведь мы!
«Семья, значит…» – пронеслось в голове у Анны Ивановны. Восемь лет – не семья, а как деньги запахло – сразу родня. Сергей тем временем уселся на краешек дивана, ощупывая глазами скромную обстановку гостиной.
– Давно у вас тут ремонт не делали, – заметил он, морщась. – Обои какие-то старенькие, мебель тоже… Может, помочь чем надо? У меня как раз бригада знакомая есть, недорого возьмут.
Анна Ивановна молчала, смотрела на него в упор. Видела насквозь этого «заботливого родственника». Хотелось прямо сейчас выставить его за дверь, но сдержалась. Интересно, до чего дойдет?
– Спасибо, Сергей, – сказала она ровным голосом. – Ремонт пока не планирую. Да и помощи особой не требуется. Я как-то сама справляюсь.
Сергей заерзал на диване, понял, что с наскоку не возьмешь. Решил сменить тактику.
– Вы знаете, Анна Ивановна, – начал он приторно-сладким голосом. – Я вот тут подумал… Семья – это же самое главное в жизни. Надо держаться вместе, помогать друг другу. Особенно в трудные времена.
– Это ты верно говоришь, Сергей, – подтвердила Анна Ивановна, не моргая. – Вот только где же вы все были, когда мне трудно было? Когда Коли не стало, когда я тут одна, как перст, осталась? Кто из вас хоть раз позвонил, спросил, как я, чем помочь?
Сергей замялся, отвел взгляд. Почувствовал, куда клонит старуха. Но отступать не собирался. Слишком лакомый кусок маячил на горизонте.
– Ну, всякое бывает, – пробормотал он. – Жизнь, заботы… Вы же знаете. Но сейчас же все иначе! Сейчас мы есть друг у друга. И надо это ценить.
– Ценить, это хорошо, – кивнула Анна Ивановна. – Только вот ценится почему-то только мое. Вашего я что-то не вижу.
Сергей покраснел, понял, что зашел в тупик. Но тут на помощь подоспела тяжелая артиллерия. Через пару дней явилась Елена, племянница в юбке. Разукрашенная, надутая, словно индюшка. Сразу с порога – обниматься, целоваться. Фальшь так и прет.
– Тетушка Аня! Родная моя! Как же я рада вас видеть! – щебетала Елена, чмокая Анну Ивановну в щеку. – Мы тут все так переживаем за вас! Решили вот, наведаться, узнать, как вы поживаете.
Анна Ивановна снова пропустила гостью в квартиру, сердце ныло от дурного предчувствия. Сценарий повторялся, как под копирку. Вежливые улыбки, сладкие речи, интерес к «здоровью» и «делам». Затем – ненавязчивые расспросы про «жизнь», «пенсию», «планы на будущее». И в финале – тонкий намек на «семейную поддержку».
– Тетушка Аня, – сюсюкала Елена, заглядывая в глаза. – Вы ведь знаете, как сейчас тяжело жить. Кризис, цены растут, зарплаты не поднимают… А у нас тут как раз с мужем… ну, вы понимаете… Ипотека, дети… Тяжеловато, в общем.
Анна Ивановна понимала прекрасно. Понимала, к чему клонит эта «родственница». Деньги, деньги им нужны. Ее деньги.
– Да, Елена, понимаю, – проговорила она спокойно. – Жизнь нынче нелегкая. Но как я могу вам помочь? Я ведь тоже не миллионерша, пенсия небольшая.
– Ой, тетушка, ну что вы такое говорите! – замахала руками Елена. – Мы же знаем, что вам тут наследство пришло! Слышали от общих знакомых. Вот и решили, что надо помочь друг другу! Семья ведь! Мы всегда готовы вас поддержать, и вы нас не оставляйте!
Вот оно, явилось! Наконец-то правда вылезла наружу из-под слоев сладкой лжи. Анна Ивановна почувствовала, как закипает злость. Но внешне оставалась спокойна. Решила дослушать до конца этот фарс.
– И как же вы видите эту помощь, Елена? – спросила она ледяным тоном.
– Ну… – замялась племянница. – Мы тут посоветовались с Сергеем, с Тамарой Петровной… Решили, что было бы справедливо… ну, если бы вы поделились с нами частью наследства. Ну, так… по-родственному! Мы бы вам потом… когда-нибудь… тоже помогли бы!
Анна Ивановна едва сдержала смех. «Помогли бы… когда-нибудь…» Эти слова звучали как издевательство. Восемь лет «родня» не вспоминала о ней, а теперь, узнав о деньгах, решили «помочь» самим себе за ее счет.
– Хорошо, Елена, – сказала Анна Ивановна, поднимаясь с кресла. – Я вас поняла. Передайте там Сергею и Тамаре Петровне, что я очень тронута вашей «заботой» и «семейной поддержкой». Но помочь вам ничем не могу. Наследство – это мои деньги, и я сама буду решать, как ими распорядиться. А насчет «семьи»… вы знаете, Елена, семья – это когда в беде и в радости вместе. А не когда только на чужое добро слетаются, как мухи на мед. Так что, извините, но на «по-родственному» не получится.
Елена побагровела, губы скривились. Не ожидала такого отпора от тихой старушки. Попыталась было еще что-то возразить, но Анна Ивановна жестом показала на дверь.
– До свидания, Елена, – сказала она твердо. – И передайте остальным, что в гости ко мне больше не надо. У меня и без вас «родни» хватает. Коты вот мои – настоящие родственники. Всегда рады видеть, и денег не просят.
Елена вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Анна Ивановна осталась одна, чувствуя пустоту и облегчение одновременно. Словно тяжелый камень с души свалился. Да, родни она лишилась окончательно. Но разве это потеря? Разве можно назвать семьей людей, которые вспоминают о тебе только тогда, когда от тебя что-то нужно?
В тот вечер позвонила давняя подруга, Зинаида Петровна. Поделилась Анна Ивановна с ней своими «семейными» новостями. Выслушала Зинаида Петровна и сказала:
– А ты, Анька, правильно все сделала! Нечего им потакать. Восемь лет тебя не вспоминали, а как прознали про деньги, так сразу родня! Вот ведь, бессовестные! Не слушай никого, живи как знаешь. Деньги твои, ты их заслужила. Потрать на себя, порадуй себя! После стольких лет вдовства – имеешь право!
Слова подруги словно бальзам на душу легли. И правда, зачем ей эти «родственники» нужны? Только нервы треплют. А деньги… деньги она потратит на себя. Купит себе новое пальто, о котором давно мечтала. Поедет в санаторий, полечит суставы. Может, даже путешествие какое-нибудь себе устроит. Почему бы и нет? Жизнь продолжается, и надо прожить ее для себя, а не для нахлебников-родственников.
Анна Ивановна подошла к окну, смотрела на вечерний город. В душе царил покой и тихая радость. Она чувствовала себя свободной и независимой, как никогда раньше. И пусть «родня» обижается. Она сделала правильный выбор. Выбор в пользу себя, в пользу справедливости и здравого смысла. А «родственники»… что ж, пусть ищут «родню» в другом месте. У нее теперь другие планы на жизнь. И планы эти – только для себя.
